— Но ты не об этом хотела поговорить?
— Не об этом… Я думаю, что на территории гимназии кто-то взялся распространять наркотики, — выпалила Оксана.
На секунду Бедин замер. Даже жевать перестал.
— С чего ты это взяла?
— Ты знаешь, с какими детьми нам приходится работать. Я уже на что только ни насмотрелась. Прийти на уроки после пьянки, или вообще не прийти… у них это в порядке вещей, ты ведь понимаешь. Мы-то, конечно, пытаемся с этим бороться, и в последнее время в этом отношении строгость дала свои результаты. Старшеклассники хотя бы не паркуются на местах учителей, — Оксана хмыкнула. — В общем… крутые они все у нас, самостоятельные, взрослые! А тут на днях подходит ко мне девочка. Отличница, зубрила. Тихая-тихая. Говорит, Оксана Владиславовна, у нас в школе наркотики продают. Я к ней — что да как? Давай выспрашивать. А она что? Только то, что по сплетням известно. Эти-то между собой трут. На форумах переписываются. Девочка эта говорит, что у них чуть ли не язык там какой-то свой. В общем, назначают встречу, выходят к воротам, а там уже и поставщики… Ну, я к охране. Давай мы камеры смотреть… И правда, Жор! Отирается там несколько человек. Если предметно их не высматривать, то и внимания не обратишь. Мы-то не обратили! А когда уже конкретно высматриваешь… бросается в глаза.
— Сделай копии записей и мне пришли. И сама в это дело не суйся!
— Так я и не суюсь…
— Ага, не суется! А мне почему только сейчас рассказала?
— Так это все недавно выяснилось, Жор… По телефону-то не расскажешь.
Георгий кивнул. Задумчиво постучал пальцами по столу. Взял бутылку и разлил остатки по бокалам.
— Может быть, еще что-то важное. Ты подумай! И с девочкой этой… моим бы спецам поговорить. Может, она и на сайт выведет. Тогда будет проще прижать.
— Девочка несовершеннолетняя.
— Значит, в присутствии родителей. Они у нее как? Вообще — вменяемые?
— Хорошие люди. Папа — инженер какой-то крутой, в оборонке работает. Мама тоже непростая. Языковед, полиглот… Гляди ж, и позволят с Кирой поговорить.
— Это и в их интересах. Так, слушай… ты мне тоже на бумаге все изложи. В виде заявления. Пусть лежит, пока мы будем разбираться.
— Эта девочка, Кира… говорит, будто ходит слух, что Рафик Джамирев на самом деле скончался от передозировки, — Оксана смочила пересохшие губы вином, — а та доза… была приобретена в гимназии.
— Дерьмо, — коротко прокомментировал ситуацию Бедин.
Дерьмо. Еще какое. Когда сын таких влиятельных родителей умирает от наркоты, купленной в школе… Неизвестно, чем это все может обернуться. Оксана только-только отошла от известия о смерти парнишки, а тут такие подробности. Над их гимназией будто тучи сгустились. Сначала уже в выпускном классе погибает Рафик, потом девочка, с которой он встречался… Две смерти, меньше чем за месяц. И что, если одно как-то связано с другим? Оксана не знала, что ей и думать!
— Если в словах твоей Киры есть хотя бы доля правды — дело дрянь. Держись от него подальше.
— Я держусь…
— Вообще его не касайся. Ты меня поняла? — взгляд Бедина стал жестким, утратив всю игривость. Сейчас перед ней сидел не добродушный дедушка ее ученика. И даже не её любовник. Профессионал. Перед ней сидел стопроцентный ас своего дела.
— Я и не планирую этим заниматься самостоятельно. Тоже мне нашел мисс Марпл. — Оксана встала, погладила любовника по плечу и принялась собирать тарелки.
— Вот и правильно. Молодец, что все рассказала. А то знаю я твою склонность со всеми проблемами самой разбираться. Феминистка чертова.
Оксана улыбнулась. Показала Бедину язык, за что тут же поплатилась. Одно стремительное движение — и она уже у него на руках.
— Букреев не объявлялся? — спросил Георгий, поглаживая ее по выпирающим на спине позвонкам. Оксана тут же напряглась. Окаменела. Зачем он вспомнил о ее бывшем муже? На то есть какие-то причины, или…
— Нет. А… ты почему спросил?
— Да так. Видел его на одном из совещаний. Вспомнилось. Ты же мне расскажешь, если… что-то изменится?
