— Я не…
— Вы не работаете на мерзавцев?
Очень хотелось с достоинством ответить «нет», очень. Но… Но она работала на мерзавцев. Всё всегда начинается правильно: хорошая девочка или умный мальчик хотят сделать мир лучше. Хорошая девочка или умный мальчик обещают себе, что никогда не станут лицемерами, как их родители, никогда не обидят того, кто слабее, не продадутся за лишнюю монету и не сторгуют великие идеи за повышение к зарплате. Но однажды случается так, что лишняя монета оказывается срочно нужна, потому что сестра переживает неудачную беременность, или чрезмерно заманчива, потому что поездка в Англию — это давняя, ещё со школы, мечта, а тут подвернулся отель за полцены и лететь надо обязательно на следующей неделе. И тогда политика, который нанимает сопровождение на не слишком чистую сделку, оказывается можно понять. У него ведь тоже своя правда. Не такой уж он и мерзавец, а сделка с совестью — это лишь на один раз. Потому что поездка… или сестра — одна и прямо сейчас, а сволочей меньше не становится. Начнём спасать мир со следующего месяца, ага?
Но в следующем месяце найдётся ещё один не совсем мерзавец. И ещё. И ещё. После останется совсем чуть-чуть до повышения и новой машины. А потом… а потом станет плевать, кого ты защищаешь, а на кого направляешь дуло пистолета. Потому что мир всё равно не станет лучше, а ты тоже хочешь устроиться в нём получше.
И если этот мир не спасти, может, правильнее сбежать в другой?
— Я работаю на тех, кто платит, — хрипло ответила девушка, на миг отведя взгляд. — И я не намерена за это извиняться.
А хорошие ли люди те, кто нанял её в этот раз? Чем может угрожать целому миру этот тощий, растрёпанный, со светлыми наивными глазами, заучка?
Нет уж. Половина гонорара уплачена. Она никому не причинит вреда, никого не убьёт. Нужно выкрасть эту его научную тайну и вернуться домой. Учёные часто лезут туда, куда нормальному человеку не придёт в голову заглянуть. А потом — раз! — и необратимая мутация или зомби-апокалипсис на носу. И тогда уже главными становятся бойцы, как Пижма. Которые действуют, а не думают.
Леонард разочарованно отвернулся:
— Это ваше право.
Наверняка дальше разговор перестал бы клеиться, но ему и не пришлось. С улицы донёсся отчётливый звон металла и гул встревоженных голосов. Наконец из неразборчивого жужжания выделился единственный зычный крик:
— Выходь на бой, поганое чудище, чтоб те пусто было! Выходь, кому говорят?
Леонард выронил протираемую чашечку и выругался сквозь зубы, когда та, звякнув отбившейся ручкой, укатилась под стол.
— Опять! — горестно опустился он на четвереньки, длинной стеклянной колбой подцепляя пропажу. Освободив беглянку от паутины, он снова торопливо полез её споласкивать, предварительно стукнувшись макушкой о столешницу.
Пижма предпочитала не суетиться и вообще не двигаться с места, не получив достаточно информации:
— Что за шум, а драки нет?
— Это только пока нет, — Леонард вытер мокрые разводы, водрузил кружку на подставку к остальной посуде и, засучив рукава и приняв позу непобедимого волшебника начал читать заклинания. От входа в пещеру донёсся скрежет камня о камень и эхом отвечающее на него разочарованное «фу-у-у!». — Сейчас сами себя накрутят и пойдут на штурм. Будет тебе и драка, и кровь, и переломанные носы: дракон-то не вышел, а кулаки всё ещё чешутся. Так что надо срочно двери запирать. В прошлый раз в отлёте был, так они мне тут всю мебель поломали и стены неприличностями порасписывали.
— Какие грамотные! — восхитилась драконоборцами агент.
— Да нет. Селяне ж. Они с ошибками понаписали, а где не знали, как пишется, схематично, так сказать, изобразили. Я даже того, — Леонард потупил взор, — кое-где ошибки исправил, прежде смывать, а то аж зубы сводило. А пару рисунков оставил на память…
— Выходи, монстр кровожадный! — напомнили о себе с улицы.
Пижма кивнула на выход:
— Пойдёшь?
— А то мне делать больше нечего!
— И часто они так?
— Пару раз в неделю, не больше. Зимой по сугробам ленятся, там по месяцу тихо бывает, а в праздники, когда дел мало, могут и зачастить.
