— Алеся… щенок тоже будет тебя забывать, каждый день. А когда он вырастет в большую собаку-защитника и увидит утром тебя на охраняемой им территории… Алеся, он может напасть, поскольку не будет помнить, что ты его хозяйка, понимаешь?
— Нет, он меня вспомнит, вспомнит, вспомнит!!!
У Алеся началась истерика, она топала ножками и кричала, а несчастная плачущая Ульяна подхватила брыкающуюся дочь на руки и отнесла в такси, а дома напоила водой с валерьянкой и уложила спать.
С этого дня началась новая жизнь Алеси — жизнь, в которой она признала себя не такой, как все…
На шестой день рождения мать подарила ей котенка, а бабушка — волнистых попугайчиков в клетке.
— Кошки всегда добры к тому, кто их кормит в данный момент времени, они не набрасываются на незнакомцев, как собаки, — сказала мать.
— Попугайчики научатся произносить твое имя. Они будут говорить его всегда, им не нужно для этого помнить того, кому это имя принадлежит, — сказала бабушка.
Впоследствии Алеся именно этот момент считала окончанием своего детства. Детства, когда еще веришь в сказки. Тот день рождения стал началом ее взрослой жизни, в которой сказкам места уже нет, также как нет места собакам, друзьям, очной школе и многим другим, привычным для других вещам. Школу Алеся заканчивала заочно, находясь на домашнем обучении и приходя к учителям раз в год для сдачи аттестационных экзаменов. В такие дни Ульяна всегда стояла в коридоре рядом с кабинетом, где сидела Алеся, — в ее обязанности входило следить за отлучающимися иногда учителями и своевременно напоминать им о том, что в пустом классе их ждет ребенок-заочник. Ребенок, о котором они успели забыть.
На кафедре английской филологии и перевода шел экзамен у студентов-заочников третьего курса. Профессор Аттвуд закончил читать перевод художественного текста, выполненный студенткой Новиковой, и сказал небрежно:
— Неплохо, неплохо, я ставлю вам «удовлетворительно». — Он взял зачетку, намереваясь вписать в него тройку.
Алеся вцепилась в тонкую книжицу, мешая поставить в нее первую оценку столь низкого уровня.
— Почему «удовлетворительно»? Какие у меня ошибки? — спросила она.
— Особых ошибок нет, но я оцениваю всю работу студента во время сессии, а не только ответ на экзамене. Вы, милочка, пропустили все мои лекции, хоть я предупреждал — заочникам, у которых и без того неприлично мало очных часов, ни одного занятия пропускать нельзя!
— Я не пропускала лекций, посмотрите в своем блокноте, где вы отмечали всех присутствовавших, — настаивала Алеся.
Она внутренним чутьем, никогда ее не подводившим, ощущала раздражение преподавателя, его возмущение назойливостью студентки-прогульщицы, которой вздумалось требовать высокий отметки. Профессор с недовольной гримасой раскрыл свой блокнот, увидел ряд плюсов напротив фамилии Новиковой, заметно удивился, поправил очки и сказал:
— Тем более вы больше «тройки» не заслуживаете: вы постоянно ходили и при этом умудрились совершенно ничем не запомниться ни на лекциях, ни на практических занятиях. Извините, но я не ставлю отличные оценки тем, кто тихой мышкой отсиживается в углу, пока остальные работают.
Алеся стиснула зубы и еле сдерживая слезы смотрела, как ей ставят жирный «уд», удостоверяя его профессорской подписью. От преподавателя буквально веяло злорадным удовлетворением. Идти жаловаться в деканат? О ее жалобе забудут, как только она закроет дверь, а письменное заявление отложат в сторону и тоже в итоге выбросят, ведь «никто не придет жаловаться повторно». Точнее, придти-то придет, но никто этого не запомнит, как не запомнил профессор ее многочисленных верных ответов, докладов и переводов с листа.
