Юстиниан
ОБ АВТОРЕ
Современный британский писатель Росс Лэйдлоу не слишком расположен давать интервью и вдаваться в подробности своей биографии. Родился он на северо-востоке Шотландии, в большом портовом городе Абердине, поблизости от которого живёт и в настоящее время. По окончании Кембриджского университета несколько лет работал в Южной Африке. Совмещая должности преподавателя истории и географии в Данбаре (Восточный Лотиан), написал свой первый роман — политический триллер «Восставший лев». Книга была опубликована в 1979 г. и сразу привлекла внимание читающей публики. Оставив современную тематику, Лэйдлоу переключился на историческую и с головой ушёл в прошлое, выпустив две книги на материале из отечественной истории: «Линтон Поркьюпайн» — о Шотландии XVI столетия, «Афра Бен» — дневник шпиона, действующего в Шотландии XVII века. Успех этих книг заставил Росса Лэйдлоу продолжить историческую линию своего творчества. Среди крупных и наиболее успешных работ писателя на сегодняшний день выделяются три романы: «Аттила, Бич Божий» — о вторжении гуннов в пределы Западной Римской Империи, «Теодорих» — о знаменитом короле вестготов, «Юстиниан» — о византийском императоре Юстиниане I.
Остановимся подробнее на историческом фоне романа, включённого в данный том.
Византийский император Флавий Пётр Савватий Юстиниан, которого современники называли Великим, родился в 482 (или 483) году вблизи крепости Тавресий, которую в настоящее время идентифицируют в районе сербского города Ниша. Родители его в этническом отношении были фракийцами, жившими на территории Иллирийской префектуры Римской Империи. О детстве, юности и воспитании будущего императора ничего неизвестно. Своей карьерой он обязан своему дяде, императору Юстину I. В его правление Юстиниан был дважды назначен консулом, последовательно получал звание цезаря (525 г.) и августа (при коронации в 527 г.). Он был успешным военачальником, хотя и уступал в этом отношении главным тогдашним византийским полководцам. Основой его деятельности были реформы: в социальной, правовой и религиозной областях.
Каждый задумавшийся о благодарной памяти потомков государь стремится застолбить своё имя в истории великими свершениями. На долю византийского императора Юстиниана выпало по меньшей мере два таких деяния. Первым из них следует назвать составление свода законов, так называемого Юстинианова свода, включавшего учебное пособие для начинающих юристов, 50-томные «Дигесты», отрывки из трудов классических римских юристов, и «Кодекс Юстиниана» (собрание законов и постановлений, принятых при этом императоре), дополненный впоследствии «Новеллами», поздними законами Юстинианова времени. Этот фундаментальный свод римского гражданского права, составленный в 529—534 гг., не только использовался в Византии вплоть до XI в., но и оказал существенное влияние на законодательство многих стран феодальной Европы. Второе деяние нисколько не уступает Своду по размаху и значимости, а может быть, даже превосходит его. Речь, разумеется, идёт о храме Айя София, возведённом в Константинополе в 532—537 гг. по воле Юстиниана на месте сожжённой во время народного восстания 532 г. базилики Святой Софии, построенной при Феодосии II. Юстинианов храм отличался огромными размерами и почти тысячу лет был самым большим святилищем христианского мира. Легенда гласит: когда император впервые вступил под своды только что оконченной Святой Софии, он хвастливо воскликнул: «Я превзошёл тебя, Соломон!», имея в виду строителя древнего иерусалимского храма. Естественно, победу в этом мирном состязании одержал не сам император, а нанятые им лучшие зодчие тогдашней Европы Исидор Милетский и Анфимий Тралльский, а также десятки тысяч рабочих, ежедневно трудившихся над созданием храма. Только помнят в первую очередь не их, а императора Юстиниана, вдохновителя строительства.
Среди прочих достижений византийского государя назовём прежде всего крупные военные успехи, заключающиеся в отвоевании у варваров бывших территорий Западной Римской Империи: Италии, юго-востока Испании, части Северной Африки, северо-запада Балканского полуострова. Впрочем, территориальный рост Византии на западе способствовал, как считают многие историки военному ослаблению Империи, восточные земли которой оказались под ударами аваров, славян и других варварских народов. Столица Империи оказалась практически беззащитной, так что наследники Юстиниана, умершего в конце 565 г., вынуждены были срочно заняться укреплением Константинополя. Важной была и церковная реформа Юстиниана. Суть её сводилась к отречению от монофизитства и провозглашению православия государственной религией Византии. Личные качества государственного мужа — увы! — были несравнимы с его великими деяниями. Далеко не у всех современников они вызывали одобрение. Позволю себе привести только одну краткую характеристику, данную Юстиниану выдающимся историком Прокопием Кесарийским в его «Тайной истории»: «Природа, собрав у остальных людей всё дурное в них, поместила собранное в душе этого человека». В другом месте тот же автор так описывает внутренний мир императора: «Неверный друг, неумолимый враг, страстно жаждущий убийств и грабежа, склонный к распрям, большой любитель нововведений и переворотов, легко податливый на зло, никакими советами не склоняемый к добру, скорый на замысел и исполнение дурного...»
