— Э… Я не очень хороший танцор, — признался Редхард.
— А хороший нам и не нужен, он будет любоваться собой и ждать, чтобы им любовались другие, — возразил первый стог, — хватит уже кривляться, становись в круг давай!
И не успел Редхард ничего добавить, как соломенные, толстые, плотные, но мягкие лапы подхватили его, схватили за руки («огнебои» он уже убрал) и они закружились в танце. Танец был несложен, Редхард вскоре освоился и через какое-то время понял, что даже получает от танца в компании оживших стогов своеобразное удовольствие.
— Вот, — сказал первый стог, когда они натанцевались и остановились отдохнуть, — в другой раз помни, что между «стрелять и не стрелять» можно втиснуть уйму интересных, полезных и приятных вещей. Ты познакомился с нами, потанцевал, получил удовольствие. А начал бы стрелять? Ничего бы хорошего точно не произошло. Ни для кого.
— Согласен. Но скоро рассвет, — отвечал Редхард, — вам не пора на места?
— И то, — согласились стога хором и, простившись с Редхардом, степенно, мягко разошлись по своим местам.
— Я посплю тут? — спросил Редхард, дождавшись, пока первый стог замрет на месте.
— Спи, конечно, — согласился стог, Редхард вновь сел у его подножья, опустил капюшон на лицо и уснул.
Проснувшись, ощутил Редхард какую-то внутреннюю неловкость. Словно заноза села у него в груди и мешала спокойно дышать. Он должен был понять причину и вытащить эту занозу, а потому, пожелав стогу доброго утра, на что стог не ответил, снова уселся под него.
Вскоре он понял, что мешает ему. Ночной разговор с соломенным стогом словно что-то пробудил, словно разворошил что-то в его душе. «Убей или будешь убит» — учил Ролло и он никогда не сомневался в правоте этих слов. Правда Ролло была и его правдой. Но…
Но грусть, настоящая грусть, слышавшаяся в словах говорящего стога: «Или стрелять или не стрелять», сильно зацепила его. Стог был прав. Посередине у Редхарда словно ничего не было. И это почему-то было очень унизительно ощущать. Редхард, отложив мысль на потом, поднялся и, покуривая, пошел прочь от поляны разговорчивых стогов. Пошел в горы, а не туда, где жил все это время.
Он шел долго и упорно. Дорогу он давно потерял, но это не сильно его смущало. Враг-с-улыбкой прекрасно ориентировался в любой обстановке, с собой на боку у него висела сумка с едой, а что касается горной нежити и нечисти… Ну, тут уж как карта ляжет.
После очередного поворота горного серпантина, который то ли был тропинкой, а то ли нет, и только притворялся, Редхард встал, как вкопанный. На камне у тропы сидело чудовище. Огромного роста, с растущими на спине небольшими деревцами, но при этом одетое в груботканую одежду, обутое в кожаные сапоги и с традиционным ножом на поясе. Густая, седая борода спускалась почти до пояса, спутанные волосы чудовищной копной лежали на голове, а ростом страшилище было раз в пять выше самого Редхарда. Тролль, понял Редхард. Надо было или тихо сворачивать назад, или спешно что решать. Враг-с-улыбкой понимал, что его «огнебои» тут особой роли не сыграют, маловато оружие против этого гиганта.
Самому же троллю, судя по всему, было глубоко наплевать, что кто-то на него смотрит. Он загибал пальцы, шевелил губами и что-то чертил на земле сучком, толщиной с ногу Редхарда. Редхард поневоле заинтересовался математическими выкладками существа, которое, судя по слухам, умом не блистало. Он сделал шаг и огромные, задумчивые глаза тролля уставились на него, осмотрели с головы до ног, потом открылся волосатый рот и тролль молвил: «Чего надобно, человече?»
— Да я пройти хотел, — начал было Редхард.
— Лучше бы не хотел, — мрачно сказал тролль, поднимаясь.
— Это почему? — нехорошее предчувствие кольнуло Редхарда. Кажется, он чем-то разозлил этого гиганта.
— Да потому, что я опять сбился! — со злостью сказал тролль, с отчаяньем глядя на свои выкладки, начертанные на земле.
— А виноват, конечно, я, да, — сказал Редхард, взводя курки у «огнебоев». По глазам твари, решил он, в такое блюдо не промахнешься.
— Да ты-то тут при чем! И до тебя уже сбивался! — махнул тролль рукой и снова посмотрел на Редхарда, стоявшего с «огнебоями» в руках. — Никак, стрелять удумал?
