Но теперь я не сомневалась. Он доказал это, когда готов был сложить Дюрандаль, потому что в тот момент был Ястребом, а я точно знала, что бы сказал Ястреб о таком поступке. Он бы назвал это пикающей глупостью.
Ястреб принёс бы эту совершенно бессмысленную жертву ради меня, зная, что это означало лишь две смерти вместо одной. Жнец никогда бы не позволил мне жить. Он потерял все шансы на власть, способа избежать правосудия у него не было, поэтому псих нанёс бы своим врагам максимальный урон, прежде чем его схватят.
Темнота постепенно прояснилась, и я увидела серую равнину, которая встретила меня при входе в Игру. Это могло быть хорошим знаком, но, возможно, просто означало, что, когда моё тело замёрзло, и разум оставил его, чтобы войти в Игру, я каким-то образом оказалась близка к смерти.
Тогда, во время входа, сначала всё было пусто, затем послышался шёпот. Шёпот слышался и теперь, но я также могла видеть. Со дна бассейна на меня смотрели глаза-блюдца Кракена, а щель его рта пыталась что-то сказать. Мимо прошёл Натан, держа в руках крохотный мир. Сосредоточенно хмурясь, он выцарапывал на поверхности континенты и океаны. Впереди стоял Ястреб, гигантская фигура, раз в десять больше меня.
Справа появился некто в униформе Игротехника. Я повернулась и увидела Кваме.
— Я жива? — спросила я у Кваме.
— Верно.
Слева появилась ещё одна фигура. Другой Игротехник, на этот раз незнакомый, с бриллиантовыми знаками на щеках.
— Я мертва? — спросила я Жнеца.
— Верно.
А потом серая равнина внезапно исчезла, и я оказалась в большом холле своего замка.
Передо мной стоял настоящий Кваме, рядом с ним на мраморном полу сидел Ястреб, уронив голову на руки. Лицо Натана с тревогой смотрело из зеркала на стене.
Я глядела на них секунду, прежде чем заговорить, не зная, реальность это или очередное видение b0b102. Мне выпал отличный шанс сказать что-то героическое и запоминающееся, но я сумела выдать только нечто нелепое.
— А как же правила о приватности домов игроков?
— Игротехникам можно входить в помещения без разрешения, если безопасность игрока под угрозой, — сказал Кваме. — Признаю, что привести с собой игрока Ястреба было беспрецедентным поступком, но так уж сложились обстоятельства.
Я рассмеялась.
Ястреб медленно поднял голову и посмотрела на меня. Он сделал глубокий вдох, но ничего не сказал и не пошевелился. Я ощущала жуткую слабость, поэтому решила сесть на пол рядом с ним.
Натан теперь широко улыбался.
— Мы так за тебя переживали, Джекс! Не могли понять, убил тебя Ястреб или Жнец. Смерть в Игре автоматически отправляет тебя на воскрешение. Его поддерживает та же система, которая обеспечивает переход между мирами Игры, а каждую секунду миллионы игроков путешествуют по Игре.
Он помолчал.
— Мы никак не могли определить, который из этих миллионов сознаний твой, и есть ли ты вообще в системе. Пришлось ждать в замке, появишься ты или нет, а процесс воскрешения занимает больше времени, чем перемещение между мирами.
Я посмотрела на Ястреба. Он по-прежнему потрясённо молчал и был бледен.
— Жнец? — спросила я.
— Жнец мёртв. Я выхватил его кинжал и обратил против него.
— Вот сейчас я ожидал увидеть страстные объятия, — намекнул Натан.
Ястреб покачал головой и обессиленно сказал:
— Всему есть цена.
Я непонимающе смотрела на него.
— Что?
— Когда я понял, что ты предлагаешь, Джекс, я знал, ты права. Я мог спасти твою жизнь и уничтожить Жнеца, только если убью тебя. Но я знал цену. Это случилось с Флёр и Геркулесом. Первая смерть игрока в Игре очень травматична. Флёр так его и не простила.
Теперь я поняла ход мыслей Ястреба.
— Геркулес убил Флёр из-за дурацкой шутки. Тут совсем другой случай. Жнец ждал, что ты нападёшь на него. И если бы ты попытался, Жнец стёр бы меня безвозвратно. Но он не ожидал, что ты убьёшь меня. Я так счастлива, что Ястреб Непобедимый двигался быстрее Жнеца и смог убить меня раньше, чем тот понял подвох.
Ястреб ничего не ответил, и его безжизненный взгляд говорил, что он меня не услышал.
— Это как твоя прежняя идея, разве нет? — спросила я. — Когда герой в одиночку восстаёт против богов, это плохо заканчивается для героя. Ты думал, что победишь Жнеца, но погибнешь в реальной жизни.
— Всему есть цена, — повторил он.
— Нет! Ты победил Жнеца, ты не умер, и я тоже не умерла.
— Ты не умерла, потому что мне пришлось тебя убить.
Я застонала.
— Ты — не Геркулес! Я — не Флёр! И это не… пикающая греческая трагедия! Жнец мёртв, я жива, и у меня куча планов на будущее в Игре.
Я протянула руку Ястребу, и он осторожно коснулся моих пальцев.
— Вам двоим реально стоит поработать над страстными объятиями, — заметил Натан.
Я не обратила на него внимания, не сводя глаз с Ястреба.
— И в моих планах ты играешь очень значительную роль. Разве ты не хочешь побродить со мной по пляжам Ганимеда, посетить Звёздный Свет и вместе прокатиться на крылатой лошади?
