— Внимание, прыгаем!
Мы с Мэделин одновременно переглянулись и, с гаденькими усмешками, схватились руками за сиденье.
Экипаж понесло вперед, тряхнуло, дернуло в сторону.
Дарлин О'нил в какой-то момент распахнула глаза и выкрикнула нечто неразборчивое на родном языке, едва успев удержаться за ручку двери.
— Переход, — поняла она. Посмотрев на нас, прищурилась и добавила: — Хорошо, что ваша старая сьерра не злопамятна…
И сразу расхотелось улыбаться.
ГЛАВА 2
Андрис Геррард
— Где он? — Ко мне в кабинет рвался Макс. — Андрис!
— Простите, ваше высочество, он сейчас не готов принимать, — услышал я Тина. — Старший советник истощен и…
— Ничего! Полежит, я все сам сделаю! — Макс злорадно хмыкнул и вошел.
Кто бы сомневался.
Я открыл один глаз и чуть повернул голову.
— Отдыхаешь? — Принц быстро приблизился, схватил стул и сел, закинув ногу на ногу. — Поговорим.
Закрыв глаза, я вернул голову в исходное положение. Казалось, будто мозг вот-вот взорвется, так адски все болело.
— Почему ты не нашел меня?! — Принц Флориша чуть склонился вперед. Его дорогой парфюм заставил поморщиться — сейчас любой запах приносил лишь раздражение. — Во дворец со всех концов материка едут кареты, набитые благородными эрами! Это в момент, когда у нас и без того неприятностей по колено! И приглашения этим эрам приказал разослать ты! Это правда?
Я смирился с неизбежностью разговора и все-таки сел, скинув ноги с кушетки. Разминая плечи, устало посмотрел на Максимилиана — единственного наследника его величества Марка Буджерса. На будущего короля Флоириша. На мою главную занозу в заднице.
— Я жду! — Принц вскочил на ноги и отошел к бару, без спроса вынимая оттуда графин и бокал. — И не отрабатывай на мне этот свой прием! Когда ты так пялишься, кровь в жилах стынет, хоть и знаю, что ты не читаешь меня.
— Не читаю, — подтвердил я, продолжая наблюдать за ним. — Мне совсем не нужно заглядывать в головы некоторых: их мысли всегда на поверхности как для друзей, так и для врагов.
Принц резко обернулся, выплюнул зло:
— Твоя обязанность — предугадывать, а не отчитывать. Без нотаций тошно.
— Прекрати пить, и станет легче, — предложил я.
— Пошел ты…
— Я и пошел, но ты приперся за мной. — Вынув из нагрудного кармана рубашки пузырек с лекарствами, открыл его и проглотил пару пилюль.
Во рту появился вкус горечи; от резких движений еще сильнее заболела голова. Захотелось сдохнуть, и побыстрее.
Принц несколько мгновений наблюдал за мной, затем заковыристо выругался, плеснул в стакан рубиновой жидкости и вернулся на стул.
— Что теперь? — Он сделал глоток, смакуя безупречный вкус моего вина. — Ты ведь уже все спланировал, старший советник? Рассказывай.
— Отбор.
Во рту пересохло, в висках пульсировало.
— Так это все невесты? Серьезно?! — Макс выпил еще, засмеялся. Придвинувшись ближе, поделился результатом собственных размышлений: — Кто-то вешает на меня труп жены иностранного дипломата, а мы тут будем праздник устраивать? Я правильно понимаю? Выбирать мне жену? А, понял! Я должен успеть зачать наследника до заключения под стражу! Почему нет? Могу даже нескольких успеть сделать — отец выберет потом более стоящего.
Стало очевидно, что он не уйдет, пока не узнает хотя бы часть задуманного.
Жаль. После ментальных допросов у меня не было желания видеть и слышать, не то что открывать рот.
— Все хуже, чем мы думали. — Я устроился удобней на кушетке, подставляя подушку себе за спину, и заговорил совсем тихо: — Хистишский правитель знает о случившемся.
— Уже?!
Черт! Показалось, что голова вот-вот треснет от боли. Мое лицо перекосило.
— Либо говори тише, либо выметайся, — прошипел я.
Разговор превращался в пытку, а пилюли никак не желали действовать.
— Это точно, что он знает? — на этот раз принц говорил почти шепотом.
