– А когда захочешь?
Рик придвинулся ко мне поближе и провел рукой по бедру. Ненавязчиво. Но я смогла услышать подтекст и мысленно застонала. Что я творю?
Машинист объявил следующую остановку – нашу, и я, дождавшись окончания его невнятного бормотания, ляпнула:
– Как насчет загадки?
Рик засиял и потащил меня в тамбур. Я надеялась, что мы там станем целоваться, но нет. Он прижал меня спиной к дрожащей межвагонной двери и потребовал:
– Давай.
– Только пообещай, что если ты ее уже слышал, признаешься.
Что я творю? Что творю?!
– Ладно, – скривившись, бросил он, – если ты этого хочешь.
– Хочу.
Рик мазнул по мне тяжелым взглядом и кивнул, а я почувствовала себя самым настоящим Сфинксом.
– Мужик пришел домой и спрашивает у жены: «А где опилки?» Она: «Опилки? Нет никаких опилок». Мужик хватается за голову: «Как, нет опилок? Чем я буду кормить наших детей? О боже!» А потом пошел и повесился…
Я замолчала, ожидая реакции Рика. Охотник недовольно хмурился. Хм… Мне кажется, или кто-то собирался наврать с обещанием?
– Давай расставим точки над «і», – проворчал он. – Когда я найду отгадку, ты мне…
– Дам, – торопливо согласилась я. Ох, и с каким же удовольствием!
Рик облизнулся. Блин, на кой черт мне нужны эти загадки?
– Круто. Но сначала все-таки ответишь на все мои вопросы. Начистоту. Да, Кошечка моя?
О-хо-хо. Я несмело улыбнулась.
– Если ты и в самом деле этого хочешь…
– Очень хочу! – заверили меня.
– Тогда ладно. Но чтобы отгадать загадку, ты можешь задать только три наводящих вопроса за один день.
– Жестокая. Плохая. Очень-очень злая Кошечка, – томным голосом похвалил Рик.
Я, конченная идиотка, если второй раз подряд и так быстро решилась на отношения с Охотником, но… Как он там говорил? Прости, Господи, у меня от него тоже рвет крышу…
И тут сволочная судьба решила, что пора снова дать захмелевшей от счастья мне по морде. Правда, не сразу, а когда мы с Риком добрались до участка, на крыльце которого, нервно одергивая подол парчового платья, курила та самая тумбочка. Которая нынешняя моего бывшего. А самое паскудное, что, завидев меня, она затушила сигарету и широко улыбнулась.
Я нахмурилась и отвернулась, не ответив на улыбку и приветственный взмах рукой. С тоской огляделась по сторонам: раз тумбочка здесь, то и ее жених где-то неподалеку… В тени большого тополя заметила двух амбалов с проводком в ухе, чуть поодаль – внедорожник с правительственными номерами, а вот Доминика нигде видно не было.
Хм...
– Твоя знакомая? – Рик легонько подтолкнул меня в спину, намекая, что стоять посреди дороги глупо.
– Вообще-то нет, – ответила я, и ведь даже не соврала, потому что как ни силилась, не могла вспомнить, как тумбочку зовут. Вроде бы как цветочек какой-то… Или лекарственное растение. Валериана? Фиалка? Мать-и-Мачеха?
– Привет, а я как раз тебя жду! – опровергая мои слова о нашем знакомстве, тумбочка радостно взвизгнула и весьма резво для своей комплекции скатилась с крыльца мне навстречу. На мгновение мне показалось, что она собирается заключить меня в объятия, и я в ужасе отшатнулась, едва не кинувшись наутек.
– Значит, нет? – укоризненно хмыкнул Рик и придержал меня за талию, не позволяя удариться в бега.
– Зуб даю, – проворчала, исподлобья поглядывая на дочку какого-то там министра, которая вольно или невольно, но испортила мне жизнь. – Официально нас друг другу не представляли.
Тумбочка как-то нездорово мне улыбнулась. Так пугающе ласково, что я мигом представила на своем месте голодного котенка, а на ее месте выжившую из ума бабку, которая влажной трясущейся рукой берет меня за шкирку и дребезжащим голосом воркует:
– Иди ко мне, деточка, иди ко мне, сладенький. Бабушка тебя пожалеет.
Бр-р.
– Ты не узнала меня? Я Мелисса. Мили. Жена нашего Доминика.
