Бутс схватила его за руку и потянула на себя, странновато хихикая при этом.
— Дорогой мой, у Рикки достаточно своих денег. И хватит болтать об этих противных бактериях, займемся лучше любовью. Когда я выпью, меня всегда охватывает жуткая страсть… Крошечный вирус у меня внутри, — гнусаво запела она, и тотчас же тишину коридора разорвал другой, хорошо знакомый Нику жуткий смех. Он вскочил с кровати, зажав стилет в руке, и бросился к двери. Но хохот карлика уже доносился с дальнего конца темного коридора.
— Это Локи, карлик, — идиотским смехом расхохоталась Бутс. — Не пытайся его догнать, он знает замок, как свои пять пальцев. Иди же ко мне, мой гигант, и помоги мне скоротать эту ночь.
Ник обернулся: Бутс лежала, призывно раскинув ноги, и что-то напевая бессвязно под нос.
— Локи ловок и умен, но Бутси не поможет он, Бутси нужен чемпион… — пробормотала она и тотчас же уснула.
На рассвете Ник разбудил ее и отправил, сонную и недовольную, досыпать в ее комнату.
Закрыв за ней дверь, он подошел к окну и стал любоваться восходом солнца. До Вашингтона отсюда было далеко, и следовало признать, что существует вероятность, что ему уже не выбраться из замка. Даже при самом удачном стечение обстоятельств, проведать Густава в таверне удастся только поздно вечером. Хоук обязательно должен быть проинформирован о том, что происходит в старинном замке в горах Баварии, чтобы во всеоружии противостоять фон Штади и обеспечить безопасность штаба противовоздушной обороны США перед лицом новой китайской угрозы.
И словно подтверждая серьезность ситуации, с первыми же лучами солнца тишину сонных горных вершин нарушил резкий звук горна: это выступал на учения отряд отлично вооруженных солдат армии фон Штади, регулярно проводившей маневры в лесистой долине. Это лишний раз говорило о нешуточной угрозе, нависшей над нынешнем правительством Западной Германии.
Но мог ли фон Штади свергнуть его в одиночку? Безусловно, ему не обойтись без помощи влиятельных кругов, однако и собственных сил у него вполне достаточно. Смогли же резко изменить ход истории такие гиганты мысли, как Лютер, Гитлер, Кастро, Маркс, Мохаммед…
Что ж, Нику оставалось лишь уповать на то, что маленький официант с армейской стрижкой по имени Густав работает сегодня вечером в таверне «Дойчланд убер аллес».
Едва первые лучи солнца коснулись стен студенческого городка, как из дверей домов начали появляться заспанные горожане. Протирая глаза и позевывая, они садились на свои велосипеды, чтобы отправиться по кривым улочкам на работу. И вряд ли кому-то из этих работяг было дело до одинокой молчаливой фигуры, неприметно застывшей возле и двери маленького кафе.
Наконец дверь распахнулась, и на улицу вышел официант Ланг. Он наклонился, чтобы снять замок со своего велосипеда, пока еще не замечая наблюдающего за ним незнакомца.
Звериные глаза, следившие за ним, были холодны, как арктические моря, и бесстрастны, как у голодного волка. Странное диковатое существо в обличии человека вдруг сорвалось с места и в несколько прыжков одолело разделявшее его и жертву расстояние. Официант поднял голову, увидел жуткое создание, нависшее над ним, и с истошным воплем бросился прочь. Он бежал очертя голову, словно перепуганная до смерти мышь, по пустынной улочке, слыша за спиной тяжелый топот ног и жуткий смех, больше похожий на голодное рычание. Бедняга издал последний крик о помощи, и в следующую секунду огромная ручища схватила его за плечо, а другая вцепилась мертвой хваткой ему в голову.
К счастью, никому из спешивших в этот ранний час рабочих не довелось быть свидетелем того, как громадный сутулый человек догнал другого, маленького, человечка, убегавшего от него, спасая свою жизнь, одним ударом сломал ему хребет и затем одним движением могучей ручищи, похожей на звериную лапу, оторвал бедняге голову.
Голова Густава Ланга откатилась в чей-то аккуратный цветник, а великан-убийца взвалил обезглавленное тело на плечо и направился с ним назад к крыльцу дома, возле которого стоял велосипед официанта. Войдя в дверь, он бросил труп на пол прихожей и не спеша пошел вниз по улице, даже не потрудившись вытереть кровь со своего лица и рук.
