— Согласен, сэр, — сказал он, стараясь, чтобы голос не выдал его волнения.
— Превосходно! — ни один мускул не дрогнул в лице руководителя внешней разведки. — Но прежде чем взять вас в штат, мы дадим вам одно задание, и от того, как вы с ним справитесь, зависят наши дальнейшие отношения.
— Да, сэр…
— Сейчас я ознакомлю вас с задачей, а прежде позвольте задать вам еще несколько вопросов.
— Я слушаю, сэр…
— Ваше настоящее имя?
— Джордж Герберт Блад. Родился в 1874 году в Клонмэле, в Ирландии. Отец — Джеймс Томас Блад, — прежде чем перейти на дипломатическую службу, был капитаном королевского британского флота. Мать — миссис Джеймс Блад, урожденная Мьюриэл Рейли, дочь…
— Довольно, — прервал его Уильямс, сверившись со своими бумагами. — В каких военных кампаниях вы участвовали?
— Был в Индии в 1896 году. Участвовал в сражении под Малакаданским перевалом. В том же году был откомандирован в Судан, где в 1898 году накануне битвы под Омдурманом был взят в плен дервишами во время выполнения задания.
— Почему вас не убили? — Уильямс снял, протер, снова надел очки и строго заглянул в глаза Джорджу. — Ведь мусульмане вели себя по отношению к англичанам крайне жестоко, тем более что вас застали на месте преступления…
— Случайность, сэр. Дервиши решили, что я важное лицо в армии Герберта Китченера, и, прежде чем посадить меня на кол или с живого снять кожу, собрались допросить. Меня бросили в яму, выдолбленную в камнях, и приставили караульных. Не знаю, почему они продержали меня в этой своеобразной тюрьме целые сутки. Возможно, у военачальников Халифа были другие, более важные дела. А на другой день под Омдурманом началась битва. Я понял, что мусульмане понесли громадные потери в первые же часы. Они не были готовы к этому. Поднялась суматоха, и обо мне, вероятно, забыли… Как бы то ни было, сидеть в яме мне просто надоело, к тому же ужасно хотелось пить. Я не знал, что делается наверху. Несколько раз позвал часового, но ответа не получил. Тогда я решил попробовать выбраться. Я знал, что иду на риск, наверху мне запросто могли одним ударом сабли снять голову, к тому же стены каменного мешка были вертикальными и гладкими… Но ничего другого мне не оставалось… Согласитесь, сэр, обидно было бы погибнуть от жажды и голода накануне победы над мусульманами… Как говорят русские, охота пуще неволи… Я вспомнил, что в университетские годы немного занимался альпинизмом, и, цепляясь за немногочисленные, едва заметные уступы, медленно полез наверх. Несколько раз я срывался и падал, к счастью, с небольшой высоты, и в конце концов выбрался. Около моей тюрьмы не было ни одного человека. Сбежали, что ли? Я так ничего не понял. Так как я был в одежде дервиша, мне все же удалось остаться незамеченным и, пользуясь всеобщей паникой, проскочить к соотечественникам. Правда, и тут меня чуть не пристрелили, приняв за суданца. Мне едва удалось увернуться от пули…
— Звучит неправдоподобно, — с неудовольствием заметил Уильямс.
Рейли развел руками:
— Согласен, сэр… Похоже на приключения героев Жюля Верна. И тем не менее это так.
— Наши люди проверят ваш рассказ… — Уильямс снова заглянул в свои бумаги. — Ваша партийность?
— Сочувствую лейбористам…
Руководитель вздохнул. Видно, ответ ему не понравился.
— Знаете ли вы кого-нибудь из русской эмиграции в Лондоне?
Рейли подумал:
— Нет, сэр…
— Жаль. Но, может быть, здесь есть ваши знакомые по Петербургу?
— Нет, сэр, я не успел обзавестись там связями. Я был слишком мал, когда жил в России.
— Но знакомые вашего отца?
Джордж потер рукой подбородок.
— Право, не знаю…
— Вы должны выяснить это. Мы хотим дать вам задание внедриться в среду эмигрантов и выяснить, какие царят там настроения. Русские революционеры дурно влияют на наших рабочих. Все эти марксистские кружки, идеи братства и равенства… На окраинах империи и так неспокойно, еще не хватало, чтобы беспорядки начались в Лондоне… Прочтите список вопросов, которые вы должны выяснить, — Уильямс протянул Джорджу лист бумаги, — и сделайте это как можно скорее. Помните, от того, как вы выполните это задание, зависит, возьмем мы вас в штат или нет.
…Рейли брел по Пикадилли, раздумывая о вчерашнем предложении Уильямса. Но, сколько он ни силился, так и не мог вспомнить, кто из петербургских знакомых его отца находится теперь в Лондоне.
