— Я уверен, что вы сами не понимаете, о чём хотите поговорить. Расскажите мне сон, — попросил он и внимательно заглянул собеседнику в глаза.
Андрейченко показалось, что зрачки Воронова засветились темнотой Мрака, той самой светящейся темнотой. Темнотой, которая проникает в мозг и копается там, как у себя в кармане. Бррр… Подполковник невольно вздрогнул и заговорил. Заговорил о том, как ему было жутко, но при этом жутко интересно, какие он видел формы и что чувствовал при этом, как он уже сделал шаг и протянул к Этому руку, но потом включился свет, а дальше…, однако дальнейший рассказ Воронова не заинтересовал.
— Хорошо, что не дотянулись, Виктор Иванович. Что же вам такого хотелось узнать у этого «Мрака», что вы решились до него дотронуться?
— Ничего конкретного. Не знаю… Я тогда об этом не думал, я хотел понять живой ли Он.
— В некотором смысле живой. Это именно Он создал этот мир и всех, кто его населяет.
— Это я уже понял. Теперь хочу понять кто я и для чего я есть?
— Вы помните Гомера?
Подполковник завис буквально на секунду.
— Помню. Наизусть. В том числе и в оригинале.
— Так вот, вы теперь вроде гомеровского Ахилесса. Герой, отмеченный Богами. Воин, равных которому нет в Трое. А для чего…? Делайте, что можете и воздастся вам по заслугам вашим. Кому много дано, с того многое и спросится. Кто будет спрашивать — вы теперь и сами знаете.
Андрейченко представил этот допрос и невольно поёжился.
— Знаю… Да… Максим, а ты по воде ходить можешь?
— Могу, Виктор Иванович. Могу даже по воздуху. И мертвецов оживлять могу, и воскресать и возноситься, но делать этого я пока не собираюсь. По сценарию, Второе Пришествие — это Страшный Суд. Я собираюсь судить, а не уговаривать и не очаровывать.
Никаких сомнений в словах этого паренька у подполковника КГБ не возникало. Пришёл (…или прислали) судить, значит, служба у него такая. Кстати, о службе…
— Максим. Откровенно говоря, меня назначили твоей лабораторной мышью. Нет, нет, я об этом нисколько не жалею, — Андрейченко внутренне засуетился под удивлённым взглядом, — Более того, считаю, что мне очень повезло, но… У меня ведь есть начальство, а оно очень интересуется твоими планами. Мне придётся что-то доложить…
Воронов понимающе кивнул и улыбнулся.
— Доложите, что я собираюсь защитить кандидатскую, а через год пойти в армию. Доложите, что я хотел бы служить в группе «Вымпел» и надеюсь на содействие вашего начальства. Раз уж так получилось, то начинать придётся с Афганистана.
— А про Второе Пришествие и Страшный Суд?
— Если ваше начальство пожелает послушать про это мракобесие, то я не возражаю. Доложите, что устроение Апокалипсис в мои планы пока не входит. Пока есть надежда.
— Надежда на что?
— На людей. Настоящих людей. Их осталось не так много, но они ещё есть. Я хочу спасти проект Человечество и подготовить его к новым вызовам.
— Новые вызовы? Какие-нибудь инопланетяне? Они есть?
— Сейчас нет. Но как только вы будете почти готовы, они неожиданно появятся и вероломно нападут. Эта Вселенная не единственное Его творение. Вселенных бесконечное множество и они могут пересекаться по Воле Его. Но право биться с инопланетянами ещё нужно заслужить, а вы от этого пока очень далеки и удаляетесь всё дальше.
— Заслужить войну с инопланетянами? Это что, награда такая?
— Конечно награда. Это повышение всего проекта в статусе. В этом случае, Человечество перейдёт на следующий уровень антропрогрессии. Все станут Ахиллесами.
Подполковник Андрейченко ненадолго задумался.
— Неплохо… Пожалуй, про инопланетян я докладывать не буду, до них ведь если и дойдёт, то ещё очень не скоро, как я понял. Да и насчёт мракобесий, пожалуй, пока не стоит начальство беспокоить. Чем посоветуешь заняться мне?
— Для начала теневой экономикой. Выявить, поставить под контроль и обложить данью. Это даст вам важный практический опыт, который обязательно впоследствии пригодится. Передайте его высокопревосходительству, что я считаю вас лучшей кандидатурой для контроля процесса управляемой коррупции.
