В своих воспоминаниях «Вещи далекие и близкие», в главке под названием «Зашифрованный манускрипт», Мейчен дает свою интерпретацию возникновения Ордена, фигурирующего в тексте под прозрачным названием «Вечерняя Звезда»:
«„Вечерняя Звезда“ была тем, что в староанглийском именовалось словом „stum“ или „stumed“ — „фальшивкой“, „поддельной монетой“. Истинной датой ее возникновения может быть, самое раннее, 1880–1885 гг. „Зашифрованный манускрипт“ был написан на бумаге с водяным знаком 1809 г., чернила казались выцветшими от времени. То, о чем сообщал манускрипт, в 1809 г. не могла знать ни одна живая душа, ибо и двадцать лет спустя об этом не ведал ни один человек. Несомненно, вся история — одно из типичных мошенничеств начала восьмидесятых годов. Те, кто стоял у его истоков, должно быть, имели некоторое представление о масонстве; но сама оккультная подделка была столь виртуозно „спущена на рынок“, что — я в этом не сомневаюсь ни на йоту — и по сей день таинственным образом остается на плаву. Однако в тайне всегда есть своеобразное очарование; и, в конце концов, от этого никто не пострадал». [31]
Как бы там ни было, в марте 1888 г., во время весеннего равноденствия, состоялось посвящение в Орден первых девяти членов, среди которых была и Мина Бергсон, сестра известного философа, вскорости ставшая женой Мэтерса.
К Золотой Заре присоединяются новые и новые адепты, среди которых: поэт У. Б. Йейтс, писатели Элджернон Блэквуд, [32] Дион Форчун [33] (добрая знакомая тещи поэта Эзры Паунда, Оливии Шекспир), [34] Эвелин Андерхилл, [35] президент Королевской академии Джеральд Келли, [36] возлюбленная Бернарда Шоу актриса Флоренс Фарр, [37] Констанция Мэри Уайльд, жена великого писателя, [38] Мод Гон, [39] муза Йейтса… [40]
До 1892 г. члены Ордена занимались исключительно Духовной философией, изучая герметические науки и не прибегая к каким-либо магическим практикам. Как объяснил Мэтерс Йейтсу: «Мы даем вам лишь символы… ибо уважаем вашу свободу». [41]
Члены Ордена были разбиты на несколько градусов или степеней. Низшей была степень Неофита (0° — 0°), затем следовали: Искатель (1° — 10°), Созерцатель (2° — 9°), Делатель (3° — 8°) и Философ (4° — 7°). Следующая, вторая ступень посвящения предусматривала прохождение степеней Адепта Малого Магистерия (5° — 6°), Адепта Большого Магистерия (6° — 5°) и Великого Адепта (7° — 4°). Третью ступень посвящения занимали Тайные вожатые, существующие лишь на астральном плане: Мастер Храма, Маг и Нечестивейший (Impiissimus). Каждая из степеней соответствовала одному из сефиротов каббалистического древа.
Вступивший в Орден неофит обнаруживал себя членом храма, деятельностью которого управляли трое вожатых: Император, Канцлер (выполнявший роль секретаря) и Praemonstrator (следивший за изучением членами Ордена герметических наук и правильным ис полнением ритуалов). Сами же исполнители ритуалов подчинялись иерархии, повторявшей структуру Элевсинских мистерий, — для них были введены посвящения Иерофанта, Иерарха, Гегемона, Вестника, Ризничего и Факелоносца. [42]
Мейчен получил посвящение Делателя. (Заметим, что Йейтс и Блэквуд удостоились степени Философа.) Среди документов Зари присутствуют списки предметов, предназначенных для изучения адептами соответствующих ступеней, от Неофита до Делателя, ибо достигшие градуса Философа освобождались от каких-либо регламентированных штудий.
