Все это Марти узнала далеко не сразу. Где-то через месяц после знакомства. А в первую встречу они и не разговаривали толком. Томми лежал на столе, а Марти стояла над ним со скальпелем…
На фронт она тоже попала добровольцем. Ушла с последнего курса медицинского и диплом получить не успела, но на второй год войны это никого уже не интересовало, и Мартина Аллен официально числилась хирургом полкового госпиталя.
После Томми сказал, что испугался, когда ее увидел. Худенькая и невысокая, с узким личиком и спрятанными под косынку волосами, она показалась ему совсем юной девчонкой, которая понятия не имеет, что делать. А Марти так и не призналась ему, что на самом деле тогда растерялась. Дважды.
В первый раз, когда увидела его ноги.
Жидкий огонь был одной из последних вражеских разработок. Дарнийцы заряжали им снаряды или разливали по земле, и та превращалась в смертельную ловушку… Томми повезло, что он не потерял сознание от боли и успел выбраться из очага до того, как огонь поднялся выше и распространился по всему телу, но ступни и голени выглядели воистину жутко. Три ожога в одном: термический, химический и магический…
Во второй — когда поняла, что наркоз не действует.
Лорды истинной крови невосприимчивы к анестетикам. Но разве Марти думала, что перед ней лорд? Лорд инженер-капитан? Она такого и в самых безумных фантазиях не представила бы. И дозу для инъекций взяла максимальную. Выждала положенное время и, уверенная, что все идет как надо, начала срезать остатки расплавленных сапог, обгоревшую ткань и лоскуты сварившейся кожи…
Тогда и увидела, что глаза у инженера зеленые. И открыты. По щекам слезы текут, а по подбородку — кровь тонкой струйкой из прокушенной губы.
У лордов болевой порог выше, чем у магов вне родов, не говоря уж о неодаренных, но все же не настолько, чтобы резать их на живую… А Марти резала. Выхода другого не было. Сон сплести у нее не вышло бы, а глушилки, как назло, оказались разряжены.
— Потерплю, — сказал Томми, когда она выпалила это скороговоркой. — Если… согласишься сходить со мной на свидание…
Марти не знала, сможет ли он вообще ходить, но в тот момент решила, что сделает для этого все возможное. И сделала.
Или только думала так, а на деле Томми был обязан выздоровлением свойствам собственной крови.
Тогда это казалось не важным.
Главное, ходить он мог. И свидание у них было. Затем второе. И третье. И…
Много всего было.
Та же Ликардийская коса. И после…
Тоненькое серебряное колечко, которое Томми достал из нагрудного кармана. А Марти приняла не задумываясь.
Но, если бы и задумалась, все равно приняла бы.
В то время все виделось иначе и жить хотелось как никогда. А доктора не давали гарантий, и война еще продолжалась…
…ровно месяц после того, как их обвенчали в полуразрушенном храме под далекие взрывы и умиленное всхлипывание госпитальных сестричек.
Еще через месяц Томми увез ее к морю. Купил домик в маленьком городке на юге, где их никто не знал. Сказал, что ему все равно, где жить, а Марти целители рекомендовали тепло и солнечные ванны.
На самом деле рекомендаций было намного больше, и она честно выполняла их все. Полгода. Пока не пришло первое письмо из столицы.
Матушка Томми с прискорбием сообщала, что его дядя по отцу и оба кузена скоропостижно скончались вследствие вероломной атаки дарнийских магов на Архипелаг… Не только дядя и кузены Томми — погибло двадцать магов, одиннадцать из которых были лордами. Едва прекратившаяся война могла возобновиться… Но обошлось каким-то чудом и усилиями дипломатов.
А скорбь матушки Томми очень уж походила на радость, ведь смерть родственников на несколько ступеней приблизила ее сына к месту главы рода.
Томми не рвался его занять. Говорил так.
Никто и не рассматривал его в этой роли. Иначе не позволили бы выбрать архитектуру, а отправили бы изучать финансы или право. И проследили бы, чтобы не попал на фронт. И жену ему подыскали бы подходящую.
