Сбежать от стального короля
Глава 1
Практика с первокурсниками - это всегда помесь дурдома с детским садом и цирком. В аудитории я эту братию уже приучила строем ходить и сдавать работы вовремя, не бузить и слушать. А тут природа, запахи, деревья, веяние свободы. И мозги в перепляс. Каждый раз приходится всю группу укрощать, как диких мустангов.
И это несмотря на то, что не младенцы вроде, о том, что горы детям не игрушка, - знают. В теории. Ох, грехи наши тяжкие... В том, что детей бить нельзя, я убеждена твердо. Дети, они нормальные люди, понимают слова. А вот некоторым совершеннолетним, но контуженным гормонами жеребцам и кобылам хорошая розга по заднице ой как не помешала бы!
Ладно, дело привычное. Главное, умотать их за день так, чтобы сил на глупости не осталось. Студенты-практиканты, когда спят зубами к стенке палатки, - они такие лапочки, сердце радуется.
- Саранский, стоять! - гаркнула я, заметив, как Витька, главный заводила группы, живчик, беспрестанно фонтанирующий энергией и неспособный молча высидеть лекцию, опять поскакал вбок от тропы. По осыпи, засранец! А ведь предупреждала! Только переломов нам не хватало тут. Решил, что раз я ушла вперед и инструктирую дежурных, то его маневра не замечу.
- Фаина Аркадьевна, я по делу! - жизнерадостно-возмущенно вскинулся негодник, косясь на раскидистую ель в распадке.
- По делу ты отбегал пятнадцать минут назад. Тебе нездоровится, Витя? - участливым тоном садистки-санитарки с пятилитровой клизмой наперевес поинтересовалась я. - У тебя что-то не в порядке с пищеварением? Опять ягоды «только попробовал»? Лазовая, у тебя аптечка? Дай Саранскому активированного угля и два пакета смекты, будем принимать меры. И вечером ничего, кроме бульона. С ржаными сухариками.
Я, кстати, не шутила. Городские ребята, вполне разумные в условиях столицы Урала, оказавшись в дикой природе, поначалу реально шалели. И, как младенцы, тащили в рот все, что хоть отдаленно было похоже на съедобное. Пару лет назад я уже промывала желудок умнице, налопавшейся недозрелых дичков с дерева, и дежурила возле нее ночь, пока к нам МЧС добиралось. Пистон вставили всем и в первую очередь мне - я за студентов отвечаю.
- Фаина Аркадьевна! - белугой взвыл Саранский, оценив перспективу лечебной голодовки. - А че сразу пищеварение! Нормально у меня все с пищеварением, я просто это... отлить!
- То есть мочевой застудил? - я прищурилась, уже четко уяснив, что Витька придуривается и за елку ему надо было исключительно ради любопытства и молодецкой лихости. - Ну, не переживай, антибиотики у нас с собой, вечером на ведре с горячими камнями посидишь, и как рукой снимет. Или все серьезно? При мочеиспускании резь? Струя прерывистая? Или, не дай бог, с кровью? Тогда прерываем практику и срочно возвращаемся.
- Ничего я не застудил, - красный как рак и страшно недовольный Витька вернулся на тропу. - Мнительная вы, Фаина Аркадьевна, жуть.
- Я не мнительная, я предусмотрительная и проницательная. На лету могу тебе диагноз поставить. Конкретно сейчас я точно знаю, что в твоем организме образовался избыток энергии, который кристаллизовался в мягком месте в виде острого металлического предмета повышенной температуры и с поступательным вращением. Попросту говоря, шило в заднице у тебя, Виктор. Но это лечится. Возьми у Лазовой рюкзак, понеси немного, двойная польза будет. И шило остынет, и джентльменом побудешь.
Следующие четыре часа группа из десяти студентов и одного преподавателя без происшествий топала по сто раз хоженой тропе к намеченной стоянке у Каргалинской пещеры. Поход всего четырехдневный, и половина пути уже пройдена. Даже первый натиск природы на неокрепшие городские мозги почти миновал.
Только вот Саранский подозрительно притих. Ни шуточек, ни попыток дразнить девчонок. Топает с двумя рюкзаками между мной и Лазовой и помалкивает. Думает о чем-то. Подозрительное дело... Виктор Саранский - и молча думает о чем-то четыре часа подряд?!