— А ты что?
— А что я?
— Ну выходишь?
Леонард скептически провёл ладонью вверх-вниз вдоль тела, как бы намекая на то, что тощий бледный мужчинка болезненного вида не представляет интереса для страждущих драконоборцев и, в свою очередь, меньше всего нуждается в их обществе.
— Ну ты ж кровожадный дракон!
— И ничего я и не кровожадный! Я пироги люблю. С вишней, — горестно вздохнул он.
— Но они-то этого не знают. А вида страшного и огнедышащего ящера вполне достаточно, чтобы отвадить таких гостей.
Страшный и огнедышащий скептически хмыкнул:
— Не достаточно. Поверьте мне.
«Вот поэтому я до сих пор и не замужем», — подумала Пижма, но вслух только фыркнула:
— И что за мужики пошли? Брысь с дороги. Сама разберусь.
Народ снаружи негодовал, потрясал вилами и жаждал зрелищ. Хлеба народ на всякий пожарный принёс с собой, о чём недвусмысленно свидетельствовали толстые бабы, делящие на троих пригоршню семечек, без аппетита обсасывающий краюху мальчишка с выбитым зубом, которого при полнейшем попустительстве родителей пустили в первые ряды штурмующих, и хитролицый старичок, с лотка толкающий маленькие обжаренные в масле кусочки теста. Кусочки разлетались быстро: чудище снова беззастенчиво игнорировало борцов за справедливость и смертный бой.
Между стеной и огромной каменной дверью, что, повинуясь магическому приказу, начала, но не успела закончить свой путь, протиснулась коротко стриженая девица недружелюбного вида.
— Чего надо? — за неимением сигареты (бросить! Проклятье, давно пора бросить!) она отломила с растущего у лаза орешника веточку и стиснула зубами, перекатывая из одного уголка рта в другой.
— А-а-а, — замялись драконоборцы, недоумённо переглядывались: не спутали ли адрес? — А дракон выйдет?
— Он наказан, — девица хмуро оперлась плечом о приоткрытую дверь, показывая, что двигаться с места не собирается.
— А мы на смертный бой, — вперёд выступил наиболее мускулистый детина с глуповатым лицом деревенского дурачка. Впрочем, почему именно деревенского? Велика вероятность, что дурачки-рыцари имели лица не более обременённые интеллектом, потому и предпочитали демонстрировать окружающим не их, а кованые шлемы. Мужик протянул в доказательство серьёзности намерений топор. — Вот.
Пижма топор приняла, повертела в руках, ногтем попробовала привычное к дереву, а не чешуйчатым шеям, лезвие, и вернула прежнему владельцу.
— Слыш, Лёня, — гаркнула она в темноту, — тут тебя убивать пришли. Интересует?
Из темноты ехидно заржали. Драконоборцы неподдельно смутились.
— Говорит, не пойдёт, — констатировала факт агент Пижма, для верности перегораживая узкий проход подтянутой ногой.
Мужик опустил растерянный взгляд на топорище, потом поднял на неожиданно нарисовавшуюся преграду. Преграда задумчиво жевала веточку орешника и словно приросла к стене пещеры. Мужик пожал плечами и, развернувшись, сообщил остальным:
— Не пойдёт!
В толпе заволновались: кто побольше, опасаясь, что пончиков на лотке на всех не хватит, кто поменьше, негодуя, что четвертование дракона не состоялось.
Меньше всего хотелось уходить бабам с семечками. Какие у баб в деревне развлечения? Оприходовать поддатого муженька скалкой? Оттаскать за уши бездельника-сына? Нет уж, коль скоро они сюда явились, рискуя норовящим убежать тестом, то обязаны добыть хотя бы достойный повод для пересудов.
— А ты, тьфу, — сплёвывала шелуху под ноги самая круглощёкая из троицы, — вообще кто такая?
— И то верно, — подхватили подружки. — Видать мы тебя тут раньше не видали.
— С драконом живёшь? Ведьма, что ль?
Пижма ухмыльнулась, показав щербинку между зубами, в которую как раз удачно уместилась обгрызенная веточка:
— А что сразу ведьма? Мож я прекрасная принцесса.
— Оно и видно, — прыснули бабы.
— Прекрасная? — скептически уточнили, оценивая узкие бёдра, мужики.