Женитьбой сына леди Амалия Стайн была особенно недовольна и не постеснялась высказать это недовольство, нагрянув к ним без предупреждения.
Холеная красавица без возраста. Ледяная королева… Марти не знала, как к ней обращаться. А леди Стайн к Марти не обращалась никак. Она разговаривала только с сыном, которого называла безответственным мальчишкой, не оправдавшим надежд ни ее личных, ни покойного своего отца, ни деда, еще вполне живого… пока…
Томми извинялся после ее ухода. Говорил, что матери придется смириться с его выбором, ведь разводы у лордов не приняты.
Но леди Амалия никак не смирялась.
И Томми становился мрачнее день ото дня. Молчаливее. Дальше.
Когда он успел стать совсем далеким?
Сколько ни старалась, Марти не смогла найти ответа на этот вопрос. Хоть времени подумать у нее было достаточно. Три года, четыре месяца и пять дней…
Лорды не разводятся. Это так. Но закон и внутренние обычаи в ряде случаев позволяют им аннулировать брак. Например, если тот заключен обманом.
Полуслепому старику можно подсунуть на подпись брачный договор, а нотариуса представить торговым агентом. С молодым здоровым мужчиной такой фокус не пройдет, но если использовать приворот…
А приворот — это уже уголовное преступление. Воздействие на разум и волю. Случайностью не объяснишь, штрафом не отделаешься…
Думал ли Томми о том, что ее ждет, или ему просто нужно было избавиться от неудобной супруги и не важно, какой ценой?
Ответа на этот вопрос Марти тоже не знала.
Все случилось быстро…
Арест. Камера. Допросы.
Знакомая подпись на заявлении о возбуждении дела.
Протокол клинико-магической экспертизы, подтвердившей, что Томас Энтони Стайн в течение неопределенного времени подвергался воздействию…
Марти не верилось, что все это — на самом деле. Она просила дать ей поговорить с мужем. Хотела, чтобы он объяснил все…
— Нам не о чем говорить, — бросил он, столкнувшись с ней в день слушания.
На вопросы обвинителя и адвоката в зале суда он отвечал так же коротко и сухо. В сторону Марти не смотрел.
Зато леди Стайн заливалась соловьем.
Конечно, она с самого начала догадывалась, что что-то не так…
…но подобного и предположить не могла.
Но, если подумать, приворот — единственное объяснение. Разве иначе ее сын женился бы на такой?
Марти ведь немолода уже. Некрасива. Не может похвастать ни происхождением, ни хотя бы достойным воспитанием. И репутация у нее… Ведь все знают, чем занимались такие, как она, в военных лагерях…
Последнее было особенно мерзко.
Даже обвинитель поморщился.
И судья предупреждающе кашлянул в кулак…
Но и только. По остальным пунктам разногласий не возникло.
Бесплатный защитник, которого Марти выделили, и не пытался убедить суд в несправедливости выдвинутых против нее обвинений. Предлагал сразу признать вину. Быстрее будет. Проще. Приговор можно выхлопотать мягкий, с учетом ее, Марти, прошлых заслуг, и если напирать на то, что сделала она все не ради наживы, а исключительно под влиянием обуявшей ее страсти…
Марти обещала подумать.
И думала.
О том, что могла бы нанять другого адвоката. Связаться с фронтовыми друзьями и командирами, с наставниками из университета. Они не отказались бы ее поддержать. Вызвала бы свидетелей — тех, на чьих глазах разворачивался их с Томми роман, и тех, кто присутствовал на венчании. Священника, чтобы он подтвердил, что брак их был добровольным союзом и храмовые реликвии не почувствовали ни на женихе, ни на невесте сторонней магии…
Но нужно ли?
Если от нее решили избавиться, могут сделать это и другим, не настолько гуманным способом. А если какие-то древние правила не позволяют лордам крови убивать неугодных жен, выйдет и того хуже. Потому что разводы у них запрещены, и Марти придется всю жизнь провести с человеком, чувства к которому умерли в один день.
