А Сэмэл, указывая на видео-библ, сказал:
— А я предпочитаю пользоваться уже готовыми знаниями. Их — море! И мне очень интересно по нему плыть! Жаль, сутки маловаты! — И он снова уткнулся в экран.
Лана подперев рукой щеку, задумалась. Ей, всё же — несмотря на то, что разумом она понимала опасность этого — хотелось что-то изменить в привычной картине мира. Здесь всё так… логично и предсказуемо. А мир… он… загадочен. Даже открытие новых цивилизаций здесь стало привычной рутиной, обставленной «Шлемами», тестами, нормами, службами… А все категории цивилизаций разложены по полочкам. Их участь запрограммирована, их путь прописан большими буквами — светлое будущее, долгое прозябание или же гибель. И всё. А ей хотелось… многовариантности, что ли, чуда. Чтобы и те цивилизации, что пока в муках ищут правильную дорогу, вдруг её обрели. Почему нельзя в это вмешаться? Зачем в КС придумали ЗоН? А БВЛ? Ведь это всегда так непросто — идти по пути Эволюции, не спотыкаясь. И так хочется ощутить поддержку. Жаль тех, кому неумолимые космические законы перекрывают дорогу к будущему и предлагают начинать всё сначала. Они просто заблудились, заигрались. Почему всё так… сурово? Ей хотелось что-то сдвинуть, улучшить. Жаль, друзья её не понимают. «Они думают, что я спорю из чувства противоречия, — вздохнула Лана. — Или желаю покрасоваться. Какое уж тут красование, — вздохнула она, — даже Мэла читает мне нотации. Впрочем, она их всем читает».
Прозвучал сигнал зуммера и на кафедру снова вошел Натэн. Оглядев аудиторию, он сказал:
— Ну, что — передохнули? Со свежими силами продолжим. Следующая тема…
Часть 2
Глава 4. Магические фокусы
Оуэн вспоминал тот день, стараясь не упустить ничего.
Тогда его шансы уйти от стаи акул были равны тому самому нулю. Без всяких единиц.
Оуэн, выбравшись к вечеру из пещеры, не спеша брёл по дну, ища сигнал отдрейфовавшей невесть куда стаи планктона. Он был погружён в философские размышления. Делается это просто: берёшь интересующее тебя понятие или явление и начинаешь о нём философствовать. Иногда приходят очень занятные мысли. Но тогда философствования Оуэна были прерваны появлением белых акул, выскочивших из-за дальней скалы. Две свернули, отсекая ему путь назад, к спасительной пещере, а две ринулись ему наперерез. Криптит не почувствовал опасности заранее, по агрессивному запаху, исходящему от них потому, что задумался. Да и привык, что округа безопасна. Наверняка, залётные. И это были настоящие морские убийцы, а не какие-нибудь Стивен с Мэйтатой с сеткой для ловли селёдок. И всё же Оуэн сумел быстро отреагировать. Мгновенно выпустив реактивную струю, он помчался к скальной гряде сбоку, зная, что там есть пещера с узким ходом. Он как-то случайно её обнаружил. Теперь она его выручит.
Но обманулся. Приплыв к ней, Оуэн её не обнаружил входа. Он исчез под завалом. Такое бывает — сейсмические подвижки. А над тем местом навис широкий козырёк, под который с разбега поднырнул осьминог. Теперь он перекрывал ему путь верх. Назад тоже нельзя — акулы, окружив, приготовились его атаковать. Оуэн угодил в ловушку. Но он решил задорого отдать свою древнюю жизнь, и, развернувшись, выставил конечности. Но долго повоевать ему не удастся. С одной или двумя он бы справился, но не с четырьмя.
Оуэн вспоминал, как он тогда прикрыл зрачки, чтобы не видеть кровожадные морды, продолжая слышать их ликующие мысли о скором обеде. И с отчаяньем подумал о своей пещере, которая тогда была так далеко от него: «Эх! Если бы сейчас я был там! А не здесь!» «Да-да, именно так: «Если бы сейчас я был там!» — повторил он. И вдруг что-то вокруг него изменилось. Исчезли акулы, вернее — их запах. Как и их плотоядные эмоции. В чём дело?
Оглядевшись тогда, Оуэну обнаружил, что находится … в собственной пещере! Как и почему это произошло, Оуэн не смог понять ни тогда, ни потом.
«Я уже умер?» — удивлённо подумал в тот момент Оуэн.