Руки Ника держал, выкрутив их за спину, великан, обладавший нечеловеческой силой. По сравнению с ним Генрих был просто малышом.
Граф фон Штади встретил Ника едва заметной улыбкой.
— Оказывается, вы не такой уж и непобедимый, герр фон Рунштадт, — не без злорадства произнес он. — Отпусти его, Эйнар!
Эйнар разжал свои стальные лапы и пихнул Ника в спину с такой силой, что он растянулся на полу перед графом.
— Хотелось бы узнать, что вы делали возле моей лаборатории, герр фон Рунштадт, — спросил его тот.
— Я просто заблудился, — ответил Ник, вставая на ноги. — А ваша обезьяна вдруг набросилась на меня.
— Эйнар вовсе не обезьяна, — рассмеялся граф. — Он настоящий викинг, и ему приблизительно тысяча лет.
Ник обернулся и изумленно уставился на только что державшего его человека. Громадного роста суровый мужчина молча взирал на него своими звериными глазами. Он был действительно не молод, но обладал завидным здоровьем пожилого рыбака лет примерно пятидесяти шести, не более. Ник недоверчиво посмотрел на графа.
— Я вижу, герр фон Рунштадт, вы мне не верите, — ухмыльнулся тот. — Так вот, перед вами самый настоящий викинг. Его обнаружила замерзшим во льду Арктики незадолго до войны германская полярная экспедиция. Когда и 1943 году отец отослал меня в Аргентину, мне удалось захватить с собой и замороженного Эйнара. В своей лаборатории я оживил его, применив собственную технологию. Взгляните на него! Разве это не живое свидетельство того, что я сравнялся с самим Богом? Однако я хотел поговорить с вами совсем о другом, так что оставим пока антропологию. По ряду причин я не могу сказать вам, почему мне так нужна та шведская ученая дама, но она действительно крайне нужна мне. И при всем моем уважении к вашим достоинствам, я должен признаться, что намерен использовать вас исключительно для того, чтобы получить Астрид Лундгрен. Что вы на это скажете?
— Что ж, ничего не имею против, — улыбнулся Ник. — Я готов сейчас же отправиться за ней в Стокгольм. Правда, за небольшую дополнительную плату.
— Вы не так меня поняли, герр фон Рунштадт, — усмехнулся граф. — Вам не нужно будет никуда уезжать, вы останетесь здесь, в замке. Вы, помнится, говорили мне, что Астрид влюблена в вас и полностью вам доверяет. Если это действительно так, тогда достаточно будет послать ей письмо. Ведь она знает ваш почерк, не правда ли?
Ник кивнул, стараясь не выказывать своего разочарования.
— Но согласитесь, граф, довольно наивно полагать, что нам удастся заставить Астрид раскрыть вам секреты своих научных исследований. Она может лишь слегка изменить формулу, и вы не сможете уличить ее в обмане даже за год. Поймите, ее уравнения — высочайшее достижение математической науки, и разобраться в них не так-то просто, — заметил он.
— А знаете что, герр фон Рунштадт, — смерив его задумчивым взглядом, сказал фон Штади, — чтобы не терять зря время, я вам сейчас кое-что покажу.
Он нажал кнопку на пульте, и одна из частей обшивки стены отошла в сторону, обнаруживая ряд телевизоров. Засветились экраны, и взору Ника предстали жуткие сцены, напоминающие какой-то сумасшедший дом семнадцатого века, возможно, сам Бедлам. Какие-то убогие существа неподвижно сидели в немыслимых позах на полу в совершенно пустой комнате, не произнося ни слова.
— Вы думаете, что это больные, страдающие кататонической шизофренией, герр фон Рунштадт? — спросил граф. — Вовсе нет. И вы сейчас в этом убедитесь.
Он отдал какие-то распоряжения по телефону, и на экране появились вошедшие в палату с больными санитары в белых халатах. Они прикрепили к голове одного из пациентов электроды.
И тотчас же все остальные застывшие без движения существа пришли в смятение, в их пустых темных глазах вспыхнул безумный огонь. Кто-то принялся ползать у ног санитаров на коленях, умоляюще протягивая к ним руки, женщины стали принимать вульгарные позы, пытаясь, видимо, соблазнить мужчин в больничных халатах. Один из них что-то резко сказал больным, и они в страхе отшатнулись от него и сбились в угол. Некоторые даже начали делать отчаянные попытки вскарабкаться по голой стене.