Принц выглядел напуганным, и, не будь мне так плохо, я бы порадовался такой метаморфозе. Ему полезно хоть иногда понимать, насколько шатким может стать положение всей страны от необдуманных действий правящей семьи.
— Да, информация просочилась слишком быстро, — я прервался, размышляя над последним допросом одного из хистишских доносчиков, вспоминая детали. — Есть подозрения, что сам Флебьести все и организовал.
— Думаешь, ему настолько необходим союз с нами? — Макс презрительно фыркнул.
— Возможно.
— А доказательства? — Его глаза блеснули яростью.
— Их нет.
Макс что-то пробормотал, вздохнул.
Я продолжил говорить:
— Эриус Флебьести выдвинул ультиматум.
— Свою дочурку, — сразу понял принц. — Хочет всучить мне это недоразумение и думает, что я приму такие условия!
— Не примешь?
— Никогда!
Я молча смотрел на Макса, перебарывая желание схватить его за грудки и хорошенько встряхнуть. Но вместо этого продолжил говорить:
— Его величество выслушал мой доклад и внес конструктивное предложение. — Я проследил за тем, как принц одним махом допил вино, дождался заинтересованного взгляда и обрадовал его: — Мы пригласили хистишскую принцессу на отбор.
— Что?
— Она прибудет в числе остальных гостей, — подтвердил я ранее озвученную мысль. — И никто, кроме Флебьести, не будет знать, что ваша свадьба — дело почти решенное.
— Решенное? Я и это никчемное создание?! Девица бесполезна, и все это знают!
— Бесплодна, — поправил принца я, чуть поморщившись. — Мы не знаем о ней почти ничего, кроме этого.
— Бесплодная королева! — Макс подался вперед и язвительно добавил: — Прости, что ранил твои трепетные чувства, обозвав его дочурку никчемной! Ты ведь обожаешь подбирать всех заморышей и нуждающихся, пригревая их на своей груди! Но одно дело — всякие одаренные мальчишки, служащие потом верой и правдой своему благодетели, и совсем другое — принцесса! Ее участь — монастырь, а не брак с наследником Флоириша!
Я закрыл глаза.
Силы возвращались ко мне, а вместе с ними усиливалось желание приструнить Буджерского ловеласа — именно так прозвали Макса в народе. Не лучшее имя для будущего короля. Впрочем, прозвище — самое малое из того, что мне хотелось бы в нем изменить.
— Тогда зачем все это? — не унимался принц. — Если вы уже все решили. Зачем в таком случае нужен чертов отбор и девицы в замке?
Я открыл глаза и подался вперед, пристально глядя на Макса. Он отпрянул, недовольно устраиваясь на стуле.
— Твой отец не может допустить волнений среди наших людей, — как маленькому, стал объяснять я. — Все они ждут, когда ты наконец женишься, Макс. И все хотят свадьбы по старым традициям — чтобы каждая достойная девушка имела шанс разбавить древнюю кровь. Короля распнут, реши он ни с того ни с сего женить единственного сына на хистишской девице.
— Есть еще Аннет. Можно выдать замуж ее.
Не в первый раз принц предлагал младшую сестру в качестве прикрытия. Я устало покачал головой:
— Твой отец никогда не согласится отдать ее за Флебьести. Он видел портреты изувеченных Эриусом любовниц. Правитель Хистиша — садист. Думаешь, Аннет заслужила такой судьбы?
— Ее избивать он не станет, — Макс качнул головой, — Флебьести кто угодно, но не идиот. Сделает ей ребенка и будет дальше развлекаться на стороне.
Я пожал плечами:
— Об этом можно было говорить до твоего пробуждения в постели с Иссой. Теперь условия диктует Хистиш.
— Не понимаю. — Макс запустил пальцы в волосы, растрепав безупречную прическу. — Для чего вы хотите продлить агонию? Пригласили всех этих девушек и думаете, что так будет лучше? Но в итоге я предпочту им всем… как ее зовут?
— Теона.
— Угу. Предпочту им Теону Флебьести. О, или вы думаете, за месяц найдутся доказательства того, что не я виноват в смерти Иссы?
— Я приложу все силы, — кивнув, поднялся, вынуждая Макса повторить мои действия. — Если ты женишься на его дочери, то союз между нашими странами обеспечен, но все знают, что она… не способна к некоторым вещам.
— Не сможет дать потомства, — кивнул принц.