Среди 26 тем, с которыми должен был ознакомиться брат Avallaunius, он же Артур Мейчен, мы встречаем: общую теорию и различные аспекты алхимического символизма, происхождение и формирование планетарных символов, двадцать два отношения между сефирами каббалистического древа и их связь с 22 буквами еврейского алфавита, тридцать два аспекта мира Йецира, каббалистические названия трех составляющих души, имена Ангелов, имена Олимпийских планетарных духов, колоду Таро, символы талисманов и их происхождение, имена Гениев геомантических фигур и пр. [43]
Особое значение в практиках Зари занимали астральные путешествия, совершаемые в ходе медитации над картами Таттва. Эти карты символически олицетворяют собой пять стихий: желтый квадрат, Привити, соответствует Земле; серебряный полумесяц, Апас, — Воде; синий круг, Вайю, — Воздуху; красный треугольник, Теджас, — Огню; и черное яйцо, Акаша, — Духу. Тридцать комбинаций этих символов дают возможность постигать стихии во всем многообразии их аспектов и вызывать различные видения. Так, наложение синего круга Вайю на желтый квадрат Привити позволяет созерцать проявление стихии Земли в ее максимально подвижном, активном аспекте и т. д. [44] Адептами Зари была разработана особая техника медитации на карты Таттва, так называемый «Ритуал U: Тайное Знание о Малом мире, или Микрокосме, коим является Человек»:
«Необходимо знание Символа, Места, направления или плана, на которых желает действовать адепт, прежде чем мысленный луч будет направлен на соответствующую Сферу Восприятия; затем, используя в качестве опоры для действия очищенный Астральный Свет Сферы Восприятия Нефеш (Души как Жизненной эссенции), мысленный луч подобно стреле из лука посылается вовне и, пронзая вращение Сферы Восприятия, направляется к желанной цели. Достигнув ее, он формирует Сферу Астрального Света, что поддерживается Нижней Волей, просветленной Высшей Волей, и, действуя через Духовное Сознание, отражает мысленный луч; сфера Астрального Света частично формируется благодаря Нефеш, частично — за счет собственного окружения…» [45] О многом говорит сам суконный язык этой «Инструкции по эксплуатации» — язык, столь свойственный ритуальной магии в целом. Однако, судя по всему, именно эти практики Зари в первую очередь и привлекали людей творческих. Дело в том, что Орден предлагал им особые техники «расширения воображения».
«Воля бессильна, если она не опирается на Магическое воображение, — сказано в одном из наставлений Зари своим адептам. — При любой магической операции следует призвать на помощь обе эти наши способности, ибо действие их совместно. Более того, истинно магический эффект достигается только тогда, когда Воля следует за Воображением. <…> Само по себе Воображение беспомощно, оно лишь создает образы, коим отпущена разная продолжительность бытия, и покуда они не оживлены и не направлены Волей, они — ничто. Лишь когда действие этих двух сил скоординировано и Воображение творит образы, а Воля их направляет и использует — тогда, и только тогда, достигается поистине чудесный магический эффект». [46]
Можно до бесконечности спорить о том, что на самом деле давала своим адептам Золотая Заря. Но некоторая повторяемость одних и тех же образов у целого ряда авторов, прошедших через Орден, заставляет задуматься. Известно, что особую роль в ритуалах Зари играла чаша, — это отмечают все исследователи истории Ордена, подчеркивая, что ни до, ни после Зари манипуляциям с сосудом не придавалось в магии такого значения. После этого вряд ли покажется столь удивительным, что у самых разных писателей, принадлежавших к кругу Зари, странно-настойчиво повторяется мотив Святого Грааля. Священной Чаше посвящен роман Ч. Уильямса «Война в небесах», мелькает Грааль в рассказах Блэквуда. О Граале повествуют «Тайная Слава» и «Великое возвращение» Мейчена. При этом, несмотря на всю несхожесть описаний Священной Чаши у разных авторов, возникает необъяснимое чувство подлинности опыта, стоящего за каждым из этих текстов. Что это — постижение Подлинника через подобие? Использование одних и тех же источников информации, доступных посвященным?