Я уже всерьез начинаю беспокоиться: то ли у меня реально ребенок заболел, то ли пакость задумал настолько грандиозную, что никому мало не покажется.
Ну точно. И глаза у него блестят тоже подозрительно. Когда думает, что я не вижу, смотрит со смесью азарта и любопытства. Ага, вот и Воробьев на привале подтянулся рядом с другом посидеть, пошушукаться, и Кондратьева не отстала. Интересно, что дуралеи задумали? Ох уж эти детки...
Одно успокаивает. Витька, конечно, шалопай и шилопоп, но его шутки никогда не были злыми или жестокими. Он всегда знал меру. А сейчас просто разобиделся - как же, его перед девчатами то ли засранцем, то ли еще кем похуже злая Змеина Аркадьевна чуть не выставила.
Стратегию наступления выстраивают, не иначе. Собираются задавить интеллектом и остроумием? Есть у нас со студентами обычай - устраивать вечером у костра свободный брифинг без оглядки на возраст и звание. Ну посмотрим, ребенок, посмотрим, у кого язычок острее. Я тоже умею в троллинг с подстёбом, если что.
Змеина Аркадьевна - это вам не жук чихнул, заслужить такое прозвище у студентов, причем чтобы оно звучало с легкой восхищенной опаской и уважением, - это постараться пришлось.
Но, как ни странно, вечером эта компашка тоже помалкивала и дисциплинированно разошлась по палаткам, как только я скомандовала отбой. Я еще полежала, подождала какое-то время, вдруг затеяли куда вылезти? Но нет, ребята затихли быстро. Все же я хорошо умотала их за день. И пока лагерь обустраивали - тоже.
Я еще раз прислушалась к звучащей над лесом ночной тишине и спокойно уснула. А утром у нас была намечена лекция в первом зале Каргалинки и сбор образцов по осадочным породам.
- Зме... Фаина Аркадьевна! - налетел на меня Виктор, когда лекция уже была закончена и ребята разбрелись по первому залу, изученному до последнего сталагмита, делать зарисовки и диаграммы. - Фаина Аркадьевна, там та-акое!
- Какое, Саранский? - немного утомленно вздохнула я. Начинается.
- Вам обязательно надо самой глянуть, Фаина Аркадьевна, - Витька невинно хлопнул длиннющими ресницами, которым любая девушка позавидует лютой завистью. Густые, длинные, ветер почище веера поднимают.
И ведь не отцепится, пока своего не добьётся. Подыграть нетрудно, пусть уже пар выпустит и идет дальше меловой период изучает. Но и вестись на его розыгрыш просто так - это неспортивно.
- Я, конечно, посмотрю, Саранский. Тем более что вы с Воробьевым залезли в боковой проход, как я понимаю, тогда как я четко и ясно сказала: из центрального зала ни ногой. Но предупреждаю сразу: ваша находка дорого вам обойдется, даже если вы нашли посреди тысячу раз исхоженной осыпи внезапно выкопавшиеся сами собой кости тираннозавра. С вас, Саранский, сорок страниц оригинального, - последнее слово я выделила голосом, - доклада об образовании карстовых пещер. И столько же с Воробьева. Устраивает цена?
Витька прикусил губу. Видно было, что работать ему категорически не хочется, но всё же задумка перевесила.
- Как скажете, хоть восемьдесят! - мужественно заявил он, но тут разглядел азартный блеск в моих глазах и осёкся: - То есть... э... сорок пять. Я вам гарантирую, когда вы увидите нашу находку, вы нам сто таких докладов простите! Вот когда вы увидите ход...
Дурень.
Я спокойно вошла в боковой ход. Сейчас посмотрю, что неугомонная молодежь затеяла... Я бы, не колеблясь, отправила Витьку в пеший поход, но за студентами нужен глаз да глаз. Лучше потратить время на их очередную дурацкую шутку, чем они что-нибудь серьёзное натворят.
Ход вильнул. Я заметила, что Витька умчался вперёд. Точно: что-то затевается. Витька же... дурной... А если ногу подвернёт? Чёрт с ней, с ногой. При падении головой можно так приложиться, что без неё, родимой, останешься. Кто же знал, что мысли окажутся пророческими... Я шла, и происходящее нравилось мне всё меньше.