— Простите, сэр, — кто-то из прохожих случайно толкнул его плечом, и Джордж поднял голову.
Перед ним стоял мужчина, примерно одних с ним лет, с открытым взглядом голубых глаз и большим родимым пятном на правой стороне лица.
— Простите, — повторил он, приподнимая шляпу.
— Ничего страшного, мистер, — пробормотал Джордж, силясь вспомнить, о чем напоминает пятно на лице.
Незнакомец неторопливо отправился своей дорогой, а Рейли так и остался стоять. Внезапно в его мозгу возникла картина, такая ясная, как если бы все происходило теперь.
…Ему девять лет. Отец взял его с собой в какой-то дом, где собралось много гостей. Их встретила хозяйка — высокая красивая женщина.
— Знакомьтесь, — сказала она, подталкивая вперед мальчика — ровесника Джорджа, чье лицо можно было бы назвать красивым, если бы не большое родимое пятно, охватывающее чуть ли не всю правую сторону. — Это мой сын, Людвиг.
Пока взрослые занимались своими делами, мальчики играли в детской. Людвиг очень понравился Джорджу, он был спокойным, веселым и ни капельки не жадным. На прощание он подарил своему гостю очень красивого деревянного гусара. Этот солдатик долго был одной из самых любимых игрушек Джорджа.
…Потом они встретились в Мариинском театре, куда их взяли с собой родители. Давали «Царскую невесту». Взрослые слушали, а дети скучали. Людвиг все время зевал, а в конце второго акта, кажется, немножко вздремнул. Больше всего мальчикам понравился антракт: в буфете им купили пирожные и угостили газированной водой.
— Людвиг? — Рейли потер лоб рукой. — Нет, этого не может быть. Это совпадение, просто очень похожий человек…
Но помимо своей воли он уже шел следом за человеком с пятном. Тот, видимо, почувствовал на себе чужой взгляд, потому что ускорил шаги. Джордж не отставал. «Людвиг» свернул в какой-то переулок и побежал. Рейли припустился за ним. Незнакомец нырнул в подворотню и вдруг исчез. Джордж немного потоптался в растерянности, усмехнулся, махнул рукой и пошел обратно на Пикадилли. Даже если это Людвиг, чего на самом деле не может быть, зачем ему этот человек? И что он скажет? «Здравствуйте, Людвиг, вы меня помните? Мы с вами играли в железную дорогу и в солдатиков»? Бред какой-то…
Джордж свернул за угол и нос к носу столкнулся с незнакомцем. «Людвиг» с решительным видом шагнул ему навстречу и холодно спросил:
— Вам что-то нужно от меня, мистер?
— Извините, — смутился Джордж. — Я, вероятно, обознался… Вы мне напомнили одного человека, которого я знал очень давно. Четырнадцать или пятнадцать лет назад…
Незнакомец ухмыльнулся.
— Сэр, — язвительно сказал он, — зря утруждаете себя. Непрофессионально работаете, мистер шпик. Насколько я понимаю, пятнадцать лет назад вы были ребенком. Я очень прошу передать вашему начальству, чтобы впредь для слежки за мною назначали более опытных филеров. Всего доброго…
Он повернулся на каблуках и неторопливо пошел по улице.
— Постойте, сэр, — Джордж схватил его за руку. — Вы принимаете меня за кого-то другого. Вы и в самом деле напомнили мне мальчика, которого я знал много лет назад в Петербурге…
— В Петербурге? — недоуменно переспросил незнакомец.
— Я понимаю, что это смешно выглядит, сэр. Но коль уж возникла такая ситуация, ответьте мне, пожалуйста, вы никогда не жили в России?
— Предположим… Где? В каком городе?
Молодой человек молчал, внимательно разглядывая Джорджа.
— Ради Бога, не уходите, — Рейли удерживал его за рукав. — Мальчика, которого я знал, звали Людвиг… Мы с отцом были у него в гостях, и он подарил мне разноцветного деревянного гусара…
Незнакомец широко распахнул глаза.
— В лакированном кивере? — изумленно спросил он.
Рейли кивнул:
— У него еще штык был немного обломан…
— Не может быть… — молодой человек подергал себя за мочку уха. — Невероятно… Вы, кажется, Джеймс?
— Джордж… Джордж Герберт Блад.
— Ну конечно же, Джордж! — взволнованно воскликнул Людвиг. — Вот это встреча! Вы здорово изменились с тех пор, Джордж!
— Вы тоже подросли, Людвиг!
Мужчины расхохотались.
Немного истории
Лондон, апрель 1899 года
— Лили, позвольте представить вам моего потерявшегося и вновь обретенного приятеля Джорджа Блада, — сказал Людвиг.
