Относительно Земли, катасийцы предоставили отчет об исцелении всех нуждающихся в лечении девушек, дали информацию об образовавшихся семейных парах, местах их проживания. Нам сообщили, что десять процентов прилетевших уже были беременны и беременности у всех протекали нормально. Все девушки благополучно могли связываться с Землей в любое время при помощи межгалактического Интернета. Желающим было разрешено выбрать себе профессию и пойти на работу. На следующий день было решено посетить несколько семей, чтобы поговорить с землянками лично.
После переговоров был ужин, на который явился только Румтар. Мое сердце сжалось, как только я увидела удаляющегося Ицнара, понимая, что он избегает меня. Можно было, конечно, позвонить ему и вызвать на открытый разговор, но в этом случае я ощущала, что навязываюсь ему. За теми, кто убегает, не бегают. Я не понимала, что происходит. Разве он не был влюблен в меня? Разве не должен был медленно умирать, находясь вдали? Зачем же он тогда намеренно удаляется, избегает моего присутствия, неужели он так обиделся на меня и воспринял мой побег как предательство, которое нельзя простить? От такого положения вещей я совсем приуныла.
Весь вечер я сидела, как на иголках, то и дело поглядывая на входную дверь в надежде увидеть там родное лицо моего катасийского мужа. Однако он так и не вернулся, и я твердо решила завтра найти Ладу, жену его лучшего друга Гинвена, чтобы поговорить с ней. Возможно, она поможет мне что-нибудь прояснить.
Лада была очень рада встретить меня в своем большом доме на берегу живописной реки.
— Я очень счастлива, Майя, — сказала она мне с улыбкой, — и я беременна!
— Это удивительно, — выдохнула я, — и как ты себя чувствуешь?
— Великолепно! — ответила девушка, — тут у них медицина на грани фантастики, во время беременности никакого токсикоза, плохого самочувствия, роды безболезненные в состоянии эйфории. Но главное даже не это. Главное — это отношение Гинвена. У меня, конечно, не было мужчин до него, но я знаю, какие бывают парни, эгоистичные, грубые, жестокие. Гинвен же просто пылинки с меня сдувает, я ни секунды не пожалела о своем выборе!
По глазам Лады было видно, что она говорила искренне. Ее лицо буквально светилось, и она возбужденно стала расспрашивать, как так случилось, что я сбежала от Ицнара и что это была за история про моего родственника Игната.
Я долго рассказывала ей все, что произошло со мной, и призналась, что Игнат снял при помощи телепатии с меня эмоциональную зависимость от Ицнара.
— То есть ты теперь его не любишь? — прямо спросила она и я покраснела.
— Нет, не совсем так, когда ушла зависимость, остались мои настоящие чувства и я думаю, Лада, что я люблю его, но поняла я это слишком поздно. Похоже, Ицнар не хочет меня видеть и слышать. Он меня избегает.
Лада рассмеялась.
— Не хочет тебя видеть? Но это невозможно, ты же была в этом состоянии, ты знаешь, что даже дышать трудно, если партнер далеко.
— Может быть, он теперь может жить без меня спокойно, потому что я эмоционально отделилась от него, — предположила я.
— Нет, он же катасиец, для их расы все врожденно предопределено, тут скорее всего что-то внутри него. Возможно, он обиделся на тебя или считает, что он тебе теперь противен, раз Игнат тебя освободил.
— Возможно, — задумчиво протянула я и уставилась на стоящий у окна небольшой искусственный фонтан.
— О чем ты думаешь? — спросила Лада.
— Я думаю, если бы с него спала эта пелена, он бы не любил меня так же, как теперь его я, ведь у него не было выбора тогда при нашей первой встрече, он вынужден был мне открыться эмоционально.
Неожиданно для меня Лада снова рассмеялась.
— Майя, с чего ты это взяла? — с улыбкой сказала она, — катасийцы не могут открыться тому, с кем не резонирует их сердце, это просто невозможно. Он влюбился в тебя, когда увидел, сразу же в тот же момент, поэтому и открылся.
Я ошарашено уставилась на Ладу, не веря своим ушам.
— Ты думаешь, его бы тут же не подобрали его коллеги, думаешь, Румтар оставил бы своего сына у тебя на несколько дней, сомневаясь хоть на миг, что с ним все будет в порядке? Конечно, нет! Это Ицнар приказал никому не вмешиваться! Он влюбился в тебя, Майя, и доверил тебе свое сердце.
