Я готова была объявить небесам и Матери, что могучий воин Ягат - хозяин моей жизни, попросить, нет, потребовать, чтобы он взял меня, чтобы излил свое семя, но мир вдруг взорвался миллионами радуг, засиял миллионами звезд.
Я парила в космосе, в огромном сверкающем пространстве, была с ним единым целым, пульсировала сама в себе. И слышала, как откуда-то издалека, с какого-то маленького далекого мира, доносятся полные счастья и восторга крики.
Осознав себя самой Матерью Анахитой, богиней с черным телом космоса, усыпанным сияющими искрами звезд, я исчезла.
Когда я снова появилась, на смятых простынях, в комнате, во дворце, который служанки называли моим, где-то в нижнем мире, я была одна.
Ягат ушел.
Так и не взяв меня, как женщину. Даровав мне блаженство, но при этом не сделав зависимой от своего семени.
Если добродетелью воина в Бхукти-Джар считалась сдержанность, то Ягат, бесспорно, показал себя самым добродетельным из мужчин, которых я знала.
По тому, что простынь с одного бока была примята, повторяя очертания могучего тела, и была еще теплой, я поняла, что прежде чем уйти, Ягат бы здесь и смотрел на меня.
Я провела по теплому месту ладонью и заплакала.
- Зачем? - спросила я вслух. - Зачем ему все это? Сначала он унижает меня, грозится изнасиловать перед своими воинами, подстраивает так, чтобы я попала на оргию, поднимает с моей помощью рог Аримана… потом ищет по всему нижнему миру, и, когда находит, обращается как с принцессой?! Что ему от меня нужно? Возвращение Тысячелетней войны? Я готовилась, Анахита, ты знаешь, как я готовилась! Я сохраняла холодность, была дерзкой и язвительной. Я была готова к тому, что он захочет возбудить мою ненависть! Тогда бы я билась с ним! Билась бы до последнего! Но он… Он…
Я закрыла лицо ладонями. Тело, все еще легкое и непослушное после пережитого наслаждения принялось содрогаться в такт рыданиям.
Не знаю, сколько времени провела в подобии забытья. Наконец, села на ложе и решительно вытерла слезы.
- Я узнаю, - сказала я себе. - Я добьюсь от Ягата правды. Ему придется сказать мне. Неважно, что это за правда, я приму любую.
Я встала с кровати и прошла в купальню. Склонившись над одной из чаш, я принялась плескать водой в лицо и плескала так долго, пока не почувствовала, что глаза больше не щиплет от пролитых слез.
Я заметила, что служанки брали наряды для меня в соседней комнате, куда ведет небольшая дверь.
Сняв обрывки платья, я оставила их прямо на полу и принялась рассматривать наряды, которые оказались здесь.
Вынуждена была признать, что насчет белья служанки не солгали, его я действительно не нашла, а вот насчет шальвар слукавили: мне удалось обнаружить несколько пар. Прозрачные, с разрезами по бокам, шальвары были настолько откровенными, что я остановила выбор на платье. Похожее на то, что порвал Ягат, только кремового цвета, щедро отделанное золотом.
Одевшись и приведя в порядок прическу, я почувствовала себя увереннее.
- Ну что ж, тсар Ягат, - сказала я, глядя на свое отражение. - На этот раз тебе не удастся свести меня с ума.
Тут голос предательски дрогнул. Уже менее уверенно я добавила:
- Ты расскажешь, что тебе в действительности от меня надо. Зачем я тебе, Ягат…
Я решительно направилась к двери, когда снаружи раздались громкие голоса.
Прислушавшись, я поняла, что говорят женщины.
- Где она?! - кричал женский высокий голос. - Немедленно отведите меня к ней!
- Господин не велел тревожить госпожу, - чуть не плача, отвечали служанки.
- Мне все равно, что велел вам, а что не велел ваш господин.
Голоса смолкли. Я подбежала к окну и выглянула в сад. Ни души. Лишь жужжат пчелы и шмели над цветами, порхают бабочки и поют птицы.
Я бросилась к двери, исполненная решительности узнать, кто так настойчиво ищет встречи со мной, но меня опередили.
Дверь распахнулась и в покои ворвалась пери.
