Папа никогда не полагался на кого-либо, пока не попал в инвалидное кресло. Вот почему он все время злился. Ему ненавистно было зависеть от кого-либо.
— Папа, — я осторожно дотронулась до его плеча, и он заморгал, глядя на меня. — Пора спать.
Он кивнул, и я отошла в сторону. Медленно идя за ним, прошла следом в спальню родителей. Мама всегда помогала ему переодеться перед сном. Папа снял с себя рубашку, оставив только футболку. В свое время плечи у него были широкими, а бицепсы крепкими, так как он работал на стройке. Но спустя время, от них ничего не осталось.
Папа обладал еще достаточной силой, чтобы с моей помощью перелечь в кровать.
— Тебе тепло, папа?
— Да.
— Тогда спокойной ночи.
— Нора, — он схватил меня за руку, и я почувствовала, как ухнул вниз мой желудок, понимая, о чем пойдет речь. — Прости.
— Ничего, пап.
Его грустные глаза умоляли меня понять.
— Меня так все это бесит, но я не хочу взваливать на тебя, девочка. Ты знаешь, что ты лучшее, что мы с твоей мамой сделали, правда?
Слезы были готовы вот-вот пролиться, и я почувствовала, как ком встал в горле.
— Я знаю, — прошептала я.
— Правда, знаешь? — Он еще сильнее сжал мою руку. — Люблю тебя, малышка.
Я старалась справиться с жжением в носу и прерывисто выдохнула.
— Тоже люблю тебя, папа.
Едва вернулась к себе в комнату, как уткнулась лицом в подушку и зарыдала.
Я ненавидела те вечера, когда папа напоминал о том, что я потеряла.
Жизнь была бы намного проще, если бы у меня не было воспоминаний о папе, который дарил мне любовь, которую не давала мама. Он легко и непринужденно даровал мне свои объятия и поцелуи, и постоянно говорил о своих невероятных планах по поводу моего будущего. Я собиралась в колледж — я собиралась получить весь мир.
А потом все изменилось.
Сколько себя помню, мой отец работал как проклятый, и это одна из причин, почему я не понимала, зачем мама так много работала. Отец владел крупнейшей строительной компанией в округе. На него работало много парней, и мы жили в красивом большом доме, который он построил на окраине Донована. К сожалению, у него был диабет. Чем успешнее становилась его компания, тем больше стресса получал отец. Он стал неправильно питаться и больше пить, пока, у него ни началась диабетическая гангрена, и не осталось выхода, кроме как ампутировать ногу ниже колена. Мне было одиннадцать лет. Я была всего лишь ребенком.
После, папа не мог работать, и Кайл Трент выкупил за гроши его компанию и снова сделал ее успешной. Тренты также купили наш старый дом. Я предположила, что родители ранее заложили его, потому что, насколько знаю, у нас не осталось денег от его продажи.
Мама стала работать больше. Каким-то образом сложилось, что я стала папиной сиделкой. Было непросто, но он мой отец. Его жизнь стала тяжелой, как и наша с мамой, поэтому я старалась сделать все, чтобы помочь. Я сильно уставала, и для учебы оставалось мало времени. Тем не менее, я была полна решимости хорошо учиться. Даже когда папа стал другим человеком и разрушил мои мечты о будущем. Он дал понять, что высшее образование мне больше не светит. Но я надеялась на вариант с местным колледжем.
Когда-нибудь.
Если у меня появиться время.
Я старалась заглушить свои рыдания подушкой, крепко сжимая ее в руках. Я оплакивала свое будущее, ведь первые одиннадцать лет отец взращивал во мне удивительные мечты. Но в основном я оплакивала отца. Я скорбела о своем герое, который сцеловал бы мои слезы, обнял и прогнал все страхи, и относился бы ко мне так, будто я для него на свете самое важное.
Когда я была маленькая, наличие в жизни любящего отца было как вполне само себе разумеющееся. И когда его вдруг не стало, а вместо него появился кто-то озлобленный, грустный и уязвимый, я почувствовала, что потеряла свою защиту. Почувствовала себя шариком, который отвязали и отпустили в небо, оставив полностью беззащитным перед ожидающей впереди грозой.
Я не могу передать словами насколько ужасно это чувство. Иногда я думаю, что лучше бы, у меня не было той прежней жизни.
