— Что именно? — не понимаю я.
— Все, что угодно. Что тебя волнует? Или о сыне, или о том, как вы провели этот праздник, не принципиально. Просто хочу тебя послушать, — Виталий поднимает голову, садится ровно, тушит окурок в пепельнице и вновь прикладывается к бутылке. Аронов открыт, как никогда, я бы даже сказала — уязвим. Пьет из горлышка, курит, что ему не свойственно, и глаза стеклянные, но красивые, блестящие, почти зеркальные. И тут до меня доходит — он пьян! Не могу отметить степень его опьянения. Говорит он ровно, двигается уверенно, но… Виталий потерял холодность, контроль, раскрылся, а это значит, что выпил он достаточно много.
— Что с тобой? Какие-то проблемы? — искренне интересуюсь я.
— Я не спал почти трое суток, и смертельно устал. Мне кажется, я морально гниющий труп! Хватит задавать вопросы! — немного резко отзывается он. — Просто поговори со мной, мне хочется расслабиться.
Он не хочет секса для расслабления, он хочет поговорить, и это очень странно, но безумно приятно. Я ему нужна! Нужна в минуту, когда Аронову плохо! Но я рано радуюсь. Мое глупое сердце вновь все неправильно понимает, но пока оно об этом не знает, а я, находясь в какой-то эйфории, рассказываю Виталию о том, как мы праздновали Новый год!
ГЛАВА 24
Елена
— Я перевел на твою карту энную сумму, купи себе, что хочешь, в качестве подарка на праздник, — перебивает Виталий, вновь прикладываясь к бутылке. Интересно, сколько он выпил?
— Спасибо, но не нужно. Мне всего достаточно, — о каких подарках может идти речь, если он и так мне дал столько всего, что и всей жизни будет мало для того, чтобы рассчитаться.
— Бл*дь! Лена, не зли меня! Я бы сам купил подарок. Но тебе не понравились те серьги, которые я выбрал, и поэтому это выглядит вот так! — просто «обожаю» его агрессивную повелительную заботу.
— Мне очень понравились сережки. Но это слишком дорогой подарок, — пытаюсь объяснить я, но Виталий перебивает.
— Да помню я про «подарки любимым женщинам». Бред! — выдыхает он. А мне обидно, что любовь и искренность — это в его понимании бред. Очень больно… Не знаю, почему… Разум понимает, что между нами никогда ничего не будет, кроме секса, а душе и сердцу наплевать. Они разрываются и рвутся к этому холодному циничному мужику. — Чтобы через несколько дней предоставила мне то, что я тебе подарил! — заявляет Аронов, делает еще глоток из бутылки и встает из кресла. Сердце замирает, когда он подходит ко мне, хватает за руку и ведёт наверх в спальню.
— Раздевайся, — устало произносит он. Я немного медлю, смотря, как он снимает рубашку, брюки, оставаясь в одних боксерах, дёргает покрывало, скидывая его на пол, и падает на кровать. — Лена! — приводит меня в чувство, отвлекая от своего сильного подтянутого тела. — Просто сними платье и иди ко мне.
Снимаю платье и на мгновение зажмуриваюсь. Все идёт не так! Точнее все очень мило и спокойно, словно перед бурей.
— Волосы распусти! — но приказной тон на месте. Это у Виталия не отнять. Остаюсь в белье и ложусь рядом с ним. Это так непривычно и неловко. Мы никогда не лежали в кровати просто так. Тот момент, когда я была пьяна — не в счёт.
— Расслабься, Леночка, секса не будет, я слишком устал и слишком пьян, — заявляет Виталий. — Прими удобную позу, — усмехается он и закрывает глаза.
— Зачем тогда я здесь? — в растерянности спрашиваю я.
— Бьешь в ответ? — вновь ухмыляется, не открывая глаза. — Принимается.
— Я не бью. Просто спрашиваю. Наши отношения подразумевают только сексуальную связь. Поэтому… наверное… точнее, я не понимаю, к чему эти разговоры.
Черт, я действительно бью его, тыкая в правила договора и хочу увидеть реакцию. Он раскрылся, и я пользуюсь моментом.
— Давай не будем заниматься самообманом, как бы я не старался чертить эти долбанные границы, все давно вышло за рамки! Поспорь со мной, скажи, что это не так! — он никогда не кричит, а сейчас словно взрывается. Резко поднимается, и заглядывает мне в глаза, нависая надо мной. Сердце стучит на разрыв от мощности его чувств. В стеклянных глазах злость, даже ярость. Сглатываю и молчу. Мне нечего сказать. Он как всегда прав.
