Особенно учитывая все его таланты.
Его тело прямо-таки излучало магию. Она обжигала меня достаточно сильным холодом, чтобы заставить дрожать, несмотря на знойный день. Клаудия не знала, сколько на самом деле талантов было у Виктора или что он мог сделать с помощью своей магии, которую украл у других людей за все эти годы. Но я отчётливо чувствовала, каким он был могущественным.
Обычно, прежде чем моя впитывающая магия срабатывала и позволяла поглотить магию другого человека, кто-то должен был использовать против меня свою силу, скорость или другой талант на физической основе: ударить, толкнуть, схватить за руку, да что угодно. В каком-то смысле тот, кто нападал на меня, используя свою магию, ранил самого себя, поскольку вся магия, которая впитывалась в моё тело, делала меня только сильнее. Но Виктор был настолько могущественным, что уже даже просто находясь рядом с ним, моя впитывающая магия пробудилась к жизни, и ледяной огонь растёкся по телу.
Обычно я приветствовала прилив сил, сопровождающие мой талант, но сейчас я почувствовала тошноту.
Виктор заметил, что я смотрю на него, и его взгляд встретился с моим.
Ледяной укол его ненависти вонзился в моё сердце, и мне пришлось прикусить язык, чтобы не ахнуть от испуга и не проявить каких-либо других эмоций. Виктор ещё секунду смотрел на меня, затем перевёл свои золотистые глаза на Клаудию, поскольку посчитал, что я не стою его внимания. Однако чувство его ненависти задержалось внутри меня. Оно было даже ещё холоднее, чем невидимые волны магии, исходящие от его тела. Я стиснула зубы, чтобы они не стучали.
— Клаудия.
— Виктор.
Они оба смотрели друг на друга, их лица были твёрдыми и бесстрастными. Шёпот вокруг нас стих, все наклонились вперёд, желая услышать каждое сказанное ими слово.
— Судьи сообщили мне, что это был несчастный случай, — сказал Виктор своим глубоким, чуть ли не урчащим голосом. — К сожалению, у обеих наших семей были участники, которые пострадали.
— В самом деле, — ответила Клаудия, в её голосе не было никаких эмоций, как и в голосе Виктора. — Я как раз собиралась проведать Генри. А как дела у твоего охранника?
Виктор пожал плечами.
— Всего лишь сломана рука. Переживёт. Однако её место в турнире я отдал другому.
Клаудия нахмурилась.
— И в чём же причина?
Он снова пожал плечами.
— Она не должна была упасть.
— Или, если уже упала, ей, по крайней мере, следовало немедленно подняться и продолжить карабкаться наверх, — вмешался Блейк. — А не сидеть на земле и плакать, как маленький ребёнок, который поцарапал коленку.
Он презрительно фыркнул, как будто не мог поверить в то, что один из его членов семьи был настолько слабым. Я посмотрела на Дею, но та лишь поморщилась и уставилась в землю. Может она и была не согласна с мнением отца и Бейка, но не собиралась давать отпор и говорить, насколько они неправы и жестоки.
— Забавно. Я помню, как ты стонал и плакал, — протянул Девон. — И я уверен, что ты тоже это помнишь. Это было в зале для игровых автоматов несколько недель назад, когда Лайла с помощью приёма вывела тебя из строя.
Блейк злобно посмотрел на Девона, но тот лишь ухмыльнулся в ответ. Хуже того, Виктор снова перевёл взгляд на меня. Его глаза задумчиво сузились, и на этот раз он изучал меня более внимательно, чем пару минут назад.
— Что ж, пожалуйста передавай своему охраннику привет и скажи, что я желаю ей скорейшего выздоровления, — сказала Клаудия.
— Конечно, — пробормотал Виктор, всё ещё глядя на меня.
Наши взгляды снова встретились, и его ледяная ненависть к Клаудии и всем Синклерам вновь нахлынула на меня, вместе с холодным любопытством. Он хотел знать, кто я такая и что сделала с его сыном. И на этот раз я не смогла сдержать дрожь.
Виктор смотрел на меня еще одну секунду, затем снова переключил своё внимание на Клаудию.
— Мне не терпится увидеть, какого результата добьются твои охранники на турнире.