Ход начинал сужаться и вилять. Далековато студенты забрались. Я скривилась и мысленно настроилась на то, что вот-вот что-то да случится. Интуиция не подвела, поэтому я совершенно не удивилась, когда на стене вдруг появилась чудовищная морда не то дракона, не то горного тролля из скандинавских легенд. Я уже хотела спросить, где студенты добыли проектор, но одной морды идиотам показалось недостаточно.
Раздался гортанный рык. Явно через колонки воспроизвели.
- Идиоты!
Что творят! А если обвал спровоцируют?!
Я ускорилась. Сейчас я выгоню их на поверхность, потом пооткручиваю им... жаль, то, чем они думают, открутить нельзя, придётся ограничиться ушами.
- Вы совсем не испугались? - молодежь выглядела крайне разочарованной.
- Быстро все на выход, - прошипела я. - Если из-за ваших рыков...
Показалось или по полу прошла вибрация? Наверняка показалось. Морды я не испугалась, ждала чего-то подобного, а вот возможных последствий глупого розыгрыша... И где Виктор?! И словно в ответ раздался полный боли крик.
Я рванула вперёд. Коридор, поворот.
- Испугались! - обрадовался придурок, выскочивший мне навстречу.
Я от неожиданности отшатнулась. Из-под сапога выскочил мелкий камешек, нога потеряла опору. Я отчаянно замахала руками, чтобы удержать равновесие. Виктор с искажённым от ужаса лицом протянул ко мне руки, но ни он, ни я ничего не смогли сделать. Я полетела затылком назад.
Глава 2
- Таким образом, юные леди, по распоряжению вашего отца все состояние лорда Леннистона переходит в распоряжение старшей дочери рода вместе с огнем-в-крови, при условии, что она выйдет замуж и передаст его своим детям от достойного мужа из рода Маубенрой. Вторая сестра получит сумму, достаточную для безбедного существования под опекой рода Маубенрой либо под опекой своей сестры. Взамен она должна пройти ритуал полного отказа от огня-в-крови и принести клятву не распылять силу рода.
- То есть я получу наследство, только если выйду замуж за этого мальчишку? - медленно переспросила Фаина ат Леннистон, исподлобья глядя на поверенного с кажущимся спокойствием. На побледневшую как мел сестру в соседнем кресле она даже оглядываться побоялась.
- Все верно, леди Фаи. Отец к вам, видимо, особенно благоволил. Мне очень жаль, леди Раина, но вам придется отказаться от своих планов выйти замуж и стать достойной женой вашего жениха, - грустно вздохнул старый лысоватый толстячок в засаленном на локтях тесном сюртуке. - Завещание вступит в силу только после того, как все условия будут соблюдены. Ваш отец специально обратился в Первохрам и выкупил у жрецов право вписать завещание в скрижали стены закона. За соблюдение условий завещания и договора с данной секунды ответственен род Маубенрой, под опеку которого вы временно и переходите до того момента, как завещание вступит в силу.
Фаина сжала зубы и кулаки, изо всех сил сдерживаясь, чтобы просто не завизжать от злости и отчаяния. Отец... да как он мог?!
Он же знал, что Фаи терпеть не может этого напыщенного мальчишку Маубенроя! Да и весь его род! Подумаешь, стальные короли... высокомерные, надутые индюки, что матушка, что старший сын, что младший - это который женишок.
И что делать?! Что делать-то?! Гордо отказаться и уйти из родного дома? Чтобы умереть в канаве от голода максимум через неделю, и это в лучшем случае. Если не попадешься на глаза сутенерам из нижнего города, а то и вовсе тайным работорговцам.
Старый осел! Как он мог так поступить с ними?! Раина по его милости вообще останется старой девой. Никто не возьмет в дом бесприданницу с затворенной кровью...
- Лорд Маубенрой и его брат прибудут за вами, леди, в течение пары часов, - тяжело вздохнул поверенный. - Я хорошо знаю вас, леди Фаи, и уверен, что вы не наделаете глупостей и присмотрите за сестрой. Бедная девочка... постарайтесь ее успокоить... я пришлю посыльного из аптеки с успокоительными каплями. Бедная девочка...
Мэстр Коруол неловко потоптался у стола, подошел к все еще не сумевшей переварить новости Раине и немного неловко потрепал ее по плечу:
- Ну-ну... - в его голосе явственно послышалась утешительная фальшь. - Ну-ну... не все так плохо, леди, у вас будет семья вашей сестры. Они о вас позаботятся. Да, - мэстр кивнул сам себе, потом Фаине. - Я оставлю вам копию завещания и договора между вашим отцом и лордом Маубенроем. Возможно, вы захотите подробнее изучить условия, когда немного... привыкнете к этой мысли.
