Мерик взглянул на хронометр. Если отправится сейчас, то успеет к сбору. Примерно.
Но он подождал еще пару минут, потому что хотел посмотреть кое на что, а отсюда был лучший обзор.
Солнце поднялось еще чуть выше. Свет ударил прямо в вершину горы.
И одна за другой темные, зловещие пещеры, изрешетившие поверхность Фароса, зажглись ярким жидким светом. Гора встречала рассветы беззвучно, но Мерик представлял это себе как песню. Эффект, из-за которого Фарос получил свое имя, длился меньше тридцати секунд, но в эти мгновения легкие ритмы Сотополиса затихали, и все взгляды устремлялись к горе.
По горе пробежала череда ослепительных вспышек, начавшихся с пещер у подножия и закончившихся той, что находилась под крепостью-обсерваторией, затем янтарный свет потух.
Пещеры вновь стали темными и пустыми.
Мерик широко улыбнулся. Пора идти.
Он закинул рюкзак за спину, поправил шлем, чтобы тот не мешал спереди, вытащил из чехла на ремне нерегулируемые темные очки и перекинул винтовку за плечо.
Да, Сота была ее раем, но райские дни подходили к концу. Война захватила небеса. Достаточно было посмотреть вверх, где за идеально голубым дневным небом бурлило пространство-время. По ночам небеса светились, затмевая звезды. По худшим ночам в них возникали запутанные узоры противоестественных цветов, которые жгли глаза и терзали душу.
Под этими жуткими аврорами успокаивающее влияние горы пропадало.
В последнее время сны Мерика были все страшнее.
1-я Сотинская расположилась вдоль обеих сторон дороги из утрамбованной земли, которая проходила по южной гряде между такими густыми зарослями скоро-деревьев, что между стволами не пролезала рука.
Мелкий Джонно первым заметил Мерика, поднимающегося по тропе из долины.
— Эй, все! Сержант Гиральд прибыл. Теперь мы в сборе. Можем уже идти? — прокричал Джонно.
— Где ты был? — спросил десантник Гаскин. Он сидел рядом с Мелким и кидал свой нож в землю, доставал его, вытирал и кидал опять.
— Путешествовал, — ответил Мерик. — Кто я, если не путешественник, бредущий по дороге жизни, как и вы, мои достойные товарищи? Кто мы все, если не путешественники?
— Скорее в кустах заблудился, — пробурчал Челван Квинт — высокий, грузный мужчина, чьи руки всегда были испачканы землей. С его пояса свисали патронные сумки с вьюки размером, в каждой из которых лежали магазины для тяжелых болтеров. Дорикан, их оператор орудий, расположился в паре метров от друга и натирал оружейным маслом гигантское орудие их взвода, держа тряпку в таких же гигантских руках.
— Как я могу заблудиться? — спросил Мерик.
Челван указал ногой в сторону чащи, окружающей поляну.
— Чертовы деревья уже вылезли. Я четыре месяца назад был на лесной смене и все тут посрезал, а они опять вымахали выше нас. Заросли скородеревьев везде одинаковые. Потеряться в них легко, к тому же ты не из местных.
— Может быть, тебе легко. Пусть я и не сотинец, но на местности ориентируюсь куда лучше тебя, Челван. Я доехал в автобусе до Виа Ультима Агрорума и прошел остальной путь по полевым дорогам.
Он сбросил на землю рюкзак с винтовкой, переплел пальцы, поднял руки и потянулся со слышимым удовольствием.
— Я опоздал, потому что сегодня прекрасный день и я решил не торопиться.
Все засмеялись. В ауксиллиарном взводе было тридцать людей, разбитых на три отделения по десять в каждом. Мерика здесь любили.
Услышав шум, лейтенант Вителлий, увлеченно обсуждавший что-то с двумя другими сержантами, взглянул в их сторону. Заметив Мерика, он нахмурился.
— Кажется, лейтенант тебя увидел, — сказал Джонно.
— Сержант Гиральд, а ну иди сюда!
Солдаты из отделения Мерика отреагировали ехидным «У-у-у!».
— Тихо, парни, тихо. Проявите уважение к нашему отважному командиру.
