— Встать! — скомандовал сержант.
Я хочу, честно. Сейчас, подожди.
— Встать, — повторил сержант и рывком за шиворот выдернул меня на ноги. Дышал я в полглотка. — Ребра не срастаются. Это ненормально.
Я ощущал удушливый запах гари и сладости. А от ледяного взгляда сержанта было не лучше, чем от кулаков Тезона.
— Анализы придут завтра. Посмотрим, что ты за дерьмо.
Грут швырнул меня на пол и пинком отправил в сторону разминающихся калек. Я успел увидеть скривившегося, как от зубной боли, разведчика и ухмыляющегося Дина. Обидно стало. Ну, не люблю проигрывать. Даже по объективным причинам.
— Четыреста восемьдесят третий, — громко сказал сержант, и в центр к Тезону вышел крупный и рослый даже для васп неофит. Макушкой разведчик доставал ему до носа. Про соотношение мышечной массы и вовсе стоило промолчать.
Тезон сосредоточенно сдвинул брови и поднял кулаки. Васпа не приглядывался к сопернику, не выверял дистанцию, не ждал удобного случая, он просто кинулся в атаку с низким утробным рыком. Разведчик легко вынырнул из-под прямого сверху и в прыжке ударил здоровяка в затылок. Следящие за поединком васпы зашевелились, разгоняя по толпе шепоток. Здоровяк развернулся и с удвоенной яростью бросился на Тезона.
Цзы’дарийцы не комплексовали по поводу маленького роста и веса. Наша боевая техника учитывала эти особенности. Нельзя пропускать удары, нельзя идти в захват с более крупным противником. Поэтому бой больше напоминал танец. Легкий, быстрый, пластичный. Ни одного лишнего движения.
После болезненного удара в челюсть здоровяк пошатнулся и упал, а Тезон даже не запыхался. Такой азартный блеск в глазах Грута я видел только в допросной. Когда мерзавец стегал меня раскаленным прутом. И вот сейчас.
— Разбились на пары, — крикнул сержант и вызвал лейтенанту следующего противника.
Он тоже осторожничать не стал. Обрушил на Тезона град быстрых и точных ударов, как уколов жалом осы. Но разведчик недолго отсиживался в обороне. Следующим ударом в переносицу он повалил соперника на пол.
Я заметил, как Дин смотрел на лейтенанта со смесью удивления и восхищения на лице. Сложно сказать, что вызывало больше подозрений. Моя маленькая по сравнению с васпами живучесть или боевое искусство Тезона?
Разведчик сдерживал себя и пытался подстроиться под стиль васпов ровно до тех пор, пока от усталости не начал пропускать удары. Вот тогда я и увидел знаменитые финты, подножки и тычки по глазам. И все равно это было красиво. Тезон напоминал то змею, то кошку. Досталось и Дину, когда пришла его очередь. Разведчик, как и обещал, уложил его с трех ударов. Васпы уже не таясь, таращились на странного чужака с периферии. И отвлеклись только, когда сержант скомандовал строиться.
Разгоряченные и покрасневшие, в свежих ссадинах и брызгах крови неофиты спешно надели гимнастерки, выстроились в шеренгу по двое и отправились в столовую.
В тарелке обнаружилась та же самая гадкая, переслащенная баланда. Опять придется после нее глотать воду из-под крана в туалете как не в себя. Давясь, икая и стараясь есть баланду мелкими порциями, я поглядывал то на возбужденного Дина, то на уставшего разведчика с разбитыми в кровь кулаками. Демонстрация удалась, теперь долговязый васпа не шарахался от Тезона, как от проклятого.
— Дерешься красиво, — шепнул Дин. — Что за техника?
— Новая, — ответил лейтенант и, подражая васпам, произнес по слогам: — Экс-пе-ри-мен-таль-на-я.
— Люто, — кивнул долговязый.
— Желание, — напомнил Тезон, не поднимая глаз от тарелки.
— Что хочешь?
— Разрисуй днище вертолета.
Я уронил ложку. Стратег проклятый, мог хотя бы намекнуть, ради чего затевал спектакль со спором. Я бы не сидел сейчас с открытым ртом, как последний дурак.
Дин расстроился и как-то сразу сдулся.
— А ему что придумаешь? — васпа мотнул головой на меня.
— Не придумал, — ответил Тезон. — Вертолет хочу. Можешь один красить, можешь с ним вместе. Все равно.
Васпа задумчиво взъерошил волосы. Если сейчас откажется, то плакала наша затея с посланием.