— Мне понадобится практический опыт теневого экономиста?
— Вам понадобится практический опыт использования чужих пороков для достижения своей цели. Пороки можно стравливать между собой, заставлять их терзать и ослаблять друг друга. А контроль над теневой экономикой даст вам бесконечное количество материала для опытов.
— Я доложу, Максим.
— До свидания, Виктор Иванович.
Заговорщики. Маршал Ахромеев
База подготовки спецназа КГБ в Балашихе. 23 июля 1984 года.
Труднее всего начать разговор в ситуации «ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь». Если знаешь, что заговор существует, то отыскать его следы не так уж сложно, тем более, с возможностями начальника Генерального штаба ВС СССР. При том, что заговор этот уже серьёзно влияет на международную политику. На намёк, что им есть, что обсудить, генерал-лейтенант Дроздов пригласил Ахромеева с Ивашутиным посетить Балашиху для обмена опытом и оперативными данными. Проявил уважение, встретил лично, провёл по территории, ответил на все вопросы. Почему все в масках? Так ведь здесь не только база «Вымпела», но и курс «Выстрел, через который прогнали уже целую дивизию офицеров Комитета. В целях экономии средств, вот все и масках. Курс «Выстрел» курирует генерал-полковник Бобков, он как раз у себя, приглашает нас на рюмку чая.
Бобков тоже был очень любезен, рассказал про свой «Ад и Израиль», как он, не жалея своего здоровья, выбивал для него фонды, а в итоге заслужил прозвище «обергруппенфюрер».
«Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь далеко не всё» Интересно, политический кризис в Америке тоже они устроили? Начать разговор не просто… Но надо!
— Филипп Денисович, Юрий Иванович! Мы очень благодарны вам за помощь нашим ребятам в Бадахшане и весьма впечатлены вашими возможностями. Вы достаточно ясно намекнули на наличии у вас неких тайных планов выходящих далеко за рамки Афганистана. Мы хотели бы обсудить эти планы и понять, чем сможем быть вам полезны.
Отпираться Бобков и не подумал.
— Ну что же, вы люди информированные, поэтому не буду ходить вокруг да около. Есть у нас мнение, что революция назрела, а гражданская война крайне нежелательна. Мы предлагаем вам поучаствовать в первой и не допустить вторую.
Подобная откровенность говорила об одном — Они уверены, что мы не откажемся. Революция, не революция, но что-то такое определённо назрело. Дошло уже до того, что в мирное время ввели талоны на продовольствие. И это вместо обещанного коммунизма… Мы отказываться не собираемся, но и в тёмную играть не хотим.
— Нам интересно это обсудить. Кто ещё в курсе?
— Больше никого.
Врёт! Кого-то скрывает. Ивашутин тоже заметил, глазами стрельнул, а Дроздов сидит как памятник. Ладно, скрывает и скрывает, обострять не будем, это пока не критично. Значит планируется путч. Хунта. И кто же будет Пиночетом?
— Кто из вас вождь революции? Кто станет верховным главнокомандующим?
— Генерал-лейтенант Дроздов. Герой Советского Союза, легенда Афганистана, гений диверсионной войны и прочая, и прочая.
Неожиданно. Не понятно. Без непонятного третьего тут никак не обошлось. Интересно, кто же он такой? А Дроздов так и сидит как памятник, будто это не про него говорят. Такое впечатление, что его заставили. В принципе, кандидатура подходящая, компромиссная. Он хоть и гэбэшник, но свой, ветеран-фронтовик, да и в Конторе войной занимался, а не всяческим паскудством. В армии его несомненно поддержат. Но политически — это бомба. Очевидная демонстрация агрессии. Ястреб из ястребов. Или я что-то не понимаю? Ивашутин кивнул одобрительно, хотя тоже не ожидал. Интересно, кто у них третий…?
— Признаюсь, несколько неожиданно, но возражений не имею. Юрий Иванович очень достойный человек и хорошо понимает нужды армии, но мне показалось, что он не горит желанием. Он не по своей воле революцию возглавил?
Генерал-лейтенант Дроздов внешних эмоций не проявил, но в глазах промелькнула какая-то искорка.