«Или стрелять, или не стрелять. Середины нет» — вспомнил Редхард и неожиданно для себя убрал оружие.
— Я думал, что ты решил на мне зло сорвать, — признался он.
— Да с какого перепугу-то?! — возмутился тролль, — ну, принесла тебя нелегкая, так все равно я не могу их сосчитать! Забыл! Забыл, как отрезало! Столько лет не вспоминал, а теперь забыл!
— Что забыл-то? — спросил Редхард.
— Я забыл, сколько мне лет! — с отчаянием отвечал тролль и снова сел на камень.
— А тебе не одна разница? — спросил Редхард. Тролль внезапно встал, и лицо его озарилось улыбкой.
— А ведь и в самом деле, какая мне разница? Но, видимо, какая-то была? — тролль грозил снова впасть в задумчивость и Редхард принял меры.
— Ты лучше мне скажи, тролль, почему ты не спишь? День на дворе! Солнце! — сказал он, — ты в камень обратиться должен!
— Кто это тебе сказал? — с необычайным презрением спросил тролль, — те шмакодявки, которые спасаются от меня, едва завидев? Больше их слушай. Они тебе и не такого наговорят. Но ты прав, мне и в самом деле пора спать. Прощай. Но все-таки, зачем мне надо было узнать, сколько мне лет? — снова задумался тролль.
— Вспомнишь, когда поспишь, — твердо отвечал Редхард.
— Может быть. Я всю ночь считал. И запутался, — продолжая бормотать, тролль, который, как будто не видя, шел прямо в скалу. Редхард с некоторым злорадством ожидал, что тролль сейчас врежется башкой, но тот ушел в скалу, как в открытую дверь. Лишь сверкнуло на миг груда золота, лежащая в пещере, и мрачно просверкали драгоценные камни. Скала закрылась.
Редхард сел на камень и закурил. Со вчерашней ночи что-то подспудно, но сильно, он чувствовал это, поменялось в нем. Он не хотел этого признавать. Но сделать это, видимо, придется. Нет, конечно, он и раньше не всегда убивал, порой менял жизнь на знания, как в случае с неугасимой трубкой, да и не только. Но никогда не сомневался, стреляя. А теперь его посещали странные мысли. Может, есть и третий путь? Но с другой стороны, такие мысли посещали его, ведьм того же Веселого Леса они не мучили, они просто убивали, когда хотели, портили, когда хотели, поджигали, когда хотели. И не только их. Если слишком близко подпустить к себе мысль о том, что можно не стрелять, то в конце концов, а скорее всего, очень скоро, просто будешь убит и не в неравной схватке, а как глупый баран, приведенный на бойню.
Но что-то в этой мысли все же было. Возможно, не только решение вопроса «стрелять или не стрелять» вместе с его серединой, о которой ночью толковал стог. Возможно, это просто была новая оценка смерти?
…Человек в странной одежде, напоминавшей короткую рясу с капюшоном и длинных штанах, сидя у специальной подставки, пристально смотрел на Редхард в кристалл. Он сидел, переплетя пальцы у лица, отчего лица его не было видно, смотрел в кристалл на сидящего на камне Врага-с-улыбкой и, казалось, читал его мысли.
— Что, отец Рис? Уже близко? Нет, кажется, пока нет. Но хотя бы парень выбирает верное направление. А дальше, понемногу, мысли пойдут туда, куда мне надо. Вернее, куда нам с ним обоим надо, — прошептал он…
Редхард поднял голову, словно почуял на себе чужое внимание и отец Рис спешно погасил кристалл. Нет, Враг-с-улыбкой не смог бы его увидеть, но мог сбиться с мыслей, которым так радовался человек в странной одежде.
Редхард внимательно, но не поспешно, осмотрелся. Чувство, будто кто-то только смотрел на него, ушло. И теперь вернулось снова. Но имело оно уже другой оттенок. В горах родины Ролло Огонька водилось столько всего, что немудрено, что на тебя кто-то постоянно пялится и очень хорошо, если просто из любопытства.
Редхард развел костер, пообедал очень скромно, покурил и снова тронулся в путь. Тропа пошла вниз, он спустился с горы в чудесную небольшую долину, посредине которой стояла большая, крепкая усадьба, обнесенная высоким частоколом, паслись по долине коровы и кони, суетились во дворе женщины.