— Закрой свои глаза, Лена, и не смотри на меня так! — ещё яростнее рычит мне в лицо, и я прикрываю веки. Не получилось скрыть чувства… Виталий слишком проницательный. Он читает меня. Или я слишком открытая. Мне уже не страшно от его ярости. Как только я осознала, что люблю этого мужчину, то поняла, что готова принять от него все. Мне больно… Больно от того, что грядет неизбежное. То, чего я не смогу остановить. Я чувствую его прожигающий взгляд, он убивает меня. Горячее дыхание опаляет кожу, вынуждая содрогаться под ним. Мое тело мгновенно реагирует на его близость.
Рывок, его рука бьёт в подушку рядом с моей головой, вынуждая меня содрогнуться. Опять тишина и его тяжёлое дыхание. Я чувствую, насколько напряжен этот мужчина. Мощный выброс злости, парализовывает меня, лишая дыхания. Мне же уже нечего терять, и я открываю глаза, смотря на его сжатые челюсти и глубокие темные глаза. Обхватываю сильную шею, прохожусь по ней подушечками пальцев и теперь застывает Виталий, зажмуривая глаза. Может это самообман, и я путаю его злость с настоящими эмоциями, но мне хочется думать, что он тоже ко мне что-то чувствует. Медленно, аккуратно веду кончиками пальцев по его скулам, колючей неизменной щетине, поглаживаю шрам на щеке, глубоко дышу, впитывая в себя его запах. Кажется, что я ласкаю дикого зверя. Опасного, безжалостного хищника, который в любой момент свернет мне шею. Но зверь только размеренно дышит, позволяя мне его трогать.
— Что ты делаешь? — хрипло шепчет он.
— Я не знаю, мне кажется, тебе это необходимо, — так же тихо отвечаю я, боясь спугнуть момент.
— А тебе? — его голос сдавлен.
— И мне, очень необходимо. Совсем немного… Пожалуйста…, - на нас обрушивается волна эмоций. — Дай мне эту иллюзию. Только сегодня. В качестве подарка. Я больше ни о чем не попрошу…, - продолжаю шептать я, чувствуя, как задыхаюсь от ощущения его тяжести на мне. — Я просто хочу знать, что у меня это было….
Аронов задерживает дыхание, позволяя мне себя ласкать, но его мышцы на груди вибрируют от напряжения. Веду пальцем по его губам, и выдыхаю, когда он мягко целует мои пальцы открывая глаза.
— Леночка, — еще один поцелуй. — Остановись… потом будет больно, — предупреждает меня, а сам разводит коленом мои ноги, устраиваясь между них. Подхватывает мою ногу, закидывает себе на бедра и водит пальцами по резинке чулка.
— Я знаю…, - у меня у самой пропадает голос. — Но я все переживу, — он такой горячий, чувственный сейчас, глаза пьяные, позволяет себя ласкать и ласкает сам. Я знала, что он может быть таким, я знала, что меня от этого разорвет. Мне уже невыносимо больно, но я мазохиста, я хочу познать любовь этого мужчины, чтобы знать, что в моей жизни это было. Всхлипываю, когда его ласкающая рука сжимается на моем бедре. Больно, но меня со стоном выгибает к нему навстречу. Я возбуждаюсь от его близости, открытости и от того, что он готов дать мне этот момент.
— Лена, — наклоняется, прикусывает мочку уха. — Я же вырву все из тебя… из себя… с мясом, — угрожающе рычит он, а сам переходит на внутреннюю сторону бедра и гладит пальцами между ног через трусики. — Я уничтожу все… Лена… мы сейчас все портим… мы подписываем приговор…, - я не знаю, кого он сейчас хочет в этом убедить — меня или себя. Но в данный момент мне все равно. Я хочу его близости и открытости. Закрываю глаза, притягиваю его за шею к губам и целую. Впервые по-настоящему, сама. Веду языком, всасываю, а в ответ получаю агрессивные укусы. Это больно и сладко одновременно. А потом случается что-то невероятное, Виталий сам набрасывается на губы.
Меня никто и никогда так не целовал. Так пронзительно долго и проникновенно, одновременно ласково и жадно, лишая дыхания.
Виталий спускается поцелуями вниз к шее, всасывает кожу, посылая по телу волны блаженства, вынуждая прогибаться, открывая ему доступ. Теряюсь, растворяясь в нашей близости, не замечая, как он расстегивает мой бюстгальтер и срывает его с меня. Сильные немного шершавые руки обхватывают груди и сводят их вместе. С губ слетает протяжный стон, когда его язык обводит соски. Внизу живота все вибрирует и нещадно тянет. Его губы сильно всасывают соски, а потом Виталий дует на них… я царапаю его плечи, потому что это невыносимо хорошо, это лучше, чем я могла себе представить. Это за гранью моего понимая. Простые ласки превращаются во что-то невероятное, тело горит, кожа чувствительная, словно оголили нервы, и Аронов играет на них свою мелодию, а я вторю ему стонами. Его горячие губы спускаются ниже к животу, ловкие пальцы поддевают трусики и спускают их с моих ног. Непроизвольно свожу колени, когда понимаю, что хочет сделать Виталий. Но он хватает меня за щиколотки, целует ногу и опускает мои ступни себе на плечи.