Потому что я бы не скучала по ней так невероятно сильно.
Содрогнувшись от нахлынувшей на меня боли, я крепко обхватила себя и попыталась успокоиться.
Я подумала о молодом человеке, которого сегодня встретила и о том, что он смотрел на меня, как будто я особенная.
Так же как и отец смотрел на меня в те дни, когда был прежним.
Постепенно дрожь, сотрясавшая мое тело сошла на нет, и стало легче, потому что вина, которую я чувствовала от того, что соврала маме насчет завтра, тоже постепенно ушла. Мне нужен был день отдыха от всего этого. День, чтобы вздохнуть полной и свободной грудью. Всего лишь один день. Всего лишь одно воспоминание, которое поможет мне справиться с последующими днями, когда дышать опять станет тяжело.
Глава 2
На следующее утро парни ждали меня, стоя рядом с новеньким «Мустангом». Я провела рукой по капоту и спросила:
— Где вы взяли машину?
Джим подошел, и встал рядом со мной так, что мне пришлось откинуть голову назад, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Взяли в аренду.
— Круто.
— Нам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть ехать по другой стороне дороги.
Я засмеялась, представляя себе, как они сворачивают не туда, передвигаясь по улицам.
— Бьюсь об заклад.
— Итак, — Родди скрестил руки на груди, — мы едем на это озеро или как?
— Он слегка ворчливый, — сказала я Джиму.
— Родди не ранняя птаха.
Его друг хмыкнул.
— Как и ты.
— Не тогда, когда меня ждет красотка. — Джим подмигнул и положил руку мне на поясницу, направляя к машине.
На какой-то миг я почувствовала неуверенность.
— Э... ребята, вы случайно не серийные убийцы?
— Немного поздно спрашивать об этом, — вздохнул Родди. — Залазь, женщина.
— Вау. Он действительно не ранняя птаха.
— Как твое колено? — спросил Джим, посмотрев на мои ноги, когда я села в машину.
— Нормально. Всего лишь небольшой синяк, вот и все.
— Это был просто повод поглазеть на твои ноги, — сказал Родди, когда Джим скользнул на заднее сиденье позади него.
За что был вознагражден подзатыльником.
Настроение Родди немного улучшилось, когда мы добрались до озера. Загородный парк и озеро были расположены на северо-востоке от города на южном изгибе Донована. Я решила провести время с парнями там, потому что озеро окружали трейлеры — как постоянные дома, так и для отдыха, — что означало: в летний сезон там обитало много семей. Самое безопасное для меня место, чтобы пообщаться с двумя парнями, с которыми я только что познакомилась.
Мы взяли в аренду небольшую лодку с удочками, и пока Родди закидывал крючок, Джим спросил меня:
— Ты ничего не рассказываешь о себе. — Он хихикнул. — Большинство девушек любят поговорить о себе.
— Мне нечего рассказывать.
— Окей. Ну, я знаю, что ты работаешь в том ресторане быстрого питания. Рабочий день — полный, почасовой, или это просто работа на лето?
— Кто знает, — я пожала плечами, а Джим, как будто, пришел в восторг от моей неопределенности.
Я не специально выглядела загадочной, я правда не знала, что будет со мной завтра.
— Живешь здесь всю свою жизнь? Ты живешь с родителями? Чем они занимаются? Какие у тебя планы на будущее?
Частые вопросы вызвали у меня улыбку. Солнце начало подниматься над деревьями, поэтому я достала дешевые солнцезащитные очки, довольная, что у меня появилась хоть какая-то дополнительная преграда, которая скроет от Джима мои мысли.
— Да и да. Моя мама работает на двух работах — барменом и официанткой. Мой отец не работает, потому что у него очень тяжелая стадия диабета. И я не знаю. Думаю, я хочу заниматься чем-то, что будет приносить пользу людям.
Или выступать на сцене.
Джим медленно улыбнулся.
— Видишь? Это было не так сложно.
— Как насчет тебя? Из какой части Шотландии ты? Живешь с родителями? Чем они занимаются? Какие у тебя планы на будущее?
