Но когда настал и этот вечер, Тростниковая Шапка опять сказала:
— Я очень устала. Если хотите, ступайте одни, а я останусь дома.
Но только они ушли, она сбросила свою тростниковую накидку, умылась и поспешила на бал.
Молодой господин был ей несказанно рад. Он опять танцевал только с ней и глаз с нее не сводил. На этот раз он спросил, как ее зовут и откуда она родом, но она не ответила. Тогда он подарил ей кольцо и сказал, что умрет с тоски, если больше ее не увидит.
И все же перед самым концом бала Тростниковая Шапка опять потихоньку убежала домой. И когда остальные служанки вернулись, она уже успела набросить на себя тростниковую накидку и притворилась спящей.
А на другой день служанки ей говорят:
— Вот видишь, Тростниковая Шапка! Не пошла вчера с нами, и теперь не видать тебе той леди. Балов больше не будет!
— Ах, как жалко! А мне так хотелось ее увидеть! — ответила Тростниковая Шапка.
Так-то вот.
А молодой господин?
Да чего он только ни делал, чтобы узнать, куда девалась Тростниковая Шапка, но все напрасно. Куда бы он ни ходил, у кого бы ни спрашивал — никто ничего о ней не знал. И он так затосковал, что занемог, слег в постель и даже есть перестал.
— Сварите молодому господину овсяную кашу, — приказали поварихе. — А то как бы не умер с тоски по красавице.
Повариха тут же принялась варить кашу. А в это время в кухню вошла Тростниковая Шапка.
— Что ты варишь? — спросила она.
— Кашу для молодого господина, — ответила повариха. — Может, отведает. А то как бы не умер с тоски по красавице.
— Дай-ка я сварю! — попросила Тростниковая Шапка.
Повариха согласилась, хоть и не сразу, и Тростниковая Шапка сама сварила для молодого господина овсяную кашу. А когда каша была готова, она бросила в нее украдкой кольцо.
Вот отнесли кашу больному. Он съел ее и увидел на дне чашки свое кольцо.
— Позовите ко мне повариху! — приказал он.
Повариха поднялась к нему.
— Кто варил кашу? — спросил он.
— Я, — соврала она с перепугу.
Но он взглянул на нее и сказал:
— Нет, не ты! Скажи правду, кто ее готовил? Тебе за это ничего не будет.
— Коли так, — говорит она, — ее готовила Тростниковая Шапка.
— Позовите ко мне Тростниковую Шапку! — сказал он.
Вот пришла Тростниковая Шапка.
— Это ты варила мне кашу? — спрашивает юноша.
— Я, — отвечает она.
— А у кого ты взяла это кольцо? — спрашивает он.
— У того, кто мне дал его! — отвечает она.
— Но кто же ты такая?
— Сейчас увидишь!
И она сбросила с себя тростниковую одежду и предстала перед ним в своем красивом платье.
Ну конечно, молодой человек очень быстро поправился, и они решили обвенчаться. Свадьбу хотели справить на славу и гостей созвали отовсюду. Отца Тростниковой Шапки тоже пригласили. Но она так никому и не призналась, кто же она такая.
И вот, перед самой свадьбой, она пошла к поварихе и сказала:
— Будешь готовить мясные блюда, ни в одно соли не клади!
— Невкусно получится, — заметила повариха.
— Неважно, — сказала Тростниковая Шапка.
— Ладно, не буду солить, — согласилась повариха.
Настал день свадьбы. После венчания все гости сели за стол. Но когда они попробовали мясо, оно оказалось таким невкусным, что его невозможно было есть. А отец Тростниковой Шапки отведал одно за другим все блюда и вдруг разрыдался.
— Что с вами? — спрашивает его молодой хозяин.
— Ах! — отвечал он. — Была у меня дочь. Однажды я спросил ее, как она меня любит. И она ответила: «Как мясо любит соль». Ну, я решил, что она меня вовсе не любит, и прогнал ее из дома. А теперь вижу, что она любила меня больше всех. Но ее уж, видно, нет в живых.
— Посмотри, отец, вот она! — воскликнула Тростниковая Шапка, бросилась к отцу и обвила его шею руками.
С тех пор все они зажили счастливо.