То, что сказала мне Лада, произвело на меня впечатление ударившей в мое сердце молнии. Долго сдерживаемые слезы потоками ливанули из глаз, и я закрыла лицо руками. В голове стучали слова Лады: «он влюбился в тебя и доверил тебе свое сердце».
— Майя, ты хочешь сказать, что он не говорил тебе этого? — удивленно спросила Лада, обнимая меня за плечи и пытаясь успокоить. Я подняла заплаканное лицо и отрицательно покачала головой.
— Я всегда считала себя в каком-то смысле навязанной ему обстоятельствами, — всхлипывая, пролепетала я.
— Нет, это не так и я вижу, что не только он без ума от тебя, но и ты от него. Не знаю, почему он от тебя бегает, но я бы на твоем месте немедленно бы отправилась к нему и это выяснила. Я сейчас позвоню Гинвену и аккуратно выясню, во сколько сегодня они закончат работу, а затем я отправлю тебя к Ицнару домой, и вы поговорите. Он не выгонит тебя за дверь, я это точно знаю, не сможет, — она хитро улыбнулась.
Я все еще сидела в ступоре, пока Лада ласково разговаривала со своим мужем.
— Они будут дома около восьми, как только Гинвен появиться, мы отвезем тебя, а пока, поехали по моим подружкам, познакомлю тебя, вместе пообедаем, погуляем по парку. Тебе будет, о чем рассказать на Земле.
Этот день казался мне бесконечным, и я думала, что он никогда не закончится. Катас был великолепен, несмотря на довольно сильную жару и яркое солнце, парки и сады были оборудованы специальной невидимой глазу крышей, которая скрывала посетителей от ультрафиолета и укрывала от жары. Оказавшись на зеленой территории, тут же становилось свежо и прохладно. Повсюду гуляли невиданной красоты птицы разных размеров и мастей, в озерах плавали пушистые розовые лебеди, по траве бегали существа, напоминающие кроликов. Парк, в который меня привезла Лада, был огромным и даже за четырехчасовую прогулку со щебечущими девушками землянками, мы не успели обойти и половины. Вечером мы устроили пикник на яркой желтой траве и ели фрукты, сыр и булочки.
Когда же, наконец, мы приехали домой к Ладе, Гинвен уже ждал нас. К моему счастью, он не задавал лишних вопросов, просто посадил нас с Ладой в аэромашину и повез к Ицнару.
Минут через тридцать полета мы приземлились у высокой ограды, сплошь заросшей плющом. Ворот не было, но, как мне объяснил Гинвен, войти в арку могли только члены семьи. Так были настроены домашние компьютеры всех домов. При попытке проникновения чужака, он бы просто уперся в невидимую стену. Гинвен так же пояснил, что я могу свободно войти на территорию поместья, так как официально была эмоциональной парой Ицнара. Я дала знак, что поняла и, поблагодарив, вошла внутрь.
Жара, царившая круглые сутки вне облагороженных территорий тут же сменилась приятной прохладой, что было весьма кстати, ведь внутри меня от волнения, казалось, жгло пожарче, чем местное уже садившееся Солнце. Неуверенно я пошла по белокаменной дорожке, ведущей к большому двухэтажному дому, сделанному из желтого металла с прозрачными огромными окнами. Высокая парадная дверь была открыта и я почти крадучись заглянула внутрь. По центру широкого круглого холла стоял высокий фонтан со светящимся желтым Солнцем наверху. Вместо воды на расстоянии нескольких метров сияющими струями разливался плотный воздух, у пола стелющиеся в туман. В доме пахло свежестью и травами, и я восторженно уставилась на шикарную обстановку. Справа и слева помещения поднимались широкие лестницы на второй этаж, обрамленные золотыми перилами. На крыше над холлом было массивное прозрачное окно, открывающее великолепие уже чернеющего неба.
Немного оглядевшись, я двинулась вперед, в надежде быстро найти Ицнара. Мне казалось, что я довольно бесцеремонно расхаживаю по дому без спроса, а в этой царящей в доме абсолютной тишине, окрикнуть хозяина я не решалась. Внутри все дрожало, и я тихонько прошла сквозь холл, оказавшись в узком коридоре, ведущем к задней двери дома. Справа и слева были комнаты, но внутри никого не оказалось. Наконец, я вышла в сад и, окутанная сногсшибательными ароматами с примесью морского воздуха, увидела, как из-за ряда плодовых деревьев навстречу мне выходит Ицнар. Его выражение лица было шокированным, а я от смущения готова была провалиться сквозь Катас.
