Причем паленой шкурой от него в тот момент не пахло. Вроде бы не пахло. Впрочем, рядом, в камине без стенок, догорали угли. И в доме явственно попахивало дымом…
Однако над старушкой оборотень склонился очень даже угрожающе!
— Если ты не согласишься, то хотя бы не возвращайся в ту пещеру, — быстро добавил оборотень. — Она слишком близко к городу, и рядом есть вода. Это удобное место. Прошлой ночью там спали двое мужчин. Запах остается надолго, запах не обманывает… и будь я уверен, что смогу приглядеть за тобой ночью — то позволил бы тебе там остаться. Честно признаю, что спас бы тебя и ожидал бы награды. Но сейчас все изменилось. У меня может не оказаться времени для твоего спасения.
Разоткровенничался-то как, сердито решила Света. И заманивает, и запугивает.
Может, он и врет насчет пещеры. А может, нет. Она действительно слишком близко к городу. И нюх у оборотня должен быть не как у человека — так что насчет мужчин он мог говорить чистую правду…
— Я жду твоего решения, — напряженно сказал Ульф. — Каким бы оно ни было, я его приму. Как принял его в доме Ауг.
Если девушка откажется, тут же быстро подумал оборотень, придется по дороге в крепость зайти к Хролигу. Старый хирдман ярла Скаллагрима кое-чем ему обязан, он поможет…
Но тут Ульф увидел то, что разом изменило ход его мыслей.
— Взгляни туда, — приказал он, вскидывая руку и указывая на альва, стоявшего перед прилавками. — Вон тот самый светлый альв. Похоже, твой единственный глаз, которым ты на него заглядывалась, ему понравился.
Света глянула туда, куда указывал оборотень. И увидела красавца, стоявшего выше по склону. Вокруг него образовался пустой пятачок, словно люди избегали подходить к нему слишком близко…
Светлый альв в её сторону не смотрел. Стоял, развернувшись вполоборота, надменно глядел куда-то вбок.
И отвести от него взгляд опять оказалось нелегко. Уж больно красиво замер — вскинув голову, развернув плечи. И рука этак картинно, небрежно брошена на рукоять меча…
Света с некоторым усилием перевела взгляд обратно на Ульфа. Стиснула зубы, отгоняя ненужные мысли.
Нужно было принять решение. Или подняться, как выразился оборотень, на его корабль, или нет. И первое страшновато, но и остаться тут одной, не зная обстановки…
По её спине скатилась первая капля пота. Солнце пригревало все сильней, стоять с курткой на бедрах было жарковато. Да и голова под шапкой, натянутой на лоб, прела.
— По крайней мере, сходи со мной туда, где я куплю тебе амулет, чтобы отпугнуть альва, — торопливо предложил Ульф. — Это здесь, в городе. Будет хоть какая-то защита.
Ничего себе, решила Света. Хоть какая-то. Выходит, даже амулет не защищает от светлых альвов полностью?
Она тяжело вздохнула. Запугал он её все-таки качественно.
Но с другой стороны, этот Ульф раз за разом просит и предлагает, но силой не настаивает…
— Да, — не слишком уверенно сказала Света. Покивала головой, добавила: — Йес.
— Иди за мной, — тут же распорядился Ульф. — Я отведу тебя на корабль. Можешь больше не хромать и не горбиться. Со мной тебя не тронут.
***
Совсем не хромать не получалось, потому что один из каблуков отлетел.
Но идти не горбясь было удобнее. Правда, под сумкой, которую Света пристроила на спину, под водолазку, кожу жгло — от жары, от пота.
Корабль Ульфа покачивался на конце причала, четвертого слева. Выглядел он так же, как и пара других кораблей, стоявших на приколе у того же причала — высокие нос и корма, украшенные драконьими головами, мачты без парусов…
Дойдя до пары досок, перекинутых с причала на борт корабля, оборотень остановился. Сказал, поворачиваясь к ней:
— Я обещал тебя не касаться — и не коснусь. Но тут ты можешь упасть в воду. Поэтому я предлагаю тебе самой коснуться меня.
И Ульф вытянул руку. Ладонью вверх.
А если у них это что-то означает, усомнилась Света. Раз взялась за ручку, значит, пообещала жениться…
Она качнула головой, пробормотала по-русски:
— Нет.
Оборотень не изменился в лице. Отступил в сторону, жестом указал ей на сходни.
И она пошла вперед.