Король Иоанн и кентерберийский аббат
В царствование короля Иоанна жил в Кентербери аббат. Свое аббатство он содержал с большой пышностью. Сто монахов каждый день обедали вместе с ним в трапезной монастыря, и всюду его сопровождали пятьдесят рыцарей в бархатных одеждах, украшенных золотыми цепями.
А надо вам сказать, что король Иоанн просто не терпел, когда кого-нибудь из его подданных почитали больше, чем его самого. И вот он вызвал кентерберийского аббата к себе.
Аббат, а с ним и вся его пышная свита — пятьдесят рыцарей в латах, бархатных плащах и золотых цепях на груди — явилась ко двору. Король вышел навстречу аббату и молвил:
— Как чувствуешь себя, святой отец? Слышал я, ты держишь еще более пышный двор, чем я. Это оскорбляет наше королевское достоинство и пахнет изменой.
— Сын мой, — отвечал аббат с низким поклоном, — все, что я трачу, это приношения благочестивых прихожан нашему аббатству. Я молю вашу светлость не гневаться за то, что я трачу на наше аббатство все деньги, что принадлежат ему.
— Э, нет, почтенный прелат! — молвил король. — Все, что находится в нашем славном королевстве английском, — все принадлежит только нам. И ты не должен держать столь пышный двор и позорить своего короля! Но я милостив, и, если ты ответишь мне всего на три вопроса, я сохраню тебе и жизнь и богатство.
— Постараюсь, мой сын, — отвечал аббат, — насколько хватит моего бедного разума.
— Скажи мне, — молвил король, — где середина земли? И сколько мне надобно времени, чтобы объехать вокруг земли? И, наконец, угадай, что я думаю!
— Ваше величество, наверное, шутит, — пробормотал аббат, не зная, как ответить.
— Скоро ты увидишь, что это за шутки, — сказал король. — Если до конца недели не ответишь на все три вопроса, голова твоя распрощается с телом.
И король ушел.
С тяжелым сердцем пустился аббат в дорогу и первым делом заехал в Оксфорд. Он думал найти там ученого мужа, который ответил бы ему на три вопроса короля. Но не нашел и, печальный, поехал в Кентербери, чтобы распрощаться навсегда со своими монахами.
По дороге он встретил пастуха; тот шел в овчарню.
— С приездом, господин аббат! — приветствовал его верный пастух. — Какие новости от нашего доброго короля Иоанна?
— Печальные новости, пастух, печальные, — промолвил аббат и рассказал, как принял его король.
— Не тужите, господин аббат, — сказал пастух. — Случается, что дурак разгадает то, чего не знает умный человек. Вместо вас я поеду в Лондон. Только одолжите мне ваше платье и пышную свиту. На худой конец, я умру вместо вас.
— Что ты, что ты, пастух! — сказал аббат. — Мне не пристало избегать опасности. И потому ты не можешь ехать вместо меня.
— Могу! И поеду, господин аббат. В вашем платье с капюшоном кто меня там узнает?
Что ж, аббат согласился, облачил пастуха в лучшие свои одеяния и отправил его в Лондон. А сам надел простое монашеское платье, закрыл лицо капюшоном и вместе со своею свитой тоже прибыл ко двору короля.
— Добро пожаловать, господин аббат, — сказал король Иоанн пастуху, переодетому в платье аббата. — Я вижу, ты уже смирился со своей судьбой.
— Я готов отвечать вашему величеству, — промолвил пастух.
— Ах, так! Ну, вот первый вопрос: где середина земли?
— Здесь! — ответил пастух и ударил по земле епископским посохом. — А если ваше величество не верит, прикажите измерить, и тогда сами убедитесь.
— Святой Валаам! — воскликнул король. — Неглупый ответ! Ты, я вижу, весельчак. А теперь ответь мне на второй вопрос: сколько времени мне надо, чтобы объехать вокруг земли?
— Если ваше величество соизволит подняться вместе с солнцем и последует за ним до следующего восхода, то как раз успеет объехать вокруг земли.
— Святой Иоанн! — засмеялся король. — Я и не знал, что так быстро. Ну, с этим покончено. А теперь третий, и последний, вопрос: что я сейчас думаю?
