Кроссовки подошли.
— Еще в девяносто восьмом урвала, — делилась хозяйка. — Все лежат и лежат. Галька не едет и, наверное, уже и не приедет. Дочь это моя. Уехала на Север, да и прижилась там. В отпуск они по морям ездят, к матери некогда завернуть. Бери, тебе нужнее.
— Спасибо, баба Маша! А пятерки хватит ли?
— Хватит! — решительно отрубила хозяйка, и принялась сгребать добро назад в сундук. — Я за мытье полов восемь получаю. В месяц.
— Сколько? — поразилась Таня. — Но как же прожить на такие деньги?
— Ничего, я одна, мне хватает, — отмахнулась женщина. — Еще дворником на полставки, огород свой, не бедствую. Вот у кого дети, тем сильно крутиться приходится, чтобы концы с концами свести. Ты разбирайся, а я пойду Найде вынесу.
Таня сложила свою одежду в сумку. Посмотрела на ботинки, повертела их и решительно отставила. Куда они ей? За версту видно, что вещь дорогая, а она собиралась стать незаметной и ни в чем не выделяться.
— Заболела Найда-то, — озабоченно проговорила баба Маша. — Не ест, сидит в будке и не вылазит. Если до завтрева не отойдет, придется водкой напоить. Жалко, хорошая собака-то и молодая совсем — второй год ей только.
Татьяна промолчала. Как ей объяснить хозяйке, что дело не в болезни и не в соседском Ваське, а в ней, в Тане? Чует собака волчицу, вот и спасается, как может. Уедет Таня, «выздоровеет» и собака.
— Ты далеко едешь-то? — поинтересовалась баба Маша. — К родне или бежишь от кого?
— Что, так заметно? — вздохнула девушка.
— Одета ты богато, деньги есть, а на перекладных. Ясно, не по своей воле, нужда какая-то гонит. Из-за мужика?
Таня кивнула.
— Изменил?
Таня еще раз кивнула.
— Вот же гад, какой, — возмутилась женщина. — Такую красавицу на кого-то променял! Вы расписаны?
— Таня, роняя слезы, опять кивнула, не в силах говорить.
— Не плачь, не стоит он того! Все мужики одинаковы, помашет какая юбкой, они и рады. Давно живете?
— Пятый год, — всхлипнула девушка, слезы горохом покатились по щекам.
— Нашла из-за кого реветь! На-ка, вытрись, — баба Маша протянула полотенчико. — Не порть себе нервы, врачи говорят, они не восстанавливаются. А от нервов и все болезни. Ну, нашел другую, да и хрен с ним! Еще неизвестно, кому больше повезло — тебе или той прошмандовке, которая женатого увела. На чужом-то горе, счастья не построишь, отольются ей твои слезы! У меня тут наливочка есть, малиновая. Сейчас хлопнем с тобой по стопочке и все беды, как рукой снимет!
— Нет, спасибо! Я не буду пить. Нельзя мне, — проговорила Таня, успокаиваясь.
— Болеешь? — насторожилась хозяйка и наклонилась ближе, всматриваясь в лицо гостьи. — А ты часом, не беременная ли?
Таня секунду поколебалась и кивнула.
— Ах ты, господи, — всплеснула руками баба Маша. — Ах, он, кобель блохастый! Беременную законную жену из дома выгнал??!
— Нет, — помотала головой Таня. — Я сама ушла. Он не знает про ребенка. Просто… Просто привел другую и живет с ней в нашем доме, а меня выселил в дом своей матери и запретил подходить и к нему и к нашему дому.
— Вот же паразит! — баба Маша горестно показала головой. Ну, тебе нельзя, а я выпью. Чтоб ему там пусто было, кобелюке! И куда ты теперь?
— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Мне надо уехать подальше, чтобы не нашли.
— Как это — «не знаю»? Беременная едешь, куда глаза глядят? Муж-то богатый?
Таня кивнула.
— Раз богатый, значит, привык, чтобы все по его было. А ты законная жена, поди, на тебе и имущество, какое значится, — женщина задумалась. — Обязательно он тебя искать станет, а раз деньги есть, то рано или поздно найдет. Ты приметная, хоть и переоделась, а все равно видно — не из деревни ты, больно ухоженная. Не спрячешься.
