‒ Пленных напоить и накормить! ‒ приказал я своим людям. ‒ Сегодня разобьем здесь лагерь, а завтра утром стоит переправить их обратно за холмы Эйларда. На своей территории пусть делают, что хотят, но на моих землях думать о своем народе плохо никому не позволю!
С этими словами развернулся, чтобы пойти посмотреть, как устроили Вилию.
‒ Регьярд… ‒ это был Кристоф ‒ лучший друг и соратник. Он выглядел обеспокоенным, от того был хмур. ‒ Зачем тебе девчонка?
Друг не стал ходить вокруг да около. За это я его уважал ‒ за честность и прямолинейность, но порой Кристофу не хватала необходимой гибкости ума, но я не считал это недостатком.
‒ Она не похожа на коренных северянок, ‒ а вот я уклонился от честного ответа. Незачем Кристофу знать истинные причины моего интереса к пленнице кочевников. ‒ Пусть остается у нас, вдруг да пригодится. К тому же, ‒ невозмутимо продолжил я, глядя другу в глаза, ‒ по нашим законам я имею право потребовать себе награду за освобожденных пленных. Старый хрыч Хельдог мне ничего не скажет против.
‒ Будь осмотрительнее, ‒ недовольно произнес мой друг, ‒ ты ничего о ней не знаешь, кроме имени.
‒ А зачем мне еще о ней что-то знать? ‒ эта подозрительность в друге стала порядком раздражать. ‒ Она начнет свою жизнь заново в этой стране.
‒ Если захочет.
Да какая муха его укусила?! То, что его сестра пыталась залезть в мою постель, не делает Кристофа моим зятем. Еще тогда предупредил честно, девчонку любовницей не сделаю из уважения к нему же, но и не женюсь. Из Киры неважная выйдет жена, и никакая владетельница. Пусть поживет среди своих престарелых нудных теток, может поднаберется ума.
‒ Захочет! ‒ от чего-то мой голос звучал не так уверенно, как раньше, и мне это не нравилось. ‒ Куда она денется?
‒ Как знаешь! ‒ только сказал, как выдохнул, мне вслед лучший друг.
Она сидела у костра, обхватив колени и глядя на огонь, будто бы пыталась там что-то рассмотреть. Усталая, бледная с почти безумными глазами, которые у нее были удивительно хороши, как два самоцвета в тонкой оправе ажурных ресниц.
‒ Пытаешься увидеть свое будущее в пламени? ‒ мой вопрос прозвучал, наверное, насмешливо. Последнюю провидицу нашего края продали правителю Смежных земель много лет назад, во время правления Сашьяра, там она и сгинула, так и не раскрывшая свой дар до конца.
‒ Пытаюсь понять, зачем тебе именно я? ‒ она заговорила неожиданно и вполне спокойно, хрипота в голосе выдала давнюю жажду ‒ ее так никто и не напоил.
‒ Какая теперь разница? ‒ спросил, протягивая ей свою флягу. ‒ Ты не похожа на всех ваших северянок, да и на наших горянок ты тоже не похожа, а вдруг ты мне понравилась.
Она не стала отвечать, схватила флягу и припала к ней жадными губами.
Не рассказывать же ей, да и всем остальным, что сегодня перед отправлением на облаву ко мне явился волхв Магор. Возможно будь на его месте кто-то другой, я бы даже не стал присушиваться, но это был именно Магор, предостерегавший некогда моего отца от излишнего доверия к своему младшему брату. Тогда отец его не послушал, чем это закончилось было известно всем. Волхв не распалялся в словосплетениях, а сказал коротко и ясно:
‒ Возьми себе награду.
‒ Что? ‒ я даже не понял, чего он от меня хочет. Какая награда?
‒ У предгорья сегодня возьми себе награду.
Больше он не стал ни о чем рассказывать. Я даже забыл о его словах, пока не увидел девчонку. Неужто старый волхв печется о моем будущем?
Напившись, Вилия теперь старалась отдышаться.
‒ И все же слова твои хоть и громки, но смысл скрыт за ними, как за стеной водопада, ‒ все еще с придыханием произнесла она, ‒ скажи, зачем тебе именно я?
‒ Не ищи глубины в чистом горном потоке, ‒ ответил ей так, чтобы она и правда не плела столь любимый велеречивый словесный клубок, ‒ ты моя законная награда и я тебя забираю с собой, а значит буду теперь нести ответственность. Я сам выбрал ту, которая войдет в мой дом, как его хозяйка.