«Дискриминация связана не только с цветом кожи, — уныло думала Алеся, бредя домой через университетский сквер, — но и с паранормальными особенностями некоторых людей. Трудно бороться за свои права тому, кто не задерживается в чужой памяти. И лучше не вспоминать, как я пробовала летом устроиться на работу: меня искренне заверили, что берут и просят уже с утра выйти, но не успела я дойти до поворота коридора, как секретарь позвал следующего, пришедшего на собеседование. Нет, мама абсолютно права: мой единственный выход — это интернет. Виртуальный мир — это мой мир, в котором у меня тысячи друзей, помнящих обо мне, поздравляющих меня с праздниками и днем рождения, присылающих мне смешные картинки и видео, поддерживающих меня в трудные минуты, подкидывающих мне подработку. Мир, в котором я уже год успешно работаю переводчиком и даже неплохо зарабатываю на этом, не выходя из дома и не пытаясь заставить кого-то запомнить меня в лицо. Мир, в котором я успешно веду колонку юмора в мамином интернет-журнале и пишу фельетоны, пользующиеся неизменным успехом у читателей. Как говорится, если очень горько — улыбайтесь! Трагикомедия — это определенно мой жанр».
— Девушка, нельзя быть такой печальной в солнечный летний денек! Для Петербурга любой проблеск солнца — это повод для радости, — произнес за ее спиной приятный юношеский голос.
Алеся хорошо знала этот голос, он принадлежал Николаю Королькову с параллельного потока, жившему с родителями недалеко от университета в старом сталинском доме. Добродушному, милому парню с копной темно-рыжих кудрей и веселыми серыми глазами, любителю и защитнику животных, прекрасному шахматисту и активному члену театральной студии их университета. Кажется, Коля сейчас предпримет юбилейную, десятую по счету, попытку знакомства с ней в этом университетском сквере. И это только в сквере, а уж сколько всего их было — и не счесть…
Стоит отметить, что предыдущие девять попыток их уличного знакомства были весьма успешны: они успели сходить в океанариум, несколько раз посидеть в кафе, дважды покататься на катере по каналам Петербурга и раз — доехать на ракете до Петергофа, посетить выставки и просто прогуляться по набережной. Алеся помнила его любимые книги и фильмы, знала, как можно обыграть его в шахматы, памятуя о некоторых его слабостях в защите (она не раз сражалась с ним за клетчатой доской в шахматном клубе, хоть Коля и не помнил их увлекательных схваток), ходила на театрализованные представления, в которых он участвовал, и по мере возможности посещала все их репетиции, частенько замещая в сценках заболевших или прогуливающих репетиции актеров. Режиссеры очень хвалили Алесю и всегда просили приходить еще, утверждая, что у нее несомненный актерский талант. Алеся приходила и вновь слышала те же речи и так далее по кругу… как всегда. Но она не бросала театральной студии, потому что ей нравилось хоть изредка почувствовать себя частью группы, а не одиночкой, и потому что в ней занимался Коля.
Словом, Алесе очень нравился Николай и она была бы счастлива сходить с ним и на второе, и на третье, и на десятое свидание… но все их встречи вынужденно были только первыми…
— Как вас зовут? — с улыбкой спросил Коля.
Алеся подняла усталый взгляд на его открытое симпатичное лицо, в который раз ощутила исходящую от него волну искренней заинтересованности и резко ответила:
— Извините, я не знакомлюсь на улицах и очень спешу.
Опустив голову, она понеслась вперед. Сто десятое «знакомство» с одним и тем же милым парнем, с которым действительно хочется близких отношений — это перебор даже для ее устойчивой к стрессам психики. Доставшаяся ей в наследство яркая внешность бабки и прабабки (большие синие глаза на кукольном личике и золотистые вьющиеся волосы) привлекала мужские взгляды, но все ее знакомства так и оставались мимолетными короткими знакомствами из-за необычной врожденной особенности.
— Ты же не хочешь всю жизнь провести в одиночестве и остаться окруженной выводом кошек старой девой, — грустно сказала ей мать, утешая расплакавшуюся дома Алесю.
— Я не хочу поутру услышать от любимого мужчины, с которым провела ночь: «Ты кто? Извини, но я совершенно ничего не помню», — ответила Алеся. — Не хочу ощутить в нем равнодушие, недоумение, озабоченность тем, как откликнется случайная ночь с «незнакомкой». Мама, я вынуждена быть одинокой, просто вынуждена, у меня нет других вариантов. Это я всех помню, могу горячо влюбиться, если позволю себе подобную невероятную глупость, но как бы я ни старалась, меня-то все равно забудут! Забудут не только совместное прошлое, забудут сами чувства ко мне, понимаешь?! Я же ощущаю это!!! В чужих людях такое «обнуление» зародившихся за день чувств меня не задевает, но в родных и близких…
— Твоя дочь наверняка помнила бы тебя, — робко заикнулась мать.
