Что останется после секса? Ничего. Аленький Цветочек встанет в один ряд с сочной брюнеткой, где-то позади Оленьки, но до рыжей фурии, которую он трахнул в тренерской, благо детских групп в это время не было. Маше было отведено в жизни Сергея особенное место, пусть и временное, ему не нужна ещё одна зарубка в сомнительном послужном списке.
— Вряд ли, — льдистые глаза смотрели настороженно. — Вы слишком самоуверенны Сергей Витальевич. Красота — не карт-бланш.
— Может быть, может быть, — он сделал шаг вперёд, встав вплотную к девушке. Футболка на ней была безразмерная, с длинными руками, но очертания груди явно просматривались. Трикотаж совсем тонкий, а под ним голое тело.
Прикоснулся пальцами к женской ладони, удивился, насколько она холодная, запястье тонкое, кожа с обратной стороны локтя горячая, шелковистая.
— Не надо, — Маша даже не шептала, только открывала рот, отчего становилась настолько притягательной, что на поступательные, выверенные действия не хватало терпения. А по-другому с этой девушкой нельзя, Сергей знал это наверняка. Напор её испугает, оттолкнёт, слишком импульсивная, как неискушённая первокурсница.
— Надо, — он сдержал ухмылку, спрятал у шеи, скользя губами по ключице.
— Я пойду к себе, — Маша напряглась от пальцев на руках до одеревеневших плеч.
— Донесу, — она и пикнуть не успела, как оказалась на мужских руках. Настолько лёгкая, что Сергей в первое мгновение опешил. Бывшая жена весила пятьдесят килограмм, он с лёгкостью поднимал её, а Маша точно была легче, при этом болезненно худой не смотрелась. Настолько крошечная, что впору было одеревенеть Сергею.
— Не хочу, — пискнула девушка, когда он, преодолев несколькими шагами расстояние от холла в свою комнату, уложил её на кровать, быстро устраиваясь рядом, одним движением зафиксировав её руки за спиной.
— Хочешь, — констатировал Сергей, впрочем, не наседая сильно, слушая быстрое, отрывистое дыхание, неспешно и легко целуя шею, мочку розового уха, щёки, пахнущие невыносимо сладко. Чем-то цветочным и шоколадом.
Он не торопился с поцелуями, всё-таки оставляя себе выдержку, а Маше возможность уйти. Поцелуй — как заслон на плотине, двинешь, и снесёт потоком, оставляя после себя разрушения, слои ила и грязи. Думать о последствиях Сергей тоже не спешил, он их знал — ещё одна грёбаная зарубка в списке жертв очарования Сергея Витальевича. На этот раз действительно жертва…
Его рука скользнула под нелепую огромную футболку, пальцы прошлись по позвоночнику, остановившись на пояснице, талия у Маши была невероятно тонкая, ощущалась почти божественно. Под пижамными штанами, такими же нелепыми и бесформенными, не было белья. Несколько движений, широко распахнутые глаза, прикушенная губа, и скомканная пижама отправилась куда-то на пол, а выдержка Сергея пропала под напором похоти, такой откровенной, что становилось тошно.
Он скинул с себя одежду, путаясь в рукавах, ремне, клёпках на джинсах. Маша не сняла очки, она облизала несколько раз губы, пухлые, манящие, дурманящие, и наблюдала за Сергеем, лихорадочно хватая тонкими пальцами казённую простынь.
Вошёл, тогда же поцеловав, предварительно сняв очки. От чего он потерялся сильнее, он не знал, не смог бы ответить. Концентрированное удовольствие сносило заслоны, выстроенные Сергем с тщательностью и педантизмом. Животное желание, замешанное на пронзительном, едва ли не эстетическом удовольствии, лишало разума, воли, затягивая в пучину эмоций такой силы, что становилось страшно. Он не помнил такого, вернее, помнил, но изо всех сил хотел забыть.
Но, чёрт возьми, какой Маша была хорошенькой, настолько милой, славной, невыносимо сладкой, притягательной, с этим её растерянным, близоруким взглядом, бесстыдно откинутой шеей, пухлыми губами, которые невозможно было не целовать, а от поцелуев становилось больно в груди.
Всё не так, всё, чёрт возьми, не так!
Сергей попросту не смог смотреть в глаза Маше, в это хорошенькое, растерянное личико с румяными щеками. Просто перевернул её, устроив на подушке, подложив ладонь под гладкий живот. Маша кончила тихо, пискнув в подушку, несколько сильных, с оттяжкой, фрикций, и Сергей не стал тянуть с собственным оргазмом.