Ее глаза расширились, а на лице появилось такое удивленное выражение, от чего стало даже немного неловко.
‒ Выбери другую, ‒ предупредила девушка, ‒ я не самый удачный вариант для такой чести.
‒ Это мне решать самому, ‒ встал, чтобы уйти. Все эти разговоры были бестолковым излишеством, на которое жаль тратить убегающее время. Возможно, если бы не старик Магор, сам бы и не решился принуждать девчонку остаться. Но отчего-то старому волхву хотелось верить.
‒ Т-твоя фляга… ‒ окликнула Вилия, протягивая мне пустую емкость. ‒ Извини, но я все выпила.
А еще часть пролила на себя.
‒ Оставь себе. Мой первый дар тебе ‒ береги его… ‒ усмехнулся про себя, ‒ Надеюсь, ты сможешь оценить все богатства моего края. Здесь неподалёку есть ручей, я покажу тебе его завтра.
С этими словами оставил её у костра одну. Пусть еще подумает, поразмышляет, скоро она поймет, что со мной ей ничего не угрожает.
Глава 3
Вилия
Я смотрела вслед своему пленителю и не понимала. Вообще ничего н понимала.
Когда я стала рыдать у его ног, Нея подошла и стала меня утешать, а потом сказала такое, от чего я пришла в полное недоумение.
‒ Покорись судьбе, Вили, ‒ прошептала она, поглаживая по пыльным растрепанным волосам, ‒ сегодня он ‒ это правильный выбор.
‒ Но… как же Илвар? ‒ жалобно простонала я. ‒ Как же моя свадьба с ним?
‒ Еще полчаса назад ты и не вспоминала о свадьбе, собираясь умереть.
В том то все и дело, что я думала об Илваре, о том, что больше его не увижу, с досадой осознавая тот факт ‒ он обо мне и не вспомнит.
‒ Это Регьярд, ‒ снова прошептала Нея, ‒ владетель этих земель. Не верь слухам, девочка, если судьба предоставила тебе случай остаться здесь, то так тому и быть. Твои корни берут начало отсюда.
Я перестала рыдать, а Нея меня покинула, оставив в полном недоумении: как в один миг возможность достаться врагу в награду, может оказаться судьбой? Все равно я останусь опозорена, и Илвар на мне откажется женится после всего.
Регьярд куда-то подевался, а я слонялась по разбитому лагерю горцев, никому, по сути, не нужная. Вот и зачем меня тащить за собой, если не нужна. Так, из прихоти, но и прихоть-то какая-то непонятная. Не имело все происходящее смысла, как мне казалось. Возможно, Регьярд все-таки узнал, что я дочь правителя Смежных земель и решил использовать в собственных целях, тогда все вставало на свои места и приобретало логику. У горцев с моим отцом было заключено перемирие, хрупкое, как поговаривали в народе, но подходящее для передышки обоих государств. Хотя аппетиты Хельдога были направлены именно на эти земли больше всего, из-за тех ресурсов, которые добывались в местных шахтах, но долгие годы войн за территории истощили оба государства, поэтому даже ему пришлось идти на попятную. Казна и без того прохудилась, а ведь надо было пристроить еще семерых дочерей.
Говорили, первым пошел на перемирие Регьярд, убивший родного дядю и только ставший владетелем. Хельдог думал долго, на перемирие идти не очень хотел, но потом, что-то изменилось и он согласился. Это все рассказывала тетка Гила, охочая до новостей в столице. Силен все это было не интересно, разговоры о политике были ей скучны, а вот мне нравилось, поэтому я подолгу засиживалась с тетей у камина в гостиной и слушала ее истории. Теперь уже нет ни камина, ни гостиной, ни Гилы с ее россказнями. В груди защемило и захотелось плакать, но, наверное, от недостатка влаги в моем теле слезы так и не выступили на глазах.
Устав сновать по лагерю, я присела возле первого же попавшегося одинокого костра ‒ становилось холодно, а здесь еще и горы, как бы совсем не замерзнуть. Именно здесь меня и нашел Регьярд, напоил водой, но так и не дал мне ответов на мои вопросы. Похоже, он сам не знал, зачем я ему сдалась, но решил, и правда, оставить в качестве трофея. Еще он не знал, кем я являюсь, почему-то это немного успокаивало.
Реьярд ушел, оставив свою флягу и пообещав показать ручей. Что ж! Знать, где находится чистая вода, тоже неплохо. По крайней мере, не придется ни у кого об этом спрашивать. Еще бы плед да кусок хлеба, и жизнь, можно сказать, налажена. Почти. В конце концов, быть наградой кому-то, не самое приятное ощущение.