— А то нет? — возмутилась Пижма. — Сломаю руку каждому, кто скажет, что не прекрасная, — из глубины пещеры провокационно заржал дракон, — и нос тому, кто не поверит, что невинная, — повысив голос, предупредила агент темноту.
Бабы не унимались. Шутка ли: дева, сожительствующая с драконом! Да к логову можно теперь платные экскурсии водить!
— Так ежели ты така прекрасная и невинная, что ж ты с чудищем огнедышащим живёшь?
— Любовь зла, — развела руками Пижма.
— О-о-о! — умилённо заулыбались мужики, прижимая драконоборственный инструментарий к груди.
— Дурни! — обиделись семечковые дилерши, — она ж над вами издевается! Небось того дракона и дома-то нет, одни сокровища несметные! Ату её, ату! — мотивировали они мужей.
Идея наличия неохраняемых сокровищ мужикам понравилась и они, виновато сопя, пошли в наступление:
— Не обессудь уж. Принцесса ты там или как, но, ежели мешать станешь, мы тебя того…
— Сильно позабавите, ребята, — спокойно предупредила Пижма. — Поверьте, ребята, вы просто сильно меня позабавите.
Раззадоренные селяне отступать не собирались: прихваченное с собой угощение заканчивалось, становилось скучно, пора бить морды.
Дровосека агент обижать не стала: ударила в колено и завершила дело подсечкой, пусть отдыхает. Двух одинаковых, как из ларца, бородачей, попытавшихся синхронно напасть с разных сторон, столкнула лбами, а следующего украсила синяком на пол-лица. Четвёртому повезло меньше всего: он захотел серьёзной драки, принялся размахивать огромным ржавым мечом, демонстрируя свою мужественность, за что по ней же и получил. Обнимая ладонями самое дорогое, поверженный так и остался лежать у ног девушки.
Пришёл черёд козырной карты, гордости селян: расслабленно, вразвалочку приблизившийся мужичок холёного вида полгода прослужил охранником у знатного торгаша, поэтому драться умел. Или считал, что умел, пока не встретился с элитным телохранителем, потратившим на оттачивание навыков вот уже десять лет.
— Кия! — тонко завопил он, становясь на одну ногу и вытягиваясь в струнку, имитируя боевого тушканчика. — О-о-оньк! — добавил он, чтобы всем стало ясно: боевой тушканчик тут не шутки шутит!
Элитный телохранитель сочувственно заглянула ему за спину:
— Он у вас того? С головкой совсем плохо?
— Кия! — обиделась козырная карта, меняя позу на распластавшегося дикобраза: — Ишо-шо-шо-шо!
— Совсем, — догадалась Пижма. — Парень, тебе бы полежать…
Она присела на корточки, чтобы проверить, насколько у мужичка горячий лоб, и осторожно поставить его на ноги, но мерзавец только того и ждал. Горсть песка запорошила глаза острой болью, заставив высказаться так, как протокол категорически запрещал. Агент отскочила назад, пытаясь проморгаться.
— Ага! — восторжествовал боевой тушканчик. — Ату её, братцы! Ату! Кия!
Из глубины пещеры выругались и побежали к ней. Ну уж нет! Агент Пижма ещё никогда не просила помощи. Даже на последнем задании, столкнувшись с четырьмя подготовленными бойцами, она не вызвала подмогу. Предлагали — не взяла. «Объект под прикрытием! Повторяю: я прикрываю объект!». Одна. Сама. Она не нуждается ни в чьей помощи, потому что не привыкла доверять никому, кроме себя.
Девушка предостерегающе выставила ладонь в сторону пещеры, надеясь, что Лео поймёт всё правильно и не высунет нос, а второй выхватила пистолет. Обойма опустела, но один, последний, патрон всё ещё оставался в стволе.
С трудом сфокусировавшись на расплывающемся смазливом мужичке, она направила дуло.
— Кия! Пши-пши-пши! — принялся защищаться смертник.
— Да пропади ты пропадом! — в последний миг агент подняла руку и выстрелила в воздух.
Толпа мгновенно стихла.
— Ведьма! — прошелестел восхищённый и испуганный шепоток.
— Ведьма, — согласилась девушка, — но, попрошу заметить, невинная и прекрасная. Тем не менее, каждого, кто сунется сюда с нехорошими намерениями, — она направила опустевшее оружие на впервые осознавших опасность энтузиастов, — прибью на месте. Это мой дракон, — «мне за него заплатили», — мысленно добавила она, — и я им делиться не намерена. Ну-ка, пшли отседа!