Как бы там ни было, следует сказать, что Заря, вопреки утверждаемым в начале ее существования целям, все больше и больше скатывается к магическим практикам. Своеобразной «точкой отсчета» является визит Мэтерса в Париж к некоему брату Lux ex Tenebris (Свет из Тьмы), который в миру был более известен как доктор Тиссен. Поездка состоялась осенью 1891 г., а в декабре происходит реформирование всей структуры и деятельности Ордена по образцу, предложенному «парижскими посвященными», снабдившими Мэтерса описанием «уточненной» иерархии и весьма мрачных ритуалов. С этого момента Орден делится на Внешний и Внутренний круги. И если члены Внешнего круга «просто» изучали символику тайных наук, то Внутренний круг, прежде всего Мэтерс и Кроули, посвятил себя ритуальной магии.
Сам Мэтерс, о котором Йейтс говорил, что тот «многому учился, но так и не стал человеком истинно ученым, обладал ярким воображением — и отвратительным вкусом», возможно, просто пал жертвой жажды «знаний», вовремя не уловив всю опасность того пути, на который встал. И тот факт, что в конце 1902 г. между ним и Кроули возник скандальный конфликт, когда они с пеной у рта обвиняли друг друга в «насылании порчи» и черномагических действиях (на память приходит пародийная сценка из «Маятника Фуко» Умберто Эко, в которой выясняют отношения двое записных оккультистов), [47] свидетельствует о том, что он — скорее обманутый, чем обманщик, однако это не снимает с него ответственности за тех, кого, в своем падении, он увлек в бездну…
В 1903 г. происходит раскол Ордена: Йейтс, придерживающийся христианской ориентации и не желающий иметь ничего общего с сатанизмом, добивается отстранения Мэтерса, который, хотя формально и был одним из руководителей Зари, все больше и больше «плясал под дудку» «Великого Зверя» Кроули. Однако при этом из Ордена выделяется еще несколько фракций. В 1904 г. Артур Мейчен, он же Avallaunius, переходит из Храма Исиды-Урании в «Независимый и Очищенный Орден R. R. et А. С.» Артура Эдварда Уайта, основанный 7 ноября 1903 г. семью членами Зари (в том числе и Элджерноном Блэквудом), недовольными Орденом, погрязшим в выяснении отношений между Мэтерсом, Кроули и Йейтсом. Довольно скоро Мейчен полностью отходит от деятельности Зари. Позже, оценивая этот период своей жизни, он заметит: «Должен сказать, что, вступая в Орден, я стремился к чему-то большему, чем получить возможность время от времени развлекаться не самым обычным образом… Я испытал ряд странных переживаний — они и по сей день кажутся мне странными, — ибо в них были вовлечены мое тело, разум и дух, и я полагал, что Орден, о котором все что-то слышали, но никто ничего не знал, мог бы стать проводником на моем пути, пролить свет на эти странные явления. Но, как я уже отметил, я ошибался; „Вечерняя Звезда“ (Мейчен предпочитает не называть Зарю напрямую. — Прим. авторов) ни единым лучом света не осветила мою тропу», — признается Мейчен в одной из бесед с Конан Дойлом, интересовавшимся в ту пору мистицизмом. [48]
Свидетельством того, что отнюдь не Заре Мейчен обязан знанием «тайных наук», с которыми он познакомился еще в бытность свою редактором журнала «Уолфордский антикварий», где печаталось множество работ по алхимии, астрологии, каббалистике, является повесть «Белые люди», написанная в 1899 г., до вступления Мейчена в Орден. Чтение герметических трактатов (а со многими из них, порой существующими в единственном экземпляре, Мейчен сталкивался также, разбирая и каталогизируя в 1884–1888 гг. по заказу богатых клиентов старые фамильные библиотеки), увлечение легендами древнего Уэльса и хорошее знание античности — все это сплавилось воедино в этой небольшой повести, едва ли не самой удачной вещи Мейчена. В предисловии к роману «Тайная слава», пытаясь сформулировать метод своей работы, он пересказывает известный анекдот о том, как некоему критику из «Eatanswill Gazzette» редактор заказал статью о китайской метафизике. Чтобы ознакомиться с предметом статьи, критик проштудировал «Британскую энциклопедию». «Он прочел о том, что такое метафизика, открыв энциклопедию на букву М, и прочел про Китай, открыв ее на букве К, а потом объединил почерпнутую таким образом информацию!» [49]