— По своей воле, Сергей Фёдорович. По своей, но честно признаюсь — я боюсь. Боюсь, что не справлюсь. Ведь это даже не из лейтенантов в полковники скакнуть, тут ведь не один полк под угрозой окажется из-за некомпетентного командования, а вся страна. От масштаба задачи мне несколько не по себе, но я постараюсь оправдать.
Да, желанием не горит, но его убедили. Не заставили, а именно убедили, что он лучший кандидат в этой ситуации. Интересно, кто у них там такой умный и убедительный? Ивашутин опять молча кивнул. Не он ли тот самый третий? А Дроздов — это компромисс, между ним и Бобковым? Это объяснило бы многое очевидное, было бы простым решением. Конечно, Пётр Иванович для гэбэшников, что называется, в доску свой, но он явно был не в курсе, когда случился Бадахшанский конфуз. Такие эмоции сыграть невозможно. Он точно был не в курсе, значит есть кто-то ещё.
— Полно вам, Юрий Иванович. Сталин закончил семинарию, а вы академию. С отличием, насколько я в курсе. Не боги горшки обжигают. Скажите, Ахмад Шах Масуд — это ваш человек?
Дроздов задумался. Не замешкался, а именно задумался, будто искал ответ для самого себя.
— Мой. Но он мой не как генерал-лейтенанта КГБ СССР, а как феодальный вассал для феодального сюзерена. Я могу его повести на войну, но не могу на неё послать. Но и я теперь тоже должен его защищать, как сюзерен своего вассала. Пока я от своих обязательств не откажусь — он мой. Он мне на Коране клялся. Я ведь теперь, де юре, по шариату, настоящий мусульманин, раз Шахаду произнёс, вот он мне на Коране и поклялся. А я клятву принял и тоже должен оказался. Теперь Масуда охраняют мои парни. И Юнуса Халеса тоже.
Генерал армии Ивашутин аж причмокнул от восхищения.
— Ты гений, Юра! То есть, Юрий Иванович… Значит ты, то есть вы, в Бадабере не только пленных забрали, но и стингеры?
— И стингеры, но не все, только свою долю. Военная добыча на Востоке — это дело святое. Мне положена доля, я её получил. Нарушить адат и забрать всё я не имел никакой возможности, Пётр Иванович.
— Изрядно, очень изрядно, Юрий Иванович. Я на самом деле в полном восхищении. А этот Самуэль Лидович тоже ваша добыча?
— В очень малой доле. Это была местная инициатива, мои люди в этом не участвовали. Американца я забрать не мог.
— И хорошо, что не смог. У тебя бы этот говнюк только на обмен сгодился, а у индийцев он взорвался мощнее любого спецбоеприпаса. Очень разумная местная инициатива. Очень разумная и очень результативная. Повезло тебе с вассалами. Скажи, а некий Мохаммед Асхам не твой человек?
— Нет.
Дроздов ответил уверенно и от души. Ответил правдиво, но слишком уж кратко. Слишком уверенно и слишком кратко, хотя и несомненно правду. Почему так кратко? Ведь правду говорить легко и приятно. Маршал Ахромеев, почувствовал запах искомого третьего, взглядом притормозил начальника ГРУ ГШ и направил вождя революции на лёгкий и приятный путь правды.
— Вы с ним взаимодействуете, Юрий Иванович?
— Взаимодействуем, но не контролируем.
«Взаимодействуем» Они всего лишь взаимодействуют, а в ГРУ ГШ нет даже единого мнения о Мохаммеде Асхаме — существует ли он реально, или это просто мистификация. Ещё одной загадкой меньше. Этот третий контролирует Асхама. Террориста номер один и мусульманского мессию, которого признал даже Аятолла Хомейни, которому он, якобы, явился во время молитвы. Третий как-то связан с Хомейни? Способен так на него повлиять? Это из области фантастики. Ха! А то, что Халес и Масуд присягнули Дроздову, разве не из этой же области?
— А в охране Хомейни ваших людей нет, Юрий Иванович?
— В охране нет, но при нём есть наш офицер связи. По факту, он сейчас один из главных советников Хомейни.
Невероятно, но факт — он не врёт. И душманы ему присягнули, и советник его у Аятоллы есть. И ключик ко всему этот самый Асхам….