Уже жена? Однако…
И смех и грех. Намекнул бы мне кто месяц назад, что я буду смотреть в глаза жене моего Дома и не чувствовать ничего, кроме раздражения и болезненного недоумения, – не поверила бы. Так, стоп! Она сказала «нашего»? Нашего?! Твою ж налево! Ущипните меня, я брежу!
Выдавила из себя что-то условно цензурное, а тумбочка ласковым «бабушкиным» голосом сообщила: «Мы за тобой» и взяла меня за руку.
Видение со мною в роли котенка начало обретать пугающе реальные черты...
Брезгливо стряхнув тумбочкину ладонь, искренне порадовалась, что Рик все еще обнимает меня за талию. Но ведь теперь придется с ним объясняться… Проклятье! Я только-только решила ступить на тонкий лед новых отношений… Страшно – сил нету, но при этом хочется поверить во что-то настоящее, дать себе шанс на эту веру… А ведь придется говорить с ним о Доме, и не в отдаленном будущем, а, возможно, прямо сейчас… Черт! Как же не хочется-то! И стыдно, и неприятно. Будто собираюсь заглянуть в лицо собственной глупости...
Я подняла на Охотника растерянный взгляд. Рик был спокоен, невозмутим и монолитен, как Пик Дьявола за окном моей квартирки. Лишь темно-рыжая бровь дернулась, выдавая его недоумение.
– Один вопрос, – Рик почесал уголок глаза, – кто такой «ваш» Доминик и почему они приехали за тобой?
«Козлина одна без стыда и совести», – подумала я, недовольно сопя. Какой позор... Сцена как в водевиле: две бабы одного мужика не смогли поделить!
– Мой муж, – тумбочка смущенно помахала в воздухе пухлой ручкой, украшенной обручальным колечищем, которое и слепой бы за версту увидел, – и напарник Ивочкин.
– Ага... – протянул Рик. – Значит, Ивочкин напарник… А где он, стесняюсь спросить? Не в Участке, случайно?
– Он мне не напарник! – возмутилась я, но Охотник на меня даже не глянул. Впрочем, на жену Дома он тоже не смотрел. Вместо этого он задумчивым взглядом скользил по окрестностям.
– Конечно, в Участке, – тумбочка радостно затрясла головой, – документы о переводе оформляет.
Наверное, я должна была испугаться, и сердце мое даже пропустило один удар, но тут я почувствовала, как рука, все еще лежавшая на моей талии, дрогнула, слегка притягивая меня к мужскому боку, и поняла – бояться нечего. Тем более и копчик молчал, не подавая признаков жизни. А ведь я раньше за ним такого равнодушия к нашей общей судьбе не замечала...
– А я тут жду, – продолжала распинаться тумбочка, – меня ваш дежурный внутрь не пустил. Мол, без пропуска не положено...
– Как это не положено? – Рик в наигранном возмущении округлил глаза и зашевелился, подталкивая меня к крыльцу. – Кем не положено и куда не положено? Давайте-ка зайдем внутрь, красавицы, а то непорядок. Стоим на улице, как неродные...
Моим мнением по поводу того, хочу ли я заходить в Участок вместе с тумбочкой или родниться с ней каким-то другим способом, никто, само собой, не поинтересовался. Рик, зараза, отбуксировал меня к окошку дежурного, поздоровался с одним из наших криминалистов и, взяв ключ от своего кабинета, передал его мне.
– Девочки, вы пока у меня посидите, чайку попейте, кофейку там… Ну, разберетесь, не маленькие. А я только на минуточку в отдел кадров загляну, и мы сразу же продолжим нашу занимательную беседу. Да, моя прелесть?
И, совершенно возмутительным образом хлопнув меня по заднице, он умчался по лестнице в подвал, где окопались наши кадровики. А я, не зная, как на все это реагировать, осталась с открытым ртом в обществе слегка ошалевшей тумбочки и дежурного за стеклом, лицо которого застыло с особым выражением, хорошо знакомым страдающим от регулярных запоров людям. Распирало его, в общем, от желания задать вопрос. Распирало, но при этом что-то сдерживало. Допускаю, чувство самосохранения – уж больно сильно мне хотелось кого-нибудь убить.
Желательно без свидетелей.
Схватив тумбочку за руку, поволокла ее в нужном направлении, мысленно костеря Бронзового Бога. Мерзавец! Теперь про нас весь Участок будет болтать! Оно мне надо?
– Он тебя по попе шлепнул! – как только за нами закрылась дверь капитанского кабинета, констатировала дочь министра. Да таким тоном, будто Рик оскорбил своим прикосновением не мою, а ее задницу. – Это возмутительно! Как ты стерпела? Я обязательно расскажу обо всем Дому, и он...
– Послушай, Мили, – я с трудом заставила себя назвать ее по имени, – тебе-то до всего этого какое дело? Ладно, Дом – он мудак, но его можно понять... Но ты зачем лезешь? Тебе какая польза от того, что он станет меня трахать?
Она покраснела. Было видно, как сильно ее задела моя нарочитая грубость, – а нечего лезть со своими улыбками! Господи, неужели она и в самом деле такая дура? Или я снова думаю о людях лучше, чем они есть на самом деле, и тумбочка просто играет?
– Но как же? – Она обиженно надула губы и потупилась. – Мы ведь фактически одна семья.
– Молочные, бл@дь, сестры! – выругалась я сквозь зубы. – Прости за грубость, но как ты не видишь? Ладно я всю жизнь в бабском коллективе жила, о мужиках и о том, как с ними отношения строить, только по книжкам да сопливым мелодрамам знаю. Но ты! У тебя же папа министр, пансион благородных девиц и куча гувернанток, не иначе. Ты-то зачем все это терпишь? Из-за каких таких высоких чувств?
– Зачем ты так? – тихо всхлипнула она и все же уронила хрустальную слезу. – Я люблю его, а он...
– А он любит только себя, раз позволяет тебе так унижаться, – перебила я. – Мы не семья, Мили. Никогда ею не были, не будем, да и, откровенно говоря, даже в теории не способны ею стать.
– Ты просто жадина и не хочешь делиться! – вскрикнула тумбочка, и меня перекосило от стыда. Боже, другие люди как люди, а мне всегда так стыдно, когда кто-то рядом со мной ставит себя в неловкую ситуацию.
– Значит, жадина, – согласилась. – Потому что своим мужчиной я не собираюсь делиться ни с кем. Он же не модные туфли, которые ты можешь одолжить подружке, чтобы она на свиданку сгоняла… И если ты этого не понимаешь, то я вообще не знаю, зачем с тобой говорю. Я не уеду с Перевала. И точно больше никогда не стану... – я скривилась, – не буду с Домиником. Ни в каком смысле. Никогда. Никакого «контакта» с ним. Да и поздно говорить об этом. Он ничто для меня. Пустое место. Ноль. Я не хранила ему верность. Нас теперь даже прошлое не связывает.
Тумбочка побледнела и испуганно зажала рот рукой. Кольцо пустило солнечного зайчика мне в глаза, и я зажмурилась.
– Как ты могла? Доми был такого высокого мнения о твоем профессионализме… Он этого не переживет.
– Да плевать мне на твоего Доми, – я устало махнула рукой и опустилась на стул для посетителей. – Моя бы воля, я б его вообще никогда в жизни больше не видела. Да, вероятно, придется…
«Как пить дать, придется», – согласился копчик, и я поерзала, чтобы его заткнуть. И без него тошно.
Мили в конце концов все же поняла, что с разговорами ко мне лучше не лезть, и заняла второй стул, молча отвернувшись к окну. Так мы и сидели в тишине, пока дверь кабинета не распахнулась, громко стукнувшись о стену. Основательно так стукнувшись и едва не слетев с петель.
Доминик ворвался в помещение златокудрым смерчем. Очень злым и недовольным. Глянул на жену как на пустое место – ей-богу, мне ее даже жалко стало – и перевел взгляд на меня.
«Интересно, – подумалось, – какими будут его первые слова? Может быть, вернись, я все прощу?»
Первым словом, которое произнес Дом, был глагол «подпиши», выплюнув который, он небрежно бросил мне на колени внушительную пачку бумаг, скрепленных большой золотой скрепкой.
Я покачала головой и смела документы на пол.
– Давай только без этого, – прошипел Дом. – Хочешь поскандалить? Я дам тебе такую возможность, когда вернемся в Центр. А сейчас не сверли мне мозг. Подняла быстро документы и подписала разборчиво на каждой странице, а то твой... капитан-буквоед отказывается тебя переводить без твоего на то согласия. И попробуй только вякнуть, что не станешь ничего подписывать! Если я не в силах добраться до тебя, то двум твоим любимым подружкам такую жизнь устрою – мало не покажется! Уж поверь, с этим я справлюсь!
Вот теперь я по-настоящему испугалась, а еще вспомнила утренний звонок. Тот самый, который Рик оборвал, вытащив из моего мобильника батарейку.
– Ты не посмеешь… – прошептала я.
– Спорим?
Он оскалился, как самый настоящий хищник, и наклонился надо мной, одной рукой опираясь в спинку стула, на котором я сидела, а пальцем второй подцепив мой подбородок. И взгляд такой нехороший. Злой, жестокий, безжалостный.
Где-то за его спиной тихо пискнула тумбочка:
– Доми, послушай…
– Мелисса, не до тебя сейчас, – оборвал он жену. – Не видишь? Я занят. Ну так что, детка, спорим?
– А я смотрю, у вас тут весело, – долетел от двери голос Рика, и я не смогла сдержать улыбки облегчения, чем, кажется, окончательно вывела Дома из себя. Потому что теперь его взгляд стал убийственным.
– Значит, капитан не соврал? – пристально глядя мне в глаза, спросил бывший и выпрямился, вытягивая руки по швам. Губы бледные, на скулах гуляют желваки от бешенства. Напряженный, как сжатая пружина.
Я прокашлялась и оглянулась на Рика.
– Вообще-то мы пока не афишируем наши отношения… Если ты об этом.
– Надеюсь, сладкая, ты не против, что я обо всем рассказал твоему бывшему напарнику?
Рик с особым удовольствием подчеркнул слово «бывший» и протянул руку, помогая мне подняться.
– Просто он отчего-то решил, будто мы силой удерживаем на Перевале лучшую Гончую выпуска, – продолжил он свой монолог, – тогда как в Центре ее ждет отличная карьера и… прочие блага цивилизации. Пришлось его в этом разубеждать. Не злишься?
Чмокнул меня в щеку, а я, пользуясь тем, что Дом не может видеть моего лица, сделала «страшные» глаза. Мол, ты давай играй, но не переигрывай! Бронзовый Бог в ответ одарил меня по божественному снисходительной улыбкой и перевел взгляд на наших гостей, чтоб им пусто было.
– Так как насчет ресторана, старик? – по-приятельски весело обратился он к Дому. – Посоветовался с женой?
– Она не против, – ответил тот. – На двух машинах поедем. Мы с охраной за вами. Дорогу покажешь? Или координаты назови, велю шоферу, чтобы в навигатор забил…
– Зачем координаты? Езжай в хвосте, и всего делов. Тут недалеко. Буквально на выезде с Перевала.
– Ладно.
Дом наклонился, чтобы собрать сброшенные мной документы, а затем вдруг косо глянул на меня и, криво ухмыльнувшись, произнес таким тоном, будто заканчивал прерванный Риком разговор:
– А подружкам твоим, детка, я все равно помогу, можешь в этом ни секунды не сомневаться.
Вот же мразь! У меня даже дыхание перехватило от отвращения. Боже, как я могла любить это чудовище? Насколько слепой я была, не замечая, что за красивым фасадом скрывается омерзительный, насквозь прогнивший урод…
Рик спрятал в ладони мою сжатую в кулак руку и потянул меня к двери, замер, пропуская вперед Доминика и его жену (Господи! Как же мне повезло, что она появилась в моей жизни!), а затем, повернув ключ в замке, просто мазнул губами по моему виску, ничего не говоря.
Мы спустились к машине.
Я сидела как в воду опущенная, не зная, что предпринять. В первую очередь позвонить близняшкам, спросить, как они, предупредить… Потянулась за телефоном, совершенно забыв, что он полностью разряжен. Тихо выругалась.
А толку предупреждать? Будто им есть что противопоставить Дому… Он так уверен в своей силе!..
Что тогда? Снова обратиться к Отти? Не дело. К Ларсу? Он смог бы набить кому-нибудь морду здесь, но вряд ли ему по силам тягаться со столичными шишками… Рик?.. Я покосилась на Охотника, и он тут же перехватил мой взгляд. Подмигнул.
– Хочешь о чем-то спросить?
Я неопределенно пожала плечами. Имею ли я право просить его о помощи? Да и сможет ли он помочь?