Селяне не заставили себя просить дважды. Они привыкли к мирному дракону, как должное принимали традиционную охоту на него, но связываться из-за любимого развлечения с ведьмой, которая и правда хорошенько потрепала главных поставщиков веселья, не собирались.
— Дай помогу, — когда поляна опустела, Леонард осторожными мягкими движениями промыл ей глаза, тонкими пальцами, игнорируя недовольное пыхтение, нанёс на веки пахнущую ромашкой мазь.
— До свадьбы заживёт, — попыталась отпахнуться Пижма, но дракон неожиданно твёрдо сжал её плечо.
— Терпи уж, защитница. Такое развлечение ребятам испортила. Не придут ведь больше.
— А то тебе жаль.
— Жаль. Их жаль. Деревня маленькая, от городов далеко. Как им ещё от работы отвлекаться?
— Пусть электричество изобретают.
— Как знать, как знать…
Леонард осторожно подцепил пальцами её подбородок, чтобы рассмотреть исцарапанную слизистую на свет. Пижма попыталась вывернуться, но неожиданно для себя самой передумала.
— Значит, именно этим ты занимаешься? — дракон быстро прикоснулся к её щеке, видимо, стряхивая осевшую пыль.
— В основном.
— Что ж, тогда я хотел бы тебя нанять, — улыбнулся Леонард. — Можешь остаться у меня в обмен на услуги телохранителя. Как видишь, иногда работникам науки бывает необходима грубая сила.
Очень интересно. Пижма заставила себя обдумать предложение, прежде чем отказываться. Собственно… А почему нет? Разве одно задание противоречит другому? К тому же, как только она добудет «нечто», которое так жаждет заполучить совет магов, её отправят домой. К жирным бизнесменам и тупым солдафонам; на привычную работу, в пустую квартиру, куда так и не удалось заманить на новоселье никого из родни. Так почему бы не продлить свои странные внеплановые каникулы и не узнать получше дракона-ботаника, руки которого пахнут ромашкой?
Она улыбнулась краем рта.
— Что ж, давай поиграем, дракон.
Глава 3. Из чего же сделаны наши драконы?
Диванчик в логове дракона оказался вполне удобным, что не помешало новоявленному хранителю драконьих ягодиц немного повозмущаться.
— А нормальной кровати у тебя нет? — дома Пижма спала ровно на таком же, но разве попаданкам не полагается попадать сразу во дворец или, по меньше мере, в комфортабельный гарем властного, но в меру ранимого тирана?
— Дверь вон там, — ненавязчиво напомнил Леонард на случай, если условия жизни с ним так уж невыносимы.
— Ранимые мы какие, — агент, бурча, натянула одеяло до самого носа, отвернулась и напутствовала: — Начнут убивать, — зови.
— Всенепременно, — пообещал он таким тоном, что стало ясно: случись что, предпочтёт безвременную гибель. Всё не так мучительно, как пререкаться с навязавшейся прекрасной принцессой солдафонской наружности.
Сам же Леонард демонстративно и без малейших проблем скрылся за дверью, что днём едва не угробила Пижму. Девушка завистливо показала удаляющейся спине язык. Но спать по ночам у драконов, видимо, не принято, поэтому из смежной комнатушки тотчас зазвучал согласных хор склянок, шипение, бульканье и тихонько напеваемая песенка. Пропустить драконью серенаду агент не могла, поэтому, тщательно обыскав основную комнату и придя к безутешному выводу, что всё самое интересное скрыто за волшебным замком, она осторожно прильнула ухом к слегка потеплевшему дереву. То ли дверь, как злобного пса, успокоил запах рубашки Леонарда, которую тот самоотверженно пожертвовал гостье, то ли одного щелбана оказалось достаточно, но на этот раз Пижма сумела заглянуть в небольшую щель у петель. К сожалению, мелькающая туда-сюда вдоль длинного стола тень оказалась не самым захватывающим зрелищем, правда когда у Леонарда внезапно вырос чешуйчатый отливающий в свете горелок зеленцой хвост, и он принялся с интересом измерять его длину (что не преминул бы сделать ни один мужчина ни одного из миров), стало повеселее. Когда хвост отвалился от, скажем так, основания и остался в руке у недоумевающего обладателя, забарывать смех, перемежающийся с рвотными позывами, стало и вовсе невыносимо.