— Вы сейчас наблюдали только внешние проявления реакции моих подопытных морских свинок на угрозу применения к ним электрических импульсов. Возможно, вам известно, герр фон Рунштадт, что определенные участки головного мозга человека как бы контролируют в его организме боль и удовольствие. Стимулируя их электричеством, можно доставить ему. как невыносимое страдание, так и необыкновенную радость, — прокомментировал эту сцену граф.
— К сожалению, подобное неземное блаженство имеет для человека, испытавшего его, и весьма печальные последствия. Три секунды такого удовольствия — и человек превращается в растение. Этот метод я применяю и к моему Эйнару, чередуя удовольствие с болью. Но поскольку он дорог мне, я ограничиваюсь процедурой продолжительностью в одну секунду, не более.
— Кто эти люди? — спросил Ник.
Граф улыбнулся:
— Это провинившиеся члены нашего сообщества: некоторые из них пытались предать нас, другие допустили ошибку и нанесли тем самым ордену вред. Теперь они несут наказание.
— И таким способом вы надеетесь заполучить от доктора Лундгрен формулу защиты от лазерного оружия?
— Вы угадали.
— А если после вашего воздействия на ее мозг она и вообще утратит память и способность мыслить?
— Вас это не должно волновать, — рассмеялся граф. — Во всяком случае, пока вы будете соблюдать правила игры, вам ничего опасаться. Но для вашего сведения скажу, что потеря памяти не возможна. После моего воздействия она будет лишь рада вспомнить все, в мельчайших подробностях, смею вас заверить.
Граф взглянул на свои часы.
— Прошу меня извинить, — сказал он, — но меня ждут срочные дела. Потрудитесь чиркнуть несколько строк дорогой мисс Лундгрен и принести мне записку. Я вынужден отправиться в город для встречи с властями: утром был убит некий Густав Ланг, официант кафе, и я должен заверить полицию, что наша организация не имеет к этому никакого отношения.
Граф фон Штади встал.
— До свидания, герр фон Рунштадт, — сказал по-немецки он. — Желаю вам приятно провести время.
Глава десятая
Выйдя из кабинета графа, Ник направился к конюшне. Итак, Густав Ланг был мертв. С его гибелью исчезла единственная возможность передать в центр важную информацию. Более того, не пройдет и двух суток, как легенда, по которой он работает будет раскрыта, если она уже не раскрыта этим вездесущим карликом Локи, следующим за ним по пятам. Что же случится, когда Астрид получит от него письмо? Ларсон, конечно же, не разрешит ей отправиться в Германию, фон Штади придет в бешенство, сообразив, что ему пытались всучить кота в мешке, и Ника Картера убьют без лишних разговоров, как несчастного репортера.
В конюшне терпко пахло сеном, лошадиной мочой и навозом.
— Вы новенький? — поинтересовался конюх.
— Да, — коротко ответил Ник.
— Не советую сворачивать с дорожек в лес: угодите в ловушку и загубите дорогую лошадь
— Когда мне понадобится совет конюха, я сам попрошу его, — садясь на лошадь, совсем как пруссак ответил Ник.
Кобыла попалась резвая и норовила рвануть с места в галоп, но Ник сдерживал ее, пока не достиг леса.
Всему в этом бренном мире наступает свой черед. Сейчас для Ника Картера настало время бежать из замка. Ник обладал способностью быстро принимать важные решения. Он не пошел в свою комнату за вещами, решив использовать фактор неожиданности. Эта счастливая мысль пришла ему в голову еще в кабинете фон Штади. Либо он доберется до Швеции, либо угодит в лапы убийц, служащих графу.
Оказавшись наконец в лесу, кобыла слегка занервничала: непривычные звуки пугали ее.
— Успокойся, малышка, — погладил ее по холке Ник. — Неприятностей тебе все равно не избежать, но зачем же волноваться раньше времени. Так что будь умницей и слушайся меня.