Я не заметила, как задремала, очнулась от того, что меня все же накрыли пледом.
‒ Извини, ‒ сам владетель собственной персоной, ‒ пленных оказалось больше, чем мы рассчитывали. Это все, что осталось.
А плед-то не плох, хоть и пах дымом от костра.
‒ Это ведь твой, не так ли? ‒ спросила ради интереса, потеплее укутываясь в уютные недра.
‒ Какая разница, даже если он и мой?
Он сунул мне в руки крынку молока и кусок хлеба ‒ поистине королевское угощение для голодной и уставшей полупленницы. В животе призывно заурчало, но насладиться в полной мере не хватало сил.
‒ Ты чего? ‒ в голосе Регьярда слышалась тревога. ‒ Тебе совсем плохо.
‒ Просто… ‒ решила быть честной, протягивая обратно кусок на удивление свежего хлеба. ‒ Нас совсем не кормили несколько дней, и пить давали очень мало. Я не могу пока есть, отдай хлеб кому-нибудь, а молоко я выпью.
Он долго смотрел на меня, пока я захлебываясь пила молоко, таким вкусным оно мне казалось в тот момент, что я никак не могла им насытиться.
‒ Спасибо! ‒ выдохнула, когда перевела дыхание.
‒ Я принесу еще, ‒ кивнул Регьярд, забирая кубок и все еще глядя на меня, будто бы увидел на мне нечто удивительное. Так и ушел, оглядываясь.
Не бог весть что, но на всякий случай, я огляделась ‒ то же пыльное изодранное платье, что было на мне в день пленения, спутанные грязные волосы, стертые веревками запястья рук. Обтерла лицо… и вот незадача ‒ над верхней губой оказывается осталась молочная пена. Горец, поди, теперь насмехается надо мной. Даже обидно стало, что выставила себя смешной и глупой.
‒ Извини! ‒ раздался голос горца совершенно неожиданно и совсем рядом. ‒ Но молока больше не оказалось. Только вода.
Он подошел с другой стороны и, казалось, что за этот короткий срок, что отсутствовал, он обегал весь лагерь в поисках молока.
‒ Ничего страшного, ‒ мне стало еще больше неловко от его заботы, ‒ мне хватит и этой кружки.
‒ Возьми хлеб, ‒ протянул Регьярд мне ту самую краюху, от которой я отказалась, ‒ еды всем хватило, а тебе завтра этот кусок пригодится.
‒ Хорошо, ‒ я спрятала хлеб в кармане оборванного платья, и правда может пригодиться.
‒ Отдохни, ‒ произнес владетель гор, ‒ завтра рано выдвигаемся.
‒ Я… ‒ запнулась в страхе не зная, как правильно начать разговор, чтобы горец не вспылил. ‒ Ты, правда, заберешь меня с собой?
‒ У меня нет привычки отступаться от своих слов! ‒ ответ был таким же твердым, как и скалы его земель.
‒ Но… я не могу с тобой поехать. В родных краях у меня остался жених.
Регьярд странно посмотрел на меня.
‒ Если у тебя остался жених, который тебя любит, он придет сюда, если он захочет, чтобы ты была только его ‒ он вызовет меня на бой, и, если ты ему действительно дорога, то победит.
‒ Это невозможно… ‒ в ужасе прошептала я.
‒ Почему? ‒ в его голосе почувствовался вызов. ‒ Ваши мужчины славные воины, я хотел бы сразится хоть с одним из них в честном поединке.
Он не понял моих слов, и славно. Ведь не объяснять же ему, что мой жених меня не любит, и уж точно не станет возвращать себе, особенно после того, как я побываю в доме чужого мужчины. А отец еще и обрадуется, когда поймет, что довольно выгодно сбыл одну из дочерей, и мамино приданое мне не придется отдавать.
‒ Разреши забрать с собою хотя бы Нею, ‒ обреченно прошептала, понимая, что выхода у меня нет, да и старушка обратной дороги может не вынести.
‒ Не беспокойся о старой Нее, девочка, ‒ произнесла целительница, ‒ моему пути пора завершиться, так пусть это случится в родной земле.
‒ Но как же я одна буду здесь, без тебя! ‒ внутри стала подниматься паника. Осознание того, что я и правда не вернусь в родные карая, еще и останусь одна на чужбине, стало нервировать и пугать. Накануне все казалось сном, наверное, я так смирилась с неизбежной смертью, что факт спасения меня оглушил и окрылил. А теперь что со мной будет? Зачем я нужна владетелю Гримхайла, если он и так может получить любую женщину.