— А другого наследника мужского пола у Флоириша нет, — закончил его мысль я. — Всем очевидно, как велика степень ответственности. Благодаря отбору у нас будет месяц на решение задачи. Умоляю об одном: не вляпайся еще больше.
Макс затих.
Мы чуть посоревновались в игре «гляделки», но принц быстро отвернулся.
Еще через несколько секунд за ним тихо притворилась дверь.
Призвав магию, я вслушался: лишь Тин и Бурис остались с той стороны.
Кивнув сам себе, я вернулся на кушетку, лег, чуть отклонил голову в сторону и нажал точку на шее. Сон пришел почти сразу, поглотив меня полностью.
Марианна Айгари
— Ваш багаж доставят в предоставленные покои, — говорил дворецкий, при этом глаза его неестественно блестели, будто он что-то принял для бодрости.
Впрочем, что еще делать многочисленным слугам, если экипажи ко дворцу все прибывали, хотя на дворе давно была глубокая ночь? Подсчитав количество девушек «на выданье», толпящихся в одном с нами зале, я остановилась на цифре шесть, и это исключая нас с Мэделин…
Сестра появилась слева от меня, посмотрев с хитрым выражением лица:
— Чувствую, будет весело, — сказала она. — Ты как считаешь?
— Не скучно, — подтвердила я, слушая тихое бормотание сьерры О'нил, возмущенной обстановкой вокруг. — Интересно, сколько всего приглашенных?
— Завтра узнаем, — Мэди прикрыла рот ладонью, сладко зевая, — а сейчас дико хочу увидеть лишь одно — свою постель.
— Сюда! — Наша гувернантка возникла в поле зрения вместе с лакеем. — Нас проведут в гостевые покои. Представляю, как вы устали, бедняжки.
Переглянувшись и пряча улыбки, мы с Мэди поспешили за сьеррой О'нил. Каждая из нас представляла, насколько была травмирована ее тонкая душа от такого приема. Подопечным сьерры пришлось стоять в очереди! Виданое ли это дело?
Петляя по коридорам, следуя за лакеем, я иногда кивала в ответ на полные осуждения взгляды гувернантки, выражая полное с ней единодушие во всем, хотя и не слушая. Больше всего меня волновало одно: отправила ли Нира письмо для Яна? И что он предпримет?
— И это королевский прием, — сокрушалась сьерра, пытаясь испепелить взглядом закрывшуюся за лакеем дверь. — Неужели они не могли предположить, какой переполох вызовут приглашения? Всем ведь известно, для чего зовут девушек! К таким мероприятиям готовятся заранее, долго и тщательно…
— Зато наши постели готовы, — обрадовала нас сестра, появившись из смежной комнаты. — Они застелены, и грелки под одеялами есть. А здесь разожжен камин. Не так тут и плохо.
Сьерра О'нил закатила глаза, но в этот раз промолчала.
— Что лакей сказал по поводу багажа? — переспросила я.
— Сейчас принесут, — гувернантка устало вздохнула. — Но горничных за вами закрепят только утром. Так что лучшим решением станет сон. Бардак! Это ужасно, ужасно…
— Ничего, переживем, — улыбнулась я.
— А я о чем говорю! — Мэди снова зевнула. — Давайте ложиться. Утром все предстанет перед нами в новом свете. И даже вы, сьерра, снова воспрянете духом.
Дарлин О'нил сверкнула гневным взглядом и проследовала в третью комнатку, поменьше, также являющуюся смежной с гостиной, приготовленной для нее.
— Что ж, спокойных снов, эры, — пожелала она. — Дай всем нам боги терпения!
С этими словами она закрылась у себя, а мы с сестрой, снова переглянувшись, тихо прыснули от смеха.
Вбегая в свою комнату, мы тоже закрылись. Мэди закатила глаза, пародируя сьерру О'нил, и произнесла чуть более низким голосом, чем обычно:
— А где же стопочка настойки на сон грядущий? Её нет! Это ужасно, ужасно!
Улыбаясь, я перехватила эстафету и, кривя лицо, тоже изобразила гувернантку:
— Как же все необдуманно! Как неподготовлено! Я бы упала в обморок, но кто тогда продолжит рассказывать всем, насколько все вокруг плохо?
Теперь мы рассмеялись громко и со вкусом.
Мэделин помогла расплести сложную косу на моей голове, и мы улеглись по постелям.
— Ты как? — услышала я, закрывая глаза. — Я имею в виду стихию. Все нормально?