Доски подрагивали под ногами, Света делала меленькие шажки, расставив руки и чувствуя на себе взгляды нескольких мужиков, стоявших на палубе корабля. Но все-таки дошла, не упав, и спрыгнула на палубу.
Рядом тут же оказался оборотень, пробормотал:
— Направо.
А потом первым двинулся к дыре, видневшейся в паре шагов от мачты.
Каюта, которую Ульф ей так щедро уступил, оказалась крохотной комнатушкой, прятавшейся под настилом палубы. Из пары небольших окошек, забранных, как ни странно, тонким и вполне прозрачным стеклом, лился солнечный свет.
Обстановка тут оказалась более чем скромная — ворох мехов в одном из углов и громадный сундук напротив двери. Все.
Оборотень молча прошел мимо Светы, замершей в шаге от порога. Открыл сундук, достал что-то, повернулся к ней.
— Вот нож. В нашем мире даже женщине без оружия нельзя. К тому же с ним тебе будет спокойнее.
Ульф стоял у сундука, не двигаясь с места — и Света, сдернув шапку и повязку с глаза, подошла. Осторожно, одной рукой взяла нож.
Он был вложен в ножны, с которых свисал кожаный шнурок, длины вполне достаточной, чтобы надеть на шею. Подвеска по здешней моде…
Света подсунула шапку под ворот куртки, топорщившийся на бедрах. Взялась за нож уже двумя руками, дернула за рукоять, обмотанную полосками все той же кожи, с серебристо поблескивавшим навершием.
— Со временем я подберу для тебя другой клинок, — сообщил Ульф. — У этого рукоять для твоей ладони длинновата. Но пока — сойдет.
Со временем, подумала Света. Значит, оборотень уверен, что она от него теперь никуда не денется.
Лезвие оказалось длиной с её ладонь. Шириной в два пальца, с наточенной кромкой, льдисто поблескивавшей на свету.
— Сейчас я уйду, — быстро сказал Ульф, не спускавший с неё взгляда. — Но скоро вернусь. Тебе принесут еду. Если ты захочешь справить нужду, выйди на палубу. Я предупрежу своих людей, тебя сразу отведут в нужник.
Света смутилась. А оборотень спокойно заявил:
— Ещё кое-что. Как тебя зовут, девушка?
Она вернула нож в ножны — лезвие тихо прошуршало по коже, из которой они были сшиты. Уронила:
— Светлана.
— Свейтлан? — оборотень приоткрыл губы в подобии улыбки. Блеснула зубчатая кромка клыков. — А имя отца?
Это ещё зачем, хмуро подумала Света. Но все-таки ответила:
— Олег.
— Свейтлан Холегсдоутир, — медленно протянул Ульф. — Мне нравится твое имя. Подожди моего возвращения, и мы ещё раз поговорим обо всем. А пока отдыхай… Свейтлан.
Он закрыл сундук и двинулся к выходу. Пока обходил её с левой стороны, смотрел не отрываясь, искоса. Словно изучал.
Когда дверь за ним захлопнулась, Света первым делом швырнула нож на ворох мехов в углу — и начала избавляться от маскировки. Спина под сумкой горела прямо-таки нестерпимо…
Она развязала рукава куртки, прикрывавшей бедра, расстегнула молнию, швырнула одежку на сундук. Потом забежала в угол за дверью — чтобы распахнувшаяся створка прикрыла от входящего, если что. Стянула водолазку, майку, державшуюся только на талии, чтобы та казалась потолще. Развязала колготки, которые зимой надевала под джинсы, а сейчас навертела на грудь, придавив её…
И наконец освободилась от сумки, ремень которой, укоротив, накинула на одно плечо, как перевязь. Пробежалась по каюте, положила все поверх куртки, опять натянула водолазку.
Затем, плюнув на все, разулась — и босиком подошла к окошку. После сапог на меху доски казались приятно прохладными.
За оконцем расстилалась широкая полоса воды. Дальше, у следующего причала, покачивались корабли, похожие на корабль Ормульфсона. Слышался приглушенный плеск волн о борт корабля, далекие крики чаек.
Самое время, чтобы обдумать все как следует, решила Света.
То, что говорил — и предлагал — Ормульфсон, звучало вроде бы разумно. И вел он себя вполне по-джентельменски, но…
В уме вдруг сама собой всплыла фразочка из детской сказки. Положи-ка, внученька, пирожок на стол, а сама приляг рядом со мной, сказал серый Волк Красной Шапочке.
И та легла.