Анатолий Москвин
Избранная библиография Росса Лэйдлоу:
«Восставший лев» (The Lionis Rampant, 1979)
«Линтон Поркьюпайн» (The Linton Porcupine, 1984)
«Афра Бен» (Aphra Behn: Dispatch'd from Athole, 1992)
«Аттила, Бич Божий» (Attila: The Scourge of God, 2004)
«Теодорих» (Theoderic, 2008)
«Юстиниан» (Justinian, 2010)
Памяти Берта Форчена.
Большому человеку, большой личности,
большому другу посвящается.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
В 468 г. до н.э. большая морская экспедиция — крупнейшая из тех, что знал античный мир, — в которой участвовали представители как Восточной, так и Западной Римской Империи, отплыла из Константинополя. Её целью было изгнание из Африки вандалов — свирепого и жестокого германского племени, пришедшего туда 40 лет назад. В случае успеха экспедиции Римская Империя сохраняла свои западные рубежи, гнущиеся под натиском свирепых германских племён — франков, визиготов, свевов, алеманов и других. До вторжения вандалов Африка была самым богатым и прибыльным владением Запада. После освобождения ей снова предстояло стать источником оживления экономики Запада и пополнения наполовину уничтоженной армии, что позволило бы Западу вытеснить или, по крайней мере, сдержать захватчиков-варваров.
Однако экспедиция закончилась полной катастрофой. Оттеснённый ветром к берегу, римский флот был атакован брандерами вандалов, корабли горели, люди погибали на рифах или от рук абордажных команд варваров, которым помогал ветер, погубивший римлян. Теперь, когда ресурсы обеих империй были исчерпаны, об освобождении думать не приходилось. Быстро осознав этот факт, варвары стремительно обрушились на западные анклавы. Всего за каких-то 8 лет Запад превратился в ничто; в 476 году был свергнут последний западный император, и Империи, которой он номинально управлял, пришёл конец. Напротив, Восточная Империя существовала и процветала ещё несколько столетий. Богатая, стабильная, практически не знавшая нападений варваров — они угрожали лишь её границе по Нижнему Дунаю, гораздо больше внимания уделяя Западу, из-за чего приходилось защищать протяжённую западную границу по Верхнему Рейну и Среднему Дунаю.
К тому времени, как пал Запад, у Восточной Империи был всего лишь один серьёзный враг — Персия; с ней римляне постоянно воевали и заключали перемирия, и казалось, что так будет всегда. Однако, хотя потенциально Персия была гораздо более опасным врагом, чем любое германское племя, она была цивилизованной державой, с которой можно было заключить договор, который бы она соблюдала.
В тот год или около того, пока обречённая армада находилась в походе, молодой гот — назовём его Родериком (истинное имя этого человека не сохранилось), — крестьянин из Восточной Римской провинции Дардания [1], вместе с двумя спутниками отправился в Константинополь, столицу Восточной Римской Империи.
По словам Гиббона, «трое молодых людей... вскоре были отобраны — за их силу и рост — в личную гвардию императора Льва. За время двух последующих правлений (императоров Зенона и Анастасия) удачливый крестьянин добился славы и богатства; его долгая и безупречная служба во время Исаврийской и Персидской войн служила неуклонному повышению по службе... каковое он и совершил». Всё это — несмотря на то, что он был германцем — представителем нации, которую римляне ненавидели и боялись.
В 496 году, когда начинается наша история, Родерику — сорок шесть лет, и он — командующий Восточной армией. Солдаты его обожали — за щедрость, справедливость, искреннюю заботу об их жизнях и за военные успехи. Однако, по сути, он оставался простым крестьянином (хотя читать он научился, грамотность являлась непременным условием для лиц, занимавших офицерские должности в Восточной Римской армии), непригодным для любых других занятий кроме военной службы.
В 496 году Западной Империи уже двадцать лет как не существовало, и её бывшими территориями управляли короли варваров: Галлию и Испанию захватили франки, визиготы (вестготы), свевы, бургунды и аллеманы; Африка давно подпала под власть вандалов; Италией овладели остроготы (остготы) под предводительством их великого вождя, могущественного и харизматичного Теодориха, — номинально он считался вице-регентом Анастасия, престарелого римского императора Востока, — в это время между Восточной Империей и Персией было заключено весьма шаткое и ненадёжное перемирие.
Тем временем на родине Родерика в Дардании его сестра Биленица лелеет надежду, что брат сможет помочь её талантливому и одарённому сыну, Управде...
Часть I
ДАРДАНИЕЦ
482-500 гг. от Р. X.
ПРОЛОГ
— Слоны, господин! — выдохнул разведчик, осаживая коня перед командиром. — Десятки тварей. И у них есть катафракты — их сотни, это всё — не считая тьмы пеших воинов!
— Успокойся, парень, — мягко произнёс Родерик. — Незачем паниковать: римляне повидали и слонов, и вооружённую кавалерию. Теперь — только факты, пожалуйста. Расположение? Построение? Численность?
