— Так что там была за история со стриптизершами?
— Да ничего там криминального не было, — сказала Марго, — не слушай Светку. Поцапался Макс с одной дурой, только и всего. Тоже мне, звезда с голым задом.
— А все-таки?
В глазах Алисы блестели искорки любопытства.
— Ты же видишь, что у нас сейчас происходит, — сказал Максим. — А теперь представь, что будет в самый пик — часа через два. Суеты станет в разы больше, не присесть. Мы тут набегаемся, как лошади на скачках. А потом начнется стриптиз. Все мужики в том зале будут пускать слюни, разглядывая голых девчонок. Не станут ни на что отвлекаться. Поток заказов в бар приостановится. Я смогу перевести дух. Помнишь, месяц назад ты поругалась с мамой? Тебя еще отчим собирался,… помнишь?
— Ремнем отлупить?
— Да. Ты позвонила мне тогда, но я бегал здесь взмыленный, не мог болтать. А когда начался стриптиз, пошел в гардероб сел в свое любимое кресло и набрал тебя.
Максим поднял к свету пузатый бокал для бренди, проверяя его чистоту; еще раз провел по нему кончиком белого вафельного полотенца.
У стойки появилась очередная девушка официант.
— Стоять! — скомандовал Максим. — Кристина, чей заказ на два эспрессо мне только что пришел? Не твой? Узнай, будь добра, сейчас мне этот кофе наливать или после отмашки. Спасибо.
— Так вот, — сказал Максим, вновь повернувшись к Алисе. — Развалился я тогда в кресле, расслабился, слушая твой голос. Тебя распирало от эмоций, тебе обязательно нужно было их выплеснуть. Помнишь? И тут нарисовалась эта здоровенная деваха. Не меньше чем метр девяносто ростом, одетая в одни татуировки, с такой циничной ухмылкой. Молодой человек, говорит, покиньте нашу костюмерную, мне нужно переодеться. А что там переодевать? Чего стесняться-то? Там прятать от меня уже нечего было!
— И что ты? — спросила Алиса.
Максим прижал руку к груди, намекая на абсолютную искренность.
— Вот, правда! в любое другое время сразу бы ушел! Еще и извинился! Но тогда я не смог этого сделать. Мы же с тобой еще не договорили! В баре начинали вновь скапливаться заказы, в следующий раз я тебя набрать смог бы не скоро. Ну и показал ей… неприличный жест. А потом и ее подругам. Стало шумно. Пришлось прикрыть рукой микрофон. Хотя я молчал: слушал тебя. Только жест продолжал им показывать. Ты немного успокоилась. И я пошел работать. Вот и все, собственно.
— А они визжали так, словно ты их всех снасильничал, да не по разу, — сказала Марго.
Она выставляла на поднос очередной набор напитков.
— Как бы сегодня они не подложили тебе какую-нибудь свинью. Бабы — народ злопамятный.
Максим отмахнулся.
— Я сегодня в свое кресло уже не пойду, — сказал он. — Алиса здесь, значит, болтать по телефону не буду. Гардероб в их полном распоряжении.
— Получается, ты поругался с артистками из-за меня? — сказала Алиса.
— Нет, — сказал Максим. — Просто они столкнулись со мной не в том месте и не в то время.
— Прости, если тебе влетело по моей вине от начальства.
— Твоей вины никакой нет. Всего лишь неудачное стечение обстоятельств. Как тебе коктейль?
— Вкусный, — сказала Алиса. — А у вас в ресторане сегодня будет стриптиз? Во сколько?
— В полночь. В том зале. Там сцена, и даже пилон установили.
Максим указал на стену, за которой находился ресторан.
— Только там уже битком, — сообщила Марго. — Слетелись, как мухи на… одну субстанцию. Как будто собственных баб у них нет!
— Но ведь это же танцы! — сказала Алиса.
— И что? — не поняла Марго.
— Это, должно быть, очень красиво! Музыка, приглушенный свет, женское тело; амплитудные движения, приседания, подъемы! Настоящее искусство! Разве может такое зрелище хоть кого-то оставить равнодушным?!
Рука Максима дрогнула, едва не расплескав напиток мимо бокала.
Алиса жалобно сморщила носик.
— И что, никак-никак не посмотреть? — спросила она.
3.
— А ты уверен, что она москвичка?