— Договор, — немного рассеяно буркнул долговязый. — Пойду. Вместе.
Я счастливо уткнулся в тарелку с остатками баланды. Кажется, это я совершил ошибку, когда недооценил Тезона.
Глава 11. Вертолеты
Остаток дня прошел в тренировках и нарядах на уборку. И все это время я переживал, как мы с Дином залезем в ангар. Мой маленький мирок внутри Улья ограничивался допросной, казармой неофитов, хозяйственными помещениями и тренировочным залом. Больше никуда попасть я даже не пытался. Долговязый же все время молчал и делиться дерзким планом похода в ангар не спешил. Еще и Тезон постоянно напоминал, что чем быстрее мы отправим послание на вертолете, тем лучше. В итоге, после команды отбой я возился на матраце в самом скверном расположении духа. Потолочные светильники потушили, оставив только тусклые лампы дежурного освещения. Дин возник из полумрака на пороге моей ячейки и выразительно мотнул головой за плечо.
Что? Вот так сразу? Он в своем уме? Не известно уснул ли дежурный, не сымитировано спящее тело на койке. Да и где взять одеяло или комплект формы на такую куклу? Не сделано вообще ничего, а уже «идем». Меня затрясло от раздражения. Васпы. Головной Улей. В первый раз, что ли, бродят по ночам, когда это строжайше запрещено? Ладно, Дин. Его дальше допросной у сержанта не запрут. А я в случае провала вылазки рисковал всем. Какого долбанного в зад гнароша Дин такой спокойный? Ладно. Может быть, я чего-то не знаю. Веди, долговязый, ты здесь хозяин.
Я встал на ноги, а Дин вынул из-за спины и протянул мне комок из одеял. Пришлось устыдиться, благодарно кивнуть и сложить тряпичный манекен на матраце. Накрывая его одеялом, я шутливо пожелал своей копии не спалиться без меня. Скоро вернусь.
Васпа снова мотнул головой, и мы ушли, скользя бесшумными вдоль перегородок перегородкам.
— Нужно вниз. К шудрам, — шепнул Дин. — Там грузовой лифт. Прямо в ангары. Скоро смена. Быстрее.
— Веди, — коротко ответил я.
Отчаянно хотелось задавать глупые вопросы. «Кто такие шудры? Какая смена? А ты меня не кинешь?» Никто не мешал Дину сдать меня сержанту с подробным рассказом обо всех подвигах. Но, во-первых, я тоже знал один секрет долговязого и мог, в свою очередь, его сдать. А, во-вторых, я наивный дурак. Я верил, что васпа, рисующий белые цветы мылом на мокрых гимнастерках, не может предать.
По коридорам мы дошли до тупика в конце казарменного блока. Дин надавил плечом на дверь, и она со скрежетом отворилась. Из земляной норы тянуло затхлым воздухом и сыростью. Темноту внутри едва разгоняли крошечные светильники на потолке круглого коридора. Чем-то он напоминал кишечник гигантского животного.
— Морщишься? — шепотом спросил васпа. — В твоем Улье другие ка-та-ком-бы?
— Такие же, — буркнул я в ответ и шагнул через порог.
Земляные стены на поворотах и развилках укрепили камнем. Я едва разглядел его под белесым налетом. Думать, не хотелось, чем покрыты стены в катакомбах, и почему это никого не волнует. Коридор шел вниз, воздух становился холоднее. Я был готов спорить на еще одно желание, что мы спускались в подземную часть Улья.
— Ищи шудру. Двух, — сказал Дин. — Нужно переодеться.
Найду, если пойму, что искать. Шудра — это шкаф? Или манекен, отпугивающий крыс? Но точно не живое существо. Жить в таком месте невозможно.
В коридоре встречались углубления, залитые грязью. Под ногами иногда что-то хрустело или хлюпало. Мы шли уже долго, а шудр на пути по-прежнему не попадалось. За очередным поворотом Дин встрепенулся и приложил палец к губам. Я замер, оглядываясь, куда можно спрятаться, и тут справа выползла уже знакомая сгорбленная фигура в лохмотьях. Издалека я не мог понять, тот ли это уродец, что встретился мне у прачечной. Я ткнул в него пальцем и вопросительно поднял брови. Дин согласно кивнул.
Шудра, значит.
Уродец не бросился на нас с диким криком, и не сбежал, испугавшись. Он вообще никак не отреагировал. Постоял немного и пошел дальше. Нужно как-то «снимать часового». И переодеваться, как я понял, в его лохмотья. Если уродец здесь на черных работах, то я начинал догадываться, что задумал Дин. Ладно, других вариантов все равно нет. Я вытащил из стены камень и бросил его в голову шудры.
