Поднялась.
Русалки услужливо стул отодвинули и вовсе унесли.
Клюка тут же верно подскочила, придавая мне и опоры, и уверенности и статуса. Повисла тишина над пирующей нечистью. И глядят все на меня с готовностью внимать, и даже анчутки летать перестали с ауками, тоже слушать готовы. А я… не сильна я в речах важных, ох и не сильна…
Ну да ничего. Приосанилась, приободрилась, вид приняла серьезный, значимый, мудростью исполненный, и произнесла торжественное, возвышенное, патетичное:
— В общем, — я указала в сторону леса проклятого, — там за рекой есть Гиблый яр. Слышали про такой?
— Эээ…слышали, — разом ответили все, как-то даже смутившись.
Все явно ожидали одухотворенную речь на полчаса как минимум, а потому сейчас даже несколько растерялись. Все, окромя аспида, тот пил вино, насмешливо на меня поглядывая. Внезапно поняла — раздражает он меня. Вот раздражает и все тут.
— Про нежить в Гиблом яру слышали? — продолжила я.
— Да, ведьма, — тоже разом ответили все.
— Страшное место? — спросила, даже не знаю с чего.
— А то! — тоже хором.
А дальше в разнобой:
— Места-то гиблые!
— Слышал там и волкодлаку несдобровать! — сказал волкодлак Далак.
— Мы, вампиры, подальше держимся, — заявил граф Гыркула.
— Моровиков и тех засасывают, — сказал какой-то моровик.
— Смерть там, даже для нечисти, — прошипела одна из хмар.
И тут тихо вдруг так стало. И все главное сразу на меня посмотрели. А я в сторону Гиблого яра. А нечисть на меня. А я… поняла, что краснею.
И тут вампиры заподозрили, что дело нечистое.
— А ты чего такой разговор завела, ведьма? — очень подозрительно протянул один из вампиров.
И главное первыми засекли-то вампиры, но вот сейчас… сейчас уже все так на меня смотрели, что я поняла — скажу про Гиблый яр и мне конец. Вот как есть конец. А потому нельзя про него говорить. Вот всем своим ведьминским чутьем чую — нельзя.
Кто б его еще, это чутье мое, послушался бы…
Вздохнула, распрямила плечи, осанку горделивую сделала, да и:
— Ой вы мои воины верные!
— Да ну лесом! — вскипел ближайший к Гыркуле вампир. — Ведьма, ты очумела?
И тут же умолк, под ледяным взглядом главного из кровососов.
Ну, мне и молчания хватит.
— Ой вы мои воины храбрые! — продолжила я.
Кто-то из моровиков попытался свалить на четвереньках, но путь ему преградил леший.
— Ой вы мои воины победоносные! — прозвучало вообще не убедительно.
На этом моменте нечисть окончательно поняла, что пора валить, а я окончательно поняла, что мотивирующие речи явно не мое, а потому, отставив все традиции, пафос и правила сказала прямо:
— Мой Заповедный лес остался последним на всем континенте.
И все те, кто повставал с мест, молча сели обратно.
Да, шокирующая новость, сама в шоке.
— Я не знаю, кто наш враг, но враг есть, — продолжила честно и открыто.
Из нестройных рядов нежити донесся вопрос:
— Один?
И я призадумалась. Крепко подумать пришлось, и с силами собравшись ответить искренне:
— То мне не ведомо.
Гости мои тоже призадумались. И я призадумалась. И настроение у всех стало такое задумчивое… один аспид сидит и на меня смотрит, и взгляд такой, что сразу стало ясно — этот вообще ни о чем не думает. Этот ржет, только скрывает, но не особо старательно.
Глянула на него укоризненно, да и сообщила:
— У нас тут горе-беда!
— Извини, лесная хозяйка, о своем задумался, — покаянно ответил аспид. — Так что ты, ведунья, делать-то собираешься?
Вот, один хороший вопрос за весь пир!
И я уже было воодушевленно достала блокнот с записями и карту Гиблого яра, да тут и вспомнила… традиции, чтоб им пусто было. Пришлось снова в горделивую осанку возвертаться, да гласом величественным возгласить:
— Гости мои славные, хороши ли был пир?
Издалека, откуда-то от злыдней, донеслось:
— Сойдет.
Злыдни, они злыдни и есть!
Глянула недобро в их сторону… отомщу же, как есть отомщу… наверное. А пока обратно к традициям.
— Итак, — я список собравшихся оглядела, — так… Ауки, анчутки, бадзулы, злыдни, моровики и хмары, вы у нас нечисть чистокровная, от того вы мне уже по гроб жизни должны, и вашего мнения никто не спрашивает.