Слегка смущённый разведчик спешился и встал по стойке смирно, сняв шлем и прижав его рукой к боку.
— Персы продвинулись на несколько миль от Евфрата, господин, двигаются в нашу сторону! — сообщил он куда более бесстрастным голосом. — Всего около 20 тысяч, я полагаю.
— Спасибо, солдат, отличная работа. Иди на кухню, поешь горячего, скажешь — я приказал, — Родерик усмехнулся и похлопал юношу по плечу. — Но сначала проследи, чтобы коня расседлали и покормили. Свободен!
— Конечно, господин! Спасибо, господин!
Разведчик бойко отсалютовал командиру и пошёл прочь, ведя коня под уздцы; теперь он явно успокоился, это было ясно и по виду, и по голосу, в котором мгновения назад звучала неприкрытая паника.
Уйдя с агоры — главной площади города, — Родерик вернулся в свой дом в цитадели Пальмиры — стратегически важного приграничного города, расположенного между Восточной Римской Империей и Персией.
Он подумал, что сделал всё, чтобы остановить в зародыше распространение паники и уныния среди однополчан парня. Однако на самом деле следовало признать, что ситуация выглядела паршиво. В настоящее время почти все имперские войска были передислоцированы на север и занимались подавлением очередного восстания исавров — диких племён, населявших горные районы Анатолии. Родерик остался в Пальмире с небольшим отрядом лимитанов-пограничников для охраны восточной границы в отсутствие своего начальника, главнокомандующего Восточной армией. В обычных, мирных условиях это было бы рутинным занятием, обычным полицейским надзором за границей — ведь официально Рим и Персия находились в состоянии мира.
Но правящий Царь Царей [2], Кавад, как известно, находился под влиянием своего верховного главнокомандующего Тамшапура — удачливого и независимого военачальника, одержимого опасными идеями экспансии. Тамшапур лелеял мечты о захвате восточных областей Империи — тех самых, что до походов Александра Великого входили в состав Империи Трона Павлина. Донесение разведчика подтверждало опасения: судя по всему, Тамшапур, пользуясь тем, что восточные границы Империи были практически незащищёнными, решил, что это прекрасная возможность начать вторжение и превратить свои мечты в реальность.
Меряя шагами по-спартански скудно обставленный таблинум, превращённый с недавних пор в командный центр, Родерик пытался разработать план, чтобы противостоять страшной угрозе. У него было два варианта: остаться в цитадели или вступить в открытый бой. При первом варианте им удастся продержаться некоторое время против любой осады, запланированной Тамшапуром, а он наверняка шёл во главе своего войска. Стены Пальмиры были крепки, но даже если они падут, гарнизон сможет укрыться в неприступной цитадели в ожидании подкрепления. Проблема при этом заключалась лишь в том, что такое решение позволит Тамшапуру практически без боя овладеть провинцией, оставив Пальмиру полностью изолированной в самом сердце оккупированной территории, — и Рим может оказаться не в состоянии вернуть эту территорию себе.
Альтернативой мог стать бой с персами — и Родерик мрачно подумал, что это будет похоже на бой Давида с Голиафом... только вот закончится он наверняка полным разгромом его крошечного подразделения. Понятно, что в такой нелёгкой ситуации две головы лучше, чем одна. Родерик предпочёл бы, чтобы второй головой стала голова Виктора, его верного викариуса, второго по званию в отряде, — к его мнению всегда стоило прислушаться.
Виктор Марцеллин, праправнук знаменитого солдата, а затем историка, Аммиана Марцеллина, и викариус пограничной заставы шагал вдоль Великой колоннады Пальмиры — великолепного проспекта не менее километра длиной. По всему проспекту высились колонны в роскошном коринфском стиле. Бывший царский дворец, теперь превращённый в казармы, проспект связывал с агорой и цитаделью. Идя по вызову своего командира в цитадель, Виктор Марцеллин размышлял о Пальмире — и её сложной и запутанной истории.
В прошлые века Пальмира была столицей независимого города-государства и перекрёстком главных торговых путей от Римской Империи на западе до Персии, Индии и Китая на востоке. Она успешно лавировала между Римом и Персией, стравливая их, но при этом, ухитряясь оставаться друзьями с обоими. Затем, чуть менее 200 лет назад, царица Пальмиры — грозная Зенобия, воспользовавшись неразберихой вокруг престолонаследия в Риме, вторглась в Сирию и Египет, тогда — римские владения. Это стало серьёзной ошибкой.
Императором стал сильный и влиятельный Аурелиан: восстановив стабильность дома, он обрушился на Пальмиру с несколькими легионами, разгромил силы честолюбивой королевы и присоединил земли Пальмиры к Римской Империи. Однако, и потеряв независимость, Пальмира — благодаря тому, что являлась координационным центром торговых путей, и близости к персидской границе — сохранила своё экономическое и стратегическое значение. Тот, кто контролировал Пальмиру, управлял балансом сил между Персией и Римом.