Глава 17
Смуглая, черноволосая, с высокими скулами и пронзительными черными глазами. Смоляные волосы с красными прядями подняты в высокий хвост, полукруглые рога напоминают полумесяцы. Облегающее одеяние переливается в солнечных лучах и напоминает змеиную кожу. На бедрах широкий пояс с большой круглой бляхой.
Красивое смуглое лицо искажено злостью.
Вслед за пери в покои вошли два тэна и замерли, словно изваяния.
Черноволосая пери окинула меня пристальным взглядом, от которого не укрылся ни один изгиб тела. Если поначалу я оробела, когда поняла, что меня решила почтить своим визитом та самая пропавшая тсари Блэр-Джар, жена Ягата, об исчезновении которой ходят самые разные слухи, то сейчас, вспомнив, что являюсь пятой принцессой Бхукти-Джар, я распрямила спину и выставила вперед подбородок.
За пери и тэнами вбежало шестеро служанок, которых уже видела утром, а также зашли за чем-то четверо воинов с огненными знаками на непроницаемых лицах.
Прекратив рассматривать мою фигуру, пери впилась взглядом черных глаз в лицо.
- Ты знаешь, кто перед тобой? - голосом, полным презрения, спросила она. На что я спокойно ответила:
- Могу только догадываться, пери.
От такого обращения черноволосая демоница вспыхнула, оглянулась на слуг, но те избегали смотреть ей в глаза, только ниже склонили головы. Скривившись, она представилась:
- Тсари Блэр-Джар, Аштаг Смертоносная.
Я чуть склонила голову и ответила:
- Для меня честь приветствовать тсари в своем доме. Мое имя Рахаат Сафира, пятая принцесса Бхукти-Джар.
- В твоем доме? - с недоверием переспросила тсари.
- Этот дворец принадлежит Единственной тсара Ягата Свирепого, принцессе Рахаат Сафире, - проговорила, низко склонившись, одна из служанок.
В надменном взгляде тсари скользнуло недоверие.
- Единственной? - спросила она, делая шаг ко мне.
В это время четверо воинов тоже шагнули ближе. Это не укрылось от тсари Аштаг. Она хмыкнула, но ближе подходить не стала.
- Вы врете! - воскликнула она. - Вы все мне врете! Не было никакого ритуала, Ягат не называл ее Единственной! Она никому не принадлежала!
Я слабо понимала происходящее, кроме того, что служанка крайне разгневала тсари, назвав меня Единственной.
Единственными тэнгерии когда-то называли своих спутниц. Которых выбирали один раз и навсегда. Под могучей силой небес тэнгерии объявляли друг друга единственным и единственной. Это было в глубокой древности, когда воины и воительницы бились на равных, плечом к плечу, сражаясь с богами. После того, как тэнгериям была дарована сущность пери, тэнгерии переняли дарованное богами устройство семьи, стали заключать браки, как того требует сонм Семерых, даруя первое Слияние Матери.
Я знала, что к древнему обряду давно не прибегали, потому что выживших в Тысячелетнюю войну, перенесших заключение в Бездне и Смутные века, было немного. Тсар и тсари Блэр-Джар, были, несомненно, одними из тех, первых тэнгериев. Это значит, что их связывала сила Слова. Как и того Слова, о котором напомнил Ягат моему отцу, прежде, чем забрать меня из Бхукти-Джар.
Поэтому мне было странно наблюдать гнев тсари Аштаг. Пери же продолжала жечь меня взглядом, казалось еще чуть-чуть и кровь ее закипит, и демоница явит истинную сущность.
- Ложь, - повторила она. - Это все ложь. Девчонка не принадлежит ему. Она нужна Ягату только потому что Избранная. И ради этого Ягат требует освободить его от Слова?
Я хлопала ресницами, выдерживая взгляд тсари Аштаг, но ее слова о том, что я нужна Ягату только потому что я Избранная, больно кольнули. Казалось, я итак знала это, и все же слышать со стороны, от этой красивой и надменной пери, это оказалось слишком больно и унизительно.
Смерив меня на прощание уничтожающим взглядом, Аштаг победно усмехнулась, и, развернувшись, чеканным шагом покинула покои.
Ноги налились тяжестью и я присела на стул с высокой спинкой перед овальным зеркалом и трюмо из светлого дерева. Тут же вокруг запорхали служанки. Цокая языками, меня принялись утешать, как маленькую, совать стаканы с водой, фрукты и сладости.