— А ты меткий, — шепнул васпа, когда сгорбленный уродец повалился на пол.
— Надеюсь, не убил.
Дин фыркнул и пошел вперед. Смотреть на шудру без приступа острой жалости было сложно. Длинные узловатые руки, крупная голова, обезображенное лицо. Сколько циклов нужно провести на допросах у сержанта, чтобы превратится в нечто подобное? Хотя я напрасно представлял себя в вонючих лохмотьях шудры. Судя по скелету, он таким родился. Жертва генетического эксперимента? Биомусор, непригодный к службе в Улье? Поэтому васпы похищали мальчишек? Сами не могли себя воспроизводить? Тогда Дин — не васпа. Он человек. Или я чего-то не понимал? Нет, кучерявый и долговязый хоть и отличался от васп, но и на людей похож не был. Одна выносливость и скорость регенерации чего стоили. В чем же дело? Откуда брались новые васпы и куда исчезали похищенные мальчишки?
— Лар, — зашипел Дин, надевая лохмотья. — Уснул? Шевелись.
Я так же, как он, не стал раздеваться догола. Лохмотья закрывали нас с ног до головы, прекрасно маскируя форму. Если придется убегать, просто снимем вонючие тряпки и не будем тратить время на обратное переодевание. А для пущей достоверности, я зачерпнул немного грязи и измазал лицо.
Вот так, Дарион. Кто-то с погонами лейтенанта разведки спал в казарме на чистой простыне, а кто-то ползал по каменному кишечнику в чужих лохмотьях. Воистину инициатива любила в попу инициатора. Сам придумал послание на вертолете — сам нарисовал.
Порвав часть ткани на веревки, я связал шудру и перетащил его в одно из углублений. Камуфляж для Дина мы раздобыли тем же способом. Второго шудру отволокли к первому. Жаль, не было времени их получше спрятать.
— Где лифт? — спросил я васпу.
— Спешишь. Нужно к стаду прибиться. Потом в наряд влезть. Пошли.
Значит, уборщиками прикидываемся. Хорошо. Есть в этом смысл. Я заковылял по коридору, сгорбившись и подволакивая ногу. Дин за спиной издал короткий гортанный смешок. Ага, достоверность с недавних пор мой девиз. Мы спешили, поэтому актерство пришлось оставить вплоть до комнаты с лифтом. Там Дин велел ждать.
— Что рисовать будем? — тихо спросил я васпу.
— Птицу. Вертолет же. Или осу.
Тьер. Абстрактная живопись в планы не входила. Я поежился под смердящими лохмотьями и долго подбирал слова, долговязый истолковал мое молчание по-своему.
— Что хочешь? — неуверенно спросил Дин. Потом облизнул губы и повторил: — Что хочешь нарисовать?
Мне показалось, что сейчас произошло нечто очень важное. Васпа уступил. Отказался от своей идеи и спросил мое мнение. Фактически пустил меня в свой маленький мирок. Но недодуманная мысль пропала, уступив место первостепенной задаче.
— Узор, — осторожно ответил я. — Чтоб красиво. И непонятно.
Васпа задумался, сбив широкий колпак с головы и взъерошив волосы.
— Не понимаю.
Впервые я обрадовался, что вокруг так много грязи. Кивнул себе под ноги и, встав на колени, принялся пальцем выводить на полу цзы’дарийские глифы. Фраза не очень длинная, но глифов все равно получилось семь штук.
— Красиво, — прошептал Дин.
— Повторить сможешь? — хитро прищурился я.
— А то.
Васпа присел рядом и обмакнул палец в грязь. Невероятно, но у него получилось даже точнее. Мои углы и росчерки были местами не такими правильными.
— А теперь? — спросил я и ладонью смахнул обе надписи.
— Не дурней тебя, пе-ри-фе-ри-я.
Васпа хмыкнул и медленно, но по-прежнему четко и красиво, вывел всю надпись, задумавшись лишь единожды в середине. Я восхищенно выдохнул и прошептал:
— По-тря-са-ю-ще.
— Как? — удивился Дин.
— Хорошо, — объяснил я. — Очень.
Лифт загудел и заскрежетал, как больной старик, разгибающий спину. Кого принесла к нам кабина? Я быстро стер надпись, сгорбился и тихо замычал, входя в образ. Дин куда-то потерялся. Тьер, обзор из-под капюшона никакой. Я не увидел, а услышал, как двери пшикнули пневмоприводом и открылись.