— Что же делать? — глухо ответила Татьяна. — Ребенка отберет…
— Ну, уж нет! — баба Маша решительно поднялась. — Я вот чего придумала, есть у меня тетка, в Голышево живет. Это деревенька на три человека, пятьдесят километров отсюда. Туда ни дорог нормальных, ни электричек нет. Тетка Настасья баба хорошая, она не обидит. Сейчас схожу к Мирону, пока он спать не лег, попрошу завтра отвезти нас к тетке. Гостинцев ей купим, поживешь у нее пока.
— Но…
— И не спорь! Тебя ведь, наверное, хватились уже?
Татьяна мотнула головой.
— Вот и я уверена, что хватились. Поэтому тебе надо спрятаться так, чтобы и духу твоего они не учуяли.
Татьяна испуганно посмотрела на хозяйку — неужели, узнала? Но как? Но потом успокоилась, поняв, что это просто фраза.
— Ты последним автобусом приехала, тебя и не видал почти никто. Скажу, Галька моя приехала на день. Проведать. И тетку навестим. Галю-то здесь последний раз девчонкой видели, уж и не вспомнит никто, какая она. А ты сегодня спи, завтра я на базар да по магазинам сбегаю, куплю одежды тебе, да гостинцев Настасье, а вечером и поедем.
— Почему вы мне помогаете? — тихо спросила Таня. — Я же чужая вам.
— А кто нам, женщинам, поможет, кроме нас самих? Меня муж тоже бросил, Гальке едва пять исполнилось. Усвистал за юбкой. Ох, как я убивалась, дура! Если бы не тетка Настасья, то не знаю, как и справилась бы! Потом-то конечно, гулёна мой пытался вернуться. Ага, через двадцать лет, да я не приняла. Вот еще — молодость прогулял, а как не нужен полюбовнице стал, явился — ухаживай за ним. А ты молоденькая и ребенок, к тому же. Не поддержи тебя — сломаешься. Мне помогли, поддержали, я на ноги и без мужа встала. Теперь я тебе помогу, так добро по земле и ходит: поддерживаем друг дружку и жизнь легчает.
— Спасибо!
— Сейчас я, одна нога здесь, другая там, к соседу сбегаю.
Баба Маша унеслась за дверь, а Таня положила руки на стол и опустила на них голову.
Не хотела, а все рассказала чужому человеку. Не все, положим, но все равно немало. Да, баба Маша права, ей без помощи не справиться, тем более, как оказалось, жизнь простых людей она не очень хорошо знает. И места здесь тихие, если не выезжать никуда, то ее никто не увидит, и до Кирилла не дойдет весть, где она может быть. Отсидеться, родить, а там видно будет. Денег у нее года на два скромной жизни должно хватить, тем более, вон, хозяйка на восемь с чем-то живет и считает, что не бедствует.
Главное, чтобы возле деревеньки тетки Настасьи не было оборотней. Вообще, если вспомнить карту страны, висевшую на стене в кабинете у Кирилла, то в эту сторону от Москвы километрах в двухстах было большое белое пятно — ничейная территория.
То есть, ни одному из кланов не принадлежащая земля. Видимо, нечего тут было делить, не из-за чего претендовать. Нет больших городов, нет производства, только умирающие деревеньки, да захолустные райцентры.
Можно считать, что ей повезло.
Вспомнив прочитанную на каком-то сайте примету, Таня поплевала через левое плечо и постучала по деревянному подоконнику.
Хлопнула дверь, вернулась баба Маша:
— Договорилась, завтра после обеда поедем. Он в ночь на смену, поэтому с утра я на базар, а часа в два — отправимся к Настасье.
Глава 2
Девушка скользнула по его груди и животу, задевая сосками волоски, и Кирилл еле сдержал стон.
Это Алексис понимает толк в плотской любви или все настолько пронзительно потому, что она — его пара?
Шаловливо улыбаясь, Алекс обхватила рукой его член и наклонилась, облизнув губы. Кирилл замер, предвкушая, и ожидание его не подвело — сладко, пряно, чувственно и остро!
Чуть прищурив глаза, он следил за движениями головы и рук девушки, слегка подаваясь бедрами, сжимая руками простынь.
Наконец, не выдержал, резко отодвинул Алексис, перевернул ее на четвереньки и вошел сразу на всю длину, даже зарычав от облегчения.
Да! Вот так, сильно, немного грубо и яростно — моя!
В порыве страсти прикусил ее шею у основания, зная, что поставить метку пары не получится. Это неимоверно злило, но пока разрешить эту проблему Кирилл не мог. Луна, как же ты надо мной посмеялась!