Я помотала головой, показывая, что в порядке. И вместе с тем глаза предательски щипало, а перед мысленным взором стоял надменный образ тсари Аштаг, которая снова и снова повторяла, что я нужна Ягату только лишь потому, что Избранная.
Приняв стакан воды с долькой лимона из рук одной из девушек, я опустошила его наполовину и хотела поставить на стол, но рука зависла в воздухе.
Озарение было слишком внезапным. Ни от кого из оставшихся в комнате девушек не укрылись мои часто хлопающие мокрые ресницы и приоткрытые от изумления губы.
Я просто поняла, что хочу быть нужна Ягату не потому, что Избрана. Не потому, что обладаю силой поднять из небытия рог Аримана и повести за собой тэнгериев.
Навалилась усталость, апатия. Я ощутила себя бесконечно одинокой, всеми обманутой, никому не нужной. Родные скрывали от меня тайну рождения, тот, кто клялся в любви и просил о Слиянии предал, не в силах устоять перед искушением, а Ягату, который объявил себя моим господином, все это время была нужна только сила Избранной.
Стоило вспомнить о том, что совсем недавно происходило в этих покоях, на смятых простынях, горячие волны вновь принялись прокатываться по коже. А я не выдержала и заплакала, уронив лицо в ладони.
Как я сейчас понимала Галу, Джитану и других, когда они, как безумные повторяли «Ненавижу свою сущность пери, ненавижу!»…
- Но ведь он не взял меня, - прошептала я еле слышно. - Хотя мог! И если бы сделал это, сейчас было бы еще хуже! Что же ему нужно от меня? Зачем я ему?
Последнюю фразу я бессвязно прорыдала и служанки тотчас обступили меня, качая головами.
- Не расстраивайтесь так, госпожа! Не печальтесь! Этого и хотела беглая тсари! Специально довела вас до слез! Ей повезло еще, что с господином не встретилась! Очень, очень повезло, принцесса! Богиней клянемся, повезло!
Я подняла заплаканное лицо. Допила воду с лимоном, вытерла слезы. Окинула взглядом служанок. Все, как одна, замерли с напряженными лицами. Брови нахмурены, губы закушены. Готовы на все, лишь бы мне угодить. Совсем не такого я ждала, когда в черном лингере Ягата покидала Бхукти-Джар. И все же… Тсари Аштаг… Аштаг Смертоносная, так она назвалась…
- Почему вы назвали ее «беглой тсари».
- Дело давнее, принцесса, - загомонили служанки. - И закрытое. Не любит тсар Ягат, когда слухи покидают Блэр-Джар… Да и дома, на Вершине мира об этом говорить не принято…
- О чем говорить?
- О том, что тсари Аштаг сбежала от своего господина. Это было очень давно, - сказала та девушка, что представилась как Аша. - Я слышала эту историю от бабки, а она - от своей.
- Убежала? - переспросила я. - Как же так? Они же были связаны древним Словом!
- Говорят, что ей помогли покинуть Вершину мира энки.
- Энки?! - ошарашенно переспросила я. - Энки помогли жене Ягата убежать от него с другим?
Я помотала головой, а девушки закивали.
- Энки, госпожа. Хранители врат. Тсар Ягат тогда поклялся истребить всех энков… Но вмешались боги. Они заставили его взять назад свою клятву, а энки поклялись Ягату в своей преданности. Вы же знаете, принцесса, энки не вмешиваются в дела других… Ни богов, ни смертных… Но пообещали, что когда тсару Ягату понадобится их помощь, сделают все, что он скажет.
- Но у нас… В Бхукти-Джар не слышали об этом, - пробормотала я, потому что известие о том, как поступила с Ягатом тсари Аштаг потрясла меня больше, чем новость об энках. Что-то такое я и сама предполагала…
Я помотала головой, как щенок, вылезший из воды. Служанки переглядывались, старательно пряча улыбки. Они явно были довольны тем, что удалось отвлечь меня.
- Он убил его? - спросила я и девушки недоуменно заморгали.
- Кого?
- Тэна, с которым убежала жена?
- Он сам умер, принцесса, - сказала Аша, и, заметив недоумение на моем лице, добавила: - Он был смертным.
- Но умер не от руки тсара Ягата, - сказала Ома.