— Кто, Алиса? — спросил Максим. — Да. Она в московской школе училась. И родители тоже здесь живут, где-то внизу оранжевой ветки. Разведены, правда. А из-за чего у тебя сомнения?
— Одета она уж больно провинциально, — сказала Света. — Колхоз-колхозный.
— Ой, не все же могут, как ты, столько денег на шмотки спускать, — сказала Марго. — Это ты все заработанное только на себя тратишь, да еще и ползарплаты мужа.
— Да я не наезжаю на нее, правда, Максик, — сказала Света. — Вот только видно же, что девка к походу сюда готовилась. И ноготки сделала, волосы, похоже, сама завила. Не одну минуту личико-то себе у зеркала подрисовывала. Но это ее платье — тихий ужас! И где она откопала такую безвкусицу? А ведь, наверняка, надела самое лучшее из того, что имелось, может даже и не свое! Вот гарантию тебе даю, что там и бельишко давно в утиль просится. Какие-нибудь детские труселя с уточками. Готова поспорить!
— По мне так, нормальное платье, — сказал Максим. — Не понимаю, что ты в нем такое страшное углядела.
— И не слушай ее, Макс, — поддержала его Марго. — Вполне приличное платьишко. Ну, нет возможности у девчонки одеваться по последнему слову моды! Что с того? Приоденешь ее, и будет все нормально.
— А почему я? — спросил Максим. — С чего это я должен ее наряжать?
— А кто? — в один голос сказали женщины.
— Ты хочешь, чтобы она в таком виде рядом с тобой появлялась? Совсем сбрендил?! — возмутилась Света.
Максим посмотрел на одну женщину, потом на другую, пытаясь понять по выражение их лиц, в чем подвох.
— Стайте, стойте! Вы что там себе навыдумывали? Где это я должен с ней появляться?
— За дур нас держит?
— Похоже, — согласилась с подругой Марго. — Ты все еще считаешь ее ребенком?
— Это он так сказал?
— Да у него вообще в голове какая-то каша!
— Ты что, не собираешься с ней сегодня переспать? — сообразила Света.
— Нет, — сказал Максим. — С чего вы взяли?
Света схватилась за голову.
— Вот, дура-а-ак! Ну, дурра-а-ак! А зачем же ты ее спаиваешь?
— Я не спаиваю.
— Марго сказала, ты в нее уже стаканов десять всякой бурды залил!
— Не меньше, — сказала Марго.
— И ты ее после этого домой отправишь?
— А куда? — спросил Максим. — Она, по-моему, еще вполне нормальная. Как она там, кстати?
— Смотрит, — сказала Света. — Эти свои… приседания. Не переживай, Маис ее нормально пристроил, с комфортом.
— А ты почему не там?
Света убрала со лба челку.
— Да что я, голых баб не видела? Если кому понадоблюсь, Анжелка позовет. Она, кстати, на твою школьницу волком смотрит. То нос воротила, когда мы тебя ей сватали, а теперь, глядишь ты, злится. Небось, уже планы на тебя имела.
— Мы все, бабы, такие, — сказала Марго. — Сперва в недотрог играем, а потом плачем, что мужик к другой ушел.
— Вот-вот. А ты у нас, Максик, оказывается, парень привлекательный. Анжела на тебя слюни распустила, школьница тебе в глазки заглядывает и хвостом вертит. Глядишь, при таких делах и Людка о тебе вспомнит. Ну, настоящий Казанова! Хоть и дурной совсем.
Глава 3
1.
Гости ресторана сегодня щедро сорили деньгами, выступление танцовщиц затянулось.
На метро Алиса опоздала. Максим чувствовал себя виноватым в том, что не уследил за временем и в том, что количество выпитого Алисой спиртного явно превысило норму.
Нет, вела себя она вполне прилично. И уж тем более не выделялась на фоне задержавшихся до самого закрытия ресторана посетителей. Но трезвой ее назвать у Максима язык бы не повернулся.
Максим с досадой вспомнил обвинения официантов в том, что спаивает девушку намеренно. Но все же с облегчением выслушал отказ Алисы ехать домой на такси. Отпускать девушку с незнакомым человеком он опасался. А сам, пусть и полпути в ее компании, колесить по ночному городу не желал совершенно. Максим решил уговорить Алису провести остаток ночи в его квартире, которая находилась неподалеку от ресторана. Алиса на его предложение согласилась.