За столами указанных особей поднялся возмущенный гул.
— Не спрашивает, я сказала! — прикрикнула на них.
Гул стих.
— Переходим к нечистокровным, — я сделала пометку в блокноте и посмотрела на волкодлаков.
Волкодлаки не простые оборотни — а лесные. И хоть норов у них крут, но и ума природа-матушка не пожалела. А потому, когда все волкодлаки посмотрели на старшего здесь вождя Далаку, тот вздохнул и ответил:
— Твоя правда, хозяйка лесная, твой лес Заповедный последний на континенте остался. А Заповедный лес наш последний бастион, падет… и начнется обратный отсчет существования волкодлаков. Мы с тобой, ведунья! Мы с тобой!
Поклонилась, благодарственно и спросила, как полагается:
— Какую плату запросишь, Далак?
Волкодлак призадумался, затем ответил решительно:
— Кров.
Серьезная цена. Волкодлаков в свой лес я пускать обязана, да только на сегодняшний момент могу и прогнать за поведение плохое… а коли дам им кров, то и выгнать прочь не сумею.
«Приструним если что, Веся, — успокоил меня леший».
Что ж, раз так…
— Быть, по-твоему, Далак, — согласилась с его ценой за участие в войне.
Посмотрела на графа Гыркулу.
Тот, ехидно осклабившись, протянул кровожадненько:
— Кро-о-овь…
Я посмотрела на Гыркулу, тот на меня. Я на него, изогнув бровь. Тот на меня. Я улыбнулась. Гыркула улыбаться перестал. Нахмурился, руки холеные с когтями завидными на груди сложил, снова на меня зыркнул.
— Точно кровь хочешь? — елейным голоском переспросила я.
С Гыркулой у нас отношения были особые — меня к нему в городок, раскинувшийся у подножья холма на котором графский замок устроился, на практику отправили. Как самую паршивую ученицу. Самая паршивая ученица повела себя самым паршивым образом и саботировала всю практику, шлясь по всяким вампирским достопримечательностям. А как дело дошло до подписания ведомости, тут-то я и спохватилась. Нарядилась в сорочку белую, сняла с себя все охранительные амулеты и принялась гулять вокруг замка с видом невинной несчастной и потерянной девы. В первую ночь на меня клюнули вампиры-охранники — пришлось вином откупаться. На вторую — два сына самого графа, гарантировали мне море удовольствия и обещали, что как только я разденусь, мне все понравится. Мне все понравилось, спорить не буду, особенно когда вампиры разделись до исподнего. А нечего с ведьмами в карты играть, плохое это дело, гиблое. Исподнее я им вообще из жалости оставила, так что оба графеныша мне все еще должны были. На третью ночь заявился сам Гыркула!
И какая это была ночь!
Угодивший в ловушку граф деться никуда не мог, от тоски и отчаяния Гыркула выл, ругался… но тихо, я как-никак девица, и попутно рассказывал мне какая я хорошая, талантливая, одаренная, трудолюбивая и ответственная.
Я записывала.
Все записала, дневник по практике за одну ночь заполнила. А характеристику мне вампир надиктовал такую, что я даже сама собой загордилась. Вытирая слезы умиления, протянула все своему научному руководителю. Гыркула скрипя зубами подписал. Он тогда еще знал меня плохо и явно рассчитывал, что как только высвобожу его из ловушки, он мне голову отгрызет… в прямом смысле. Просчитался. Перед тем как выпустить его, я милым голоском сообщила, что род графов Гыркула мне должен. А карточные долги у вампиров священны, так что…
— Трусы! — прошипел граф, пристально глядя на меня и игнорируя принявшие выражения крайней заинтересованности лица присутствующих.
Надо же, как всего одно слово, может заинтриговать, даже не знала.
— Будь, по-твоему, — кивнула вампиру, пытаясь сохранить серьезность и учтивость.
— Обе пары, — добавил граф.
Судя по взглядам вампиров, волкодлаков и прочей нечисти, интрига нарастала стремительно.
— Как изволите, — чуть склонила голову, — две пары, так две пары.
«Весь, что это значит?» — возмутился леший.
«Его сыновья мне свое исподнее в карты проиграли. Сыновей двое — следовательно, долг графского рода составляет две пары трусов. Все просто».
Просто, увы, не получилось.
— То есть вампиры будут сражаться за две пары исподнего? — задумчиво и словно бы просто мыслями вслух поделился вождь Далак.
Граф Гыркула сидел каменным изваянием оскорбленного достоинства, остальные вампиры потрясенно переглядывались, но перечить слову старшего не смели, а волкодлаки… ржали. Втихую, но все равно заметно было.