— Мы занимаемся строительством в Эдинбурге, — Джим указал на Родди, который неподвижно смотрел на воду, похоже, наслаждаясь спокойствием и нежным теплом утреннего солнца. — Я живу в районе под названием Сайтхил в Эдинбурге, с мамой и сестрой. — Джим сделал паузу. — Мой отец скончался несколько месяцев назад. Инфаркт.
От сочувствия у меня дрогнуло сердце. А потом и Родди изменил мое мнение о себе. Он протянул к Джиму руку и похлопал его по плечу в знак поддержки, утешая.
— Мне очень жаль.
Джим кивнул.
Ощущение неловкости повисло над лодкой, пока я пыталась придумать новую тему для разговора. Я не хотела ощущать себя причиной вернувшегося к Джиму чувства боли, и у меня сложилось впечатление, что он не хотел больше говорить об этом.
— Итак, почему путешествуете?
Джим бросил мне благодарную улыбку.
— Я получил кое-какие сбережения, оставшиеся после моего отца, нам с Родди исполнилось по двадцать одному, и мы решили спустить эти деньги на поездку по США. Мы говорили об этом с самого детства.
— Тебе двадцать один?
— Да. — Тут он прищурился. — Пожалуйста, скажи мне, что ты совершеннолетняя.
Я рассмеялась, покраснев.
— Мне восемнадцать.
— Слава тебе, черт возьми, — воскликнул он, улыбаясь. — Ты бы разбила мне сердце, если бы сказала, что несовершеннолетняя.
— Приятель, ты теряешь сноровку во флирте, — проворчал Родди.
— Это не флирт. — Джим шлепнул друга по затылку, но на этот раз Родди даже не вздрогнул. Джим посмотрел на меня.
Я внимательно посмотрела на него.
— Почему ты такой очаровательный? Ты вообще меня не знаешь.
— Именно это я и сказал ему вчера вечером. И сегодня утром.
— Родди. Заткнись. — Джим закатил глаза.
Родди хмыкнул.
— Ну? — настаивала я.
— Я не знаю, — он напряженно посмотрел на меня, — в тебе есть что-то.
Его друг повернулся ко мне, прикрыв глаза от солнца рукой.
— Что Джим на самом деле хочет сказать, так это то, что он, блядь, втрескался в тебя и, теперь думает только своим членом. И если ты не предпримешь что-нибудь, и не убедишь его, что ты такая же цыпочка, как и другие, то тогда я застряну в этой сраной, твою мать, Индиане на все оставшееся лето.
Большую часть того что он сказал я поняла. И покраснела еще сильнее.
— Родди, если ты не заткнешься, то я брошу тебя за борт, приятель.
— Ну, это правда. Вы даже не знаете друг друга.
— Вот почему мы катаемся на лодке, чтобы узнать друг друга.
— Я просто хочу сказать... сделай уже что-нибудь, чтоб мы могли свалить отсюда.
— У меня есть план получше. — И Джим начал грести обратно к причалу.
— Что ты делаешь? — забурчал Родди. — Я наслаждаюсь озером.
— В самом деле? Слабо вериться с твоими дурацкими шуточками.
— О, да перестань, это ж всего шутки.
Но Джим продолжал грести. Доплыв, бросил весла, встал и протянул мне руку. Я позволила ему вытащить меня на причал. А потом он развернулся и оттолкнул лодку с Родди.
Родди схватился за весла.
— Что ты творишь?!
К своему удивлению, я неожиданно обнаружила, что моя рука крепко сжимает руку Джима.
— Мы с Норой пойдем куда-нибудь, где я смогу спокойно с ней пообщаться. А ты можешь ловить рыбу. Чуть попозже мы придем за тобой.
— Ой, да ладно! — крикнул Родди, привлекая внимание нескольких людей. — Бросить меня, своего давнего друга, из-за девушки, которую ты только что встретил.
— Это временно, Родди. И только потому, что ты — заноза в заднице.
Я фыркнула, когда Джим ухмыльнулся мне. И затем потащил меня за собой.
— Ты уверен, что с ним все будет в порядке?
— Конечно, — засмеялся Джим. — Я предоставил ему то что он хочет. Все эти жалобы и стоны были для того, чтобы мы свалили с лодки и оставили его в покое. Поверь мне.
— О. Хорошо.
— Итак, куда пойдем?
— Сюда.