Мерик прошел по тропе, переступая через вытянутые ноги людей, беззаботно болтающих на солнце. На Соте присутствовала лишь символическая ауксиллия, а потому каждый мужчина должен был проводить треть года под ружьем. Военная служба легко давалась сотинцам, большинство из которых нередко месяцами жили в одиночестве в лесу и на горных пастбищах, пася стада кварианов.
— Говениск, Боларион, — поприветствовал Мерик сержантов рядом с Вителлием.
— Во имя Терры, где ты был?
— Тебе тоже добрый день, лейтенант Вителлий.
— Сбор был в шесть тридцать, Мерик. Шесть тридцать!
Мерик поднял хронометр к глазам.
— А сейчас шесть тридцать восемь. Гулион, ну в самом деле. Я опоздал на четыре минуты.
— Проклятье, Мерик, следуй протоколу, когда мы на службе, — сказал Вителлий.
— Вы сегодня на редкость ворчливы, сэр. Ну, — он похлопал по рюкзаку, — мое отделение готово.
— Тебе следовало бы объявить выговор. И высечь за это.
Мерик приподнял бровь.
Вителлию хватило приличия смутиться:
— Ты же знаешь, что у меня есть все полномочия. Не провоцируй меня.
— Мне кажется, твоя дорогая Сеара это не одобрит.
Вителлий раздраженно скривился:
— Не злоупотребляй нашей дружбой. Ты убиваешь всю дисциплину. Ну же, встань на мое место! В следующий раз не опаздывай, — сказал Вителлий, направляясь к началу колонны. — И построй свой отряд.
— Как прикажете, — ответил Мерик. — Мы сражаемся за Макрагг.
Он двинулся назад по тропе, обращаясь к своим солдатам:
— Вы слышали командира — встаем, встаем! Нам предстоит долгий путь!
Его люди поднялись, зевая от жары.
— Мне кажется, он скучает по своим подчиненным из регулярной армии, Мерик.
— Джонно, пришло время вновь называть меня сержантом.
— Мне кажется, он скучает по своим подчиненным из регулярной армии, серж, — сказал Джонно.
— Сойдет, — одобрил Мерик. — Видишь ли, в этом и проблема с тренировкой таких, как мы. Мы все друг друга знаем. Даже Вителлий стал частью общины. Как в таких условиях сохранять порядок?
— Помнишь, каким он сюда прибыл? Как он вел себя, когда его прислали из кастеллума? Тогда он бы тебя выпорол, — сказал Джонно.
— Может быть, — ответил Мерик. — Но он хороший человек. Лучше, чем я.
— Терпеть не могу военную смену, — заявил Челван. — Не понимаю, почему нельзя прислать больше солдат, а нас оставить заниматься тем, что мы умеем?
Мерик по-дружески обнял Челвана за шею.
— Потому что, дорогой мой Челван, это место — большой секрет. Ты в курсе, что значит фраза «запретная зона»?
— Серж, я…
— Она значит, — продолжил Мерик, — что начальство не хочет, чтобы всякие любопытные типы совали нос в творящиеся там дела. — Он кивнул на гору. — Толпа солдат тут не поможет, ты согласен? Как заставить их держать рот на замке, если надо будет передислоцироваться в другое место? А если держать их здесь, то где размещать свежую кровь, которую будут привозить на смену старперам, которыми, увы, мы неминуемо станем? Наш господин и повелитель на Макрагге следит за тем, чтоб здесь все было устроено удобно и просто, а это значит… — Он похлопал Челвана по плечу. — Это значит, что ты нужен здесь, друг.
Челван в ответ нахмурился.
— И все равно терпеть ее не могу, — пробурчал он. — Пустая трата времени.
— Говори за себя, — рассмеялся Морион, самый молодой из них. — Мне все нравится.
— Во всяком случае, это лучше, чем тратить такой день на вырубку деревьев. Кроме того, если бы не мы, здесь разместили бы больше подразделений регулярной армии, и тогда не видать урожая, — сказал Мерик.
— Почему? — спросил Челван.
— Да потому, мой недогадливый друг, что мы целыми днями отгоняли бы солдат от своих дочерей. Нам повезло, что их в том форте совсем немного, — объяснил Мерик.
— У тебя нет дочерей, сержант, — заметил Джонно.
— Нам скорее тебя надо от дочерей отгонять, — добавил Понтиан, темноволосый мужчина с серьезным лицом.