Оксана сглотнула. Что изменится? — хотелось ей закричать. Пять лет прошло, как она избавилась от этого ужаса! Пять чертовых лет. Неужели… неужели Бедин думает, что тот еще не остыл? Впрочем, чему удивляться. В свое время она сама думала, что муж никогда не оставит ее в покое.
В глубине квартиры тихонько запищала машинка, оповещая о том, что гардина достиралась.
— Я белье развешу… — пробормотала Оксана, неловко соскальзывая с колен любовника.
С гардиной пришлось повозиться. Длинная больно, на балконную веревку не вмещается. Пока она вертела ее туда-сюда, пришел Георгий.
— Держи этот край… Вот так. А теперь мне давай… Ага, вот как ровненько. Это что за гардина? Твои вроде все на месте…
— Это последствия очередной проделки Лилечки Веселой. И завтра, из-за нее же — ехать в гимназию. Её отец обещал быть. Будем устранять последствия стихийного бедствия.
Оксана, наконец, закинула тюль на веревку и принялась тот расправлять.
— Симпатичный?
— Кто?
— Отец твоего антихриста.
— А что? — оглянулась Оксана, — ты ревнуешь? — улыбнулась она.
— Да ни в жизни… — хмыкнул Бедин. Шагнул вплотную. Обнял Оксану со спины, скользнул ладонями по животу, к груди и в разрез халата. Его нетерпеливые пальцы дрожали. Эрекция упиралась в попку. В последние годы Бедину было нужно не так много, каких-то пару минут, и он взрывался. Конечно, она не успевала за ним, но мужчина старался, чтобы и ей было хорошо. Иногда ей удавалось кончить. Чаще — нет. Он волновался, когда этого не происходило, и Оксана научилась мастерски имитировать свой оргазм. Ей было не плохо, но и не хорошо.
По крайней мере, она не была одна…
Мужчина чуть отступил и случайно наступил на кота. Тот взвыл, пулей бросился в комнату. Бедин выругался под нос и скомандовал:
— Пойдем в кровать.
Глава 4
— Я не буду есть этот омлет!
— А что будешь?
— Буду оладушки!
— Не до них сейчас. Мы проспали.
— Сегодня суббота!
— Сегодня день устранения последствий.
Матвей хмыкнул. Кажется, его дочка даже немного смутилась. Ну, надо же.
— Я не хотела взрывать тот пакет в классе. Что-то пошло не так, — покаялась Лилечка, ковырнув пальчиком бамбуковую подставку под горячее.
Взрывпакет! Взрывпакет, мать его! А ведь ей семь лет! Не надо было ее таскать на сходки с друзьями, на все их вылазки и учения. Вот не надо было! Да только с такой матерью, как Ленка, оставлять дочку дома было еще опаснее. Хорошо, что он все же осел на одном месте. Хватило ему службы. С головой… Нажрался. До сих пор просыпался в холодном поту. Кошмары… Может быть, поэтому и удалось уйти. Не прошел стресс-тест. Подписал себе увольнение. В их профессии нервы должны были быть стальными. А он в какой-то момент сломался. Что ж… случается. Даже с самыми лучшими…
Вот уже год, как у него не жизнь, а малина. Шикарный офис в центре, в подчинении куча ребят. Пей, жри за счет фирмы, получай охренительную зарплату. Ну, и впахивай вроде как до седьмого пота. Хотя… тем, кто служил в спецназе — работенка так себе, позволяет немного размяться да окончательно не утратить сноровку. А вот в последнее время стало поинтереснее. Выполняя очередное поручение шефа — начальника службы безопасности одного из крупнейших в стране холдингов, Матвей случайно узнал, что в гимназии, где учится его дочка, приторговывают наркотой.
И почему-то у него окончательно сорвало крышу. Матвей так сильно разозлился, что с большим трудом заставил себя действовать осторожно. Он пятнадцать лет служил не для того, чтобы его ребенка с малолетства на наркоту подсаживали. Он не для этого под пулями, в холод, и в дождь, и в зной… На износ! На пределе возможностей… И так его подорвало! Сил нет. Ни спать не мог, ни жрать. Думал, как ему это все разруливать.
Прежде всего, Матвей поговорил с начальником. Глеб Громов — мужик, что надо. Да и у него в той гимназии свой интерес имелся. Все же дочка начальника училась именно там, а Громов за девчонку отвечал головой. В общем, добро на негласное расследование Веселый получил. Осталось разобраться, с чего начинать. И тут весь его опыт подсказывал, что начинать надо бы с руководства. Ясное дело, что без него в этой схеме не обошлось. А тут еще повод отличный нарисовался — Лилька опять начудила. Грех было не воспользоваться таким шансом.