— Два есть. Найду еще одного, — сказал васпа и прошел мимо нас. Второй вышел вслед за ним. Дин задумчиво скреб ногтем налет на камнях, а я, не зная, куда себя деть, качался из стороны в сторону. Бесполезная, в целом, клоунада. Рядовые обращали на нас внимания не больше, чем на грязь под ногами.
— Эй, урод! Иди сюда, — вдруг позвал васпа.
Это он мне или Дину? Я же не просто урод. Я еще и тупой, судя по всему. Нужно стоять и молчать.
— Руку дай, — приказал васпа. — Когда запомните?
Он рванул на мне лохмотья и, оголив запястье, штампанул на кожу «6М».
— Дежурному покажешь! Понял?
— Ы-ы-ы-ы, — радостно ответил я.
А вот и пропуск. Это мы удачно пришли. А Дин, оказывается, такой же, как Тезон. Весь продуманный. Либо же просто не в первый раз таким образом в ангары ходил.
Вернулся другой рядовой, волоча за загривок шудру. Его и Дина так же обеспечили пропуском, и всех троих затолкали в лифт. Грузовую кабину сделали просторной, но господа рядовые жались к стенам, избегая прикасаться к грязным оборванцам.
Ехали долго. Возможно, под самую крышу Улья. И чем дальше, тем сильнее меня охватывало беспокойство. Там же вертолеты. Да, я не умею их пилотировать, но можно взять в заложники пилота и удрать в лагерь. Увидеть королеву — это чересчур. По мне так уже раздобытых сведений хватит с головой. А если еще и Дина с собой уговорить сбежать, то можно и про остальное узнать, как говорится, из первых рук.
Я горбился насколько позволяли помятые ребра, и старался дышать медленно. Чего только не придумается со страху? Как я оставлю здесь Тезона? И Дин может не согласиться.
Лифт остановился, двери открылись, и на меня обрушился бесконечно знакомый запах техники. Горючее, масло, нагретый металл. Ангары васпов благоухали своим собственным неповторимым букетом, но общие нотки с цзы’дарийскими мастерскими угадывались. Особенно с музеем в Училище, где хранились образцы военной техники, давно снятой с вооружения. Я любил проходить там практику. Гораздо интереснее, чем в стерильных отсеках космических кораблей. Процесс разборки, чистки и сборки автомата роднил с оружием сильнее, чем унылая автоматика бластера.
— Смена! — крикнул рядовой и вытолкал меня из лифта.
Как было велено, я проковылял к одиноко стоящему васпе и протянул запястье со штампом. Дежурный кивнул, даже не посмотрев, и меня передали дальше по цепочке.
Сначала нас с Дином заставили мыть и чистить все, кроме вертолетов. Поэтому на наш будущий холст я смотрел издалека. Подмечая, что машины налетали ни одну тысячу часов и неоднократно подвергались капитальному ремонту. Выражаясь проще, были зашиты через край, как старый мешок с запчастями. Только на один вертолет с облупившейся краской и свежей металлической заплаткой на боку я поглядывал с надеждой. Мечтая, чтобы механики васпов, как рачительные хозяева, пожелали его покрасить. Работала вся смена тихо и сосредоточенно, изредка обмениваясь просьбами и командами. Я уже начал впадать в отчаянье, как чудо произошло.
— Эй, вы, двое! — крикнул рядовой.
Я старательно терся возле Дина, чтобы нас не разделили, поэтому обратиться он мог только к нам.
— Покрасьте семьдесят третий.
Васпа протянул нам ведро с краской и две кисти. Издав радостное «Ы-ы-ы-а-а-а», я цапнул у него ведро заковылял к тому самому вертолету. Должно же мне в этом проклятом Улье хоть когда-нибудь повезти?
Пока механик проверял, как тупые шудры поняли задачу, мы с Дином честно красили вертолет, не отвлекаясь на надписи. Маляр из меня еще тот. Получалось криво, но никто высокого профессионализма и не ждал. Убедившись, что мы справляемся, механик, наконец, вернулся к своим делам. Я сел на пол, изображая покраску в труднодоступном месте, а Дин за моей спиной нырнул под днище. Глифы он выводил самозабвенно, наслаждаясь каждым движением кисти. Если бы я не знал про спор, то решил бы, что васпа пошел сюда только ради того, чтобы лишний раз порисовать.
Механики что-то забормотали, и я сначала не обратил внимания, сосредоточившись на надписи, но разговор явно вышел из плоскости рабочего.