Внезапно лицо Ястреба ожило, наполнилось радостью и смущением.
— Ну конечно же я…
Он замолчал и обернулся к Кваме.
— Спасибо за помощь. Думаю, у тебя много дел.
— Верно. — Кваме понял намёк и исчез.
Я посмотрела в зеркало, увидела Натана и кашлянула.
— Натан, мы хотим побыть наедине.
— Ой. Конечно. Заканчиваю звонок. — Зеркало почернело, и через секунду в нём снова отразилась комната.
Ястреб взял меня за руку.
— И что теперь, Джекс?
— Раз Жнец мёртв, мне больше не надо прятаться на Небесах. Помнится, на Ганимеде у нас как раз был особый момент, когда позвонил Натан.
Ястреб улыбнулся.
— Точно, был. Игровая команда. Требую групповой переход на частный пляж Джекс на Ганимеде.
Всё расплылось во время перехода между мирами, и вот мы уже сидим не на мраморном полу, а на мягком песке. В воздухе плыл лёгкий лиловый туман, в котором витал аромат цветов, смешанный со специями и морской солью.
Мы с Ястребом легли на песок и несколько минут молча смотрели на огненные водовороты штормов Юпитера. Мой отец жил здесь, на Ганимеде, более века, гуляя по пляжам и помогая людям. Жнец убил его, а мы с Ястребом убили Жнеца. Теперь имя моего отца будет выбито на мемориале на Авалоне, но я никогда не пойду туда, чтобы его увидеть. Для меня мемориалом отца всегда будет сам Ганимед.
Наконец Ястреб заговорил.
— Когда мы в прошлый раз были на этом пляже, я как раз целовал тебя, но тут позвонил Натан.юуюяуы Если я снова тебя поцелую, ты не расценишь это как ускорение событий?
Папа говорил мне, что надо помнить прошлое, но жить будущим.
— Не думаю, что очередной поцелуй очень поторопит события.
Лицо Ястреба заслонило мне восхитительное небо, и я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на тепле его губ, прикасающихся к моим. Юпитер во всём его великолепии терпеливо ждал нашего внимания.
Глава 37
Мы с Ястребом стояли на балконе моего замка. С того памятного дня, когда он отрубил мне голову, прошло уже несколько недель. Всё население Игры видело запись трагедии на Небесах не менее дюжины раз.
Все верили, что Маркус и был Жнецом, что он помогал и вдохновлял Томаса на взрывы исключительно из желания сеять разрушения и смерть. В истории имелось несколько слабых мест, например, как Томас умудрился передать Маркусу стирающее оружие, если тот был заключён в замок на Небесах, или зачем было Маркусу помогать Томасу взрывать его собственный мир.
Первый момент Игротехники объяснили тем, что им пришлось закрыть Небеса для изменения серверной конфигурации. В это время Игроки-основатели встречались в Амфитеатре, но Маркуса и Хирона пришлось на пару часов переместить в другой игровой мир.
Это было почти правдой, но Игротехники добавили несколько деталей. Они утверждали, мол, Маркус попросил доставить его в дом на Камелоте, где жил несколько лет до того, как был осуждён на домашний арест на Небесах. Игротехники признали этот запрос разумным, ведь не знали, что Маркус и Томас подружились на Камелоте, и Томас использовал старый дом Маркуса как хранилище для особых предметов и стирающего оружия.
Вторую нестыковку Игроки-основатели объяснили сами. Они посчитали совершенно правдоподобной идею, что Маркус мог пожелать сокрушить Небеса и убить почти всю семью. А риск погибнуть самому сделал затею ещё более привлекательной.
Мне казалось несправедливым, что Маркус стал двойной жертвой Жнеца, его сначала убили, а потом несправедливо обвинили, но правду не представлялось возможным объяснить, не признав, что Жнец был Игротехником. Ястреб сказал, что у Маркуса не было друзей, которые пострадали от обмана, но это показалось мне ещё более печальным.
Мой статус на Небесах изменился. Большинство Игроков-основателей видели, что происходило на вечеринке, и все они просмотрели записи бесчисленное количество раз. Заметили выражение моего лица, когда я увидела приближающуюся смерть и задалась вопросом, что именно это будет за смерть. Они наблюдали отчаяние Ястреба, когда он отрубал мне голову.
Меня больше не считали выскочкой. Я сыграла ключевую роль в самом драматическом событии Небес за всё время их существования, и это сделало меня частью семьи. И даже семейная вражда у меня была своя: с Венерой.
У нас с Ястребом всё ещё остался невыясненным один вопрос.
— Ты уверен, что хочешь этого? — спросила я. — Я тебя не тороплю. Иногда ты ведёшь себя так по-детски, что я на стенку лезу. А иногда ты — невероятный герой. Я решила, что могу смириться с одним ради другого.
— Я это делаю не для тебя, — ответил Ястреб, — а для себя. Я играл Ястреба четыре столетия. Четыре столетия пытался справиться с проблемами Майкла. Четыре столетия не мог выбраться из деструктивного цикла детских склок с Геркулесом.
Он покачал головой.
— Всё это время я понимал, что единственный способ решить мои проблемы — это вернуться в реальный мир и повзрослеть. Но не мог набраться смелости. После того, как я побывал в реальном мире, встретил тебя и поймал Жнеца, идея возвращения уже не кажется такой пугающей.
Он помолчал.
— Я должен вернуться в реальность, Джекс, но ты не обязана следовать за мной. Меня не будет всего год. Ты можешь подождать моего возвращения в Игре.