— Взаимно, — ответила она. — И мои поздравления Деи за то, что сегодня она заняла второе место. Она была хорошим противником Кати Волковой на полосе препятствий — до инцидента.
Виктор поджал губы.
— Что ж, на самом деле, получить второе место — это значит быть первым проигравшим, верно?
Дея снова вздрогнула, но на этот раз наконец-то заговорила.
— Я должна была победить её. Этого больше не повторится. И я всё ещё собираюсь выиграть турнир. Тебе не нужно об этом беспокоиться.
— Поговорим об этом, когда вернёмся домой, — ответил Виктор. В разговоре с дочерью его голос был таким же холодным, как и со всеми остальными людьми.
В глазах Деи мелькнула боль, а её плечи опустились. Она снова устремила взгляд в траву у своих ног, будто это могло скрыть смущённый румянец на щеках.
— Тогда до завтра, — сказала Клаудия.
— До завтра, — ответил Виктор.
Он и Клаудия кивнули друг другу, затем Виктор развернулся и вышел из стадиона. Блейк ещё бросил на меня и Девона последний злобный взгляд, прежде чем последовать за своим отцом. Охранники строем пошли за ними.
Дея кивнула Клаудии, тоже собираясь уйти. Не знаю почему, но что-то подтолкнуло меня вперёд. Я сделала шаг в её сторону, протянула руку и коснулась плеча.
— Ты сегодня действительно отлично боролась, — сказала я. — Перелетала через все препятствия, как будто их там вовсе не было. Я бы так не смогла. У меня даже не было шанса.
Дея холодно посмотрела на меня.
— Не будь идиоткой. Я проиграла Кате, как и сказал мой отец.
Она стряхнула мою руку, развернулась и поспешила за Виктором и Блейком.
Дея поравнялась с ними, но Виктор и Блейк разговаривали друг с другом, и даже не взглянули в её сторону. Её плечи снова опустились, однако Дея продолжала идти рядом с ними.
Я нахмурилась, сбитая с толку странным чувством, сжавшим мою грудь. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что это жалость.
Впервые мне пришло в голову, что я, возможно, не единственная, кому Виктор и Блейк причинили боль.
Судьи сообщили, что полоса препятствий закрывается, чтобы они могли продолжить расследование. Другие забеги отменили, и было сделано объявление, что все участники должны будут проявить себя в дуэли. Отдельные единоборства начнутся следующим утром. Толпа застонала, но все собрали свои вещи и отправились домой. Мы сделали тоже самое.
Два часа спустя мы вместе с Мо сидели на одном из белых бархатных диванов перед камином в библиотеке. Клаудия и Девон расположились на стульях напротив нас.
Анжело, Феликс, Реджинальд и Оскар приглядывали за Генри, который лежал в лазарете особняка. Они вылечили его ногу шипоколом, и теперь он отдыхал. Я не завидовала ему. Сломанная нога уже сама по себе причиняла достаточно боли. Но рвущая, жгучая боль от сока шипокола, когда тот проникал в рану и перемещал кожу, мышцы и кости на своё место, была ещё ужаснее.
— Значит ты думаешь, что верёвки были перерезаны преднамеренно? — спросила Клаудия, просматривая снимки, которые я сделала телефоном Мо.
— Я уверена, что увидела именно это.
— Ты, возможно — да, но не судьи, — ответила она. — Или они решили проигнорировать это обстоятельство. В любом случае, они назвали это несчастным случаем. Турнир продолжится завтра утром, как и было запланировано.
Я нахмурилась.
— Почему они не хотят признать, что кто-то перерезал верёвки?
— Потому что Турнир Клинков — одно из крупнейших событий лета, — высказал своё мнение Мо. — Никто не хочет отменять его. Даже если бы один из судей заметил, что верёвки на сетке были перерезаны, они всё равно назвали бы это несчастным случаем. Семьи оказывают сильное давление, чтобы турнир продолжался, и судьи не хотят создавать проблемы. На карту поставлено слишком много денег от продажи билетов и льгот.
Клаудия вернула Мо телефон.
— Самый главный вопрос в том, кто перерезал верёвки и почему?
Я пожала плечами.
— Я не знаю. Я находилась слишком далеко внизу и видела только, как сверкнул нож. А ты Девон?