Директриса оказалась горячей штучкой. С виду холодная, но в глазах такой огонь полыхает — что даже его проняло. Может быть, она поэтому глаза за стеклами очков прятала? Матвей сразу понял, что это не линзы.
— Лиль! Ешь…
— Я не люблю яичницу…
— Слишком ты разбираться стала. В походе со мной даже змею трескала, а тут какие-то яйца.
— Змея была вкусной, — хищно улыбнулась его дочурка. Сущий ангел. Когда она спит.
— Давай-давай! Не то опоздаем. Твоя дракониха-директриса будет злиться, если мы не успеем привести класс в порядок. Я ей обещал.
— Она не дракониха, — вздохнула девочка, — Оксана Владиславовна только с виду строгая. Но знаешь, что?
— Что?
— Хорошая она. Ее все дети любят.
— Так что ж ты ей жизни не даешь, а, Матвеевна? Может, хватит уже делать ей нервы? Да и опасно это! Я тебе сто раз говорил. Кстати, ты в курсе, что наказана?
— Домашний арест на год? — Лилечка облизала ложку и без всякого страха уставилась на отца.
— Домашний арест до пенсии! Это надо… взрывпакет! Чем ты думала? У нас теперь будут неприятности с социальной службой. А может быть, и с полицией.
— Что такое «социальная служба»?
— Это такие злые тетки, которые могут отобрать ребенка у родителей.
Глаза крохи широко распахнулись. Розовый бутон ротика приоткрылся. В кристально чистых глазах мелькнул ужас.
— Как отберут? Насовсем?
В ином случае, Матвей вряд ли бы стал пугать дочку, но тут… Она ведь совершенно отбилась от рук! Вышла из-под контроля. И с этим нужно было что-то делать, пока Лилька окончательно не зарвалась.
— Насовсем.
— Но… почему? — всхлипнула его дочь.
— Потому что эти тетки решат, что мы с твоей матерью не очень хорошие родители, понимаешь? Ребенок не должен ходить в школу со взрывпакетами! Считается, что хотя бы этому мы тебя уж были обязаны научить.
— Я просто хотела пошутить.
— Считай, что шутка удалась. Дальше что будем делать?
— Я не знаю, — заревела девочка, спрыгнула с высокого барного стула и бросилась в объятья отца. — Скажи, что меня не заберут…
— Не заберут! Если ты прекратишь хулиганить!
— Я больше не буду ничего взрывать…
— И? — подтолкнул дочку к дальнейшим клятвам Веселый.
— И ломать ничего не буду, и выкручивать болты из стульев, и класть тараканов в еду Боброву…
— О, господи… Мой же ты маленький антихрист…
Матвей поцеловал дочку в макушку. Зажмурился, вдыхая сладкий детский аромат, с легкой примесью гари. Не смог не улыбнуться — стоило только представить, как Лилька воплощала в жизнь свои преступные замыслы.
— Ты меня никому-никому не отдашь?
— Не отдам… Кто на такую хулиганку позарится? А если даже и так, тебя бы вернули уже через час. И даже, может быть, приплатили, чтобы я только забрал тебя обратно. Слушай, неплохой бизнес. Если у твоего бати дела пойдут так себе… можно будет эту схему провернуть. Что скажешь?
— Ты ведь шутишь? — шмыгнула красным носом малышка.
— Как знать? Ну? Иди, ешь. Иначе все окончательно остынет…
Когда Матвей говорил, что они опаздывают — он ничуть не соврал. Вообще-то он планировал успеть к девяти.
Пока Лилька ковыряла свой омлет, Веселый рылся в кладовке. Нашел уровень, рулетку, взял коробку с инструментами. По большому счету, ему надо было еще вчера измерить кусок линолеума, который придется заменить, а вместо этого он пялился на Лилькину директрису. Просто взгляда от нее не мог оторвать.
Она была… офигенной. Наверняка разбила не одно мальчишеское сердце. Ну, а что? Такой экземпляр. Влажная фантазия всех старшеклассников — Мат мог поклясться. Сам бы он такую точно не упустил. Строгая, властная, неприступная. Вызов в чистом виде. Так и хочется стащить с нее наглухо застегнутые тряпки и посмотреть, что под ними. Разобрать по косточкам, сломить сопротивление. Наклонить над огромным, до блеска отполированным директорским столом, и…
— Я доела…
Матвей вздрогнул. Коробка с инструментами свалилась с полки и ударила его по ноге.