Мерик изобразил оскорбленную невинность.
— Дочерей? Умоляю вас, я джентльмен! — ухмыльнулся он. — Вы лучше о женах своих беспокойтесь.
Он окинул взглядом девятерых своих товарищей. Все они были загорелыми и жилистыми сотинцами. Легкость, с которой они приняли Мерика в качестве друга и командира, лишний раз показывала, какой беспечной была жизнь на этом мире.
— Вперед! Строимся, парни! Пора идти. Джонно, Элий, вы будете помогать Дорикану и Челвану нести «Домицию» в первой смене.
Джонно и Элий застонали и отправились к тяжелому болтеру.
— Но, серж, она тяжелая! — заартачился Джонно. — У меня самое хорошее зрение, отправь меня вперед.
— Пока не доберемся до горы, смотреть будет не на что. Да, она тяжелая, но именно поэтому ты помогаешь ее нести, — сказал Мерик. — А теперь тихо.
Тридцать солдат и их командиры построились в колонну, закинув за спины рюкзаки и держа лазвинтовки наготове. В этот момент они из приятелей на загородной прогулке превратились в настоящее военное формирование. Само собой, это впечатлило Мерика.
— Патруль! — крикнул Вителлий. — Готовимся выдвигаться.
— Куда идем? — поинтересовался Гаскин.
В отделении Мерика этот вопрос был частью ритуала, как и ответы.
— Вокруг горы, наверх горы, потом опять домой, — пропел Джонно.
— Почему нас заставляют спать в бараках, когда наши собственные постели за чертовым холмом? — спросил Дорикан, обладатель самого низкого голоса.
— Потому что на этой неделе мы в армии! — ответили все.
— Первая Сотинская нерегулярная ауксиллия! — крикнул Вителлий.
— Хо! Хо! Хо! Первая Сотинская! — ответили ему хором.
— Готовимся выходить, — объявил Вителлий.
Джонно, Элий, Челван и Дорикан наклонились к рукоятям для переноски на тяжелом болтере. Когда они его подняли, Дорикан хлопнул по двуноге свободной рукой, складывая подпорки.
— Первая Сотинская, выходим! — крикнул Вителлий.
Колонна медленно двинулась по хребту в сторону горы, огибая заросли стремительно восстанавливающихся деревьев.
— И вот нас ждет еще одна прогулка под лучами солнца и с лазерной винтовкой в руках, — довольно сказал Мерик.
— Вот был бы вместо нее бурдюк с вином, а, серж?
— Во имя Императора, возлюбленного всеми, — это точно, Мелкий. Это точно.
Глава 10
Развалины часовни
Пятьсот
Чудо
— Есть небольшие повреждения в верхних залах. Сервиторы-дроны магоса Карантина уже осматривают поверхность стен. Боюсь, там будут трещины. Мы пока не знаем, как это сказалось на работоспособности маяка.
— Тебя я вижу прекрасно, кузнец войны, — сказал капитан Касмир.
Дантиох был вынужден согласиться: видимый эффект от повреждений был минимален. Развалины Поклонной часовни на платформе выглядели такими же реальными, как и всегда, когда Фарос на нее настраивался. Казалось, что они действительно занимают половину главной локации «Альфа», а не находятся в нескольких световых годах. В одном месте черный пол Фароса просто заканчивался, и начиналась побитая плитка часовни. На макраггской стороне зала была ночь. Лес свечей горел на многоуровневых подсвечниках. Сквозь открытую крышу часовни виднелось злое алое сияние Гибельного шторма, куда более яркого, чем на Соте. За время работы он научился хорошо считывать эмпатическое поле устройства. Это было столь же поразительно, сколько гадко, и он с трудом верил своим ощущениям, но чувствовал злость неба. От шторма исходило ошеломляющее безумие, и казалось, что оно поглотит его, если он станет всматриваться. Но он никогда этого не делал, ибо уже после мимолетных взглядов начинал догадываться, что овладело его братьями.
Касмир также был для него открытой книгой. Сегодня советник Валента Долора был так же дружелюбен к кузнецу войны, как и всегда, но, услышав о Инвите, увиденном Полуксом, и попытках пробиться дальше, насторожился.