В несколько сильных толчков, на грани боли, но Алекс это нравилось, он излился, ощущая, как одновременно с ним к вершине подошла и девушка. Не выходя, придерживая её руками под живот, он провел языком по позвоночнику, слегка прикусил кожу на лопатке и тут же зализал. Девушка дернула попкой, хныкнула, прося более откровенных ласк, заниматься любовью, она готова была бесконечно.
— Все, моя хорошая, — проурчал он ей в ухо. — Сейчас в душ и обед. А потом, если захочешь, мы продолжим. Надо поесть, ты все силы из меня вытянула, не хочу умереть в расцвете лет от истощения.
Алексис хихикнула, изгибаясь, и потерлась попкой о его пах.
— Поесть и продолжим! Чур, я в душ первая!
Истинная пара — мечта и смысл жизни каждого оборотня.
Вон они, перед глазами, примеры счастливых отношений — неугасающая любовь и нежность друг к другу, дети, трогательная забота и поддержка.
Свою пару он искал истово и старательно, начиная с восемнадцати лет. По сути, еще недопеском.
Пока был жив отец, свободы было больше и возможности ездить тоже, но когда, после трагической гибели альфы, тридцатилетний Кирилл был вынужден принять стаю, заботы о личном счастье отошли на задний план.
Целибат холостые волки обоих полов никогда не держали, поэтому недостатки в женской ласке Кирилл не ощущал.
Пожалуй, это ему даже нравилось, только с возрастом все больше хотелось не временных подружек, а семью, детей, единственную.
Общеизвестно, что найти свою половинку можно только до ста лет — полного совершеннолетия оборотня. За всю историю не было ни одного случая, чтобы волк старше этого возраста нашел свою пару. Вообще, обычно к сорока — пятидесяти годам все уже были с парами и готовились к рождению первенца или уже его растили.
Кириллу не повезло — ни разу за все время ничего не дрогнуло у него, ни одна не привлекла. Что удивительно, волк вел себя спокойно, не требовал срочно бежать и искать, будто бы просто ждал. Будто бы знал, что встреча с парой состоится, но не сейчас.
А Кирилл искал. Объездил половину Земли, улаживая дела клана, но и себя не забывая. Сколько же он перевидал волчиц! Но её, самой желанной, все не было.
Он замучил более счастливых соплеменников, расспрашивая, как они узнали, поняли, но ответ был один — ты сразу поймешь, это не рассказать словами, это надо почувствовать. Просто встретишь, и больше тебе ни одна не нужна будет, а за её улыбку или ласковое слово готов будешь небо с землей местами поменять.
На Таню он сначала и внимания не обращал. Бегает девчонка и бегает. Дочка его беты, единственная.
Но незаметно из смешной девчонки с тонкими косичками, Таня превратилась в стройную и красивую девушку, и взгляд Кирилла все чаще и чаще стал на ней останавливаться.
А однажды зимой он увидел ее волчицу.
Несмотря на молодость, очень крупная и крепкая, с роскошной шерстью, светло — серебристого оттенка — Кирилл буквально остолбенел, а его волк взвыл и принялся царапаться и бесноваться, требуя, чтобы его выпустили.
С того дня он все чаще и чаще задумывался, что Луна с ней, с единственной. Годы идут, сверстники уже скоро внуков дождутся, а он все неприкаянный, все с одноразовыми грелками путается.
Одно останавливало — а вдруг, найдется его половинка, куда потом Татьяну девать? И, конечно, детей тоже хотелось.
Не слышал, чтобы развлекающаяся с разными волками волчица, понесла. Все дети рождались только тогда, когда волчица обретала своего единственного.
Вот и тянул Кирилл, сколько мог. Провожал Таню глазами, тихо порыкивал, если замечал внимание к ней других волков, но инициативу не проявлял.
Скоро все холостяки были в курсе, что Татьяну лучше обходить по большой дуге и даже легкого флирта не затевать — альфа бережет единственную дочку своего беты, как собственную.
Видимо, держит ее для укрепления связей с другим кланом — гадали оборотни. Выдаст ее за влиятельного волка, вот и протянется еще одна ниточка.
Громом среди ясного неба стало известие, что Кирилл принял Таню, как свою избранницу.
Но посудачили и замолчали.