— Нет! — зачем-то вскрикиваю я, когда он наклоняется и разводит языком нижние губы. Аронов словно целуется с моей плотью. Облизывает языком, всасывает клитор, вынуждая судорогой отзываться на его ласки. Его умелый язык творит что-то невероятное, водя языком по клитору, нажимая в нужную точку, вынуждая меня обхватить его волосы и сжимать их накручивая на пальцы.
— О Боже! — вскрикиваю, когда его язык проникает в лоно, слизывая влагу.
— Кричи мое имя! И громче, Лена! Хочу тебя сегодня слышать! Хочу оглохнуть от твоих криков, — очень хрипло надрывно требует он и сильно всасывает клитор.
— Ааа! — сокращаюсь от острого возбуждения, сильно сжимая его волосы. И ведь он впервые не жадно забирает, а отдает мне себя. И я ценю этот момент, потому что он может быть последним…
Аронов как всегда держит меня на грани, дарит неземное удовольствие, но не дает перешагнуть грань. Он откровенно глубоко вдыхает мой запах, слизывает мою влагу и слегка кусает клитор. Рычит, и с силой нажимает на живот, когда я извиваюсь, не в силах больше этого терпеть. Опять мучает, подключает пальцы, толкается в меня добавляя второй, третий, растягивает лоно, нажимает на нужные точки. Я уже не просто дрожу, меня бьёт крупной дрожью. Я теряюсь в пространстве, чувствуя только свое тело, которое рвется. Кожа горит и покалывает, выступают капельки пота, все пульсирует и в ушах звенит. На самом деле мне нравится это предоргазменное дикое состояние, которое принесет потом острую болезненную, но такую сладкую вспышку удовольствия. Кажется, что только Аронов научил меня по-настоящему кончать, а все, что было до этого — суррогаты.
— Виталий! — вскрикиваю. — Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста…, - прошу задыхаясь, потому что больше не выдерживаю этой пытки. И в ту же секунду он отстраняется от меня, нависает надо мной, обхватывая скулы, сжимает, заставляя смотреть в глаза.
— Леночка научилась просить? — возбуждённо усмехается, как довольный хищник. — Умница, — а мне кажется я сейчас разрыдаюсь от того, что он остановился. И Аронов видит мое состояние. Он подхватывает меня за талию и резко переворачивает на живот. Я уже не в состоянии себя контролировать и что-либо соображать. Виталий вертит меня как куклу. Поднимает бедра, наклоняется, нажимая на спину, вынуждая упасть головой на подушку и вцепиться в наволочку.
Его сильные руки стискивают мои бедра, каменный член упирается в мокрое лоно. Рывок, и он внутри меня. Я кричу, сокращаюсь и… Боже… кончаю в судорогах. В глазах заезды, в ушах звенит, по телу разливается чистый экстаз, все пульсирует, и я теряю ориентацию, улетая в рай.
Виталий рычит от нетерпения, удерживая мои бедра, не позволяя упасть, начинает двигаться, сразу быстро и мощно. А я так не могу! Тело очень чувствительно сейчас, меня передергивает от каждого его толчка.
— Господи… остановись… пожалуйста! — прошу я, потому что это слишком чувствительно. — Я больше не выдержу! Дай мне несколько минут… — тело сопротивляется, мышцы лона сжимаются. Но Виталий с силой и хриплым стоном рвется в меня еще сильнее, мощнее, глубже.
— Терпи, моя хорошая. Ты выдержишь! — приказывает он, вжимая меня в подушку. — Сейчас будет ещё волна, — и я терплю, закусывая наволочку, мыча в подушку, пытаясь перетерпеть острые ощущения. Но мне нравится его животная мощь, с которой он рвется в меня, оставляя синяки на бедрах.
В какой-то момент нарастает новое возбуждение, разливаясь по телу ещё более горячей волной, и я уже скулю от очередного экстаза. Он не щадит меня, врываясь в меня очень глубоко, причиняя сладкую боль, кажется его член становится твёрже, больше, увеличиваясь, пульсируя внутри меня. Толчок, ещё и ещё… тело немеет, а потом взрывается и кажется на минуту я теряю сознание и улетаю. Меня нет, я растворилась в остром сладком и болезненном оргазме, слыша только его хриплый стон, чувствуя, как горячая сперма заполняет меня. А дальше я отключаюсь… Да! Это то, что я хотела почувствовать. И мне хочется сказать ему спасибо за то, что дал мне себя и показал свои эмоции.