Джордж поднялся навстречу новой гостье. Это была красивая женщина бальзаковского возраста с умным волевым лицом.
— О, я много слышала о вас, — улыбнулась дама. — Это ведь вас Людвиг на улице принял за филера охранки?
— Бог мой! — рассмеялся Рейли. — Скоро эта история будет передаваться из уст в уста, как анекдот…
— Скорее, как трогательная легенда, — поправила его Лили. — Представьте себе ее начало: «Давно это было. Жили на свете два юноши…»
— Да будет вам, — почему-то обиделся Людвиг. — Я и в самом деле привожу в пример нашу неожиданную встречу с Джорджем, когда заходит речь о роли случайности в человеческой судьбе. Ведь еще древние заметили: если что-то происходит случайно, значит, это было необходимо.
— Конечно, — кивнула Лили. — Вам и в самом деле необходимо было встретиться. По крайней мере, Джордж, вы для нашего дорогого хозяина — частичка России, той России, которую Людвиг знал и любил.
Из всей публики, которая появлялась в доме Нагеля, Лили произвела на Джорджа наиболее благоприятное впечатление. Она не была похожа ни на умных, но некрасивых и необаятельных жен народовольцев, ни на эмансипированных революционерок, которые приезжали сюда из России, обуреваемые высокими идеями и жаждой борьбы за свободу народа. Рейли не понимал их надежд и чаяний, однако старательно пытался во всем разобраться и определить, чем живет теперь далекий Петербург. Обо всех своих наблюдениях и впечатлениях Джордж регулярно сообщал сэру Уильямсу. Вопрос о приеме в штат «Интеллидженс Сервис» был решен полностью положительно.
Дом Нагелей был по-русски хлебосольным, и скоро гостей позвали к столу.
— А что Михаил? — поинтересовался Людвиг.
— Муж снова болен, — вздохнула Лили. — Он стал желчным и злым. Ничего не хочет знать, никуда не хочет ходить, никого не хочет видеть…
— Может быть, стоит свозить его на воды? — обеспокоенно спросила ее Лариса Вербицкая, русская революционерка, недавно вернувшаяся из Лозанны, где она пыталась наладить выпуск нелегальной литературы и переправку ее в Россию. — Или увлечь каким-нибудь интересным делом? Ведь Михаил так живо откликается на все новое…
Рейли перехватил взгляд Лили и понимающе ей улыбнулся.
— Мы много ездили в прошлом году, — мягко сказала женщина. — К тому же муж сейчас слишком слаб, чтобы отправляться в путешествие… Что же касается дела… Он очень увлечен своим новым занятием — торговлей антикварными книгами и рукописями. Здоровье… Что ж… последствия ссылки периодически дают о себе знать. У Михаила уже бывали такие периоды, потом все проходило…
— А над чем вы сейчас работаете? — не отставала Вербицкая. — Мне говорили, пишете новый роман…
— О, это только проект… Черновые наброски…
’ — И все-таки любопытно!
— Я обязательно подарю вам книгу, если, конечно, она когда-нибудь увидит свет, — пообещала Лили.
— Вы упражняетесь в литературе? — заинтересовался Рейли.
— Так, ученические наброски, — скромно ответила женщина. И посмотрела на часы: — Ого! — она поднялась из-за стола. — Я даже не заметила, как пролетело время. Мне пора.
— Я провожу вас, — вызвался Джордж, поднимаясь следом за ней.
— Нет-нет! — запротестовала Лили. — Я возьму экипаж и очень быстро доберусь до дома. Мне было приятно с вами познакомиться.
— Мне тоже, — искренне признался Рейли, почтительно склоняясь к ее руке.
(Из литературной энциклопедии 1929 года.)
(Из книги Е. Таратуты «По следам «Овода».)
Лондон, апрель 1899 года
На следующий день после знакомства Джордж отправил Лили корзину цветов.
(Из книги Н. Берберовой «Железная женщина».)
Глава 4
ПЕРВАЯ СМЕРТЬ ШПИОНА РЕЙЛИ
Из «БЛОКЪ-НОТА» неизвестного
«…восхитительна. Мы встречались с Лили едва ли не ежедневно в маленькой уютной гостинице на Уайт-стрит, где нас никто не знал и никто не мог нам помешать.
Впервые в жизни я потерял голову. Если Лили задерживалась, я места себе не находил. Вдруг я в ее жизни лишь случайный эпизод, приятный, но ничего не значащий? Вдруг она по-прежнему любит своего мужа? А если, используя меня, она просто хочет досадить хилому и истеричному Михаилу, мстя ему таким образом за какие-то прошлые грехи? Может, ее замучили угрызения совести? Или что-то случилось, и я больше не увижу ее никогда?