Я вывела его с причала на гравийную дорожку, которая огибала окружающий озеро лес. Пока я искала тему для разговора, к моему удивлению, мы шли в комфортной тишине. Нам попалась пустая скамейка, расположенная с краю зоны отдыха, всего в нескольких минутах ходьбы от трейлеров и лодок. Некоторая уединенность.
— Так у нас есть возможность насладиться озером. — Джим усмехнулся и сел. — Здесь потрясающе.
— Да, мне тоже нравится.
Я села, а так как на мне были шорты, то кожей почувствовала тепло, нагревшейся от утренних лучей солнца скамьи. В самый разгар лета, часа так в два-три уже не посидишь на этих скамьях, не обжигая ног. В это утреннее время, тепло на моей коже ощущалось так же приятно, как и лучи от солнца, сияющего невысоко в небе.
— Я не часто бываю здесь.
— Почему?
— Много работаю.
— Значит...
Джим растянулся: одну ногу согнул, другую выпрямил, а руки закинул на спинку скамьи. От яркого света он прищурил глаза, и от такой расслабленной позы парень казался больше меня раза в два.
— А сейчас ты ответишь на мои вопросы?
Я наклонила голову.
— Зависит от вопроса.
— Давай начнем с простого. Любимый цвет?
— Эй! — поддразнила я. — Это немного личное.
Джим усмехнулся. Мне нравился этот звук.
— Мой любимый цвет — зеленый Гибса.
— Я не знаю, что это за цвет.
— Ирландский зеленый. Гибс — это футбольная команда Эдинбурга. Футбол.
— Мне мало что известно о футболе. Мой отец большой поклонник Колтса (Примеч.: Индиана́полис Колтс — профессиональный клуб американского футбола).
— Я люблю американский футбол.
— Правда? — Я была удивлена. — Я думала, вы, ребята, фанаты регби.
— Да... но американский футбол для меня более интересен. Не пойми неправильно, но регби — это жесть. Ваш футбол стратегически продуманный. Моя сестра ненавидит спорт, но даже она может сесть и посмотреть игру НФЛ. Я фанат Патриотов (Примеч.: Нью-И́нгленд Пэ́триотс — профессиональный клуб американского футбола из Бостона).
— Тише ты, — поддразнила я, оглядываясь вокруг. — Не говори так громко.
Джим усмехнулся.
— Не буду, — он игриво потянул меня за конский хвост. — Расскажи мне что-нибудь еще о себе. Твоя любимая песня?
В моей голове мгновенно пронеслось воспоминание об отце и нескольких парнях из его бригады, галдящих под Бон Джови, вызывая внутри волну ностальгии и боли. Мне было десять лет, и Кори Трент, по какой-то причине (почему, я так и не узнала), рассказал всем в нашем классе, что моя мама сказала его маме, будто я намочила постель. Это была абсолютная ложь. Мама моей лучшей подруги высадила меня из машины около дома, который ремонтировал папа, в миле от нашего собственного. Было непривычно то, что он взял заказ на ремонт в нашем городе — обычно его бригада работала где-то в округе. Я благодарила Бога за то, что в тот день папа находился так близко. В школе меня полностью втоптали в грязь, все надо мной издевались и отнеслись как к изгою.
Отец как раз выходил из дома, когда один из парней сообщил ему, что я приехала. Как только я увидела папу, то расплакалась, а он обнял меня. После того как я рассказала что случилось, он серьезно разозлился на Кори. Затем Дэн, его бригадир, включил радио, и несколько парней вместе с отцом начали веселить меня, устроив ужасное представление под песню Бон Джови.
Знаю, тогда у меня был лучший папа в мире.
И что еще хуже — совсем скоро после этого я его потеряла.
— «Живем молитвами» (Примеч.: ориг. Livin’ on a Praye).
В возникшей тишине, я украдкой взглянула на Джима — он трясся от смеха. Я прищурилась.
— Хорошо, я больше не буду отвечать на вопросы, если ты собираешься смеяться надо мной.
— Нет, нет! — Он рассмеялся, положив руку мне на плечо. — Прости. Я просто не ожидал. Бон Джови.
— О? А какая твоя любимая песня, крутой парень?
— «Все вещи, которые я сделал» Килерс (Примеч.: «All These Things That I’ve Done» — Killers).