— В смысле, чтобы старшие присматривали за младшими? — заинтересованно поднял голову Крапивин. — Гм… Оригинально… но, почему бы и нет? Заодно, выпускники, будут сразу обучаться командовать. На отделение их не поставишь, а если разбить на звенья… пятерки, — то вполне. Тогда нам понадобиться еще всего лишь три ротных командира. Впрочем, если каждый зам возьмет себе по одной… И начальник тоже тряхнет стариной…
— Не зря говорят, что один ум хорошо, а два сапога — пара… — рассмеялся Мирский и вынул из стола початую бутылку «Мартеля». — Думаю, по паре капель не помешает. Идея озвучена, осталось отшлифовать и можно хоть завтра докладывать. Великий Князь дал мне три дня, но от досрочного решения проблемы возражать не будет. Здоровье Императора!
* * *
Аккуратный стук в дверь прозвучал сразу после того, как стопки вернулись на стол. Как будто адъютант все время подсматривал за происходящим в кабинете начальника сквозь замочную скважину. Во всяком случае именно эта мысль мелькнула первой в голове Мирского. Вторая доплняла первую. Запомнить и на ближайшем рауте спросить у Димитрия, о происхождении этой идиомы. Великому Князю такой вопрос, как историку, понравится. Ведь, на самом деле, в щель для отпирания замка личным жетоном или универсальной картой техничных служб, которая даже не сквозная, подглядывать невозможно. Да и незачем.
На рабочем мониторе адъютанта служебный кабинет начальника училища, как на ладони. Все видеть и слышать — его прямая обязанность. И секретность не в затыкании «замочных скважин», а в том чтоб не болтать лишнего и кадры подбирать правильно…
— Войдите.
— Господин полковник, разрешите побеспокоить?
— Уже. Говори, Денис Андреич, что там у тебя за срочность такая, что ты на совещание врываешься?
— На ваш личный почтовый ящик файл упал. Гриф три «Сосны»*. (*сленг, —«Срочно. Совершенно секретно. В собственные руки»).
— Вот как. Что-то мне сегодня везет на важные послания. Вскрыл? Перекинь на мой терминал. На вирусы проверил?
— Потому и решил вас потревожить, Евгений Константинович, что файл закрыт паролем. Очевидно, корреспондент вам известен. Как и кодовое слово.
— И кто же отправитель?
— Не могу знать, ваше превосходительство. Обратный адрес отсутствует.
— Это как? — Мирский удивился вполне искренне. — А разве такое возможно?
Адъютант пожал плечами, а вместо него ответил секунд-майор Крапивин.
— Только в одном единственном случае. Когда импульс отправлен с борта звездолета и синхронизирован с гипер-скачком. Тогда отправитель как бы исчезает из нашего временно-пространственного континуума и перестает существовать для системы связи.
— И к чему эти прописные истины, известные каждому школьнику? Ведь, после выхода из подпространства, звездолет снова материализуется и автоматически включается поисковой системой в общий каталог. Да, ему присвоят новый ай-пи адрес, но и только.
— Ты сам ответил на свой вопрос, — Крапивин решив, что такого объяснения достаточно, потянулся к чашке с кофе, и полулитровая посудина буквально исчезла в его лапе, словно секунд-майор показывал фокусы.
— Что? — Мирский еще раз молниеносно прокрутил в голове последние слова и уставился на заместителя. — То есть, Антон, ты хочешь сказать, что мне пришло письмо от члена экипажа звездолета, который не вышел из гипер-прыжка? Фактически — послание с того света?
— Фигурально выражаясь, — кивнул тот. — Прочитаешь, увидишь: прав я или нет.
— Тоже верно. А то гадаем, как бабки на кофейной гуще… — насупил брови Мирский, как обычно, когда бывал не в духе. — Перекинь файл на автономный лэптоп и неси сюда.
— Разумно, — похвалил предосторожность боевого товарища Штурм. — Враг не спит и даже не дремлет. Мало ли какой вирус там запрятан. Кстати, не помешает терминал секретаря тоже, на всякий случай отключить от общей сети.
— Только без паранойи, — отмахнулся полковник. — Этот файл уже как минимум пяток почтовых серверов проскочил. И что, везде защита отключена?