— А ее? Ее будут помнить? Нет, мамочка, я не готова нести ответственность за появление на свет еще одного глубоко несчастного человека-невидимки. Даже бабушка, которая всё обо мне знает и очень старается любить меня всем сердцем, в каждую новую встречу смотрит на меня, как на далекого родственника, которого впервые узрели воочию. Нет, мама, проклятие нашего рода умрет вместе со мной.
Род Новиковых действительно начал быстро угасать. Летом, когда Алеся перешла на четвертый курс, умерла бабушка Зинаида. А осенью сильно заболела мать. Обычная простуда, перенесенная Ульяной Новиковой на ногах, резко перешла в двустороннюю пневмонию, которую врачи не сразу диагностировали. После недельного домашнего лечения слабенькими антибиотиками в таблетках, Ульяну увезли в больницу в тяжелейшем состоянии: начался отёк легких. Алеся просидела в больнице всю ночь, дожидаясь у дверей реанимационного отделения вердикта врачей, а утром бледный от бессонной ночи врач сообщил ей о смерти матери.
Уход из жизни близкого человека — это для любого боль и шок, а для Алеси это был и вечный приговор: оборвалась ее последняя ниточка с миром нормальных людей, был потерян единственный человек, который знал ее не только по фотографиям и постам в интернете. Как в страшном сне провела она следующие дни, организуя в одиночестве похороны матери. Хорошо, что клеркам в многочисленных конторах никого запоминать не надо — была бы у посетителя нужная бумажка. Вернувшись с кладбища в опустевшую квартиру, Алеся прижала к себе мурлыкающих кошек и с тихим воем закачалась из стороны в сторону.
--------------------
За окном медленно опускались на уличную петербургскую грязь белые пушистые снежинки. На подоконнике спала рыжая кошка, а на толстой папке бумаг на столе — ее серо-рыжий котенок. Мирный и обыденный рабочий день был в самом разгаре. Алеся заканчивала небольшую зарисовку из жизни современных учителей для журнала, в котором работала, и сейчас описывала завершение школьного педсовета, слова директора, подводящего итоги:
— Наша задача — всячески помочь вышестоящему руководству разобраться в проблеме огромного объема всевозможной отчетности, на которую постоянно жалуются учителя и которая уже озвучена нашим министром образования. Да, проблема есть, руководство этого не отрицает, но оно желает понять суть и масштаб этой проблемы! Поэтому теперь каждый месяц учитель будет сдавать отчет о количестве и содержании всех отчетов, что он сдал за истекший месяц. Форма этого отчета пока произвольная, но к концу учебного года будет утверждена единая форма годового отчета об отчетах. И пока вы ее не заполните и не сдадите, в отпуск не уйдете. И не кричите, зачем еще один отчет, вы сами хотели уменьшить их количество, сами жаловались на всех углах, так что нечего теперь роптать, радуйтесь, что вас услышали! Идите и работайте, дорогие коллеги!
Поставив последний восклицательный знак, Алеся подумала, что в России писать фельетоны не так-то и сложно, достаточно осмотреться вокруг. В реальности происходит столько нелепого и трагикомического, что фантазия излишня.
«Мир магии ждет вас! Приходите и раскройте свой магический потенциал, профессор Каллинг и возглавляемый им Университет Магических Наук набирает новый поток студентов!» — гласило рекламное объявление, всплывшее вдруг на сайте редакции, в которой дистанционно работала Алеся.
«Что за ерунда? Босс никогда не соглашался публиковать у нас подобные сомнительные объявления», — подивилась Алеся и быстро настрочила в чате компании сообщение старшему айтишнику.
«Не вижу никакого объявления», — ответили ей.
Алеся кликнула рекламный слоган и скопировала адрес открывшейся страницы, отправив его айтишнику.
«Ссылка не рабочая», — пришел ответ.