Всё, чёрт возьми, не так должно было случиться. Вернее, этого не должно было произойти.
Серёга перевёл взгляд с девушки на часы. Половина третьего ночи.
— Маша, тебе, наверное, к девочкам надо… — пробормотал он растерянно, не зная, что сказать.
«Спасибо, было клёво, топай к себе»? Он не хотел, чтобы она уходила. Никогда в жизни. Но Мария Константиновна — любовница отца синеглазок. Один раз — можно, два — паршивая тенденция. Если бы он хотел трахать чью-то любовницу, он бы остался с женой.
— Да, да, обязательно, — пробормотала Маша, скатываясь с кровати. Она пошарила руками по тумбочке, запнулась, наверняка упала бы, если бы Сергей не придержал одной рукой, тут же вставая рядом, надевая ей на нос очки, смотря с улыбкой на растерянную мордашку.
— Неуклюжая ты у меня, Машенька из сказки «Морозко».
— А? Я просто не вижу… — с этими словами она стала суетливо одеваться, очки снова сползли, а потом и вовсе упали, девушка на мгновение замерла, вздыхая и нагнулась, шаря руками по полу, выставив голую попку.
Серёга провёл по лицу ладонью, давя громкий смех. Чудо, как хороша. Лохматая, в растянутой футболке и с голым задом. Без очков ей некомфортно, а с голой попой — вполне нормально.
— На, — он в который раз за ночь надел на неё очки. — Привяжу на очки резинки, как раньше детям варежки привязывали, — он смеялся, не в силах остановиться. — Надевай штаны, — протянул паруса из тонкого ткани, Маша умудрилась и здесь запнуться, хотя очки были на ней.
Остаток ночи Сергей Витальевич спал на удивление крепким сном и даже умудрился выспаться.
7
Маша выбралась из вагона одной из последних, сначала ей на руки Марат по очереди подал Лису и Лину, а потом два маленьких чемодана девочек и её большой рюкзак, взятый напрокат у приятельницы.
Сергей… Витальевич стоял в стороне, в окружении галдящих детей и суетливых родителей, было видно, что он устал, при этом терпеливо отвечал на вопросы взрослых и тепло прощался с маленькими подопечными. Всё-таки мужчины-учителя — лучшие. А Сергей Витальевич педагог от бога, тренер ведь тоже учитель.
От Сергея отошёл Игорь… Вячеславович, подхватил счастливых, довольных дочек, они с тренером попрощались ещё в вагоне. Личный водитель Игоря забрал чемоданы и подхватил рюкзак Маши, даже не спрашивая, а хочет ли она этого.
Маша обернулась на Сергея, встретилась со спокойным, а то и равнодушным взглядом, и поплелась следом за водителем, Игорь ушёл вперёд, слушая бесконечные рассказы дочерей. В конце концов, ей надо отчитаться перед работодателем, попрощаться с девочками и вообще поговорить, последнее — если получится.
И зачем она только связалась с Игорем, какой чёрт её попутал? Впрочем, ясно какой. Хотела бы Маша сказать, что она влюбилась в него, что, кстати, звучало бы вполне правдоподобно, несмотря на разницу в возрасте с Машей, на добрый десяток лет, Игорь потрясающе выглядел, был в отличной спортивной и любой другой форме, но нет. Не влюбилась.
Они познакомились в конце сентября, Игорь привёл Алину и Алису на подготовку к школе в группу Маши в центре дополнительного образования. Отцы редко занимаются подобными вопросами, ещё реже ходят на родительские собрания и активно интересуются успехами своих детей. Игорь же приходил, интересовался, сдавал пластилин и присутствовал на детских праздниках. Мама у девочек была, по документам значилась, но Маша никогда её не видела, да и девочки крайне мало и с неохотой говорили о маме. Понятно было, что в семье проблемы, но какого порядка — неясно.
Почти сразу Игорь стал оказывать молодой учительнице красноречивые знаки внимания, а после месяца хождения вокруг да около, пригласил на свидание. Маша, подумав, согласилась, а позже, если честно, в тот же вечер, переспала с ним. Назовите, как угодно и Машу, и поступок, но ей до синих точек в глазах надоело сидеть дома и строить из себя монашку, которой она, скорей всего, и являлась.