Еще и с матушкой его…
Бесплатный защитник не обманул насчет приговора. Злонамеренное воздействие на разум и волю каралось тюремным заключением до двенадцати лет в зависимости от величины нанесенного ущерба, физического, материального и морального. Мартину, уже не Стайн, а снова Аллен, изучив перечень ее наград и состояние банковских счетов, приговорили к пяти. С правом досрочного освобождения по истечении двух лет.
Год назад она пыталась этим правом воспользоваться, но комиссия не сочла ее в достаточной мере раскаявшейся и готовой к возвращению в законопослушное общество.
Почему?
Скорее всего, потому что директор Кроули попросила. И в чем-то Марти ее понимала. Заключенных в тюрьме под две сотни. Охранники. Повара… А доктор — один. И сестра Лиза, толку от которой немного. Вот Марти и отправили отбывать наказание в лазарете. Неофициально, естественно.
Перед этим директор долго изучала ее дело, а после вызвала на личную беседу. Расспрашивала зачем-то о родителях, об учебе, тяжело ли было в полковом госпитале…
Потом вдруг начала рассказывать сама.
Война обошла остров Карго-Верде стороной, но все же коснулась его обитателей. Здешних мужчин, как и живших на материке, призывали на фронт. Женщины так же ждали. Консервный завод работал в три смены, выполняя повышенный план по заготовкам, а заключенные в тюрьме шили брезентовые палатки и мешки для трупов.
Сын Эдны Кроули вернулся в таком домой…
Никогда больше эта сухопарая женщина с седыми, коротко остриженными волосами, тонкогубым ртом и цепким взглядом холодных голубых глаз не позволяла себе подобных приступов сентиментальности. Но Марти запомнила тот разговор. И вопрос, прозвучавший в самом его конце, — тот же, что задал ей сегодня Фаулер.
— Откуда вам знать, что я этого не делала? — спросила тогда Марти.
— Я не знаю, — ответила директор Кроули. — Карго-Верде знает.
ГЛАВА 2
Как и предполагалось, дождь не затянулся.
Когда стихло журчание в водосточных трубах, а в окно, странным образом игнорируя преграду в виде близко стоящего соседнего дома, заглянуло солнце, Марти вспомнила о зубной щетке.
Действительно, нужно купить новую.
И вообще прогуляться.
Не то чтобы хотелось — она успела отвыкнуть от прогулок, от пространства, ничем не ограниченного, и отсутствия наблюдателей, — но надо.
Осмотреться. Ей ведь тут жить.
И щетку купить. И продуктов каких-нибудь. Или узнать, нет ли поблизости недорогого кафе.
Найти парикмахерскую. Одним из плюсов лазарета были ножницы, там их от нее не прятали. Марти наловчилась стричь себя сама и только вчера подровняла волосы по линии плеч. Вышло аккуратно, но в будущем лучше поручить это мастеру…
В банк можно не торопиться, наличных на первые дни хватит, но разведать, где он находится, не помешает.
И приглядеться к здешним магазинам: позже нужно будет приобрести что-то из одежды. Платье, быть может…
Ей многое предстояло сделать, и если думать сейчас обо всем и сразу, то можно и правда почувствовать пресловутое притяжение тюремных стен, за которыми нет подобных хлопот, а жизнь подчинена четкому распорядку.
Поэтому Марти долго думать не стала… Только о том, что при случае нужно прикупить еще и сумочку. А пока достала из чемодана завернутые в платок деньги и сунула в карман жакета. Во второй, закрыв дверь, положила ключ.
Прошла по длинному коридору. Спустилась по лестнице.
Было… страшно?
Нет. Другое.
Неловко.
Странно.
Дом казался пустым. Видимо, большинство жильцов были на работе в это время, а остальные тихо сидели по своим квартиркам.
Марти порадовалась, что не столкнулась ни с кем из них.
На улице ей встретился пожилой мужчина, и она невольно отступила, освобождая дорогу. В последний момент одернула себя, чтобы не отвернуться… к стене, которой тут не было, и руки свести за спиной…
Привычки?
Она и не подозревала, что обзавелась подобными.
А старик прошел мимо, старательно перешагивая лужи, и на Марти даже не взглянул.