С альфой особенно не посплетничаешь, и, потом, ему уже сто, единственной нет, а тепла и уютный дом любому хочется. Дети, конечно, проблема, но ведь и принять кого в семью можно? Волки не часто гибли, но бывало, а дети оставались. Почему бы альфе не усыновить сиротку?
Четыре года пролетели, как один.
Татьяна оказалась нежной и ласковой, с ней было легко и радостно. Домой Кирилл чуть не бежал, а когда уезжал, то не хотелось расставаться. И Луной Таня оказалась достойной, крепкой рукой держала волчиц клана, решала споры, помогала оступившимся. Ее стараниями в поселке открыли свой детский сад, медпункт, магазин. Теперь не надо было за каждой мелочью ездить в Москву. Вроде, и недалеко, и транспорт есть, но ведь куда удобнее, когда все в шаговой доступности? И свой медпункт — это свои же врачи, оборотни, как и нянечки в саду, которые не удивляются, если детвора посреди игры превращается в зверят и веселыми серыми мячиками скачет дальше.
Нет, Таня устраивала его во всех отношениях и не только его, но и весь клан. А также, от Татьяны в восторге был его волк. Но парой они не бегали по лесу, как бегали бы, будь девушка его половинкой и секс в животной ипостаси был только один раз, когда Кирилл просто не смог удержать волка. Глупо тогда получилось, накануне его отъезда в Канаду. Волк, будто что-то чувствовал, рвался и буянил, и Кирилл, не выдержав, уехал в лес, подальше от поселка, и выпустил зверя побегать.
А этот гад тут же рванул назад, проваливаясь по брюхо в февральский снег, кувыркаясь в овраги и карабкаясь по склонам. Это было какое-то безумие, Кирилл никак не мог ни остановить зверя, ни вернуть себе человеческий облик.
Десять километров он отмахал меньше, чем за час и буквально вполз в собственный дом.
Таня ахнула, кинувшись к мужу, тормошила огромную волчью голову, причитала над порезанными о наст лапами. А волк прижался к ней и лизал руки, лицо — все, до чего мог дотянуться.
Не понимая, что происходит, теперь уже Кирилл бесновался, пытаясь вернуть контроль над телом, но не успел.
В какой-то момент Татьяна отстранилась от зверя, повела плечами и перекинулась.
А дальше… дальше была сказка.
Они лизали друг другу морды, уши, и ныло сердце от щемящей нежности к жене, хотелось укрыть, унести, спрятать и сберечь. А потом Таня выскочила наружу и унеслась в зимний лес и он, забыв об израненных лапах, бежал за ней, взвизгивая и кувыркаясь, как щенок. Догнал, подмял, и волчица выгнулась, приглашая и поощряя. Раньше Кирилл никогда не занимался любовью в волчьем теле, хотя слышал, что старшие тихо и мельком упоминали об этом, как об одной из самой волнующей стороне семейной жизни. На вопросы молодого оборотня они только хмыкали и отговаривались, мол, вырастешь, сам все узнаешь. Вот, вырос и узнал. Соединившись, Кирилл громко зарычал и вонзил зубы в Танину шею, содрогаясь от сладких спазмов. Волчица вторила рыком, переходящим в стон и изогнулась, попытавшись дотянуться до его шеи, чтобы тоже пометить.
Очнулись от холода, голые, на снегу, в ста метрах от ограды поселка.
Как добрались до дома, Кирилл не очень помнил, зато никогда не забудет, как впервые увидел на шее Татьяны свою метку. Метку пары.
— Я поставил тебе парную метку! — ахнул он, проводя пальцем по немного воспаленным рубцам. — Как это случилось?
— Я не очень хорошо помню, — задумчиво ответила Татьяна. — Моя Серая, как с ума сошла, я не могла ее удержать.
— Аналогично, — кивнул Кирилл. — Мой тоже вырвался. Что ж, метка, это неплохо, правда, ответную ты мне не поставила, но это дело времени, я думаю? Вернусь из поездки, объявим официально, что ты — моя пара.
Но вернулся он не один, Татьяну в темпе вальса выкинули из их дома, и они даже ни разу толком не поговорили.
Кирилл передернул плечами, отгоняя неприятные воспоминания. Какой-то частью мозга он помнил все счастливые моменты, связанные с Татьяной. Но другая часть твердила, что он не должен приближаться к временной жене, нельзя огорчать Алексис, что Татьяна в прошлом, а его будущее — Алекс.