И тут прозвучал вопрос от аспида:
— Я немного не понял, о чьем исподнем идет речь? — и нехорошо так это прозвучало.
И тут прозвучал вопрос от аспида:
— Я немного не понял, о чьем исподнем идет речь? — и нехорошо так это прозвучало.
— Не о ваших, уважаемый господин аспид, — вежливо успокоила его я. — Что касается моего договора с графом — условия договора конфиденциальны и не подлежат разглашению.
Гыркула согласно кивнул.
Аспид как-то странно посмотрел в его сторону и вампир вдруг весь подобрался, словно угрозу ощутил. Не знала бы вампиров, не заметила бы, но я среди них достаточно пожила. И… нужно будет отдельно потом с Гыркулой поговорить, не понравилось мне это.
Ну да пока о другом речь.
— А ты что попросишь, аспид неведомый? — обратилась я к самому страшному существу на оба мои леса.
Неведомый перестал прожигать глазюками Гыркулу, перевел взгляд на меня, в глаза мои посмотрел… захотелось от этого взгляда два шага назад сделать, или три… или двадцать три.
Но аспид молчал. Смотрел на меня и молчал. А все смотрели на аспида и тоже молчали. А аспид на меня. Я на него. Все уже на нас. Вампиры от чего-то занервничали, волкодлаки хотели бы продолжить трапезу, но, почему-то боялись. Я стояла. Аспид смотрел.
Тишина.
Луна поднялась в небе.
Комары звенят в воздухе, да ближе не подлетают — мелкие кровопийцы больших кровопийцев потреблять почему-то брезговали. Может, боялись подцепить вампирский вирус и стать комариными вампирами? Хм, нужно будет изучить на досуге данный вопрос…
И тут аспид сказал:
— Кровь и кров.
Приехали.
Я прочистила горло, голос осип у меня от подобных запросов, и вопросила:
— Сколько и на какой период?
Просто волкодлаки это одно, они свои, кров им предоставить можно, а аспида я знать не знаю, ведать не ведаю. Опять же сколько моей крови требуется? Знать надо было конкретно. Хотя вопрос крови интересовал меня гораздо меньше, чем вопрос крова… селить аспида в своем лесу желала меньше всего. И пусть до сих пор угрозы в нем не вижу, но мало ли.
Так что мне требовалась конкретика.
— Крови — втрое меньше, чем в твоем теле сейчас. Кров — сроком на два месяца менее года, — озвучил аспид.
Оригинально.
Вгляделась в аспида — на кровожадину он не походил, уж не знаю почему. И лес ему мой тоже был не нужен совершенно — это я всей душой чувствовала. Ему другое что-то нужно… Понять бы что?!
«Леший, — позвала я, — в чем подвох?».
«Подвох точно есть, — ответил друг верный, — а вот в чем мне неведомо. Откажись».
Я посмотрела на аспида и послушно сказала:
— Нет. Цена твоя не приемлема, аспид.
И после подобного должен был встать этот неведомый, да и идти себе прочь отседова, но… на темном лице чудища промелькнула ухмылка странная и ответ меня сильно удивил:
— Лесная хозяйка, в Гиблом яру на данный момент пять ведуний поднятых из мертвых. И на подходе двое леших… той же степени деформации.
Быть не может!
Как есть — быть не может!
Лешие — нечисть привязанная к лесу. Невозможно нечисть такого уровня убить, а затем поднять из мертвых. Мертвый леший — это пень! У людей надгробия, а у леших — пни. И такой пень он не просто пень, но суть… я…
— Это невозможно, — уверенно сказала я.
Аспид усмехнулся.
Склонил голову учтиво, и произнес:
— Клянусь своей жизнью, я не запрошу того, что не согласится отдать мне Лесная Сила.
Оу…
Ну… это меняет дело.
«Соглашаемся?» — спросила у лешего.
«Лесная Сила ни кровь твою не отдаст, ни кров для аспида не предоставит, — леший хмыкнул. — Соглашаемся, он не получит ничего».
Вот и я так подумала.
А потому, улыбнулась, кивнула величественно и возвестила:
— Быть по-твоему, аспид.
Улыбнулся аспид, зубы белые сверкнули в свете лунном, глаза синие с прищуром, смотрели весело… а у меня вдруг беспокойство в душе появилось, заворочалось словно валуны тяжелые, зашипело змеей встревоженной, распахнуло крылья птицей испуганной.
Что-то здесь было не так.
Что-то точно вот во всем этом было не так. Да такое ощущеньице, словно не загнали меня только что в ловушку, да ловушку знатную. Вот всем своим ведьминским чутьем чую!
Конец первой книги