Потом повернулся к портрету и тайком показал Государю Императору кулак.
«Ну, спасибо. Подсуропил…»
Откуда адъютант выкопал эту допотопную машину, можно было только догадываться. Скорее всего, ограбил музей училища. Весило это ископаемое чудовище не меньше двух килограмм и места на столе занимало столько, что пришлось сдвинуть в сторону подарочный курительный набор. А еще — патриарх компьютерной техники не имел голографического экрана и всем присутствующим пришлось сгрудиться по одну сторону, чтобы видеть монитор.
На девственно черном экране имелся один-единственный ярлык — «почтовый голубь». Без названия.
Мирский ткнул в него пальцем и под ярлыком высветился прямоугольник с мерцающим курсором и надпись: «Введите пароль».
— Шикарно, — пробормотал полковник. — То есть, подразумевается, что я — получив неизвестное послание от неведомого адресата — обязан знать на какой кодовый замок оно закрыто?
Ответ был настолько очевиден, что все промолчали.
— Надеюсь — это копия?
— Никак нет, Евгений Константинович. Файл не поддается копированию. Пришлось перенести целиком.
— Еще лучше… Значит, после нескольких неудачных попыток, он ликвидируется, а я даже не представляю, с какого боку к нему подступиться.
— Знаешь, Женя… Наверняка знаешь, — подал голос подполковник Штурм. — Просто не прокачал еще ситуацию полностью. А ларчик, я думаю, просто открывается.
— Поясни…
— Не о пароле думать надо, а отправителя высчитать. Скажи, командир, как много людей знает твой личный почтовый адрес? Я, к примеру, хоть мы уже черт знает сколько лет вместе, пользуюсь служебной. Качественно, бесплатно и лучшая защита от вирусов.
Мирский присел на стул и забарабанил пальцами по столешнице.
— Гм, а ведь ты прав, Тенгиз.
— Я знаю, бичо. А теперь, из числа тех немногих, выбери, кто сейчас может быть в Космосе.
Офицеры дружно хмыкнули и многозначительно переглянулись.
— Ион…
— Таки да, — подтвердил Штурм. — Осталось понять, что фон Виден считает для вас настолько ярким, что невозможно забыть?..
Тенгиз еще не закончил фразу, когда начал ухмыляться. Крапивин, не служивший с Мирским выжидательно посмотрел на полковника, который в отличие от зама поморщился, словно у него зуб заныл.
— Песня… — проворчал полковник. — Та, которой он изводил нас все три месяца дежурства на Шальной.
— Угу, — кивнул Тенгиз и не столько пропел, сколько произнес речитативом. — И снится нам не рокот космодрома. Не эта ледяная синева… А снится нам трава, трава у дома. Зеленая, зеленая трава*
— Я тебя умоляю, — еще сильнее скривился Мирский. — Не надо цитировать. Лучше скажи, что из текста в пароль вводить. Не всю же песню целиком…
— Никак нет, — вмешался адъютант. — Предположительно пятнадцать символов.
— Спасибо, Денис Андреевич… Тенгиз, не помнишь название песни? Если мне не изменяет память. Это ВИА «Земляне». Композиция «Трава у дома». Классика конца двадцатого века.
— Да хоть девятнадцатого…
— Тогда в Космос еще не летали, — хмыкнул здоровяк Крапивин.
— Блин, все умные… — проворчал Мирский. — Один я…
— Короля делает свита, — многозначительно изрек Штурм.
— Скажи мне какой у тебя зам, и я скажу…
— Заткнитесь, пожалуйста, господа офицеры. — Мирский выставил перед собой руки с растопыренными пальцами и стал демонстративно загибать их по одному.
— Тсс… — подтолкнул секунд-майора Штурм. — Начальство думу думает.
— Не, мало… — забраковал один вариант полковник и начал загибать пальцы снова.
Так продолжалось несколько минут. Глядя на командира, и остальные стали что-то бормотать себе поди нос и тоже зашевелили пальцами.
— О! — изрек Мирский. Сел и быстро набрал «Ледяная*синева!»
«Пароль неверный, — высветилось в окошке. — Предупреждение! До самоуничтожения файла у вас осталось пять минут и две попытки!»