Поверенный быстро собрал со стола свои бумаги, оставив на полированном дереве тонкую кожаную папку с золотой гравировкой. Поклонился и тихо вышел из кабинета, оставляя сестер осмысливать свалившееся на них «наследство».
Фаи несколько раз моргнула и встала. Подойти к столу, чтобы прочесть эти две проклятые бумажки, было почему-то непереносимо тяжело.
- Это ты виновата! - вдруг всхлипнула до сих пор каменно молчавшая Раина. - Это твоя вина! Это ты... ты вечно спорила с отцом! И не вышла замуж, пока он был жив! Если бы ты не отвергла всех его кандидатов и не ударилась в свою дурацкую учебу, мы обе давно были бы замужем и отец никогда не додумался бы до такого чудовищного... чудовищного наказания! - Раи кричала все громче, лицо ее из бледного стало красным, волосы, всегда аккуратно уложенные в элегантную прическу, растрепались.
- Раи, подожди... - Фаина растерянно прижала пальцы к вискам. - Как ты можешь... как ты можешь такое говорить? Ты же сама... всегда была на моей стороне? Ты же помнишь, кого он нам подбирал... и...
- И лучше быть замужем за любым из его протеже! - взвизгнула сестра. - Чем угаснуть старой девой-приживалкой при сестре, которая вышла замуж за моего любимого!
- Маубенрой? - Фаина застыла, резко отняв руки от лица. - Раи, но когда? Когда ты успела? И почему я не знала?!
- Потому что тебе ничего не интересно, кроме твоих идиотских камней и карт! - со слезами крикнула младшая. - Потому что ты эгоистка! Ненавижу! Ненавижу тебя!
- Подожди, не кричи так, - Фаина настолько растерялась, что просто не знала, как успокоить сестру. - Завещание... и договор. Надо их прочесть, вдруг там найдется лазейка и мы отменим весь этот кошмар?! - она кинулась к столу и схватила папку.
Но Раина, совершенно потерявшая голову от злости и отчаяния, не стала ждать, что ее сестра вычитает в бумагах. Оглядев комнату безумным взглядом, она вдруг схватила с подставки вазу и...
**********
Серое безвременье встретило Фаи Леннистон липкой прохладой и тишиной. Едва видимая тропинка горной кладкой стелилась под ноги, зазывая ступить на нее и идти, не останавливаясь, пока своды родовой пещеры не примут свободную душу.
Но Фаи медлила. Было как-то обидно и... беспокойно. Раина редкая дура и истеричка, но ведь сестра. Родная, любимая. Она не виновата в том, что отец оставил такое дикое, прямо пещерное, завещание, ни с того ни с сего вспомнив древние обычаи и выбив свою волю на стене Первохрама. Старый маразматик... Вспомнил про величие рода, про ответственность перед предками и долг огненной крови, когда сам уже ни за что не должен был отвечать.
Не удивительно, что, когда завещание огласили, обе сестры сначала впали в ступор, а затем... а затем младшая, которую лишили всего, впала в истерику и убила старшую сестру.
Фаи вздохнула и удивилась. Она точно знала, что умерла, и вместе с тем чувствовала нешуточное любопытство - а как она тогда дышит? Душой? Привычное любопытство, не раз служившее предметом неудовольствия родителей, гувернанток и воспитательниц пансиона Каменноликой Иоли, не оставило ее и после смерти. Как... интересно. А почему? Это все же свойство духа, а не глупого тела, как утверждала матушка-хранительница?
Еще раз вздохнув, Фаи осторожно попробовала ногой первые камни кладки. Обычный клинкерный кирпич, старый, истертый. Как жаль, что придется уйти по нему и оставить Раину над собственным остывающим трупом.
Нет ни малейшего сомнения, что малолетнюю крысу, идиотку и истеричку повесят. У нее даже не хватит мозгов замести следы. А все оправдания, которые придут в пустую головку перепуганной девчонки, будут шиты белыми нитками и только подтвердят ее вину. Папа-папа... и чего ты добился, силой продавливая свою волю и вынуждая нас поступить по-твоему?