При ближайшем рассмотрении громила впечатлял. Действительно: ростом с Маленького Джона, разве что в плечах чуть поуже, морда — исшрамленная и обветренная, меч… ну что сказать? Солидный такой меч.
Подойдя, детинушка встал на одно колено и возопил трубным гласом:
— Прошу тебя, пресветлый король Робер, принять от меня, Сида из рода Эль Сидов Родригесов, прозванного в честь прадеда Кампеадором омаж и фуа. Я прошу тебя принять под свой скипетр Валенсию — мой наследный домен, коий жду, что ты оставишь мне и далее…
Мама дорогая! Я совсем тут спятил, или что? Он мне какие-то владения в Испании принес? Валенсия-то, вроде бы — там? А за что? И потом: он же только что меня на тот свет отправить хотел?..
— Г-хм, — раздалось над ухом и меня обдало перегаром. — А веруешь ли ты в Христа, именующий себя Сидом?
Папа Тук? Отлично, отлично… Вот он мне сейчас и растолкует: кто это к нам приперся?
— Я не только верую, святой отец, — прогудел Сид Командор. — Я привез с собой величайший дар, как свидетельство чистоты своих намерений…
По знаку великана тощий с конским хвостом вытащил откуда-то чашу из зеленоватого камня и протянул Адипатусу.
— Это, — голос Сида Кардамона вдруг осип, — Святой Грааль…
Мать вашу! Кто-нибудь вообще объяснит мне, что тут происходит?!!
— Слушай, лилипут… Ты только что собирался меня убить, обвинял хрен знает в чём… И вдруг — омаж, клятва верности… Кто тут из нас сошёл с ума, растолковать не хочешь?..
— Великий король, — Сид поднял голову и посмотрел мне в глаза. — Ты верно не понял: Валенсия — мавританская область. Я прошу тебя взять нас под свое покровительство, под свою защиту…
— И для пущей убедительности решил проткнуть меня своим бревном? Хорошенький тебе покровитель нужен — пришпиленный, как жук на булавке…
Тут странный спутник Сида произнес что-то на неизвестном языке. Тот помолчал, а потом…
— Король Санчо, наслышанный о вашем высоком искусстве, повелел мне проверить вас, ваше величество, и не моя вина, что я не смог сделать этого раньше… — Грандиозо вздохнул, — Он хочет оставить Наварру под твоей защитой, когда двинется воевать с маврами, дабы Кастилия и Леон не осмелились протянуть грязные лапы к его землям… Но мой побратим, Салех ибн Мульк, великий воин и вождь своего племени, предложил мне просить вас, пресветлый король, о заступничестве для нашей исстрадавшейся Валенсии… Мы вместе — и христиане, и магометане, и евреи — молим тебя, король Робер: защити нас!
Он поднялся и гордо выпрямился:
— Мы — хорошие воины и ты можешь испытать любого из нас, хоть на учебном поле, хоть на поле боя, но нас мало. А ты — ты владеешь великой армией, ты непобедим…
— Хорош льстить, Автодор. Ладно, можешь отписать дяде Саньке, что у Альфонса Кастильского очень скоро будут другие проблемы, сильно далекие от Наварры…
— Фута на три под землю, — хмыкнул Маленький Джон.
— Вот именно. Да и Леону окорот дать не долго… Только не прямо сейчас. Насчет твоей Валенсии — будем посмотреть, а пока… — Я повернулся к Туку и прошептал, — Эта чашка — она сильно святая?
Ого! Адипатус промолчал, только с трудом кивнул. МОЛЧА! Ни фига себе — папаня замполит слов не находит! Да что ж это за пиала такая? Христос из неё что ли лично пил?
Но уточнить это я не успел. От дворца ко мне мчался паж, размахивая каким-то куском пергамента. На ходу он вопил:
— Ваше величество! Победа! Лорд Адмиралтейства! Сжег шестьдесят кораблей!..
Интерлюдия
Рассказывает принц Джон Плантагенет, прозванный "Изгнанником"
Шербур… Проклятый Богом маленький пыльный городишко, с грязными улочками, на которых вязнут не то, что люди — кони! И вечный запах рыбы, которой, кажется, пахнет всё: и деревья, и дома, и вода, и земля, и даже облака на небе! Если закрыть глаза, то ни за что не угадать, ешь ты яичницу или мясной пирог — всё будет равно вонять рыбой…
Дородная девица, что перестилала мою постель, тоже пахла рыбой. И круглыми, чуть на выкате глазами она и сама напоминала треску. Я подумал, что, верно, она приставлена ко мне не только для того, чтобы убирать кровать, и содрогнулся. Спать с треской — что может быть ужаснее?!