После были другие прохожие. Мужчины и женщины. Дети, пробежавшие веселой ватагой… Марти уже не отшатывалась в сторону, лишь опускала глаза. Иногда она чувствовала на себе любопытные взгляды, но это любопытство не было подозрительным или недобрым — просто мимолетный интерес, возникающий, когда видишь в знакомом месте незнакомое лицо…
Заблудиться Марти не боялась. Не с ее памятью.
Она прошла три квартала по прямой. Свернула налево. Уткнулась в окруженный кованой оградой парк, то ли муниципальный, то ли прилегающий к какому-нибудь частному особняку, и повернула направо…
Зубную щетку нашла в магазине с обещающей вывеской «То, что надо!». Там же купила крем для рук и маленькое махровое полотенце.
На кассе покупки сложили в бумажный пакет, и еще два квартала Марти прошагала, уткнувшись в него носом. Крем пах аптечной ромашкой, полотенце — свежестью новой ткани, а щетка — щеткой. И это было потрясающе!
Но не настолько потрясающе, как тот аромат, что на перекрестке едва не сбил ее с ног.
«Пироги тетушки Энн»…
Пироги!
С мясом. С капустой. С грибами. С яблоками. С рыбой. С клубникой. С сыром. С печенью. С яйцами…
Марти стояла перед вывеской и думала, что в мире, наверное, нет ничего, что нельзя было бы запихнуть в пирог.
С тыквой. С ревенем. С заварным кремом…
«Я должна попробовать их все», — сказала она себе. Задача выполнимая, учитывая, что в этом городе ей предстоит провести целый год. И начать можно немедленно.
Маленький и по-домашнему уютный зал кафе пустовал.
Марти неуверенно остановилась у входа, пересчитала накрытые клетчатыми скатерками столики, но не выбрала ни один из шести и прошла к стойке. Присела на высокий табурет, умостив на коленях пакет с покупками. Откашлялась негромко, привлекая внимание того, кто чем-то шуршал в скрытом от глаз посетителей темном закутке.
— Минутку! — отозвался приятный женский голос.
Марти представила себе его обладательницу — тетушку Энн — в годах уже, но еще моложавую крашеную блондинку, улыбчивую и пухлую, словно сдобная булочка. И обязательно — в кружевном передничке.
Когда плод ее воображения материализовался за стойкой, ни капли не удивилась.
— Новенькая? — с ходу полюбопытствовала «тетушка».
Марти поежилась под ее оценивающим взглядом.
— В каком смысле? — уточнила немного нервно.
— Недавно в городе?
— Первый день.
— Парома не было.
Прозвучало это… Кто бы знал, как оно прозвучало. И зачем.
Хотя можно догадаться.
— Не было, — согласилась Марти, сползая с табурета.
Ну и ладно. Переживет.
И не такое переживала.
— Да сиди ты, — вздохнула «тетушка» и, развернувшись, убрела обратно во тьму. — Уже и спросить нельзя.
Пока Марти гадала, что бы все это значило, толстушка вернулась и поставила перед ней чашку чая и тарелку с большим куском пирога…
— За счет заведения.
Это было до того странно, что стоило, наверное, встать и уйти. На всякий случай.
Но пирог…
Горячий еще. Румяный. С яблоками. И с корицей. Ароматный до умопомрачения. Тающий во рту…
Марти не заметила, как съела весь кусок, а потом собирала пальцем оставшиеся на тарелке крошки.
— Бернис, — с улыбкой представилась «тетушка», когда и крошки закончились.
— А кто же Энн?
— Прабабка моя. Умерла, когда я еще пешком под стол ходила. Но пироги по ее рецептам, даже не сомневайся.
— Не буду, — пообещала Марти. — Очень вкусно. Спасибо вам, Бернис.
— Всегда пожалуйста…
— Мартина.
— Пожалуйста, Мартина. И приятно познакомиться.
— Взаимно. Я… — Марти нащупала в кармане деньги. — Я не лопну, если закажу еще кусочек?
Мир сложен и многогранен. Как и создания, населяющие его.
Лорды истинной крови, издревле владеющие не подвластной никому, кроме них, силой, источник которой скрыт на островах Священного Архипелага.