Враг-с-улыбкой прекрасно понимал, что человек с его лицом прилива доверия вызвать не может, но ему очень захотелось, после общения со стогами, сбившими его с панталыку и беседы с троллем, который не обращал внимания на солнце, поговорить с нормальными, живым людьми. При условии, что сама усадьба — не наваждение, Горные Жители были способны и не на такое. Он взял в руки серебряную монетку и неспешно, не таясь, пошел к частоколу. Вскоре ему навстречу вышел, видимо, хозяин усадьбы, держа в руках тяжелую секиру.
— Привет тебе, хозяин. Я Редхард, Враг-с-улыбкой, друг погибшего Ролло Огонька, брата Олафа, у которого я и остановился. Я гулял в горах, устал (тут он покривил душой) и решил зайти к вам.
— Друг Ролло Огонька… Я знавал его, он был смелый человек, но предпочитал носиться по полям и лесам за чудовищами, чем ходить в честные набеги. Входи, Редхард, будь моим гостем. Меня ты зови Ульф.
Они просидели за столом до наступления сумерек, разговаривая то о хозяйстве Ульфа, то о том, что сестру его увели в горы местные Горные Тролли, правда, дали отступного, не надули, подсунув, как водится у них, какой-нибудь дряни вместо золота, то о работе Редхарда, которая вызывала у Ульфа и его семьи живейший интерес. Редхард рассказал им о своих приключениях в Веселом Лесу, опустив интимный момент со змелюдем. Ульф, внимательно слушавший, дождался конца рассказа, восхитился, вышел на двор, проверил ворота и снова сел за стол. Упала ночь.
— Ты смелый человек, Враг-с-улыбкой, если после такого, — Ульф бесцеремонно показал пальцем на шрамы Редхарда, — не оставил своей работы. Но ведьму ты бросил правильно. Хотя, конечно, лучше бы ты и ее убил.
Редхард промолчал и хозяин, поняв, что допустил некоторую бестактность, тоже смолк и в доме воцарилась тишина.
— А здесь ты ищешь работы, Редхард, или просто приехал отдать дань уважения родне Ролло? — нарушила тишину старшая жена Ульфа.
— Как получится, — пожал тот плечами, — пока мне никто ничего не предла… — слова его были нарушены диким воем с гор, воем, в котором не было, казалось, ничего ни человеческого, ни звериного, казалось, что сам камень, из которого состояли горы, выл на Луну от безысходной тоски.
— Что это? — спросил Редхард, когда вой стих.
— Это? Это воет жуткое чудовище, которое живет в Колодезе Стенаний, по ночам оно воет от тоски и жажды человеческой крови. Но пока что с гор оно не спускалось. Многие отважные воины ходили, чтобы убить его, но назад никто не вернулся. Теперь мы можем лишь ждать, чем все кончится, — отвечал ему Ульф.
«Убить, — подумал Враг-с-улыбкой, — или стрелять, или не стрелять, середины нет? Бред».
— Пора спать, — снова заговорил Ульф и вскоре дом уснул, погас очаг, раздавался многоголосый храп, и мелькали по стенам странные тени, никому, впрочем, ничего плохого не делая.
Редхарду спалось плохо. Утром он встал вместе с женщинами, то есть, с зарей. Ульфа в доме не было.
— А где ваш хозяин? — спросил Редхард.
— Он ушел еще до света, — отвечала младшая жена Ульфа.
— Понятно, — ответил Редхард и пошел на двор, где умылся, утерся рукавом, вернулся в дом, заварил себе чаю, которого предложил и женщинам, отказавшимся от незнакомого напитка, взял со стола ломоть хлеба с сыром, приготовленных к завтраку и снова вышел из дома, уселся на бревно, уже просохшее от ночной росы и, попивая чай, любовался роскошным видом долины и просыпающихся гор.
В воротах появился Ульф, с ним было еще несколько человек, высоких, крепких, бородатых мужчин, все, как на подбор, вооруженные секирами. Редхард незаметно взвел курки «огнебоев», делая вид, что потягивается.
— Здравствуй, Редхард, — начал Ульф, — как спалось тебе под моим кровом?
— Здравствуй и ты, Ульф, спасибо, спалось прекрасно.
— Эти люди — хозяева соседних усадеб, которым тоже надоело ждать у моря погоды. Я имею в виду, спустится с гор это чудовище, или нет, и, если спустится, то когда? Мы пришли узнать, какую цену ты запросишь с нас за то, чтобы спуститься в Колодезь и убить эту тварь?