— Да.
— Уверена? Сьерра О'нил захватила с собой успокаивающую настойку и просила тщательно следить за…
— Мне не нужна настойка… пока что, — перебив сестру, я посмотрела на нее. — Справлюсь.
— Хорошо, — Мэди кивнула и прикрыла глаза. — Потому что жизнь не заканчивается с разрывом помолвки. Просто тебе нужно…
Она зевнула и что-то тихо добавила.
Дыхание сестры быстро выровнялось, а лицо приняло выражение полного смирения — так бывало лишь во сне.
Я же, растревоженная ее напоминанием о помолвке, покрутила колесико, делая ночник чуть ярче, и уставилась в белый, украшенный лепниной потолок. Мне было неспокойно, отчего кончики пальцев то и дело покалывало, а в голове звенело.
Мэделин думала, что я рассталась с мыслью стать миссис Корст, но она заблуждалась. Мы обе понимали, что он — редкий случай, решившийся рискнуть и жениться на «той самой» дочери Ивара Айгари. Проклятой на неприятности.
Перевернувшись со спины на бок, я посмотрела на сестру: так похожа на меня внешне — и совсем другая внутри. В детстве мама и сьерра О'нил звали нас стихийным бедствием мирового масштаба. Мэди вечно «раздувала» огонь внутри меня, подстрекая и дразня, а я не могла себя контролировать, отчего шалости часто превращались в реальные проблемы… И немудрено, ведь стихия огня чаще всего выбирает мужчин, но на мне все дает сбой!..
Досадливо прикусив губу, закрыла глаза, вспоминая о самой большой своей печали — о проклятии ведуньи, брошенной моим отцом в глубокой молодости. Папа предпочел любви с той женщиной брак по расчету с мамой, и она, обозленная этим поступком, отомстила — подстерегла на прогулке его ребенка и пообещала, что неприятности будут сыпаться на меня как из рога изобилия до тех пор, пока я не исправлю ошибку родителей. Так ужасные слова обрушились на меня еще в колыбели.
Отец только смеялся, когда ему передали слова няни. А мама радовалась тому, что Мэделин тогда приболела и ее оставили дома. Она сразу поверила в слова ведуньи, и не зря… Увы, неприятности и правда стали моим вторым именем, а желающих стать мужем такой эры было катастрофически мало, даже несмотря на солидное наследство.
Я тихо вздохнула, понимая, что Ян вполне мог стать последним шансом на семейное счастье. По крайней мере, он не боялся, как остальные, и смотрел на меня, как на красивую женщину, а не ходячее бедствие.
В комнате было совсем тихо, а потому любой лишний звук заставлял обратить на себя внимание и отвлекал от сна.
Слышно было, как лакеи внесли багаж в гостиную, сразу ее покинув. Несколько раз беспокойно вздохнула Мэделин, переворачиваясь на другой бок, стукнуло нечто в окно… От последнего звука я вздрогнула и, осторожно откинув одеяло, подошла к окну, не забыв прихватить с собой ночник в виде зажженной свечи в канделябре.
Второй этаж западного крыла замка, куда нас заселили, находился в отдалении от подъездной дороги, а потому было странно слышать, как что-то второй раз стукается о стекло в окне. Я подкралась очень близко и аккуратно отодвинула тяжелую гардину, пытаясь рассмотреть хоть что-то в кромешной тьме.
Новый стук заставил подпрыгнуть. Я едва не уронила ночник и громко ойкнула, отчего Мэди вновь перевернулась на бок, лицом ко мне.
Отставив свечу в сторону, подняла защелку на окне и потянула на себя тяжелую створку. В лицо тут же ударил поток свежего холодного воздуха. А еще до слуха донеслось едва слышное:
— Мари!
Пришлось чуть вытянуть шею и посмотреть вниз, чтобы увидеть… Яна! Он махал мне рукой и счастливо улыбался, освещаемый тусклым светом обычного фонарика.
— Это я! — развеял жених последние сомнения. — Слышишь меня?
Я нерешительно кивнула.
— Нам нужно поговорить, Мари. Сейчас…
— Что? — я покачала головой. — Это никак…
Свет фонарика внизу дернулся в сторону. Лицо Яна больше не было видно. Присев на корточки, он чем-то зашуршал. Затем снова появился свет — жених что-то писал на куске бумаги, уложив ту прямо на колене.