Но перед смертью он должен был ощутить хоть какую-то боль, но этого не было. Или просто уснул и видел сон? И тут он услышал, как вдали беснуются акулы:
— Куда он делся? Это ты его упустил! Нет, ты! У, гад! Загрызу!
Оуэн с радостью и недоумением наблюдал издали за их суетой. Акулы обшарили тогда каждую щель. Как будто гигантский осьминог мог вдруг превратиться в морскую змею. От ярости передрались между собой. Не могла же их аппетитная добыча вдруг растаять? Не почудился же он им? Но их мозг был слишком мал, чтобы вмещать в себя столь странные мысли, и акулы, переключившись на более привычное дело — уплыли на поиски очередной жертвы.
Оуэн, не найдя объяснение случившемуся и пытаясь разгадать эту загадку, даже заглянул в ИПЗ. Он обозначил это, как внезапное перемещение предмета в пространстве. И нашёл.
Такие явления можно было разделить на четыре категории:
1-я. Бывали случаи, когда в экстремальных ситуациях некоторые существа обретали невероятные способности, совершая гигантские прыжки, развивая запредельную скорость, поднимая неподъёмные тяжести, за короткий срок, преодолевая огромные расстояния и в одиночку побеждая множество врагов. Опасность пробуждала в них некие силы и умения, о которых они сами раньше не подозревали.
Но Оуэн, сбежав от акул, не пошевелил ни одним щупальцем, ни с кем не боролся и никуда не плыл, неведомым образом, сразу переместившись на тысячу метров в свою пещеру. Так что этот вариант не подходил.
2-я категория. Имелись люди, называющие себя престидижитаторами, фокусниками и иллюзионистами — от слова: иллюзия, обман зрения, хитрая манипуляция — которые совершали чудеса с предметами и живыми существами, создавая иллюзию их невидимого перемещения. Происходило это благодаря наработанной ловкости рук фокусника и специальному оборудованию, скрывающему его манипуляции. Совсем как это произошло с ним, гигантским криптитом, внезапно исчезнувшим из кольца акул. Но где же тогда был сам фокусник и его оборудование? Оно ведь должно было иметь приличные размеры, учитывая вес и размеры криптита.
Нечто подобное такому обману зрения делал и сам Оуэн, выбрасывая светящийся состав, а сам тем временем унося подальше ноги. Это был его личный наработанный и оборудованный чернильным мешком фокус. Но в данном случае он в нём не участвовал.
Так что и этот вариант тоже отпадал.
3-я категория. Есть люди, именующие себя магами, экстрасенсами, колдунами, знахарями, ведьмами. На протяжении всей истории человечества о них сложено множество легенд, сказок и баек, уверяющих, что они без всякого оборудования могут лишь усилием мысли поднимать и перемещать предметы. Или даже себя самих. В современных фантастических романах этот феномен назывался телепортацией. Обычно такие способности магов бывали врождёнными. Но маг способен был их развить или значительно усилить. Для этого он начинал прак-ти-ко-вать- ся. То есть — упорно тренировал себя, начинал с малого — поднимал взглядом шарик или коробок спичек, постепенно наращивая вес предмета и свою магическую силу. В итоге это практикование иногда увенчивалось успехом.
«Не мог же я без практико-вания поднять и кинуть свою многотонную махину сразу на километр? — усмехнулся спрут. — Или мог? Неужели я маг?»
Но, как правило, маги и колдуны это очень неприятные личности. Поскольку чаще всего используют свой дар для самых неблаговидных целей — обретения власти, личного обогащения, причинения вреда соплеменникам. А он, Giant Octopus, и малька не обидит. Да и власть ему не нужна. Кем стать? Морским владыкой? Так уже есть — Нептун. Хватит уже.
«Может, я просто не пробовал? — с иронией подумал тогда Оуэн. — Надо бы проверить».
И проверил. Для начала он попытался усилием мысли приподнять валяющуюся неподалёку ракушку. Но упрямая ракушка, как он ни старался, даже не шелохнулась. Выходит — никакой он не маг.
Оуэн тогда сам себе показался смешным: сидит гигантский древний реликт и пучит глазки, пытаясь согнать с насиженного места бедную ракушку. Глупо это! А что если его магические способности проявляются только в стрессовых ситуациях? Как в первой категории чудес? И что? Не искать же акул, снова нарываясь на неприятности? Даже ради научного эксперимента ему этого не хотелось. Оуэн поёжился. Нет. От этих зубастых тварей лучше держаться подальше.
А может, просто место у заваленной пещеры было аномальное?
И это — в четвёртых. То есть — четвёртая категория чудес.