То есть как не рабочая? Алеся еще раз перешла на сайт «Университета Магических Наук»: красиво оформленная главная страница с каким-то экзотическим островом в теплых морях и старинным зданием в стиле средневекового замка, список факультетов:
— колдовские зелья,
— управление стихиями,
— заклятия и заговоры,
— амулетное дело и артефакторика
— ментальная магия,
— целительство,
и тому подобное. Обещали: раскрытие магического потенциала, стопроцентное трудоустройство в рамках выбранной специализации, быстрый карьерный рост. Имелось также примечание, что университет берет на учебу людей с любым образованием и даже без оного.
«Совсем без образования в университет берут? Вот это точно магия, иначе не скажешь! А если человек даже читать не умеет?» — удивленно пожала плечами Алеся. Нет, очевидно, что это чья-то нелепая шутка, но фраза про образование побивала все рекорды абсурда.
По центру красной строкой бежал адрес, по которому завтра в 17:00 следовало явиться всем, кто заинтересован в развитии своих магических сил: университет приглашал на день открытых дверей. Указанное место сбора находилось недалеко от Невского проспекта, в одном из старинных невысоких трехэтажных зданий. Алеся сделала скриншот экрана и добавила его в чат.
«Зачем прислала серый квадрат? Пародируешь Малевича? — пришел ответ с вереницей смайликов. — Ты там работаешь или коньяк распиваешь, Новикова? Новый фельетон на трезвую голову придумать не можешь, фантазия истощилась?»
Разозлившись на главного айтишника, Алеся отправила сообщения всем его коллегам. Их ответы в точности повторяли прежние: ссылки якобы не открывались, никакого магического университета-замка они на картинке не видели.
Сердце Алеси дрогнуло в предчувствии необычного. Кому, как не ей, верить в мистическое! Под информацией о Магическом Университете был открыт чат.
«Эй, народ, почему мои друзья не могут пройти по этой ссылке?» — писал некто Володя.
«У меня такая же хрень», — Олег.
«Одна из моих подруг смогла открыть страницу, а две другие — нет. Может, сбой какой?» — Жанна.
«А вы вообще верите в эту чушь про магию?» — Володя.
«Я — нет. Но хотела бы сходить глянуть, только одной страшновато. Кто пойдет? Может, объединимся?» — Оленька.
Весь день шарлатанское рекламное объявление мозолило Алесе глаза. Оно выскакивало на всех страницах, на которые переходила Алеся, заставляя думать, что Яндекс-директ недаром получает свои прибыли. Вечером в том же чате Алеся увидела, что пятеро ребят договорились встретиться у станции метро и вместе сходить на день открытых дверей «магического университета». Она твердо решила присоединиться.
Глава 3. Охотники на магов
Группку из четверых молодых людей в пуховиках и джинсах Алеся увидела сразу, как только вышла со станции метро «Гостиный Двор». На зимний Петербург опускались густые сумерки, расцвеченные яркой иллюминацией недавно отгремевших новогодних праздников. В свете гирлянд к группе подбежала еще одна девушка в шапке с помпоном, заговорила, все закивали и заулыбались. Алеся ускорила шаг и подошла, когда девушка в красной куртке довольным голосом сказала:
— Теперь все в сборе. Пошли?
— Можно, и я с вами? — спросила Алеся.
На нее удивленно уставились. Девушка в красном прищурилась и спросила:
— Куда это вы с нами?
— В магический университет, — усмехнулась Алеся, делая круглые глаза, — я видела в чате, что вы тут собираетесь.
— А почему не зарегистрировались на сайте и не сообщили заранее, что пойдете с нами? — со странным недовольством спросила девушка в красном, но тут же ослепительно заулыбалась и защебетала: — Ой, конечно, пойдемте, вместе веселее. Вы сами объявление увидели или сказал кто?
И искоса брошенный пронзительный взгляд.
— Сама увидела, — ответила Алеся и могла бы поклясться, что девица в красном облегченно и довольно выдохнула. Эта же девица сообщила, что знает, куда идти (вроде как она внимательно изучила гугл-карты) и велела всем следовать за ней. По дороге выяснилось, что это та самая Оленька, которая и предложила в чате собраться вместе.