Само название «Белые люди» отсылает к кельтским легендам, в которых часто упоминаются «Белые Дамы» — «Бин Фионн». Эти сверхъестественные создания, обитательницы водоемов, являющиеся смертным в облике прекрасных женщин, связаны с миром смерти. [50] Своих избранников они одаривают мудростью, провидением будущего, но в конце концов так или иначе приводят их к гибели. Отзвуки преданий о Белых Дамах отчетливо слышны в цикле о короле Артуре, ибо имя его супруги, Гвиневры — «Gwenhwyfar», — ставшей причиной гибели Круглого Стола, означает «Белый призрак». [51] Заметим, что во многих сельских районах Ирландии и Уэльса и по сей день сохранился обычай в знак траура облачаться в белые одежды. Характерно, что в одной из валлийских легенд Белая Дама из Лox-Гур каждые семь лет требовала принесения ей человеческой жертвы. Многие исследователи связывают эти легенды с представлениями о магических племенах Богини Дану — Туату де Данаан, явившихся в древности в Ирландию. [52]
Приход их описан в саге «Битва при Маг Туиред», где сказано: «Сожгли они свои корабли, лишь только коснулись земли у Корку Белгатан, что зовется ныне Коннемара, чтобы не в их воле было отступить к ним. Гарь и дым, исходившие от кораблей, окутали тогда ближние земли и небо. С той поры и повелось считать, что появились Племена Богини из дымных облаков» . [53] А в саге «Плаванье Брана» мы встречаемся со следующим пассажем: [54]«Из числа их — Племена Богини Дану и иные, не боги (Tuatha Dee ocus Ande), чье происхождение неизвестно даже людям ученейшим, но полагают о них, судя по силе разума и превосходству во всяких знаниях, которыми обладает это племя, будто принадлежат они к тем, кто изгнан был с неба». [55] Сопоставив два отрывка, легко можно убедиться, что в средневековой, христианской Ирландии племена Богини Дану ассоциировались с отверженными ангелами.
И тогда неудивительно, что «Зеленая книжечка», рассказывающая о таинственном обучении у «белых женщин», извлекается на свет из старинного бюро сразу же вслед за утверждением о том, что «Грех же является попыткой обрести экстаз и знание, которые подобают лишь ангелам, а потому, предпринимая такую попытку, человек в конце концов становится демоном. <…> Святой стремится вновь обрести дар, который он утратил; грешник пытается добыть то, что ему никогда не принадлежало. Иными словами, он повторяет грехопадение».
«Очень странная история», — говорит Котгрейв, ознакомившись с дневником безымянной героини повести. «Видите ли, — отвечает на это отшельник Амброз, — я полагаю, что вся рукопись пронизана ссылками на пути к „открытому входу“, которые из века в век поддерживались традицией. <…> Вы, по-видимому, пренебрегли изучением алхимии? А жаль, потому что присущий ей символизм в любом случае замечателен, кроме того, если бы вы были знакомы с некоторыми трудами по этому предмету, я мог бы напомнить вам отдельные отрывки, которые многое объяснили бы вам в этой рукописи».
Мы, разумеется, тоже не можем похвастаться доскональными познаниями «по этому предмету», а уж тем более — знакомством с алхимической практикой. Однако сказать несколько слов о символике Великого Делания, отразившейся в «Белых людях», представляется нам нелишним. «Чудо исходит из души», — пишет Мейчен; знакомство же с алхимическими, мистическими и магическими трактатами способно лишь в какой-то мере прояснить волшебную механику «творчества и чудотворства».