Кузнец войны заворочался на троне для аудиенций, но не нашел положения, в котором сгорбленная спина болела бы меньше, и заставил себя сесть смирно. У сломанной арки навытяжку и в полной неподвижности стояли два инвитских стража. Дантиох и не надеялся, что когда-либо опять сможет так же.
Кузнец войны был искалечен собственными собратьями. При ходьбе боль была невыносимой, но, когда он не двигался, становилось еще хуже. Боль без конца разъедала психообработку. Он никогда бы не подумал, что будет ощущать себя стариком, измученным жизнью. Работать удавалось лишь благодаря силе воли и поддержке доспехов. «Железо внутри, железо снаружи», — иронично подумал Дантиох. Он рассмеялся бы, но давно усвоил, что часто этого лучше не делать, поскольку за смехом следовал мучительный кашель, от которого грудь словно пронзало сотнями ножей.
Многие знакомые полагали, будто он носит маску кузнеца войны, чтобы скрыть уродство. Это было лишь частью ответа, и не самой значимой. Для Дантиоха на первом месте был разум. Его мало волновал собственный облик, на что ясно указывал потрепанный вид доспехов. Тем, кто спрашивал, он отвечал, что носит маску от стыда, чтобы помнить, кто он, и никогда не забывать о предательстве братьев. И это тоже было частью ответа.
Но Дантиох гордился. Он гордился своим легионом и чтил клятвы, которые помогли ему выстоять, когда Крендл предал его в Шаденхольде. Гордость искалечила его. Гордость надела на него маску. Боль предательства была на лице заметнее, чем шрамы, а Дантиох не хотел, чтобы видели его страдания — только поступки.
— Этот передатчик часто открыт, капитан Касмир. Машина к нему привыкла. Нам с Алексисом несложно его здесь сфокусировать: в масштабах галактики Макрагг недалеко. Если Фарос все-таки поврежден, судить об этом по нашему разговору бессмысленно. Поэтому вопрос остается: продолжать ли нам поиски других работающих маяков, чтобы расширить зону досягаемости нового Империума, как приказал лорд Жиллиман, или остановить исследования, обезопасив то, что уже имеем?
— Пожертвовать потенциальным стратегическим преимуществом ради установленных связей в малом диапазоне? Разрешить такую систему теоретических соображений непросто, — ответил Касмир. — Столь важное решение может принять лишь лорд Жиллиман.
— А как же император Сангвиний? — спросил Дантиох.
— Приказы лорда Жиллимана однозначны. Он, и только он, может принимать решения по вопросам, касающимся маяка. Даже император без совещания с лордом не оспорит их.
— И можно ли связаться с лордом Жиллиманом?
Касмир скривил рот:
— Не сейчас. Примарх занят государственными делами.
— Я чувствую некоторое недовольство, Касмир.
Касмир поморщился:
— Они никак не оставят моего повелителя в покое. Всякий раз, как Фарос фокусируется на Макрагге, к нам приходят новые корабли. Всех их нужно встретить, оценить экипаж. Многие сильно пострадали от предательства. Жиллиман пытается помочь всем, но не всем можно помочь и не все готовы принять наши методы. Многие находятся во власти эмоций. — Он замолчал, осознав, что плохо отзывается об их союзниках. — Мне назначена встреча с лордом Жиллиманом сегодня попозже. На ней я обсужу и твои проблемы. Пока не проводи локационные исследования на дальних дистанциях. Когда закончишь с сегодняшними переговорами, оставь фокус здесь, на Поклонной часовне.
— Как хочешь, капитан.
— Я не хочу этого. Я хочу, чтобы война никогда не начиналась. Я хочу, чтобы твоя ксеносская машина могла доставить нас на флагман Хоруса, прямо на мостик, и мы закончили бы эту войну одним ударом. Но хотения никогда не дают удовлетворительных решений. Я лишь использую практический подход. Ты готов?
— Да.
— В таком случае отдаю тебя на милость консула Форше. Сегодня двадцать встреч.
— Постараемся провести их все.
— Мы все тебе очень благодарны. Мне не хочется так тебя обременять, кузнец войны, но правительство Пятисот миров зависит от твоих трудов. Если мы можем хоть как-то облегчить тебе работу, пожалуйста, скажи консулу, чтобы он мне дал знать.
— Учитывая наклонности твоего легиона и Ультра-мара, уверен, вы уже делаете все возможное.
Касмир поклонился: