– Нет, – насупилась и покосилась на браслет, что охватывал левое запястье ректора. Вот хоть на куски меня режьте, но я не верю, что она под ним ничего не прячет. – Как-нибудь обойдусь без всего этого.
А затем повторила жест Одетты, предлагая ей самой посмотреть по сторонам, и пробормотала себе под нос:
– Боюсь, я столько попросту не выпью.
Поле моего нелицеприятного высказывания ректор почему-то не разозлилась и не выгнала зарвавшуюся нахалку вон, а рассмеялась.
– Ну, если ты так ставишь вопрос… Что ж, – она задумчиво потерла переносицу, – раз роль карьеристки и любовницы тебя не устраивает…
– Только любовницы, – перебила я, – ничего не имею против карьеры, хоть и не сама себе эту профессию выбирала. Однако даже ради карьеры не согласна… «уединяться» для установления более тесного «контакта» с этим козлом.
Одетта вопросительно вскинула бровь, и я угрюмо добавила:
– И с любым другим, по возможности, тоже.
– Ну, положим, не все они такие уж и козлы, – растягивая гласные, насмешливо произнесла ректор.
– Ты намекаешь, что среди них порою встречаются кобели? – хмыкнула я, и она снова рассмеялась и покачала головой.
– Нет, я совсем на другое намекаю, но ты мне в нынешнем своем состоянии все равно не поверишь… А знаешь что? – в ее глазах загорелись лукавые искорки. – Я, наверное, могу решить проблему с твоим Домиником. Пф! Да это даже не проблема, а так, комариный укус… Подожди минутку.
Она взяла в руки тонюсенький телефон и, поводив пальцем по сенсорной панели, очень быстро отыскала нужный номер.
– Але, Дав? Привет, мой дорогой… – трубка отозвалась радостным басом, который немедленно засыпал ректора вопросительными интонациями. – Нет, ничего не случилось. Конечно. Нет, планы не изменились. Мы же договаривались... Да дай ты слово сказать! Мне твоя помощь нужна… Да ни во что я не встряла, и никто меня не… Дава!
Трубка осеклась на полуслове. Все-таки хорошо, что в моем телефончике динамик похуже будет.
– Помнишь, ты мне рассказывал, как тебя начальник Западного Сектора задолбал? Ну да. Да. Насчет Гончей для Перевала. Что, так и не нашли никого?
Трубка разразилась таким возмущенным треском, что мне даже отсюда было понятно – человек на другом конце невидимого провода не просто ругается, а откровенно матерится. Интересно, что это за Дава, который позволяет себе столь вызывающий тон при общении с госпожой Вальдо, и почему к нему начальник Западного Сектора с просьбой о персонале обращается? Я безмолвно ахнула. А не Давид ли это Парней? Заместитель начальника группы «Альфа». Е-мое! Я реально сдрейфила – шутка ли! Такие люди моим вопросом занимаются! – и одним махом осушила свою чашечку коньяка.
– Что, прямо так и сказал? – тем временем веселилась Одетта. – А ты что? А он?.. Вот прямо дословно? Мерзавец…
Она влюбленно – ей-богу, я не вру! – улыбнулась и продолжила медовым голосом:
– Годы идут, ничего не меняется. Дав, ты пришли мне запрос, я нашла нужного человечка.
Трубка вопросительно булькнула, а ректор, глянув на меня, ответила:
– Нет, не сбежит. И перевод просить не станет – я ее по распределению оформлю. Почему плохая? Отличная студентка, одна из лучших, между прочим… Нет, она меня не подсиживает…
…Ой, что-то мне подсказывает, что я из огня да в полымя попала…
– Хорошая девочка. Порядочная, так что можешь не переживать, никаких неуставных отношений… М? Что? Понятия не имею. Вечером увидимся – поговорим. Ну все. Давай, пока… Ой, Давусь! Ты тут еще? Совсем забыла. Ты бы не мог мне этот запрос побыстрее оформить, чтоб до самого распределения не ждать? Ну, завтра, например… А когда сможешь? В четверг?
Одетта посмотрела на меня вопросительно, и я обреченно кивнула. Услышанного мне хватило, чтобы понять – работать мне придется с не самым легким в мире человеком. С другой стороны, я бы сейчас и дьяволу душу продала, только бы от Доминика отделаться.
– Ну и отлично. Я скажу девочке, чтобы пока чемодан паковала и теплыми вещами запасалась. Ага. Целую. До вечера.
Довольно улыбаясь, ректор отложила в сторону телефон и примерно минуту меня рассматривала.
– А Дом и его будущий тесть меня на этом Перевале точно не станут искать? – поинтересовалась осторожно. – Все-таки министр… связи...
– Я как раз-таки очень надеюсь на то, что станут, – она загадочно хмыкнула.
– То есть?
– Сложно объяснить. Приедешь на место – поймешь. Тут главное другое: нам надо, чтобы ты до этого места доехала и успела в штабе отметиться до того, как они тебя там искать начнут. Успеешь – можешь раз и навсегда про своего козла забыть. Когда, ты говорила, он к тебе за ответом придет?
– В четверг, – я вздохнула.
– Ну что сказать? Терпи, казак. У тебя с выдержкой как вообще? Сможешь с ним объясниться так, чтобы не обблеваться и чтобы он ничего не заподозрил?
Меня перекосило, когда представила себе это самое «объяснение». Придется же улыбаться и держать лицо… А если он, не дай Бог, еще и целоваться полезет?
– А вот чтобы с ним больше никогда не видеться, никак нельзя?
– Совесть имей, Марко! Я ректор училища, а не фея-крестная. Хотя… – она заговорщически улыбнулась и вновь отвернулась к сейфу. – Это, конечно, не хрустальные туфельки, но и ты не на бал едешь, душа моя. Правильно говорю?
Я сначала кивнула и только потом вспомнила, что прямо сейчас Одетта меня видеть не может, открыла рот, чтобы ответить, но она уже повернулась ко мне.
– Вот!
Ректор с довольным видом протянула пузатую бутылочку без каких-либо опознавательных знаков, но с жидкостью насыщенного янтарного цвета внутри.
– Это...
– Из личных запасов. Дарю, – торжественно и слегка насмешливо произнесла она. – Как старшая сестра младшей… И это, сеструха, ты все сразу не пей. А уж если напьешься, то хотя бы не рыдай. Стыдно такой хороший напиток на уродов переводить. Договорились?
Кивнула, чувствуя, что готова расплакаться. Госпожа Вальдо на должности ректора была чуть меньше трех лет, поэтому пересекались мы очень редко. Если честно, думала, что она и имени-то моего не помнит, а оно вон как все обернулось.
– Я… Отти, у меня слов нет… Если бы ты только... я никогда этого… – промямлила и шумно выдохнула. Вот такая хреновая жизнь! Не умею я слова благодарности произносить, не научилась.
Ректор махнула рукой и неопределенно пожала плечами.
– Потом поблагодаришь, если посчитаешь нужным.
– Спасибо! – все-таки пробормотала я, спрятав бутылку коньяка в рюкзачок, и направилась к двери.
И теперь, сидя в купе скоростного поезда, перебирала события минувших дней и ужасалась. О небо! Еще неделю назад я была самым счастливым человеком если не во всем мире, то в Аполлоне точно.
Счастливица? Скорее уж неудачница, которая умудрилась двадцать лет жизни уместить в два баула и один рюкзак.
Единственные подруги ее – меня, то есть – проклянут, когда поймут, что не только не пришла на распределение, но и уехала в неизвестном направлении, не сказав ни полслова и даже не попрощавшись. Да и как я могла? Ведь Дом первым делом к ним с расспросами придет. Нет, не хочу, чтобы у близняшек из-за меня были неприятности. Вот устроюсь на новом месте, разберусь со всеми проблемами, тогда им и позвоню.
Любимый мужчина… Меньше суток назад он с видом победителя гладил эту горе-счастливицу по голове и довольно бормотал, что гордится своей хорошей девочкой, которая взяла себя в руки и приняла правильное решение. То-то он удивится, когда к ним в участок в понедельник приду не я, а кто-то другой… Хотя, думаю, Доминик обо всем уже сегодня узнает. Не удивлюсь, если у него хватит наглости притащиться в училище с букетом цветов…
Боже, как же так случилось? Была у меня жизнь, может, и не самая яркая, и не самая счастливая, но все в ней было размеренно, понятно, а главное – привычно, и вдруг – бах! – вмиг разлетелось на куски. На мелкие осколки, которые теперь и захочешь – не склеишь.
В который раз посмотрела на часы. До отправления поезда оставалось меньше минуты, а я по-прежнему была одна в купе.
– Может, хоть раз в жизни повезет, – пробормотала, – и никто так и не появится…
На перроне раздался прощальный свист проводника, машинист дал протяжный гудок, поезд дернулся. И только я подумала, что раз билет у меня уже проверили, можно запереться, переодеться и наконец достать из рюкзака вожделенную бутылку коньяка, двухсотграммовую шоколадку и гроздь винограда, купленную за бешеные деньги у бабушки на перроне, как дверь купе отъехала в сторону, впуская моего попутчика.
ГЛАВА ВТОРАЯ. ПОПУТЧИК
– Так зачем, ты говорила, едешь в горы?
Мой сосед по купе небрежным жестом подлил вина в бокалы и бросил в мою сторону полный ленивого любопытства взгляд.
Уж как-то чересчур лениво.
– Я не говорила.
Опустив глаза, спрятала кисти рук в рукавах теплого свитера, который получасом ранее пришлось достать из сумки. Поезд стремительно мчался на северо-запад, поэтому, несмотря на отопление, в купе было довольно прохладно.
– Кошечка, тебе ничто не мешает рассказать мне об этом сейчас, – мужчина снисходительно улыбнулся, а я, отзеркалив его улыбку, покачала головой.
Тремя часами ранее он ворвался в купе, как августовский смерч врывается в маленький южный городок, закинул под свою полку огромный баул – я в такой с легкостью могла бы впихнуть весь свой нехитрый скарб, еще бы и место осталось – плюхнулся за столик напротив меня и с насмешливым интересом задержался взглядом на моей руке. Секундой раньше я засунула ее в рюкзак, чтобы достать закуску, да так и застыла в нелепой позе и с открытым ртом.
– Привет, Кошечка! – сдвинул на лоб пилотские солнечные очки и искривил красивые губы в подобии улыбки. – Что бы ты там ни прятала, мечи все на стол. Ехать нам с тобой долго, предлагаю не давиться сухарем под одеялом, а щедро разделить кусок хлеба с товарищем. Куда едешь, кстати?
– В Запад-7, – ответила и, вздохнув, выложила на стол шоколадку.
– Круто. Я дальше.
Он был вполне себе приветлив и добродушно открыт, но мне с первого взгляда не понравился прямо от слова «совсем»: уж больно напоминал моего бывшего. Нет, внешне они похожи не были, разве что фигурами, да и то в ширине плеч и росте Доминик уступил бы пальму первенства моему попутчику.
На фигурах сходство и заканчивалось. А дальше начиналось одно сплошное подобие, то есть, если придерживаться терминологии Нески, которая Доминика называла исключительно золотоволосым богом любви, мой новый попутчик на Олимпе занял бы почетное место под кодовым именем Бронзовый бог.
– Рик, – мужчина наклонился через стол, протягивая руку для знакомства.
– Брунгильда, – после короткого размышления представилась я, не соврав, но и не говоря всей правды. Уж и не знаю почему, но называться своим полным или хотя бы более привычным уху именем не хотелось.
– Впервые встречаю девушку с таким редким именем, – усмехнулся Рик, а я подумала, что если б он хоть раз побывал в нашем приюте, мое третье имя не вызвало бы у него столь яростного удивления. – По крайней мере, в реальной жизни.
Ну, это понятно.
Криво усмехнулась, вспоминая героиню известного сериала о деве-воительнице, ставшей впоследствии святой. С настоящей пресветлой Брунгильдой героиня фильма не имела ничего общего, не было у нее ни сверкающего меча, ни богатырского роста и силы, ни белоснежных кос толщиной в мою руку или – я покосилась на попутчика – даже в его.
Руки у соседа по купе действительно были впечатляющими: красивыми, крепкими, это было заметно, даже несмотря на серую майку с трех четверным рукавом. Сразу видно – человек с удовольствием работает над собственным телом. И смуглые пальцы, которые обхватили мою ладонь в момент знакомства и не думали отпускать ее на волю, тоже были изящными, длинными, с аккуратными овальными ногтями и в россыпи мелких веснушек. Впрочем, веснушки обсыпали все открытые части кожи мужчины (думаю, что и закрытые тоже, но чего не вижу – о том не говорю). И не удивительно, при таком-то цвете волос!
Когда Рик вошел в купе, думаю, именно из-за этой изумительной масти я и застыла с открытым ртом – не каждый день приходится сталкиваться с таким потрясающим солнечно-медным оттенком. Тем более что это был не короткий ежик, а полноценная грива до плеч. Да любая модница Центра душу бы дьяволу продала, лишь бы заиметь себе такую же!
…И все-таки, несмотря на очевидное различие, Дом и Рик были чем-то похожи. Если бы кто-то дотошный спросил меня, чем именно, я бы после длительного размышления, наверное, сказала, что было что-то одинаковое в выражении глаз (кстати, совершенно различных – у Дома они были голубыми, а у Рика янтарно-медовыми). Было в них что-то холодное, злое, какая-то хищная жесткость и непонятная мне жестокость. Глядя в такие глаза, понимаешь: этот человек не остановится ни перед чем, чтобы достигнуть своей цели. Да я Дому только из-за этого и поверила, ни на секунду не усомнившись, что он выполнит все свои угрозы, пойдет в Комиссию и на куски меня порвет, если только осмелюсь… Поверила. Потому что такие люди никогда не угрожают, они лишь предупреждают или констатируют факт.
А вот лишний раз откровенничать под прицелом такого взгляда не хотелось.
В дорогу я надела обычные джинсы и майку, захватив с собой легкий свитер с длинными рукавами и высоким горлом. В Центре во всем этом я неслабо жарилась, но чем дальше на Запад мы ехали, чем выше в горы забирался поезд, тем яснее становилось, что с выбором одежды я не ошиблась. Ну и то, что я была в штатском, тоже не могло не радовать. Боюсь, узнай Рик, что я Гончая, вопросов было бы гораздо больше. Мужики гражданские почему-то всегда возбуждаются, когда речь заходит о женщинах на службе у Короны. Многие мои знакомые от навязчивого внимания спасались тем же, чем и я: прикрывали клеймо цивильной одеждой и разнообразными браслетами, благо последние вошли в моду. У меня было штук сорок подобных украшений самых разнообразных форм и размеров, не считая фенечек, которые Неска дарила мне на каждый день рождения. Необычные, сплетенные из полосок разноцветной кожи, они плотно облегали запястье, полностью скрывая трехголового пса.
– Послушай, Брунгильда… – Рик рассмеялся, тряхнув медной гривой. – Черт! Как ты живешь с этим имечком? Не могу я тебя так называть, хоть режь… Оно точно твое?
– Увы.
Исподтишка глянула на него. Все-таки до чего красив!
– Понятно. Слушай, скучно сидим. Вино ты почти не пьешь, разговаривать особо не желаешь… Один я соловьем заливаюсь. Может, как-нибудь… разнообразим досуг?
Я и в самом деле, несмотря на острое желание напиться, к спиртному почти не притрагивалась. Во-первых, потому что пили мы не мой коньяк, его я так и не достала из рюкзака – зажала, как сказали бы девки в училище. А во-вторых, не хотелось оказаться пьяной рядом с этим рыжим хищником, который по всем приметам относился к разряду ловеласов обыкновенных или, по простому говоря, бабников. Хотя раз уж все равно такой случай подворачивается...
– Может, поиграем во что-нибудь?..
– Во что? – оживился Рик. Было видно, что эта мысль уже давно пришла попутчику в голову. Интересно, что ему помешало ее озвучить раньше меня? Точно не природная стыдливость и неуверенность в себе…
– Определенно не в карты, – хмыкнула я. – Пошло. В таких случаях мы с подругами в загадки играем. На желание. Умеешь?
Он удивленно вскинул брови. Что? Не ожидал? Или вправду думал, что я тут с тобой в «дурочку» резаться стану? Я, конечно, дура, но не до такой же степени.
– Что за игра? Не знаю такой.
– Простая.
(Если серьезно, то это и игрой-то в полном смысле слова не являлось, будучи частью обучающего процесса. Кто из наставниц и наставников с нами в нее только не играл!)