Сколько можно-то?! Почему все блага достаются ярким, сильным, наглым, а на её голову сваливаются проблемы за проблемами. Не так уж много Маша хотела от жизни, да и понимала, что сказки о принце на белом коне с казной, набитой золотом, не про неё написаны, но на пару целковых и временное пользование принцем она право имела.
Родилась Маша в малюсеньком городке, в обычной российской семье со средним достатком, когда на еду хватало, а покупка дорогостоящей бытовой техники была уже событием. Причём, «дорогостоящее» находилось в эконом-сегменте. Маша не жаловалась, так жило почти всё её окружение, в классе ни у кого не было дорогих телефонов, а об новомодных, только появившихся в ту пору айфонах рассказывали примерно так: «Я знаю мальчика, у его друга есть настоящий айфон!». Существовал ли в природе эти мальчик, друг и айфон, никто точно ответить не мог.
Родители с самого детства внушали Маше важность высшего образования, ещё до садика Маша точно знала, что институт она закончить должна, и тогда всё в её жизни сложится хорошо. Будет у неё и айфон, и мальчик…
Институт она закончила, даже с красным дипломом, именно тот, который хотела, наверное, потому и учёба ей давалась хорошо, в школе она подобными успехами похвастаться не могла, там она считалась аутсайдером, что в учёбе, что в личных отношениях.
И мальчик у неё появился, и айфон, который мальчик подарил. Мальчика звали Кирилл, они познакомились, когда Маша училась на первом курсе. Первая любовь, первые отношение, всё серьёзно, на всю жизнь. Кирилл был старше Маши на три года, закончив магистратуру он помаялся в родном городе и навострил лыжи в Питер. Маша как раза закончила бакалавриат, получила диплом, став молодым специалистом в области начального образования, и, естественно, поехала с Кириллом. Родители поворчали, но делать нечего, дали согласие и даже помогли в силу своих скромных возможностей.
Она вовсе не бегала за Кириллом, он красиво ухаживал, а когда собрались переезжать в большой город, и вовсе жили вместе, неся бремя скромного бюджета пополам. Кирилл не был мажором, баловнем судьбы, на айфон он заработал, таксуя по ночам, пока Маша, как одержимая, работала над дипломом. Он родился в том же районе, где и Маша, ходил в соседнюю школу и тоже слышал сказку про мальчика и его друга, владельца настоящего айфона.
Казалось бы, сбывшаяся сказка о принце на белом коне, пусть и без сундуков золота. Разве Маше нужны были эти сундуки? Что бы она с ними делала?.. Нет, нашла бы что, но и от их отсутствия не особенно страдала.
Маша и жила в сказке, пока однажды не поняла, что карета всё равно превратится в тыкву, дело не Фее, Золушка не прошла отбор.
Кирилл работал в сфере IT-технологий, он уверенно, семимильными шагами поднимался в гору, специальность была динамичной, высокооплачиваемой, с перспективами роста. В отличие от Маши, которая тоже работала по полученному образованию. Какие ей светили перспективы роста? Аттестация на соответствие занимаемой должности и, через много лет, как апофеоз карьеры, высшая категория? Тем не менее, Маша не унывала, работала в двух местах, в школе и частном центре дополнительного образования, работа ей безумно нравилась, она не перегорела и не озлобилась, как некоторые её коллеги, и менять её не собиралась.
Потом Кирилл взял ипотеку, сразу на двухкомнатную квартиру, чтобы позже, когда появятся дети, не поднимался квартирный вопрос. В однокомнатной будет тесно, рассуждал Кирилл. Маша поддерживала такое решение, хотя сумма кредита пугала её до дрожи в коленях. Кирилл старался выплатить сумму скорее, вкладывая почти весь заработок в ипотеку, Маша тоже вносила свою лепту, скромную, по сравнению выплатами Кирилла, но питаться тоже нужно, да и транспорт бесплатно не возит. Одним словом, Кирилл платил за квартиру, а на Машину зарплату жили. Скромно, но не голодали, вещи кое-какие покупали и даже раз в месяц выбирались в кафе…
Машу не слишком устраивало подобное положение вещей, как и всё оттягивающаяся свадьба и планы на детей. Но шутка ли! Такой кредитище! Не до торжеств и совместных детей. Тайком она грустила, думала расписаться, без платья, фотосессий, лимузина, а в свадебное путешествие отправиться в родной город, если летом, то и вовсе замечательно — река тёплая, трава сочная, жизнь неспешная. Отлично можно отдохнуть и совсем недорого. Не станут же родители за проживание деньги брать! Кирилл же хотел «богатую» свадьбу, чтобы «как у людей», Маша это знала, поэтому заталкивала свою грусть подальше. Всему своё время. Она старалась не унывать, выискивала в сети рецепты недорогих блюд, не заикалась о дорогих подарках, думала о том, что всё впереди. Главное — это любовь.