— Это легко угадать, ваше величество, — ответил пастух. — Ваше величество думает, что перед вами сам кентерберийский аббат, но, как вы сейчас убедитесь, — тут пастух откинул с лица капюшон, — это всего лишь его скромный пастух, и он пришел просить вас простить и его, и святого отца.
Король расхохотался.
— Ловко ты провел меня! Выходит, ты умнее своего господина, и потому я ставлю тебя на его место.
— Ах нет, это невозможно, — возразил пастух. — Я не умею ни читать, ни писать.
— Ну, тогда будешь получать за свой быстрый ум шесть ноблей в неделю. И передай аббату, что я прощаю его!
Ученик чародея
На севере Англии в графстве Йоркшир жил некогда великий чародей. Он говорил на всех языках и знал все тайны Вселенной. У него была огромная книга с железными застежками и железными уголками в переплете из черной телячьей кожи. Когда чародей хотел читать, он отпирал ее железным ключом. Только он один понимал эту книгу, в которой были собраны тайны темного царства духов.
У этого чародея был ученик. Он прислуживал своему учителю, но ему строго-настрого запрещалось открывать огромную черную книгу или заходить в тайные покои учителя.
И вот как-то раз, когда чародея не было дома, ученик не утерпел и прокрался в его покои. Там он увидел диковинные колбы и тигли, какими пользовался чародей, когда хотел превратить медь в золото и свинец в серебро; и всевидящее зеркало: когда чародей смотрелся в него, он видел все, что делается на свете; и волшебную раковину: стоило чародею приложить к ней ухо, и он слышал все, что хотел слышать.
Однако ученик напрасно возился с колбами и тиглями: ему так и не удалось получить из меди золото, а из свинца — серебро. Тщетно смотрел он в чудесное зеркало: в нем проплывали лишь дым да облака. А в раковине что-то глухо шумело, будто далекая морская волна била о неведомый берег.
«Ничего у меня не выходит, — решил ученик, — потому что я не знаю заклинаний, записанных в книге. А она заперта».
Он обернулся, и — о чудо! — книга лежала незапертой: учитель перед уходом забыл вынуть ключ из замка. Ученик бросился к книге и открыл ее. Слова в ней были написаны красными и черными чернилами. Юноша почти ничего не мог понять. Но он все-таки провел пальцем по какой-то строке и прочел ее вслух.
И тут комната вдруг погрузилась во мрак, дом задрожал, громовые раскаты прокатились по всем покоям, и перед учеником чародея появилось ужасное страшилище, изрыгающее огонь, с глазами, словно корящие факелы. Это был сам дьявол Вельзевул, покорный чародею! Юноша нечаянно вызвал его заклинанием.
— Приказывай! — заревел дьявол громовым голосом.
Юноша застыл на месте, его пробирала дрожь, волосы встали у него дыбом.
— Приказывай, или я тебя задушу!
Но юноша не мог говорить. Тогда злой дух схватил его за горло и, обжигая своим огненным дыханием, заревел:
— Приказывай!
— Полей вон тот цветок! — в отчаянии выкрикнул юноша первое, что пришло ему в голову, и показал на герань, что стояла в горшке на полу.
Дух тут же исчез, но через миг вернулся с бочонком воды и вылил всю воду на цветок. Потом опять исчез и снова вернулся с бочонком на спине. И так раз за разом исчезал и возвращался, и все лил и лил воду на герань, пока воды в комнате не набралось по щиколотку.
— Довольно, довольно! — молил юноша.
Но дьявол не слушал его: он все таскал и таскал воду — ведь ученик чародея не знал заклинаний и не умел прогонять духов.
Вот вода поднялась уже парню до колен и продолжала еще прибывать. Дошла ему до пояса. А Вельзевул без передышки все таскал и таскал полные бочонки и поливал герань. Вскоре вода добралась юноше до подбородка, и он вскарабкался на стол. Потом она поднялась до самых окон, забилась о стекла, забурлила вокруг ног ученика, залила его по пояс… по грудь… по шею… Напрасно он кричал — злой дух не унимался.