Света невесело усмехнулась. Говорят, в самом старом варианте сказке вместо волка был оборотень. И по лесу гуляла не малютка Красная Шапочка, а вполне себе зрелая девица. Причем оборотень попросил её раздеться, прежде чем ляжет. Древнее предупреждение для всех, кто верит оборотням…
Но особого выбора не было. Никто, кроме Ульфа, не рвался ей помочь. А выжить здесь, судя по всему, непросто. Мир, куда её занесло из-за этого Ульфа — средневековье с оборотнями, колдуньями и альвами. Темными и светлыми.
Света тяжело вздохнула.
И тут же задумалась о другом. На вид Ормульфсону было лет тридцать. Конечно, у человека, то есть у оборотня, который плавает на корабле, кожа обветренная, просоленная морскими ветрами… так что Ульф на самом деле может быть даже моложе — просто выглядит старше.
Но вряд ли он до сих пор девственник. Мало верится, что оборотень до сих пор сидел сиднем в ожидании той одной-единственной, от которой кожа под гривной не горит. Кто-то у него все-таки был.
Знать бы ещё, что случилось с той женщиной. Или даже не с ней — а с ними. А то как бы сказка про Красную Шапочку не оказалась сказкой про Синюю Бороду…
Дверь за её спиной открылась, кто-то быстро поставил возле входа поднос. Прямо на палубу.
Но створка захлопнулась прежде, чем Света успела обернуться.
ГЛАВА 3
У ворот крепости Ульфа встретил глава оборотневой стражи конунга, Гуннульф. Едва заметно кивнул, зашагал рядом, идя вместе с Ульфом к главному дому конунга, пристроенному к башне.
А когда они отошли от ворот, где торчали стражники, быстро проворчал — так, что слова слились в один негромкий рык:
— Конунг Олаф мертв. В опочивальне, где его видели в последний раз, крови нет, но воняет смертью. И оттуда Олаф уже не выходил. Как его убили — и куда исчезло тело, непонятно.
— Кто видел его последним? — тихо буркнул Ульф.
— Гюда, его наложница. Конунг позвал её, но отпустил моих парней. Сказал, что не хочет, чтобы они все слышали и чуяли. Странно, потому что прежде он так не поступал.
Ульф сделал ещё несколько шагов, размышляя. Потом тихо бросил:
— Как именно его убили и куда потом дели, пусть разбираются сыновья. Ты сказал Гудбранду о том, что его отец мертв?
— То, что я давно живу рядом с людьми, не означает, что я набрался от них глупости, — чуть громче прежнего ответил Гуннульф. — Младший сынок конунга уже заявил, что Гюда не слышала, как Олаф отпускал своих оборотней. А это значит, что мы тоже под подозрением. Будет лучше, если он будет думать, что отец жив.
Ульф молча кивнул на ходу, соглашаясь. Спросил:
— Где сейчас Гудбранд?
— Сидит в пиршественной зале, — приглушено рыкнул Гуннульф. — И все ярлы, что нынче находятся в Нордмарке, уже там. Один ты запоздал. Я с тобой не пойду, меня туда не звали. Поосторожней, Ульф. Потом ещё поговорим…
Он свернул в сторону, а Ульф, дойдя до длинного каменного здания, пристроенного к крепостной башне, вошел в пиршественную залу.
Столы для пиров убрали к стенам. По стенам, развешанные цепью под потолком из толстых дубовых плах неярко горели альвовы огни. Гудбранд сидел на возвышении, на скамье рядом с отцовским ясеневым креслом. Ярлы толпились в зале, в десятке шагов от него. Негромко переговаривались…
Ульф разглядел среди них хмурого Скаллагрима с двумя сыновьями. И на удивление спокойного Арнстейна, отца Хильдегард.
Ближе всех к возвышению стоял Сигтрюг, племянник Олафа. Вместе с отцом, ярлом Хёгни. Тот смотрел спокойно, Сигтрюг выглядел хмурым.
— Ульф, ко мне! — громко и недовольно распорядился Гудбранд.
И Ульф подошел, стараясь не морщиться. Младший сынок Олафа любил подзывать оборотней так, словно они были собаками…
Под гривной, пока он шагал по залу, пекло. Но вполне терпимо — к презрению некоторых ярлов Олафа и его родичей Ульф привык. Как и к запашку ненависти, который от них исходил.
Но вот от нахмурившегося Сигтрюга и равнодушного с виду ярла Хёгни попахивало радостью, и это Ульфу не понравилось больше всего.