Я прихожу в себя от того, что Виталий убирает мои влажные волосы с лица и тянет к себе на грудь, удобнее устраиваясь на подушках. Я слышу хаотичный стук его сердца и то, как он пытается справиться с дыханием, тоже приходя в себя. Я ещё летаю, не чувствую тела, я в невесомости, в полной эйфории и мне хорошо. Виталий водит пальцами по моей спине, вырисовывая на ней свои узоры, а я лениво целую его шрамы на груди, водя по ним губами. Говорить совсем не хочется, хотя в голове много вопросов. Но я знаю все ответы. Будет больно и моя смерть уже близка. Этот мужик, как и обещал, оторвет меня от себя с мясом и кровью, а сейчас он пытается все это компенсировать своей открытостью, лаской и теплотой. Мы никогда вот так долго и расслабленно не были близки после секса. Создаётся иллюзия счастья и умиротворения. Иллюзия любви. Иллюзия нашей нерушимой связи. И я благодарна ему за то, что он мне ее даёт.
ГЛАВА 25
Елена
Мы сами не заметили, как уснули. Я отчаянно боролась со сном. Мне не хотелось терять ни секунды рядом с Виталием. Мне хотелось дышать им, чувствовать его, изучить каждый кусочек его тела, чтобы навсегда запомнить. Мне было нещадно мало этого мужчины. Но я уснула под его ласки, невесомые прикосновения, размеренное дыхание и ровный стук сердца…
Где-то на подсознательном уровне я чувствовала его рядом даже во сне. Учитывая, что мы заснули под утро, я все равно проспала очень мало. Долго лежала в кровати и почти не дыша рассматривала спокойно спящего Виталия. Даже во сне он все равно опасный хищник, такой сильный, мощный, размеренно дышащий, притягательный и одновременно пугающий. Разглядываю его тело, лицо, губы, щетину, шрамы, и зажмуриваю глаза — он не красавчик, Аронов невероятный. В нем чисто мужской животный магнетизм, от которого я схожу с ума. Хочется вновь почувствовать его руки и губы, пальцы покалывает от желания вновь прикоснуться к нему и ласкать самой, но я не хочу его будить. Неизвестно, что несет мне его пробуждение и осознание произошедшего.
Ложусь на бок рядом с ним, продолжая рассматривать Виталия, глубоко вдыхая запах его тела и нашего секса. Тело немного ломит, между ног саднит от грубых вторжений, но это так приятно, осознавать, что тебя пусть физически, но любили этой ночью. Никогда не пожалею о том, что между нами было. Наверное, таких мужчин никому и никогда не удавалось приручить — и мне не под силу. Хищник не позволит.
Его ресницы подрагивают, а брови сходятся на переносице. Вздрагиваю, когда Виталий резко поворачивается на бок, потом на другой, начиная метаться по кровати.
— Ммм, — стонет он сквозь зубы. — Ммм! — громче, как раненое животное, на его лбу и над верхней губой выступают капельки пота, а ладони стискивают простынь до побеления костяшек. Аронов часто и тяжело дышит, словно задыхается, продолжая метаться по кровати и надрывно стонать, так и не просыпаясь. Это не просто кошмарный сон. Это какой-то приступ невероятной пронзительной боли. Мне самой страшно и больно, словно меня ломает вместе с ним. И это не аллегория, я физически чувствую, как меня ломает, сердце заходится аритмией и становится нечем дышать.
Нависаю над Виталием, обхватываю ладонями его скорченное в гримасе боли лицо, но он дергается, взмахивая рукой с такой силой, что я отлетаю назад, почти падая с кровати. Им движет ненормальная, нечеловеческая сила.
— Нет! — вдруг четко кричит он. — Нет! Нет! — выгибается, напрягая все мышцы, словно его тело сводит судорогой. Вновь нависаю над Виталием, опять обхватываю его лицо и крепко держу.
— Виталий, Виталий! — зову его, глажу, опускаю ладони на грудь, чувствуя, как разрывается его сердце. — Виталий! Пожалуйста, — из глаз брызжут слезы. Его вновь выгибает, всплеск руками и меня снова отшвыривает назад.
— Ммм, нет…, - задыхается, хватая ртом воздух. — Милана! — громко кричит женское имя, которое разрывает мне сердце. Меня саму уже захлёстывает истерикой, я тоже дрожу, кусая губы и снова кидаюсь к Виталию, обхватывая его плечи.