‒ Он захотел тебя, ‒ ответила на мой мысленный вопрос старая няня, и, ласково улыбнувшись, погладила меня по щеке, ‒ не расстраивайся, это твоя судьба.
‒ Какая может быть судьба? ‒ мне стало обидно от того, что няня так легко готова расстаться со мной. ‒ Ведь эта не моя воля! К тому же Инмар…
‒ Забудь о нем, Вили, ‒ взгляд Неи стал острым и тревожным, а с губ сошла ласковая улыбка, ‒ ему нужна была не ты.
‒ Нея… ‒ только и сумела удивленно выдохнула.
‒ Он хороший воин, но не твоя судьба! К тому же не понятно, что у него на уме.
Нея не могла знать Инмара так хорошо, она его и видела-то всего один раз, когда мой жених явился на смотрины. Да и какой человек может разгадать, что на уме у другого человека? Инмар на удивление хорош собой, и, на первый взгляд, казалось этого достаточно. Я была влюблена в него с самого детства, с годами мои чувства не слабели и не остыли. Мечтала о нем, и не смела надеяться на то, что он обратит на меня внимание. Его предложение принесло невероятное счастье, омрачало лишь то, что ко мне он безразличен. Однако, в тайне я продолжала уповать на ответные чувства. А теперь ничего не будет!
Няня не пожелала поехать со мной, оправдываясь тем, что Силен нужна помощь по хозяйству, которой предстояло заняться восстановлением разоренного дома. Оно-то верно ‒ моя кузина практически лишилась крова, а хозяйка из нее никудышная. А у меня не было никакого желания оставаться в чужой стране в одиночестве, но, от чего-то, единственный и близкий мне человек ‒ Нея ‒ считала иначе.
‒ Твоя мама верила, что ты вернешься на ее родину, ‒ шепнула няня на прощание, ‒ помни, здесь часть твоих корней, не беги от судьбы, девочка. Риски ей покориться.
Последние слова заставили меня расплакаться. И почему все считали, будто бы знают, что лучше для меня. А упоминание о матери меня совсем расстроило ‒ я мамы никогда не знала, только пара общих фраз, которыми ограничивалась тётя Гила. Тёти тоже больше не было. Тоска накатила неимоверная и непонимание ‒ почему няня о маме никогда не рассказывала, раз столько о ней знала.
‒ И что в тебе нашел этот горец? ‒ со вздохом и кислой миной промямлила дорогая кузина. Вот уж изумила, так изумила ‒ похоже ее матушку оплакиваю здесь только я одна. Но потом Силен обняла меня и тоже заплакала.
‒ Он посимпатичнее Инмара, ‒ шмыгнув носом, опять констатировала девушка. Что именно она видела в Регьярде, чего не могла разглядеть я? ‒ Так что держи ухо востро, у такого много девок в запасе имеется, уведут, как портки с жердины.
На том и распрощались. Странное утро… Странные дороги судьбы, сплетенные хитрее девичьей косы!
А больше всего меня смущал сам владетель Гримхайла, который вместо того, чтобы дать мне отдельную лошадь, посадил впереди себя на своего коня. В смущении я попробовала воспротивиться. Но он даже не стал слушать, ограничившись фразой:
‒ Если будешь дергаться, то свалишься и ушибешься. Не для того я тебя спасал, чтобы ты голову о камни разбила.
Пришлось повиноваться, дорога была не из легких.
От Регьярда веяло теплом, почти что жаром, а я стала замерзать еще ночью, костер и одеяло не помогали, а тут тепло человеческого тела. Полы его плаща укутывали меня подобно трепещущим крыльям палатки. В объятиях мужчины мне стало постыдно уютно, и я, убаюканная ездой, вскоре снова уснула. Мне снился Инмар, который меня обнимал. Какой восторг! Наконец-то мой любимый оттаял и узрел меня, он что-то шептал на незнакомом языке, от чего я все глубже опускалась в сон и образ жениха стал таять. Незнакомые слова сложились в песню, и я окончательно погрузилась в глубокий сон.
Очнулась я, когда почувствовала, что положение моего тела резко изменилось. А когда открыла глаза, то первое, что увидела ‒ это огромные темные стены с высокими башнями на фоне заходящего солнца, нависающие над утопающей в зелени долиной.
‒ Это и есть Гримхайл, ‒ ответил Регьярд на мой удивленный возглас.