— Ёжички-уточки! — выругался Веселый. Не слишком грозно? Так может показаться только тем, у кого нет ребенка, который с восьми месяцев повторяет все, что только услышит.
Матвей оглянулся. Лилька не только доела, но и нарядилась. Наряжаться она любила едва ли не больше, чем хулиганить. Так в ней сочеталось истинно женское и демоническое начало.
— Ты накрасила губы.
— Сегодня суббота.
— Да, но мы все равно едем в школу.
— Да брось! Там все равно никого нет.
С этим Матвей спорить не стал. Через несколько минут они уже мчались к гимназии. Парковка перед входом была свободна. На посту охраны их уже ждали. Тщедушный парнишка лет двадцати. Мат сунул в окошко паспорт, из которого тот скрупулёзно переписал все данные в толстый синий журнал. Лучше бы они так за наркоторговцами бдели.
Пока они возились, входная дверь распахнулась. С огромными пакетами наперевес в холл ворвалась женщина. На шикарных ножках — джинсы в облипочку. Болотного цвета парка… кроссовки. Волосы взъерошены, на глазах — непроницаемые солнцезащитные очки.
Охранник встал, как солдат перед генералом:
— Оксана Владиславовна…
— Привет, Коля… Матвей Владимирович… — брови над темными стеклами очков собрались в одну линию, как будто женщина была растеряна или чем-то недовольна.
Оксана Владиславовна? Ну, ни хрена себе…
— Что-то не так? — спросила она, перекладывая пакет из одной руки в другую.
— Нет, все в полном порядке. Давайте мне, — вызвался Матвей.
— Спасибо, он не тяжелый. А в этих коробках что?
— Инструмент, — пожал плечами Веселый, с неудовольствием отмечая в директрисе эмансипированную на всю голову стерву. Нормальная женщина никогда бы не отказалась от помощи. Ведь так?
Вместе они поднялись в класс. Пока Матвей прикидывал фронт работы и что вообще нужно купить, Оксана Владиславовна сняла очки, но тут же на их место водрузила другие.
— Вы будете сами работать? — поинтересовалась, настороженно следя за неторопливо прогуливающейся по классу Лилей.
— А что? Вы сомневаетесь в моих способностях? — включил обаяние на полную мощь Матвей.
Директриса обернулась. Мазнула по нему равнодушным взглядом. Вот вроде не было в нем ничего такого. Никакого презрения или надменности. А его обожгло. И взбесило, чего уж. План Матвея был прост — очаровать, завоевать, втереться в доверие. Разомлевшая после оргазма женщина — такая легкая добыча. Он выведал бы у нее все. И… наказал. Если, конечно, будет, за что. Не то, чтобы он в том сомневался.
— Я ничего не знаю о ваших способностях, поэтому трудно судить, — равнодушно парировала Оксана Владиславовна и, взяв ведро, вышла из класса.
— Один-ноль, — хищно улыбнулась дочка. Матвей нахмурил брови:
— Поговори мне еще.
Директриса вернулась быстро. Достала из шкафчика резиновые перчатки, моющее средство и жесткую мочалку. Склонилась над партой, демонстрируя свою шикарную аппетитную задницу. О, да… Когда она сдастся, он наклонит ее над этой партой и трахнет так, что она сорвет горло криком. Матвею было не впервой добывать информацию таким незамысловатым способом. Женщины очень болтливы. Даже умные женщины.
— Лиля… А ты чего стоишь? Бери тряпку и присоединяйся, — скомандовал Матвей дочке.
Оксана Владиславовна обернулась. Настороженно улыбнулась подошедшей к ней девочке. Лиля не была бы собой, если бы в последний момент не поскользнулась и не опрокинула стоящее под ногами ведро. Наверное, чего-то такого директриса от нее и ожидала. Её реакция была мгновенной. Как и реакция Матвея. Однако его помощь не понадобилась. Оксана успела подхватить ведро. Впрочем, вода все равно пролилась. Обдавая им ноги. Взгляды встретились. И прежде, чем женщина успела отстраниться, Матвей заметил следы на ее лице. Характерные такие следы… Он и сам оставлял их, когда щетина только-только отрастала. Красные точки, небольшие потертости на ее нежной, будто прозрачной коже. Выходит, у директрисы была веселенькая ночка.