Из бойницы замка, построенного графом Шербурским Ричардом — вот странность! И тут Ричард! — я вижу полноводный Дивет и суда, что собирают Маршадье и Альфонсо для переправы на Остров. Кораблей так много, что они уже не помещаются в порту и часть их стоит на внешнем рейде, в проливе. Иногда мне кажется, что если бы разразилась буря, которая разметала бы этот флот, то войны можно было бы избежать… Напрасные мечты! Что толку в буре? Корабли можно и заменить. Вот если бы молния поразила обоих негодяев — Маршадье и Кастильца, вот тогда бы… Хотя надо бы еще и маменьку… Господи, до чего я дошел?! Был бы на моем месте мой брат… О, тогда все бы надолго запомнили, что значит идти против воли Плантагенета! Да за один только презрительный взгляд, сродни тем, что бросает на меня Альфонсо, Ричарда обрушил бы на Кастилию все кары небесные. А если бы он так же, как и я был бы один? Тогда бы он просто свернул мерзавцу шею, вот и вся недолга… А я… не таков. Я слаб и остороже… Кой черт?! Кого я обманываю?! Я — труслив. Так всегда было и так всегда будет… К Альфонсо меня не подпустит его охрана, а с Маршадье я попросту не справлюсь. Легче уж самому удавиться…
… Кто же виноват в том, что, что ты, принц Джон, вырос трусом? Попробуйте-ка быть смелым, если родная мать ненавидит вас, старшие братья шпыняют и насмехаются, а отцу вы — ненужная обуза! Может быть, я и не был безразличен отцу, но…
Я помню, как отец приказывает мне, восемнадцатилетнему юнцу, взять войска и отобрать у мятежного брата Аквитанию. Легко сказать, да трудно исполнить… Отец не бранил меня за поражение, но и не помог, не успокоил, ничего не объяснил… Он вел себя так, словно ничего не произошло, он никого никуда не посылал, а меня — и вовсе не существует…
Вчера в Шербур пришли воины из Геннегау под командой графа Бодуэна. Последний, было, хотел встретиться со мной, но ему быстро объяснили, какова моя роль в войске, и кто на самом деле хозяин положения. Он жалостливо на меня взглянул, но попыток к личному общению более не предпринимал… Скоты! Грязные, кровавые скоты! Кто дал вам право обращаться со мной как с вещью?!! Не лукавь, Джонни-Слизняк, ты прекрасно знаешь, кто… Твоя родная мать… Хотя… Да полно — мать ли она мне?! Даже волчицы, с которыми её столь часто равняют, одинаково любят своих волчат!.. А она… Вот кого бы я мог… Нет, не могу… Поднять руку на женщину? Может, я и не образец рыцарства, как мой братец Ричард, но есть же какие-то пределы…
… Войска всё прибывают и прибывают. Я надеюсь, что Квентин уже добрался до Лондона и передал всё, что был должен племяннику. Возможно, он уже ожидает незваных гостей, подобно саксам, что ждали моего предка Вильгельма у Гастингса… хотя я искренне надеюсь, что он не повторит судьбу Харальда Инфеликса. Пусть уж лучше Маршадье и Альфонсо повторяют судьбу Харальда Сурового и Тостига… Господи! Помоги моему племяннику, сражающемуся за правое дело!..
… Я случайно перевел глаза на окно. А это что за паруса появились на горизонте? Еще корабли? Да им уже и так вставать негде! Что это, Альфонсо совсем одурел и решил перевести в Англию не только войска и припасы, но и пару замков в придачу? Чтобы было, где закрепиться на берегу после высадки? В Шербуре и так уже больше двух сотен кораблей, а тут ещё… раз, два, три… двенадцать… двадцать восемь… Двадцать девять парусов! Где, интересно бы узнать, они хотят пристать…
… А они, похоже, не собираются приставать… Я — не великий мореплаватель, но даже я понимаю, что им уже давно пора спускать паруса. Они, что, собрались влететь на всём ходу в порт?! Боже! Да ведь это…
На кораблях разом взвились белые флаги с красными крестами. И тут же над двумя десятками показались струйки дыма. Эти корабли, построившись двумя шеренгами, надвигались на суда, стоявшие на внешнем рейде. Они приближаются… приближаются… вот уже совсем близко… Пресвятая Дева! Кто додумался до такой дьявольской хитрости?!