Мимо промчался кролик, и кобыла, споткнувшись с перепугу, едва не сбросила его. Ник расхохотался:
— Боже, да ведь ты не понимаешь по-английски! Что ж, поговорим на понятном для тебя языке! — Он перешел на немецкий, продолжая уговаривать кобылу не нервничать, пока они еще не сошли с тропинки, лихорадочно обдумывая план дальнейших действий. На вершине холма он остановил лошадь и оглянулся на замок, мысленно подводя итоги проделанной работе. Он не зря побывал в лаборатории и успел кое-что прихватить оттуда, прежде чем Эйнар схватил его. Сам Ник Картер ровным счетом ничего не смыслил в вирусах и бактериях, но надеялся, что пробирка с жидкостью голубого цвета, которую он сунул в карман, поможет ученым разобраться, что за новое смертоносное оружие готовит миру граф фон Штади. Во всяком случае, миф о неизвестных науке голубых лучах будет развеян, и Астрид сможет спокойно продолжать работу над защитой от лазера.
Ник слегка натянул правый повод, направляя лошадь к кромке леса, за которой пролегало шоссе. Не подозревавшая о ловушках со смертельными ампулами кобыла резво понесла его через заросли, радуясь возможности поскакать вволю. Вскоре Ник увидел впереди металлическую сетку ограды. Предупредительные надписи на щитах, установленных вдоль нее через каждые двадцать пять футов, гласили: «Внимание! Частные владения! Нарушитель будет застрелен без предупреждения!» Оставалось преодолеть каких-то пятьдесят ярдов. Неожиданно прямо из-под копыт кобылы выскочил заяц. Лошадь встала на дыбы, испуганно заржав, и понесла. Ник уже не мог удержать ее, вытаращив глаза и прижав уши, она мчалась прямо на металлическую сетку. Тридцать ярдов до изгороди, двадцать ярдов, и он услышал хлопок сработавшей ловушки.
Кобыла заржала от боли и понеслась вперед еще быстрее. Ник предусмотрительно высвободил ноги из стремян и плотнее прижался к ее спине, сделав еще несколько скачков, лошадь повалилась на бок, но Ник успел спрыгнуть с нее и увернуться от ударов ее копыт. Вскоре несчастное животное затихло: цианистый калий сделал свое дело.
Добежав до ограды, Ник перелез через нее, накинув на колючую проволоку, протянутую по верхней кромке, пиджак, и спрятался за кустом, решив дождаться попутного грузовика. До университетского городка было шестьдесят километров, а в бумажнике у Ника осталось только тридцать немецких марок.
Но ему повезло: половину пути он проделал на мусоровозе, а потом его подобрали два подвыпивших фермера, ехавшие в город на стареньком грузовичке. Всю дорогу они по очереди прикладывались к бутылке с коньяком и ругали правительство. Спустя час впереди показались огни городка, но тут фермеры в один голос заявили, что намерены остановиться и перекусить.
— Пошли с нами. А потом мы тебя довезем до Франкфурта, — уговаривали они понравившегося им веселого пассажира.
Ник отчаянно затряс головой: появляться в таверне «Дойчланд убер аллес» ему почему-то не хотелось.
— У меня от расстройства желудка помогает только шнапс! — похлопывая его по плечу, чуть ли не вытаскивали его из кабины крестьяне. — Пошли выпьем и хорошенько закусим!
Но Ник проявил упрямство, и фермеры оставили его в покое. Проводив из взглядом, Ник забился в темный угол и нащупал в кармане пистолет. Он прождал своих новых приятелей не менее часа, и за это время мимо грузовика несколько раз пробегали взволнованные молодые парни с раскрасневшимися лицами.
— Останавливайте всех незнакомцев! — кричали они друг другу. — Допрашивайте всех подозрительных!
Ник догадался, что «рыцари» устроили настоящую облаву в связи с убийством официанта из кафе. Наблюдая за ними из кабины, он курил одну сигарету за другой. Особую тревогу у него вызвали не ошалевшие от игры в погоню юнцы, а суровые офицеры из охраны замка графа фон Штади с револьверами в кобурах на поясе. Наконец показались знакомые фигуры фермеров: судя по их походке, они изрядно накачались пивом.
Увидев, что Ник все еще дожидается их, один из фермеров воскликнул:
— Послушай, Герман, что нам делать с этим парнем? Отвезем его во Франкфурт?
— Я думаю, что ты прав, Карл! — согласился с ним другой.
Не без труда забравшись в кабину, они принялись перемывать косточки фон Штади, ругая его за то, что тот бросил своих людей на розыски убийцы, вместо того чтобы искать изменников, продавших честных немцев русским и американцам.