— Я прошу прощения, — промямлила я, идя ему навстречу, — я пришла не предупредив. Ты избегал меня с момента моего прилета на Катас, но я бы хотела извиниться и объяснить, что там, на корабле тогда произошло.
Какое-то время Ицнар стоял молча и смотрел мне в глаза без единого движения. Казалось, он не дышит. Когда он, наконец, заговорил, я уже подумывала о том, что это было плохой идеей вот так вторгнуться к нему домой.
— Ты можешь приходить сюда, когда захочешь, это не только мой дом, но и твой. Я построил его перед поездкой на Землю специально для моей будущей жены, — сказал он и указал мне рукой на стоящие кресла, предлагая сесть.
Не чувствуя катаса под ногами, я не преминула воспользоваться его предложением и села, нервно теребя руки. Ицнар присел на соседнее кресло. На его лице не было и тени улыбки, он сосредоточено смотрел на меня, будто удерживая себя от чего-то.
— Я хочу рассказать тебе все, что произошло, — начала я, постепенно раскрыв перед ним всю свою историю с момента диктофонной записи и тайного звонка Игнату до побега под его руководством. Ицнар молчал, и мне казалось, что моя откровенность никак не изменила отношения пришельца ко мне. Он все еще выглядел каменным изваянием со стальным взглядом и жесткой линией губ.
— Я не знал о планах отца, — наконец сказал он, и я услышала, как хрустнули косточки на его пальцах, которые он сжимал с силой.
— Мне жаль, — промямлила я с чувством вины, — но я испугалась.
— Катасийцы не врут парам, я говорил тебе, — безапелляционно заявил Ицнар.
— Да, прости, что не смогла во всем разобраться вовремя, что боялась.
— Я тебя не виню, — ответил он все так же сухо.
Это было самое ужасное. Он меня не винил, но все еще был со мной холоден, словно я была чужачка. И что же мне было делать с этим? Я не знала.
Я нервно заерзала на кресле, ощущая, как на мои глаза наворачиваются слезы.
— Почему на твоих глазах слезы? — вдруг неожиданно встревожено спросил Ицнар.
Я отвернулась, понимая, что уже не могу сдерживаться. В то же мгновение он был рядом со мной. Подняв меня с кресла, он взял меня на руки и понес в дом. Внеся меня в одну из комнат на первом этаже, он сел на диван, усадив меня к себе на колени, и потянулся за водой, стоявшей на столике рядом. Он налил мне стакан и предложил выпить. Я послушалась, хмыкая при этом носом и обтирая слезы. Сквозь заплаканные глаза я могла видеть боль во взгляде дорого мне мужчины, и от этого мое сердце тут же наполнилось состраданием.
— Прости, — удрученно прошептала я, — мне не стоило приходить и расстраивать тебя.
— О чем ты говоришь? — с горечью в голосе сказал он, — я дышу тобой и я готов разделить с тобой каждую твою боль.
— Дышишь мной? — удивленно переспросила я, поднимая на него свой взгляд.
— Конечно, — с отвращением к себе сказал он.
— Ицнар, — начала я, не понимая, что происходит, — с момента моего приезда на Катас ты ведешь себя так, словно я чума, от которой ты бежишь. Ты холоден и непробиваем.
— Конечно, разве я стану навязывать тебе себя насильно? Я почувствовал, что Игнат оторвал тебя от меня. Я знаю, ты больше не привязана ко мне так, как я к тебе. Ты свободна, как и мечтала и я никогда не сделаю ничего, чтобы тебе было плохо. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Не бойся, я не стану навязывать тебе семейное рабство.
По моим глазам снова хлынули слезы.
— Ицнар, — прошептала я, проводя рукой по его лицу и наблюдая, как вместе с моими слезами, и по щекам катятся крупные капли, — именно благодаря тому, что Игнат освободил меня, я поняла свои истинные чувства к тебе. Ицнар, я люблю тебя.