Стоявшие на рейде корабли рубили якорные канаты, пытаясь уйти в сторону — прочь с дороги пылающих собратьев, но те оказались связаны между собой длинными и прочными цепями и, казалось, будто английские корабли горячо обнимают своих противников, широко раскинув тонкие длинные руки. Словно гигантский паук набросил на флот Альфонсо свою паутину…
В порту творилось нечто невообразимое. Даже отсюда, из башни, были слышны дикие вопли тех, кто заживо сгорал на этих плавучих кострах. От ужаса я зажмурился, но перед закрытыми глазами всё стояла страшная картина: английский корабль, прижавшись к вражескому, словно огнедышащий дракон выбрасывает длинный язык пламени, огонь моментально охватывает всё, горят паруса, пылают мачты, а в воду сыплются маленькие огненные комочки — люди…
И вдруг сквозь все ужасные звуки этой огненной смерти, прорезывается яростный крик, исторгнутый сотнями мужских глоток. Я покрылся холодным потом и, не удержавшись, снова посмотрел в окно. Девять кораблей, распустив паруса, трепеща на ветру стягами Святого Георга, величаво удалялись, а над водой гремел странный, дикий, радостный и победный клич: "Spartak champion! Робер и Batman! Spartak champion!"…
Глава 9
О переметных письмах, буднях спецназа и киднепинге, или "Куда он денется?!"
Арблестер со своей бандой возвратился через пять дней после сообщения о его великой победе. Разведка донесла, что на Шербурском рейде сгорели пятьдесят два корабля, а еще двадцать один были повреждены так, что требовали чуть ли не капитального ремонта, и, стало быть, вражеская высадка откладывается. Естественно, триумфальное возвращение Первого Лорда Адмиралтейства, чья должность теперь именовалась у моряков не иначе, как Бэтмэн, вылилось в грандиозную пьянку. Впрочем, не такую уж и грандиозную: всего-то полтора дня! Плюс килограмм тридцать истраченного на фейерверки пороха, минус два сгоревших сарая и один дом. Звон колоколов по всей стране, танцы на улицах городов, стихийная демонстрация в Лондоне после проповеди Адипатуса, когда толпы людей размахивали флагами и орали "Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!" В общем, всё как обычно, за исключением одного: Арблестер и все десять старших капитанов, с разрешения Примаса Англии, заложили на берегу Темзы Храм Святого Робера-Мореплавателя. Вся флотская братия утверждает, что план разгрома вражеского флота предложил им я, а они лишь творчески его развили и осуществили. Судя по всему, отныне и до веку брандеры в Англии будут именоваться Dragon-ship, а метод атаки скованными судами — Spiderman attack. Ну ладно, хорошо хоть, что эти водоплавающие не поименовали меня "Великим кормчим". Правда, еще не вечер, а с них станется…
По окончании торжеств, подготовка к войне снова вошла, было, в свою колею. Но ненадолго, в свете вновь открывшихся обстоятельств…
… Я перекатом ушел от выстрела из лука, и махнул своей любимой глефой, пытаясь дотянуться до Биля — родного братца сэра Джона де Литля, но тот подпрыгнул, а потом принялся тыкать в лежащего меня копьем со скоростью хорошей швейной машинки, так что я еле-еле успевал уворачиваться. Долго мне бы так не выдержать, но Биль подошёл слишком близко, а подпрыгнуть второй раз не успел. Обмотанное толстой кожей лезвие подсекло ему ноги, и он грянулся наземь.
— Потерял сознание от боли и истекаешь кровью! — рявкнул Энгельс, исполнявший на учебном поле роль арбитра. — Победа за королем Ромэ… Робером! Perekur!
Я уселся рядом с условно убитым Билем, и попытался восстановить дыхание, пока тот, шипя от боли, растирал голени. Энгельрик подошёл ко мне:
— Ромэйн, как кончишь perekurivat" — давай, на мечах попробуем.
— Давно мы с тобой не схлёстывались, — я поднялся на ноги. — Щит и меч мне!
— Щит и клинок королю! — рявкнул Маленький Джон. — Шевелись!
Но пофехтовать нам с графом Кентским не довелось. От дворца к плацу мчалась Елизавета де Эльсби — Бетси, размахивая руками и громко вопя: "Ваше величество! Ваше величество! Пожалуйте!"