— Вот и работа, — усмехнулся Редхард, — я беру дорого и только золотом.
— Мы так и думали. Смотри, — Ульфа размотал тряпки небольшого узелка, который достал из-за пазухи. Было там несколько золотых монет, явно из разных стран, пара небольших золотых слитков и пригоршня золотых украшений с камнями. Редхард прикинул стоимость содержимого узелка и отрицательно помотал головой.
На свет появился второй узелок, еще меньше, но на сей раз только с драгоценными камнями. Редхард взял на пробу несколько, посмотрел огранку, поискал скрытых повреждений, но ничего не нашел.
— Этого будет достаточно, — сказал он, — половину сейчас, половину потом. Еще мне нужен проводник.
— Договорились, — отвечали соседи Ульфа, и они ударили по рукам.
— Я сам провожу тебя к Колодезю Стенаний, — сказал Ульф, когда соседи ушли с его двора, отдав Редхарду первый мешочек и оставив на хранение Ульфу второй.
— Сколько до него идти? Мне бы не хотелось прийти туда ночью, — негромко сказал Редхард.
— Я живу к нему ближе всех. Если выйдем сейчас, то к полудню я приведу тебя к скалам, скрывающим и подходы к Колодезю, и сам Колодезь. Сам я туда, разумеется, не пойду, — предупредил Ульф и вопрошающе уставился на Врага.
— Справедливо. Вы платите и имеете право только указывать работу, — сказал Редхард вполне искренне. — Но мне хотелось бы узнать побольше о той твари, которая там живет.
— А вот тут помочь тебе не сможет никто, — покачал Ульф огромной головой, чем-то напомнив Редхарду давешнего тролля, — никто не вернулся оттуда. Сама тварь никому не попадалась в горах. Никто не видел ее. Даже наша местная колдунья, поверь, очень хорошая колдунья, с Сиимских топей, не видит ее, какое бы колдовство она не применяла.
— С Сиимских топей… Это говорит о многом, в первую очередь о том, что это хорошая колдунья, плохие там не выживают, — снова согласился Редхард. — Хорошо. Пошли. Но чем я докажу, что убил эту тварь? Надо что-то принести?
— Тварь воет по ночам сотни лет. Каждую ночь. Если ночью он промолчит, значит, ты убил ее. Она выла и тогда, когда убивала тех, кто пришел за ней. И зимой, и летом, круглый год, в одно и то же время, чудовище воет, тоскуя по нашей крови. Заткни ей глотку — и получишь второй мешочек! — Ульф похлопал себя по груди, куда спрятал вторую часть оплаты за работу.
— Хорошо, — пожал плечами Враг-с-улыбкой.
И они, не заходя в дом, двинулись в горы.
Идти было тяжело. Преимущественно, они не шли по склонам, а карабкались вверх, с риском упасть, но Ульф, несмотря на свои размеры, был настолько ловок и проворен, что Редхард ни разу не оказался в опасном положении. Потом подъем кончился, перед ними широкая тропа вела к вершине горы.
— Там, на вершине, горло Колодезя. Хочешь посмотреть? — в голосе Ульфа не было страха, но и большого подъема тоже не ощущалось.
— Тропа ведет прямо к Колодезю? Нигде не надо карабкаться? — уточнил Редхард.
— Нет, она идет прямехонько к Колодезю, — уверил его северянин.
— Тогда я пошел. Жди меня здесь. Если там спуститься не получится, ты покажешь мне другой вход.
Ульф кивнул. Редхард быстро зашагал вверх по тропе. Казалось, что эту тропу сделали специально, настолько она была гладкой, утоптанной и твердой. Следят за ней, что ли? Кто? Тролли?
За своими рассуждениями Враг-с-улыбкой подобрался к Колодезю Стенаний. В самой вершине горы пробит был идеально круглый зев Колодезя, в котором царила кромешная тьма. Редхард лег на живот и осторожно перевесился через край, напрягая зрение и жалея, что не может на миг обратиться в змелюдя с его ночным зрением.
Он ничего не разглядел, ничего не услышал. Но нутром чувствовал, что в Колодезе Стенаний кто-то есть. Причем именно под ним, стоит лишь спуститься. Но у Редхарда не было с собой никакой веревки, кроме того, он почел бы идиотизмом спускаться в кромешную темень, чтобы на дне встретить неведомую тварь. Он даже глубины Колодезя не мог определить, может, тут нужна веревка ярдов в тысячу! Он отполз от края, встал на ноги и пошел обратно к Ульфу.