Я потянулась к нему и сделала то, что уже давно мечтала. Прильнув своими губами к его, я потянула мужчину на себя, обвивая его руками и прижимаясь ближе. Его реакция была мгновенной. Он резко обхватил меня и буквально впился в меня страстным поцелуем, таким, что я потеряла контроль. В бешенном бесконтрольном порыве мы сползли на пол и немедленно освободились от мешающей одежды. Мое тело, лишенное ласки в течение многих лет дрожало, и когда Ицнар вошел в меня, я чуть не задохнулась от резкого восхитительного ощущения этой близости. И именно в этот момент оно вернулось. Это чувство, которое ощущалось безотрывной привязанностью к нему, эмоциональным слиянием и наши ощущения от ласк друг друга резко удвоились. Сила обоюдного оргазма была настолько велика, что какое-то время мы лежали на полу не в силах пошевелиться.
— Я даже не мечтал об этом, хифанка, — наконец, прошептал мне Ицнар, и я нежно прижалась к нему, с наслаждением ощущая его любовь, его нежность, его заботу, разливающуюся эмоциями в моем сердце.
— Оно вернулось, — сказала я, имея в виду наше обоюдное эмоциональное слияние.
— Я знаю, — довольно ответил он и теперь даже Игнат бессилен.
— Я не собираюсь просить его освобождать меня, я хочу чувствовать тебя так, глубоко, знать каждый оттенок тебя внутри, понимать, ощущать.
Ицнар вдавил меня в себя так, что я едва могла дышать.
— Прости, — прошептал он и немного ослабил хватку, — это все эмоции.
Мы рассмеялись.
— Ицнар, я могу жить с тобой здесь на Катасе в этом доме? — спросила я.
— Даже не мечтай, что у тебя остался выбор, — пошутил он, и я с наслаждением смотрела на его улыбку.
— Игнат знает, что я у тебя, я ему сказала.
— Завтра мы скажем ему, что ты теперь моя жена и будешь жить со мной, пускай найдет другого посла.
— Ну, уж нет, — с улыбкой, но уверенно запротестовала я, поднимаясь на локте над Ицнаром, — я согласилась работать в этой должности и отказываться не собираюсь!
— Этого я и боялся, — залыбился Ицнар и я ощутила его внутреннее наслаждение мной. Это было так удивительно, что я тут же его поцеловала, и мы не успели продолжить разговор, так как снова были увлечены страстью.
Это продолжалось почти до утра, пока мы, изнеможенные, но безмерно счастливые не заснули в спальне наверху.
Проснувшись к обеду, я поняла, что Ицнара нет. Я нашла ванную и залезла в душ, после чего нацепила огромную майку мужа, найденную в шкафу, и отправилась вниз. К моему удивлению в доме пахло яичницей.
— Ты жаришь мне яйца? — со смехом сказала я, входя на кухню. — Где ты их взял?
Ицнар притянул меня к себе, и меня тут же бросило в жар. Я еще не умела справляться с нашими совместными эмоциями, которые ощущались внутри абсолютно бесконтрольными. Его желание тут же передавалось мне, зажигало мое, которое тут же перетекало обратно к нему и мы воспламенялись.
— Погоди, — попробовала я отбиться от ласк мужа, — мы так будем жить в постели, а я хочу есть.
Ицнар чмокнул меня в нос.
— Это яйца перепела, у нас их не едят, но утром я заказал для тебя, уже нашлись умельцы, торгующие ими специально для землянок.
— С ума сойти, спасибо. Я с аппетитом глянула на сковородку с яичницей.
— Садись, — приказал мой муж и положил мне целую тарелку еды.
Было удивительным, как сильно, по-другому, открылись для меня эмоции моего мужа после нашей физической близости. Я буквально читала все, что происходило у него внутри по его состоянию. Пока я ела, внутри Ицнара проигрывался целый спектр эмоций — наслаждение от наблюдения за моей едой, сексуальное возбуждение от того, что я весьма эротично выглядела в его майке, тревога от того, что скоро мне придется ехать в посольство, ревность к Игнату. Последнее меня сильно удивило, и я с набитым ртом спросила:
— Почему ты ревнуешь к Игнату?
— Не хочу делить тебя абсолютно ни с кем.
— Ну, как минимум на Земле меня ждет дочь и мои родители, — сказала я с улыбкой.
— Это не проблема, мы будем часто летать к ним, Ульяну привезем сюда, если захочешь.
— Я хочу полететь на планету Ом, планету, где расположена Межгалактическая Конфедерация, Игнат работает там и рассказывал мне, что это место райской красоты.
К моему удивлению внутри моего мужа загорелся азарт.
— С удовольствием, — легко согласился он, обычно туда летал мой отец. Катас представляет нашу галактику на межгалактических советах. Теперь будем летать мы с тобой.