— Товарищи! Афганистан, конечно, актуален, но это далеко не самая злободневная тема. — Перехватил инициативу генерал-полковник Бобков, — Напомню, что на повестке дня у нас революция. Нам вскоре предстоит взять Власть. Отнять её у партии. Поменять конституцию, наконец, мы ведь не собираемся возвращать абсолютную монархию. Мы возвращаем народовластие и многоукладность экономики. Я просто не вижу способа обойтись без многопартийной системы.
О таком маршал Ахромеев пока не задумывался. Взять Власть, устроить в партии чистку, но отстранять её от Власти совсем? Хотя, партия только считается единой, а по факту в ней десяток неофициальных фракций и каждый член Политбюро был чьим-то выдвиженцем. Да, пожалуй, такое уже не вычистишь. Народовластие, говоришь? Ну-ну, так я тебе и поверил.
— Значит, распускать КПСС мы не планируем?
— Только в самом крайнем случае. Отключим им спецсвязь, конфискуем незаконно нажитую на эксплуатации советского народа собственность, отменим льготы и пайки и пусть законно участвуют в политической жизни на общих основаниях. Создадим им конкурентов справа и слева. Державников, которым надоело братскую Африку кормить и Низкопоклонников, которые мечтают подружиться с Западом. Эта тройка полностью закроет текущий политический запрос общества.
— Мы сможем их контролировать?
— Конечно. Причём это будет намного дешевле, чем сейчас, когда приходится контролировать каждого гражданина в рамках «Линии партии».
План довольно проработанный и, на первый взгляд, выглядит логичным ответом на вызов времени. Африку кормить всем давно надоело, да и не в коня корм. Поневоле задумаешься, что проклятый Апартеид не так уж и неправ. Низкопоклонников тоже хватает, в том числе и в ЦК КПСС, их тоже лучше в подполье не загонять, пусть на виду будут. Разумно. По-существу возразить нечего. Интересно, давно они готовятся? Прямо наверняка не ответят.
— На первый взгляд толково. Не подвергаю ваши слава сомнениям, Филипп Денисович, но при этом не перестаю удивляться возможностям родной «Конторы». Но создать и контролировать две политические партии в противовес КПСС… Откровенно говоря, не предполагал, что такое даже возможно. А что с многоукладностью экономики? Впустим капиталистов?
— Может быть и впустим, но не сразу, не за просто так и не всюду. Для начала, отдадим частнику сферу обслуживания, это и наши местные кадры потянут. У нас сейчас почти треть экономики, примерно семьсот миллиардов рублей обращаются в теневом секторе. Бороться с этим силовыми методами бессмысленно. Люди сознательно шли на преступление ради денег даже тогда, когда за это четвертовали, или сажали на кол. В общем, пресечь мы это не способны. А то, что не можешь пресечь — лучше самому организовать и возглавить. Будем растить капиталистов-патриотов, они нам будут очень нужны. В том числе и по причине внешней политики.
Семьсот миллиардов? Это же три военных бюджета! Это если сразу отобрать. А если заставить выйти из тени и платить налоги? Что это даст во внешней политике? Сначала к власти придёт Дроздов и одним своим появлением до усрачки напугает весь Запад, а потом такие реформы… Это не «Союз-Аполлон» и «Разрядка напряжённости», это куда круче, это отказ от той самой идеологии, которая сейчас шокирует западного обывателя. Общественное мнение — это ведь тоже капитал. Политический капитал. В этом случае внешнеполитический.
— Мы планируем дружить с Западом?
Дроздов многозначительно усмехнулся.
— Дружба всякая бывает, Сергей Фёдорович. Против Китая будем дружить, почему бы и нет.
— До такого может дойти?
— Очень даже может. Если мы выйдем из идеологического противостояния, то Китай останется для них единственным врагом на этом фронте.
— А Куба?
— Куба — это наш союзник, а Китай нет.
— Но Китай — это ядерная держава.
Дроздов равнодушно пожал плечами.
— Ружьё сорок лет висит на стене, рано, или поздно, но оно выстрелит. Китай не дотягивается до территории США, а Японией и Южной Кореей они вполне могут пожертвовать. Американцы, как и мы, слишком много вложили в вооружённые силы, им нужна добыча, чтобы всё это оправдать.