— Катя и Дея были уже на платформе, когда верёвки начали расползаться. Так же, как Поппи, Блейк и некоторые другие, — Девон покачал головой. — Я тоже ничего не видел. С другой стороны, я и не особо смотрел.
Я набрала в лёгкие воздуха. Им не понравится то, что я собиралась сказать, но эта мысль уже несколько часов не давала мне покоя.
— А что насчёт Вэнса? Он тоже уже был там наверху.
Все трое с удивлением уставились на меня.
— Думаешь, это Вэнс перерезал верёвки? — спросил Девон. — Почему?
— Ну, он находился прямо надо мной, когда это случилось. И он был не в восторге от того, что я участвую в турнире.
Я рассказала им, как Вэнс пытался меня саботировать ещё до того, как мы достигли сетки.
— Бросить в глаза песок, поставить подножку, толкнуть. Да, Вэнс может быть таким придурком. Но на самом деле перерезать верёвку? — Девон снова покачал головой. — Это уже слишком. Кроме того, Вэнс и Генри — друзья. Вэнс не в коем случае не причинил бы ему вреда.
— Может, Вэнс просто не заметил, что Генри уже тоже поднимается по сетке, — предположила я. — А может ему было просто всё равно.
Никто не знал, что на это ответить, и мы все замолчали, погрузившись в собственные мысли. В конце концов, Клаудия встала.
— Что ж, не важно, кто перерезал верёвки, я хочу, чтобы вы двое были осторожны, — сказала она, глядя на Девона и меня. — Турнир всегда непредсказуем, поскольку чтобы провести его, все семьи собираются в одном месте.
— Что, если это случится снова? — спросила я. — Что, если кто-то снова попытается навредить конкурентам?
— Не думаю, что это возможно, — ответил Девон. — Завтра начинаются поединки; при этом на ринге будут состязаться друг с другом двое человек один на один. Будет трудновато саботировать это или каким-то образом сжульничать.
Клаудия и Мо пробормотали своё согласие. Но даже если диверсант уже думал о том, чтобы снова нанести удар, сегодня вечером мы всё равно ничего не могли с этим поделать. Поэтому Мо ушёл, чтобы проверить свои источники и узнать, дошли ли до них какие-нибудь слухи, а Девон пошёл переодеваться к ужину.
Клаудия подошла к своему столу, села, надела очки и начала просматривать бумаги. Я медленно направилась её сторону. Прежде чем заговорить, я подождала, когда Девон закроет за собой дверь библиотеки.
— Интересная у вас с Виктором была встреча.
— Да, он, как всегда, был очаровательным, — сухо ответила она.
— Он всегда так относиться к Деи?
— К сожалению, да.
— Почему?
Клаудия оторвала взгляд от своих бумаг.
— Почему Виктор делает то или другое? Если коротко, то просто потому, что может. Или потому что думает, что это принесёт ему какую-то пользу. Или то, и другое. Но он уже всегда был жесток к Деи, относился к ней гораздо более жестче, чем к Блейку.
И Виктор причинил Дее гораздо больше боли, чем когда-либо причинял Блейку. Виктор должен был гордиться тем, что она заняла второе место в полосе препятствий, но вместо этого он был к ней холодным и пренебрежительным, назвав её неудачницей перед своими заклятыми врагами. Мне вообще было интересно, заслуживала ли она когда-либо благосклонность в его глазах какими-нибудь своими действиями.
— Какой прок ему в том, чтобы его дочь чувствовала себя ужасно?
Клаудия сняла очки и отложила в сторону.
— Я никогда не утверждала, что понимаю мотивы извращённого ума Виктора Дракониса. Единственное, что приходит мне в голову этот то, что в его сердце царит тьма. А это ты уже сама заметила.
Я всё ещё помнила, как его ледяная ненависть, словно нож, впилась мне в грудь. Даже сейчас из-за этого воспоминания у меня по спине пробежал холодок, предавший мне ещё больше решительности выяснить, что задумал Виктор.
— Знаете, я мало чего добилась, следуя вашим рекомендациям.
— Что ты имеешь в виду?
Я пожала плечами.