- Наш господин умеет быть жестоким, принцесса. Говорят, он сказал тсари: если тебе так дорог этот смертный, будь с ним, пока он старится и умирает, - добавила третья служанка и остальные зашикали на нее.
- И что же? - вырвалось у меня. - Тсари Аштаг? Что с ней было потом?
Девушки переглянулись, и Аша, которая, по-видимому была старшей, ответила:
- Она пришла обратно, но тсар Ягат не принял ее.
- Только самые приближенные слуги знают эту историю, принцесса, - подхватили остальные девушки. - Для остальных тсар Ягат - сильнейший, который не сажает свою тсари на трон.
Что-то начинало проясняться в голове, складывались последние детали картинки, и все же самое главное ускользало: зачем я Ягату? Ведь он уже пытался моей силой пробудить древнюю кровь тэнгериев. И ему это почти удалось. Что изменилось сейчас? Почему изменился он сам? И что это за место? Решив, что ответы на некоторые вопросы могу узнать у служанок, я решилась.
- С тсари Аштаг были два тэна. Кто они?
Служанки недоуменно переглянулись и пожали плечами.
- А что это за место? - продолжала я. - Вы называете этот дворец моим? Почему?
Аша стала терпеливо объяснять:
- Тут недалеко дом, в котором господин бывает, когда хочет побыть один. Здесь за тысячу миль нет человеческого жилья, и никто не может потревожить грозного тсара. Господин бывает здесь, когда устает от жизни на Вершине мира. А совсем недавно он приказал построить для вас этот дворец.
- Для меня? - удивилась я.
- Дворец совсем новый, - ответила Оша. - Он строился, пока велись ваши поиски. Господин верил, что вы найдетесь.
Я покачала головой, вынужденная признаться, что вовсе перестала понимать происходящее.
- Где господин? - после долгой паузы спросила я, понимая, что только один тэн может дать мне ответы на мучащие вопросы.
- Его нет, - ответили девушки. - Вам что-то нужно, госпожа?
Я задумчиво покосилась в окно.
- Мне надо подумать, - сказала я, поднимаясь. - Я осмотрю сад.
Я направилась к выходу из покоев, девушки красочным шуршащим водопадом двинулись за мной.
Замерев на месте, я оглянулась и сказала:
- Не сочтите за резкость, но привыкла думать в одиночестве.
- Как будет угодно принцессе, - ответили мне.
Я кивнула, но, прежде чем выйти за дверь, снова оглянулась.
- Последний вопрос, - сказала я. - Если бы я принадлежала тсару Ягату, тсари Аштаг освободила бы его от Слова?
- Да, госпожа, освободила бы, - ответили мне.
В голове все перепуталось окончательно.
***
Миновав коридор и анфиладу, я спустилась по знакомой лестнице, и свернув в светлый коридор, вскоре вышла в сад, который обозревается из моих покоев.
Пышные розовые кусты с бутонами всех цветов, форм и размеров, гиацинты, лилии: белые, красные, синие… Над цветами порхают бабочки, гудят шмели и пчелы.
Я продолжила ступать по мраморной дорожке, мимо увитой живой изгородью низкой ограды. Если в покоях стоят свежесрезанные пионы, они должны быть где-то здесь. Я миновала несколько беседок, точь-в-точь, как в нашем саду в Бхукти-Джар. Мои губы невольно растянулись в улыбке. Кто-то явно старался устроить этот уголок так, чтобы мне понравилось, чтобы мне было приятно.
Порыв ветра приподнял край платья, и, прижимая ткань к бедрам, я подумала, что о моем комфорте позаботились все-таки с оглядкой на собственный.
Струя сладкого цветочного аромата ударила в лицо, я замерла, принюхавшись, и поспешила туда, откуда дул ветер. Вскоре я оказалась на круглой поляне, сплошь усеянной крупными головками пионов. Круглые, розовые, с нежными лепестками, цветы излучали манящий аромат, трепетали на ветру листьями, чуть кренили к земле тяжелые головки. Посреди поляны беседка из бесценного голубого мрамора, к которой идут несколько дорожек, как лучи, также выложенные мрамором.
В беседке, в которой обнаружилось блюдо с фруктами и графин со щербетом, я, несмотря на окружающую красоту и блаженство уединения, сидела недолго.