Максим окинул свое жилье взглядом.
Эту квартиру Максим арендовал, когда был студентом. Она вполне соответствовала его потребностям: сравнительно недорого, рядом с работой. Одна комната, маленькая кухня и раздельный санузел. Ремонт в квартире не делали со времен Советского Союза, и обставлена она была соответствующей псевдо антикварной мебелью. Раньше Максиму часто чудился здесь запах нафталина. Но со временем эта ассоциация из головы исчезла.
— Уютненько тут у тебя, — сказала Алиса. — Почти как у меня дома. Ковров лишь не хватает. Это твои рисунки?
Она по-хозяйски вставила ноги в яркие тапочки, оставленные здесь в свое время Людой, и замерла около завешенной листами с карандашными набросками стены. Максим остановился рядом, и сам удивился тому, сколько рисунков скопилось на стенах комнаты.
Внимание Алисы привлекла серия рисунков в стиле ню.
— Твоя бывшая?
Слово «бывшая» чувствительно царапнуло слух.
— Да, это Люда.
— А ничего так, интересная. Только плоская совсем, как мальчишка. Ой! — вдруг спохватилась Алиса, — не обижайся! Просто, я всегда стараюсь правду говорить. И из-за этого меня часто не туда заносит.
— И еще, блин, болтаю лишнее, когда пьяна, — добавила она после паузы. — Не нальешь мне чего-нибудь попить? Кажется, я буду сейчас икать.
— Может ты еще и проголодалась? — спохватился Максим.
Он вдруг сообразил, что кроме макарон, тушенки и соленых крекеров, может предложить девушке разве что спрессованный в таблетки молочный протеин.
— Нет. А у тебя хорошо получается, — сказала девушка, указав на стену. — Только карандашом рисуешь или еще и красками?
Максим протянул ей кружку с пузырящейся колой.
— Красками не умею, — сказал он. — Не учился этому. Взял в свое время лишь пару уроков карандаша. Но я к тому времени и сам кое-что умел. Вон, на столе, еще папка с рисунками. Просмотри, если есть желание. А я пока в душ схожу.
— Постой. А… можно я у тебя что-нибудь из одежды позаимствую? На время. Устала уже от этого платья. Да и неудобное оно. Задирается постоянно до ушей; надоело, блин, одергивать.
— Конечно. В шкафу посмотри. Женской одежды там, конечно, нет. Но, может, что-то подойдет. Поройся, не стесняйся. Все. Я мыться.
2.
Вода смыла усталость. Духота уже не была столь невыносимой. Максиму почудилось, что вместе со звуками ночного города через распахнутые окна в квартиру стала проникать прохлада. Сонливость развеялась, и Максим вспомнил о важных вещах.
Во-первых, он вручил чистое полотенце Алисе, когда та сообщила о желании помыться. Максим удивился, застав девушку бодрствующей, а не прикорнувшей на диване. Та бродила по комнате, с искренним интересом разглядывая многочисленные изображения Люды. Алиса прижала полотенце к щеке, что-то проверяя, и направилась в душ. Она неплотно прикрыла за собой дверь, оставив приличную щель, но Максим исправил это недоразумение, приглушив звуки льющихся струй.
Во-вторых, он вспомнил о постельном белье. Выбрал комплект с симпатичными розами, застелил им диван, на котором предстояло спать Алисе. А потом, устало вздохнув, сменил белье и на своей кровати, пусть он и не разбирал ее больше месяца, предпочитая спать прямо поверх покрывала.
Будильник Максим заводил снова позевывая. Погасил верхний свет, оставив включенным лишь старомодный напольный торшер; придвинул тот к кровати, чтобы суметь потом выключить, протянув руку. И позволил себе растянуться на кровати. Стыдливо прикрылся простынкой, натянув ее до резинки трусов с кричащей надписью на английском «Calvin Klein».
Алиса появилась в комнате беззвучно, подобно приведению. Сходство дополняла светлая рубашка Максима, достававшая ей почти до колен, — та самая, которую когда-то любила так же носить Люда. У Максима на миг возникло дежавю и, в то же время, ощущение неправильности происходящего. Он непроизвольно моргнул, прогоняя наваждение.
Нет, конечно же, это была не Люда. Девушки различались очень сильно. И ростом, и фигурой. Даже волосы не походили ни длиной, ни цветом. И Люда, признал Максим, в сравнении внешних данных Алисе существенно проигрывала.