— Говорить с людьми, используя на них моё зрение души — это конечно увлекательно, но я не могу читать мысли, понимаете? Только эмоции. А эмоции могут значить всё что угодно. Поэтому я подумала, что могла бы попробовать более прямой подход, чтобы выяснить, что замышляют Виктор и Блейк.
Клаудия выгнула бровь.
— И что именно это значит?
— Это значит, что я собираюсь пробраться в особняк Дракоинсов и немного разнюхать, что там да как, — ответила я. — Если это встретит одобрение Вашего Величества.
При моём язвительном тоне, Клаудия приподняли вторую бровь, так что теперь они находились на одной высоте. Ей не нравилось, когда я называла её Вашим Величеством, но это то, кем она действительно была — королевой семьи Синклеров.
Она подняла очки и задумчиво постучала ими по бумагам на столе. Разные эмоции вспыхнули в её глазах, одна за другой: любопытство, тревога, надежда, вина. Несмотря на её холодный внешний вид, Клаудия действительно по-своему проявляла ко мне заботу. Ей не понравилась мысль, что я буду шпионить за Виктором, тем более, что она знала, какие будут последствия, если меня поймают, и моя смерть была бы далеко не самой ужасной из них.
Но я была готова пойти на этот риск. Я, как и Клаудия, сделала бы всё что угодно, чтобы Виктор заплатил за убийство моей мамы.
Её лицо застыло, и она снова положила свои очки на стол.
— Ты действительно думаешь, что сможешь проникнуть в особняк Драконисов? И не попасться?
Возможно, ей не нравилось подвергать меня опасности, но она была готова рискнуть, если это означало, что я найду информацию, которая могла бы раскрыть планы Виктора или, по крайней мере, помочь защитить Синклеров. Я восхищалась ею за это. За её способность принимать такие сложные решения, хотя не собиралась ей об этом говорить.
— Вы ещё не забыли, что разговариваете с Лайлой Мерривезер? Самой выдающейся воровкой в мире.
Я низко поклонилась, элегантно и замысловато махнув рукой.
Клаудия фыркнула.
— Может, вместо того, чтобы беспокоиться о том, что тебя могут поймать, лучше спросить, сможешь ли ты достаточно долго контролировать своё эго, чтобы проникнуть внутрь и вернуться обратно? Или ты будешь слишком занята тем, чтобы хвалить саму себя?
Я постучала пальцем по губам, делая вид, что обдумываю её вопрос.
— Ну, не знаю. Моему эго очень нравится быть злым вором. При этой мысли моё сердце наполняется радостью.
Клаудия подняла глаза к небу, словно спрашивая, что она такого сделала, что в наказание ей приходится иметь дело со мной.
— Если бы Серена не была моей лучшей подругой, и я не поклялась приглядывать за тобой…
— Знаю, знаю. Тогда вы надрали бы мне задницу и отправили спать без ужина.
Она скорчила недовольную мину.
— Для начала.
Я ухмыльнулась.
— Тогда разве вы не рады, что дали моей маме это обещание много лет назад? Так вам не нужно переживать о том, как надрать мне задницу или ещё хуже, как сделать так, чтобы лишать меня еды. Смиритесь. Вы вляпались. Я похожа на сильную сыпь, от которой невозможно избавиться.
— Вот же повезло, — её голос был таким же холодным, как и мой — весёлым.
Я подмигнула ей. На мгновение губы Клаудии изогнулись в подобие улыбки; затем её лицо снова стало серьёзным.
— Когда ты планируешь это сделать?
— Сегодня ночью. Все мысли охранников Драконисов будут о турнире, вместо того, чтобы сосредоточиться на своей работе. И, возможно, я также смогу разузнать что-нибудь о том, кто перерезал верёвки на сетке для лазанья, если за этим стоит Блейк или другой Драконис.
— Хорошо — делай, как задумала. У нас заканчивается время. Возможно, Виктор ничего не предпримет во время турнира, но я считаю, что он способен ударить в тот момент, когда закончатся соревнования, — Клаудия помедлила. — Но будь осторожна. Потому что если Драконисы поймают тебя…
Её голос оборвался, и она стиснула зубы. Для нас обоих было лучше не думать о том, каким образом Виктор будет меня пытать, прежде чем вырвет из меня магию, убив в процессе.
— Я буду осторожной, — я скрестила пальцы над сердцем. — Обещаю.