Давно известно, что на планете есть странные места с необъяснимой энергетикой и всякими казусами времени и пространства: тектонические разломы земли; турбулентные вихри источников; мегалиты, заряженные энергетикой аномальных месторождений; места неведомых древних Сил, история которых утеряна и рядом с которыми происходит всякая чертовщина — уж лучше держаться от них подальше. До этой поры он так и делал, хотя и знал некоторые. Например — глубоководный обрыв у Сопун-горы, где он когда-то жил.
Оуэн и эту версию проверил — побывал у пещеры. Ничего особенного. Место как место — ни разломов мантии, ни залежей металлов или урана. Даже козырёк обвалился, будь он неладен.
В общем, ничего так и не выяснив, Оуэн бросил попытки разобраться в этом фокусе с перемещением. Даже практиковать больше не пытался. А надо было.
Кстати, из-за всей этой суеты с ловцами и акульими воспоминаниями, Оуэн даже забыл про Жёлтую Звёздочку. Её появление в Ночь Полнолуния казалось ему теперь сном или трансом, вызванным неким небесным гало зелёного цвета. Его голова была напрочь забита мыслями о том, как поскорее унести ноги от Стивена с Мэйтатой и их каверзного сонара с боковым обзором.
«Но как же быть? Как отсюда выбраться незаметно длят сонара? — вздохнул Оуэн, прячась среди камней, мимикрировав под их цвет, и так и не добравшись до планктона. — Жаль, если сонар нащупает меня, древнейшего головоногого, нет, скорее — голово-рукого моллюска, мирно пробирающего перекусить, — посмеивался он, прислушиваясь к коварному попискиванию зловредного прибора наверху. — Может, начать практиковать прямо сейчас — с сонара? Чтобы потом закинуть его куда-нибудь подальше. Но, увы, это не спичечный коробок, быстро не получится.
И тут Оуэн вдруг решил попробовать практиковать с себя. Ведь один раз ему это уже удалось, может, и сейчас проявятся эти способности, просыпающиеся в стрессовых ситуациях?
«Я хоть я покрупнее сонара, но нахожусь гораздо ближе к практикующему, — усмехнулся он. — Вдруг получится? Итак, начнём!»
Оуэн прочно угнездился на камне и, прикрыв зрачки, сосредоточился:
«Так. Теперь надо всё сделать так, как тогда. И сказать ключевую фразу. — Оуэн сосредоточился и вдруг чётко представил себе местность, где когда-то жил. — Если б сейчас я был там!» — мысленно воскликнул Оуэн.
И внезапно почувствовал порыв холода, тисками сдавивший его…
***
«Что это?! — удивлённо огляделся он. И его взгляд уткнулся в … знакомую курящую гору! — Неужели получилось?!»
Оуэн увидел, что сидит уже не на камнях у скалы, а на открытой площадке, на песке среди буйных зарослей водорослей. А вокруг него бодро плавали разноцветные стаи рыб.
«Вот это фокус! Ведь я подумал именно об этой местности! Я — маг?»
Но как получилось, что он за один миг перенёсся на тысячу километров? Однако ощущения подтверждали, что он оказался именно там, где хотел. Холод больших глубин, высокое давление и знакомый пейзаж — всё здесь было так же, как и пятьсот витков назад. Выходит, корабль с сонаром вместе с ловцами редкостей остались далеко. А Сопун-гора, как обычно мирно курящая чёрными клубами, вот она. А ведь, когда они расстались с ней, превратилась в грозный вулкан, рядом с которым, находясь в здравом рассудке, никто не пожелал бы оказаться. Оуэн, наконец, поверив в реальность происшедшего, вышел из ступора. И радостно подскочил.
«Слава Творцу! Мне опять удалось "улизнуть"! " — возликовал он.
От него тут же метнулась в сторону большая макрель.
"Что это за чудище? — прошелестели её испуганные мыслишки. — Откуда оно взялось? Хоть бы меня не схватило!" — И шустро удрала от него в густые заросли.
Оуэн усмехнулся:
"Кажется, Стивен с Мэйтатой тоже меня уже не схватят. Ловко я попрактиковался!"
И осьминог не спеша отправился в другую сторону.
"Пусть пугливая тётенька макрель не беспокоится за свою макрельную жизнь! — добродушно посмеиваясь, подумал он. — Пусть сегодня все живут и радуются жизни!"