Пока в один «прекрасный» день Кирилл не попросил Машу съехать. Буднично, словно о ничего не значащей мелочи. Даже чемодан ей достал из кладовой и согласился оплатить такси…
— Какая же ты скучная, Машка, — как-то устало проговорил Кирилл, смотря поверх её головы. Маша уродилась низкорослой и излишне худой. — Искры в тебе нет, харизмы. На что ты жизнь свою тратишь? На работу неоплачиваемую, плиту и вышивку стрёмную? Вся квартира в нитках, надоело, и ты надоела. Ты не развиваешься, ничего не хочешь, ни к чему не стремишься. Пошла бы на курсы маникюрш, что ли. Пользы было бы больше, чем от твоей самодеятельности с детсадовцами.
— Но?.. — Маша тогда попыталась сказать, что вообще-то все её деньги уходят на еду и дорогу, в том числе Кирилла. А вышивать ей нравится, единственная дорогостоящая покупка, которую она себе позволяет, и всё равно это дешевле билетов в театр и походов в рестораны. А что ещё делать, если ни выйти никуда, везде деньги нужны, а их нет — ипотеку платят, кстати, на которую Маша не соглашалась. Её поставили перед фактом.
— Куда же я пойду, разве это не моя квартира, хотя бы чуточку? — посмотрела она на Кирилла в недоумении. — Надо найти, куда уходить…
— По документам квартира моя, — Кирилл равнодушно пожал плечами. — Я что, идиот, брать ипотеку в браке? Потому и взял на себя, чтобы потом не делить с женой.
— Со мной? — глупо уточнила Маша.
— Да с любой женой, — Кирилл тяжело вздохнул. — Как знал, что ты мне не подойдёшь. Не обижайся, Маш, ты хорошая, верная, хозяйственная, не стерва, но с тобой невыносимо скучно. Не могу больше, уходи, — он скидывал женские вещи с вешалок, комкая, бросая их в чемодан.
Пакеты с обувью Маша собрала сама, как и свои вышивки, не могла больше слушать, какая она не харизматичная, не амбициозная, невыносимо скучная и тусклая, как поблёкший бабушкин ковёр на стене, только молью ещё не побитая, молодая, а это достоинство скоро пройдёт.
— Мне некуда идти! — взмолилась в полном отчаянии Маша. Разбитое сердце она как-нибудь потом пожалеет, остаться на улице в самом прямом смысле этой фразы — вот что страшно.
— К подружке какой-нибудь езжай, — посоветовал Кирилл, будто не знал — нет у Маши подружек, приятельницы-коллеги по работе — есть, а подружек нет. Не посвящать же посторонних людей в свои проблемы…
— Нет у меня подруг!
— Видишь, Маша, насколько ты пресная, у тебя даже подруг нет.
Так она и оказалась на улице в восемь часов вечера с чемоданом и двумя пакетами с надписью «Лента», с тремя тысячами на карточке до зарплаты.
Пришлось идти в микро-финансовую организацию, брать заём, благо стаж работы на одном месте позволял, и в экстренном порядке искать жильё. Сутки промаявшись на вокзале, она сняла комнату в коммунальной квартире, зато в центре — меньше тратить на дорогу. Маша посчитала это плюсом.
Из финансовой ямы, куда она влетела с «лёгкой» руки Кирилла, выбраться помог папа. Целых три месяца Маша выкарабкивалась из долгов, то отдавала «кредит», то занимала у приятельниц, готовая провалиться сквозь землю от стыда, благо, те были в курсе ситуации Маши и не отказывали в помощи, выкручивалась, как могла, одним словом.
В полном отчаянии, она позвонила маме, рыдая в трубку, рассказала, что случилось и какой идиоткой она оказалась. Мама звала домой, учителя везде нужны, но Маша не могла бросить детей посредине учебного года. Её первый класс, первые ученики, только они и не давали окончательно упасть духом Марии Константиновне, если бы не мальчишки и девчонки — в то время она бы сошла с ума.