— Черт! Надеюсь, Ион, тебе сейчас громко икается… Потому что у меня больше нет вариантов.
— Слышь, командир… — хлопнул себя по лбу Тенгиз. — А ты не забыл, что у фон Видена была… тьфу три раза… есть глупая привычка писать слова через два пробела?
— Забыл, — повинился Мирский. Выдохнул и снова набрал «Ледяная**синева».
Лэптоп издал мелодичный звон и конверт открылся, демонстрируя содержимое. Видеофайл. Опять без надписи. И какой-либо сопроводительной записки.
— Смотрим? — оглянулся на замов Мирский.
— Вообще-то, послание личное, — напомнил адъютант.
— Здесь нет никого, кому бы я доверял меньше чем Иону, — отмахнулся полковник. — Впрочем, если кто-то опасается стать посвященным в некую опасную тайну — дверь слева. Без обид…
Как и следовало ожидать, никто не сдвинулся с места. А секундой позже Мирский дважды ткнул указательным пальцем в значок файла.
На экране появилось изображение, предположительно, кают-компании. Слегка подрагивающая камера держала в объективе двоих молодых мужчин, примерно двадцати пяти — двадцати восьми лет. Приятной, даже киношной наружности блондина и совершенно заурядного, коих тысячи, шатена. Мужчины о чем-то оживленно беседовали (звук не транслировался), периодически поглядывая в камеру. Судя по жестикуляции блондина и насмешливом выражении на лице шатена — тема разговора не носила ни секретного, ни служебного содержания.
Примерно на третьей минуте записи, позади них открылась дверь и в помещение вошла юная девушка. Вполне миловидная, если б не раскрашенные во все цвета радуги волосы. При этом их красили не локонами, а — каждую волосинку по отдельности, таким калейдоскопом они переливались при каждом движении головы. Девушка спросила что-то, получила в ответ два энергичных кивка и вышла… Чтобы вернутся буквально через минуту.
На этот раз в ее руках была какая-то странная посудина, отдаленно напоминающая самовар. При чем, не столько формой, сколько материалом изготовления. Посудина буквально сверкала надраенными до зеркальности латунными боками. И в тот момент, когда ее поставили на стол перед мужчинами, камера зафиксировала отражение того, что находилось позади ее объектива. Искаженное, словно в аттракционе кривых зеркал, но вполне узнаваемое лицо Иона фон Видена. Всего лишь на мгновение. Потом в объективе возникла приближающаяся ладонь, темнота и… файл закончился.
— Кто-нибудь хоть что-то понял? — оглянулся на подчиненных Мирский.
— Мне показалось, что в «самоваре» был Ион, — неуверенно произнес Тенгиз.
— Был… — подтвердил полковник. — А еще?
Офицеры молчали.
— Евгений Константинович… — в голосе адъютанта звучало недоумение. — Извините, а что за форма была на парнях? Я, вроде, все типы знаю. А тут какое-то сплошное недоразумение. И в расцветке, и в эмблемах. Кино, что ли снимают? Можно еще раз взглянуть?
Вместо ответа Мирский указал на монитор, где мультипликация показывала догорающий ярлык почтового извещения. Файл самоуничтожался.
Глава 3
Глава третья
В полицейском участке было чинно и тихо, как в поле, сразу после страды, когда техника уже ушла, а разная живность — от кузнечиков, лягушек и до перепелок, зайцев на свои угодья еще не вернулась. Может, благодаря хорошей звукоизоляции, а может — потому что Тихон с девушкой оказались сегодня единственными, кто посетил сие учреждение. Чем несказанно удивили даже дежурного.
Старший полицейский, с пышными кавалерийскими усищами, протер заспанные глаза, оправил китель и уставился на них с таким удивлением, словно это были первые люди, коих ему довелось повидать за последние несколько лет, находясь на этой должности.
— Здравия желаю, господа. С чем пожаловали? Что-то случилось? Ребенок потерялся, что ли? Что же вы, господа, так невнимательны. Детям надо больше внимания уделять.
Трудно понять, почему старший полицейский пришел именно к такому выводу, учитываю предельно юный возраст предполагаемых родителей, особенно девушки, но именно она, украдкой бросив быстрый взгляд на Тихона, залилась румянцем. Словно, ее в самом деле уличили в чем-то неприглядном.