Я не успел задуматься, что я должен пожаловать и кому, как смазливая русовласка оказалась совсем рядом и…
— Ваше величество! Там!.. А госпожа велела… чтобы бегом! — затараторила она, глотая слова. — Ей матушка… паж прибывший… чтобы прямо вам в руки… я бежала, бежала…
Ну прямо все понятно! То бишь — ни черта! Я хотел уже остановить её словоизвержение, но не успел…
— Женщина! — от рева Джона только что земля не вздрагивает. — Ты ж — невеста моя! Гран-сержанта-ат-армее! Рапортуй, эта, четко, по-военному!
Бетси открыла, было, рот, посмотрела на своего суженного, подумала и снова закрыла. Глубоко вздохнула, набирая побольше воздуха…
— Ваше величество, матушка ваша просила госпожу мою королеву сыскать вас. Поскорее. Там паж с письмом от дядюшки вашего прибыл…
Возможно, она собиралась еще что-то добавить, но я уже шагал вперед, а за мной спешили Литли. "Письмо от дяди, — размышлял я на ходу. — Дядь у меня два: Уильям Длинный Меч и Санчо, король Наварры. Длинный меч письма писать не станет. Во-первых, он здесь же, в Тауэре, а во-вторых — он неграмотный. Значит Санчо… Мой дядя самых честных правил… Ну, и чего Берькиному брату от меня потребовалось? На него кто-то напал, и он хочет попросить помощи? Так всё равно: ничем я ему не помогу… Сейчас — даже деньгами. И не потому, что у меня нет свободных: бабло — дело наживное, можно бы и выкроить. А вот как их ему доставить? Банковских переводов ещё не придумали, а послать ему корабль с серебром… Пятьдесят на пятьдесят, что не доплывёт… Кстати, а какой там в Наварре самый крупный порт? И, раз уж на то пошло — где она точно находится, эта самая Наварра? Надо у кого-нибудь разузнать поподробнее. У евреев, например… "
На этом самом месте меня осенило. Евреи! Вот кто дяде Санчо может денюжков подкинуть! Значит так: евреи ему дают там, а я с Иегудой рассчитываюсь здесь. Можно и храмовников задействовать…
Вот с такими мыслями я и вошел в зал, где в окружении свитских бездельников и дармоедов восседали королева-мать и королева-жена. Беря и Маня.
Перед ними на ступенях трона сидел русоволосый паренёк, устало опустив плечи. Судя по всему, по пути из Наварры в Англию ему досталось по самое по не балуй…
— Матушка. Любимая, — я склонил голову. — Мне сказали, что вы искали меня.
— Сын мой, — Беренгария встала и подошла к сидящему пареньку, который тут же вскочил и, не удержавшись, скривился от боли. — Ваш дядя, мой деверь, прислал этого юношу с письмом для меня. Я прошу вас выслушать его, ибо кроме письма он имеет сведения, которые должен передать вам устно и лично.
И с этими словами она протянула мне свиток, с печатью на шнуре.
— Мой дорогой! — Марион подбежала ко мне, обняла, заглянула в глаза, — Я очень прошу вас: выслушайте этого молодого рыцаря поскорее. Он ранен и еле держится…
Господи, да что там у них приключилось в этой Навар… Постой-постой, а деверь — это кто? Та-а-ак… муж дочери — зять, сестра мужа — золовка, брат жены — шурин… Кто-кто?!
— Государь, — юнец рухнул передо мной на колени. — Мой господин — ваш дядя принц Джон…
— КТО?!!
Я чуть не подавился. Вот это номер! Принц Джон прислал письмо. Так-так-так, и что же он хочет? Чтобы я уступил ему трон? Добровольно? Хрен тебе! Приди и возьми! Когда нас всех не будет, тогда всё ваше будет!..
По своей дурной привычке я бабахнул последние слова вслух. Юный гонец побледнел и в ужасе отшатнулся от меня. Литли же наоборот — одобрительно зашумели, дружно грохнули своими алебардами — крюками по-местному, об пол. Маленький Джон откашлялся:
— Ваше великство… государыня… это… он… пущай пишет, короче… а мы их… всё равно… уж не сумлевайтесь… хребет об колено… вот.
Остальные бодигарды дружно рявкнули "Спартак — чемпион!", от чего многие свитские дамы задумались: а не упасть ли им в обморок? Прямо сейчас?