Он и по сей день таскал бы воду, поливал бы герань и, конечно, залил бы весь Йоркшир, да, на счастье, чародей вспомнил, что забыл запереть свою книгу, и вернулся. И в тот самый момент, когда вода уже пузырилась у самого подбородка бедняги ученика, чародей ворвался в свои покои, произнес заклинание и вернул Вельзевула его адскому пламени.
Том Тит Тот
Жила-была на свете женщина. Испекла она однажды пять пудингов, а когда вынула их из духовки, они оказались сыроваты. Вот женщина и говорит своей дочке:
— Доченька, поставь-ка их вон на ту полку! Пусть они полежат немножко, может, подойдут еще.
Она хотела сказать — дойдут.
А девушка подумала: «Что ж, если еще подойдут, эти я съем». И принялась их есть, и съела все — все до одного.
Ну вот, приспело время ужинать, мать и говорит дочке:
— Поди-ка принеси с полки пудинги. Я думаю, теперь они уже подошли.
Девушка пошла на кухню, но не увидела там ничего, кроме пустой посуды.
Вернулась она назад и говорит:
— Не подошли еще.
— Ни один? — спрашивает мать.
— Ни один, — отвечает дочка.
— Ну, подошли не подошли, один все равно возьмем к ужину.
— Как же возьмем, раз они не подошли еще? — удивилась девушка.
— Да уж все равно, — говорит мать, — пойди и принеси самый лучший.
— Лучший или худший, — говорит девушка, — я уже все их съела, так что и брать нечего.
Так-то вот. Ну, видит мать — делать нечего, придвинула к двери прялку и начала прясть.
Прядет и подпевает себе:
Пять пудингов съела дочка,
Пять пудингов съела за день.
А в это время шел по улице король. Услыхал он, как она поет, да не расслышал о чем. Вот остановился и спрашивает:
— О чем это ты поешь, добрая женщина?
Матери стыдно стало за дочку, и она спела так:
Пять мотков шерсти напряла дочка,
Пять мотков шерсти напряла за день.
— О небо! — воскликнул король. — Я отроду не слыхал, чтобы кто-нибудь прял так быстро! — Потом сказал женщине: — Послушай, я давно ищу себе невесту и теперь хочу жениться на твоей дочери. Но только вот условие: одиннадцать месяцев в году твоя дочь будет есть любимые свои кушанья, носить самые красивые наряды, веселиться с кем только захочет, но последний месяц в году она должна будет прясть по пяти мотков в день, а не то я ее казню!
— Хорошо, — согласилась мать: очень уж ей захотелось выдать дочку за самого короля.
«Что же касается пяти мотков, — решила она, — придет время, что-нибудь придумается. А скорее всего, король и вовсе про них забудет».
Ну вот, сыграли свадьбу. Одиннадцать месяцев молодая королева ела любимые свои кушанья, одевалась в самые красивые наряды и веселилась с кем только хотела.
Когда же одиннадцатый месяц стал подходить к концу, она начала подумывать о мотках пряжи. «Помнит или не помнит о них король?» — гадала она.
Но король ни разу ни словом об этом не обмолвился, и она решила, что он совсем забыл про свое условие.
И вот в самый последний день одиннадцатого месяца король отвел ее в какую-то комнату, которой она никогда раньше не видела. В комнате не было ничего, кроме прялки да скамеечки.
— Ну, милая, — сказал король, — завтра я запру тебя здесь. Тебе принесут немного еды и шерсть. И если к вечеру ты не спрядешь пяти мотков, твоя голова слетит с плеч!
И он ушел заниматься своими делами.
Бедняжка очень испугалась — ведь она всю жизнь была с ленцой, а прясть и вовсе не умела. «Что со мной будет завтра? — думала она. — И никто на всем свете не поможет мне!»
Села она на скамеечку и ах как горько заплакала!
Вдруг слышит — кто-то тихонько стучится в дверь. Она вскочила и быстро открыла ее. И кого же она увидела? Крошечного черного бесенка с длинным хвостом. Он взглянул на нее с любопытством и спросил:
— О чем ты плачешь?
— А тебе что?
— Да так просто. Ну, о чем ты плачешь, скажи?
— Если и скажу, лучше мне не станет.
— Кто знает! — проговорил бесенок и вильнул хвостиком.
— Что ж, — вздохнула королева, — пожалуй, мне и хуже не будет, если уж лучше не станет.