И только после этого дежурный заметил своего коллегу по службе.
— А, так господа с тобой?.. На месте не мог разобраться что ли?
— Какие дети, Валерьяныч… — отмахнулся полицейский. — Тут это… грабеж оформлять надо. Господин фон Виден, задержан мною с вещественным доказательством в руках. А барышня — будет хозяйкой похищенной сумочки. Так что, старшой, открывай «аквариум» и вызывай дознавателя…
— Шутишь что ли?
— Какие уж шутки. Сам спроси.
— Барышня, — старший полицейский встал из-за стола, как бы демонстрируя официальность вопроса. — Вы подтверждаете факт хищения личных вещей?
— Да, но это же не…
— Спасибо… — усатый построжел лицом и нажал какую-то кнопку на своем столе. — Пока достаточно. Я все равно не имею полномочий заводить дело. Все расскажете дознавателю. А если торопитесь, то можете сесть вон к тому терминалу и изложить суть дела в письменном виде. Только имейте в виду, написанное вами, автоматически сохраняется на сервере полицейского управления и любые изменения в тексте придется объяснять дополнительно.
— Валерьяныч, я на пост… И так почти на полчаса отлучился. А рапорт на сервер скину.
— Добро. Понадобишься их благородию, вызову.
Произнеся все это казенным тоном, усатый нажал вторую кнопку, отпирая электронный запор на двери из бронированного оргстекла, ведущей в комнату предварительного содержания. Такую же прозрачную, почему и прозывалась «аквариумом». В камере имелась откидная пластиковая скамья и терминал доставки термополии* (*историческое название фастфуда в Древнем Риме).
— Вам туда, господин фон Виден.
— Но, позвольте, — Тихону никогда прежде не доводилось иметь дел с полицией, и он понятия не имел, что и когда надо говорить. И может быть именно сейчас стоило промолчать, но, похоже, от этого ситуация только усложнялась. — Вы что, даже не собираетесь меня выслушать?
— Почему не собираемся? — удивился старший полицейский. — У нас тут не анархия… Законность соблюдаем. Вас обязательно выслушают. Тот, кому это положено по должности. И в предусмотренные законом сроки.
— Но это же произвол! В конце концов, я гражданин Империи и имею определенные права… Или вы думаете — раз из провинции, то можно не церемониться?..
— Молодой человек, — усатый снова устало потер глазницы. — Помилуйте. Я же не обвиняю вас ни в чем. Заметьте, даже личного досмотра не провожу. Просто, принимать какие-либо решения не входит в мою компетенцию. Вот вы захотите изложить свою версию событий, скажем… — полицейский окинул взглядом помещение и указал на фикус в кадке. — Вон тому растению?
— Зачем?
— Правильно, незачем. Толку ноль. Как и в моем случае. Идите в комнату ожидания и не волнуйтесь. Дознаватель, Ганс Карлович Блюменштейн, человек опытный. Награжден медалью «За безупречную службу» ІІ степени. А для этого, между прочим, надо иметь пятнадцать лет выслуги. Разберется. Поверьте на слово, он еще никого зря в суд не отправил…
Усатый аккуратно взял Тихона под руку, провел в «аквариум» и закрыл за ним дверь. Потом подошел к девушке. Немного постоял у нее за спиной, глядя в монитор и кашлянул в кулак, привлекая внимание.
— Прощения просим… Вы, барышня, тоже будете ждать господина дознавателя? Или, может, я приму у вас заявление, составим протокол, опись имущества и отправляйтесь по своим делам. Чего зря время терять? Тем более, в такой день… Копию обвинительного постановления мы вам перешлем. А если, паче чаяния, все же дело до суда дойдет — получите извещение. Сами понимаете, праздник нынче. Их благородие, наверняка на пикнике и вряд ли станет сильно торопиться. До двадцати четырех прибудет — это непременно. Обязан в течении суток заявление рассмотреть, а раньше — сомнительно.
— Эй, вы о чем? — воскликнул Тихон. События явно выходили за рамки разумного и стремительно ухудшались. — Какой еще суд? С ума сошли тут все, что ли? Я же ничего не сделал. Только помочь хотел…