— Ты уже лег?
— Да. Тебе тоже постелил.
— Я еще не хочу спать, — сказала Алиса. — После душа так легко стало. Я даже протрезвела… почти. Все же, зря я так налегала на твои коктейли. Можно я присяду рядом с тобой?
— Конечно.
Максим подвинулся к стене, освобождая половину пространства на кровати. Девушка скромно уселась на самый край, продемонстрировав не только царапину на коленке. И никаких уточек, отметил Максим, припомнив слова Светы. Пристыдил себя за нелепые мысли; но все же, согласился с тем, что новым бельем Алису родители давно не баловали.
— Все никак не привыкну, что разговариваю с тобой вживую, а не по телефону, — сказала Алиса. — Когда мы перезванивались, ты представлялся мне немного другим.
— Лучше, или хуже?
Девушка пожала плечами.
— У тебя приятный голос в телефоне. Такой, что иногда мурашки по коже бегут. Хочется, чтобы он говорил долго-долго. И самой болтать без остановки. Я настолько привыкла слушать его, что даже сейчас хочу набрать твой номер.
Алиса скользнула по телу Максима взглядом.
— Рельефные кубики. Руки, плечи — заметно, что занимаешься спортом. Тренажерный зал?
— Когда работа позволяет, — сказал Максим. — Стараюсь не запускать себя. А то не успеешь оглянуться, как пивной животик вырастет.
— А я танцами занималась. Ну, ты знаешь, я уже говорила. Когда училась. Только в последний год забросила. Мне нравилось. У меня хорошо получалось.
— Почему же бросила?
Девушка ладошкой расправила только ей заметную складку на простыне, вздохнула.
— Так получилось. Решила уйти. Не хочу об этом вспоминать. А твоя бывшая сразу согласилась тебе позировать для тех рисунков, или уговаривал? — сменила Алиса тему разговора. — Тех, где она голая.
— Уговаривал, — признался Максим. — Пришлось даже задабривать подарком.
— Что подарил?
— Колечко какое-то. Она сама выбирала.
— Ну, еще бы! Я бы, блин, на ее месте тоже постеснялась выставлять напоказ такое тело. А долго ей пришлось позировать?
— Не очень. Я обычно рисую по памяти. Я хорошо запоминаю все, что видел. А Люду я видел много раз. С натуры я только пару набросков сделал. Да и то, лишь затем, чтобы понаблюдать за ее смущением. На стене не всё. Там, в папке, есть еще пара десятков вариантов.
Девушка потянулась к столу, оказавшись перед ярким торшером. Худощавая девичья фигура. Четко очерченные на фоне света женственные линии.
Алиса раскрыла на кровати папку, стала перебирать рисунки.
Максим ощутил исходящий от девушки мускусный аромат, который выделялся на фоне спиртного запаха. Он был точно таким, каким Максим его запомнил. Максим подавил неуместное сейчас желание достать из шкафа альбом со старыми фотографиями.
Видавшие виды шторки едва покачивались, подсказывая, что какое-никакое движение воздуха в комнате все же есть. С тихим шуршанием Алиса перекладывала листы бумаги.
— Здесь почти везде эта твоя мадам, — сказала она. — Сидя, лежа, голая, одетая. Сразу видно, что ты рисуешь то, о чем больше думаешь. Ты считаешь ее красивой?
— Все люди по-своему прекрасны. А некрасивых женщин так и вовсе не бывает.
Алиса поморщилась.
— Это ты кого-то цитируешь? — спросила она. — Ты бы еще мою соседку алкоголичку красавицей назвал, особенно, когда она спит на коврике у своей двери.
— Так и в ней можно что-нибудь интересное рассмотреть, — ответил Максим. — Четкую симметрию мешков под глазами, или, к примеру, причудливое созвездие родинок на щеке.
— Ага. Или странной формы мокрое пятно на юбке.
— И это неплохой вариант, если рассуждать, как настоящий художник.
— А мне вот этот рисунок больше всех нравится.
Алиса выудила из пачки портретов Люды изображение немецкой овчарки. Максим нарисовал его по просьбе Люды. Отдать забыл.
— Это, и правда, прекрасно, — сказала она. — Всегда мечтала о собаке. Даже когда была маленькой. Никогда их не боялась, лезла обнимать и гладить. Смотри.