***
Место, где таким необычным способом оказался Оуэн, было ему хорошо знакомо. Здесь, у подножия Сопун-горы, он прожил когда-то около пятисот витков. И за струйки чёрного дыма, постоянно поднимающиеся из вершины, прозвал подводную сопку Сопун-горой. Люди называют такие подводные пики, дымящиеся из-за вялотекущей в них вулканической деятельности, чёрными курильщиками. Сейчас, уютно куря, Сопун-гора как бы говорила ему:
"Не бойся, гигантский спрут. Я уже не бешусь и здесь всё тихо, как и прежде".
"Оправдываешься за буйство? — хмыкнул Оуэн. — Надеюсь, на твоё благоразумие, — Гора в ответ лишь благодушно выпустила тёмный клуб и притихла. — То-то же!" — сказал криптит.
А ведь пятьсот назад эта гора, разбудив среди ночи всех местных обитателей, показала свой истинный норов. Грозные силы, дремлющие до этого в её недрах, вдруг проснувшись, забурлили огненной лавой и, раскидывая огромные камни, превратили эту местность в ад. Вода и пепел вздыбилась на многие километры вверх, почва и камни превратились в стекло, местные обитатели — кто успел — покинули эту местность, стремясь оказаться подальше от пылающего варева. Оуэну повезло — ему подвернулась коряга, которую он оседлал. И, на волне цунами, он с комфортом промчался на ней тысячу километров, оказавшись у далёкого острова. Там, в его лагуне, он и прожил последние двести витков. И дальше бы жил, если б на его головоногую голову не свалились ловцы с сонаром. Как говорят моряки — анкерок им в бок. И вот, волею Творца, он снова у Сопун-горы. И здесь снова тишь и благодать. Как будто и не было того светопреставления, погубившего всю флору и фауну, а он будто и не уплывал отсюда, восседая на коряге, сопровождаемый грохотом и пламенем.
"Надо бы осмотреться, — решил Оуэн, отправляясь на обход Сопун-горы. Ему хотелось убедиться, насколько теперь это место пригодно для мирного проживания морского философа. М-да. Гора, как ни странно, стояла, как и прежде — не раскололась тогда на куски и не улетела в стратосферу. — Если б я лично не был тогда здесь, ни за что бы не поверил, что старик-Сопун способен такое выкинуть! — подумал Оуэн, бредя вдоль её подножия. И усмехнулся: М-да, удачный каламбур — уж выкинул, так выкинул! Вместе со мной. Еле ноги унёс!"
Оуэн убедился, что вся живность и растительность прекрасно здесь восстановились. Безмятежно покачивались многоцветные ламинарии, посидонии, зостера, макроцпистисы, порфира, фуксовые и красные водоросли; красовались пышные актинии и филлоспадикс. Всюду оживлённая суетились местные обитатели: проносились косяки разноцветных рыб — колюшка, морской конёк, рыба-игла, карась-барабан, сельдь, тунец — нет им числа, и стайки беззаботных мальков% по своим неотложным делам ползли куда-то по дну клешнястые крабы. Всё было как прежде и даже лучше.
Кажется, он, наконец, снова дома, а этих двухсот витков как не бывало…
Но что это? Невероятный голод вдруг охватил Оуэна. Он едва не потерял сознание. Такого с ним ещё не бывало. Ведь его подкожных жировых запасов хватало надолго и, медитируя и философствуя, он мог пару-тройку дней сидеть в пещере, не вспоминая о еде. Но только не сейчас! Казалось — если он в этот же миг что-нибудь не съест, то скончается на месте. Теряя над собой контроль, Оуэн пошарил руками вокруг себя и чуть не схватил подвернувшуюся рыбину. И — тьфу ты! — опять это оказалась всё та же любопытная макрель, увязавшаяся за ним подглядывать. Что это с ним? Негоже обижать новых соседей. Ещё прослывёт тут рыбоедом, разбегутся от него, нарушится мирная красота этого места.
"Никаких зверств! Я ем только планктон! — приказал он себе. И с отчаяньем воскликнул: Но где же он? Подайте сюда немедленно планктоновые стада! Если я сейчас же их не найду, то умру от голода!"
Но, успокоившись и прислушавшись, Оуэн с радостью обнаружил неподалёку жужжащую стаю планктона. Включив реактивную струю, он ринулся к ней. Тётя-макрель, тем временем благоразумно убравшаяся в заросли, увидев, что этот гигант всего лишь любитель планктона, снова осмелела и потащилась вслед за ним — не каждый же день здесь можно увидеть такого великана. Да ещё эдакого дураковатого — подпрыгивает, мечется туда-сюда. Рыбу не ест. Как с Луны упал!