Он замер в трех шагах перед Гудбрандом, склонил голову.
— Олафсон, прости, что задержался…
— Все давно тут, — зло сказал Гудбранд. На нежных, необветренных щеках младшего сына Олафа проступили пятна недоброго, ярко-клюквенного румянца. — Только ты где-то ходишь! Хотя по первому зову из дома конунга обязан бежать сюда!
Гудбранд замолчал, и ярл Хёгни объявил — громко, чтобы слышали все в зале:
— Ярлу Ульфу сейчас не до бед, случившихся в доме конунуга. Говорят, он собрался жениться!
Кожу под гривной обожгло.
Спокойно, подумал Ульф, стискивая клыки. Напрягся, вскидывая голову…
Получилось — подшерсток на скулах так и не выступил.
— Мой вестник должен был рассказать тебе о том, что мой отец пропал! — выкрикнул Гудбранд. — Но он почему-то не застал тебя на твоем драккаре!
Ульф ответил, стараясь не сбиваться на рычание:
— Мне передали его слова. И как только я узнал о пропаже конунга Олафа, я поспешил сюда. Мой драккар пришел в Нордмарк на отдых, Олафсон. Я сейчас не на боевой страже, поэтому не сидел на корабле неотлучно, ожидая вестей…
Во взгляде Гудбранда, молодого парня лет двадцати двух, на мгновенье появилась растерянность. Появилась — и пропала. Потом голубые глаза посмотрели на оборотня уже с ненавистью.
На лбу Ульфа выступили капли пота. Держать себя в руках — и не оборачиваться — становилось все труднее.
— Нужно известить о случившемся моего старшего брата, Торгейра, — отрывисто бросил Гудбранд. — Ты, ярл Ульф, в последнее время занят только своими делами, поэтому я расскажу тебе, где мой брат. Пять дней назад он отплыл со своими кораблями охранять морские пределы за Хрёландом. … ты тоже отправишься туда. Найдешь Торгейра, расскажешь ему обо всем. Думаю, после этого он захочет вернуться в Нордмарк. Ты останешься вместо него сторожить западные пределы за Хрёландом. Таков мой приказ.
В морские просторы за Хрёландом заплывают корабли не только из Йотунхейма, угрюмо подумал Ульф. Но и из Муспельсхейма. Черные громадные струги, несущие огненных йотунов…
Но его посылают с одним кораблем заменить все корабли Торгейра. Между тем у старшего сына Олафа их шесть. Младший сынок конунга мог бы послать к Хрёланду того же Скаллагрима, с его тремя драккарами. Три корабля — это все же лучше, чем один.
— Мне потребуется время, чтобы собрать людей из моего хирда (команды), — ровно сказал Ульф. — Они были отпущены по домам, передохнуть и оправиться от ран. После этого я отплыву.
Гудбранд скривился.
— Мой отец доверял оборотням, которые его охраняли — но исчез этой ночью. Теперь мне приходится надеяться на оборотня, который не в состоянии отплыть немедленно. Потому что его вдруг потянуло к юбкам!
— На моем драккаре лишь девять человек, Олафсон, — бросил Ульф. — Этого не хватит для боя. А ты ведь хочешь, чтобы я остался на Хрёланде?
Он не стал договаривать остальное — что трое из этих девяти получили раны, пусть и легкие, в последнем походе. Что ещё один отлеживается сейчас на корабле, приходя в себя после тяжелых ранений. А четверо долечиваются дома.
— Хорошо, собирай свой хирд, — заявил Гудбранд. И вытянул шею, пытаясь посмотреть на высокого оборотня сверху вниз. — А потом отплывай. Немедленно!
— Я так и поступлю, Олафсон. — Ульф ещё раз склонил голову.
Затем развернулся, зашагал к выходу. Услышал по дороге, как приглушенно хрюкнул за его спиной Сигтрюг — и под гривной запекло ещё сильнее.
Почему-то вдруг вспомнилась Хильдегард. Сейчас она, наверно, уже считалась невестой Сигтрюга Хёгнисона.
Ульф нахмурился, отгоняя ненужные мысли.
И, выходя, задумался уже о другом. Что теперь делать со Свейтлан? Брать её с собой в поход нельзя. Может, оставить пока в доме Гуннульфа? Правда, у того в доме есть сын, которому тоже пришло время жениться. Оборотень без пары — а рядом с ним будет девушка, которая не испытывает отвращения к волчьей породе…