«Может, убьешь, барин? А? Не откажи…»
И орудия убийства предлагают разные. Кстати если б не это, фиг бы я к ним в деревню ездил, а так изредка можно вещицу какую-нибудь для укрепления собственного арсенала приобрести экстравагантную.
Или взять Розового Моргана. Подойдет сзади незаметно, Орган свой тебе на плечо положит и стоит, тоскует. Противно. Обругаешь его, на чем свет стоит, а ему хоть бы хны, улыбается беззубым ртом, только слюна ручьем течет. Тьфу! И вроде же не мутант, Коренной житель, а такая скотина. И били его и стыдили — никакого эффекта. Тупой, здоровый, живучий.
Зато и нас уничтожить сложно. Такая вот вам обратная сторона зимы, как поется в одной из наших бессмертных песен.
Тем временем пара хулиганьих голов в черных, раскрашенных белыми разводами касках, осторожно заглянули в наш окоп, Чукки вяло прицелился из своего любимого Платинового Маузера и поцокал языком. Парни оказались неглупыми, сразу распознали Корпса и восторженно скрылись. Даже Автографа не подождали, не говоря уже об Интервью. Хотя натурал Чукки врядли стал бы давать им Интервью.
В этот момент трупное окоченение, наконец, отпустило меня совершенно, и я с наслаждением потянулся.
Дистройер моментально уловив мое настроение, тут же услужливо принялся откапывать Гарпий. Молодец. Отметим при случае снятием ранее наложенных взысканий. А как иначе? Распустится, не соберешь. А Хозяин должен быть строг, но справедлив. Как я. Так-то…
ГЛАВА 3 ТОТ, ЧТО ЗВОНИТ В КУКУРУЗУ
«Ты колеблешься, значит, ты неправ!» — подумалось мне, и я заметил, что действительно немного раскачиваюсь из стороны в сторону, — «а если я неправ, значит… я — лев? Интересно».
Мне снова полезли в голову глупые мысли о характеристиках пуль со смещенным центром, об их свойствах, манере поведения и способах применения. Совершив над собой немалое усилие, я выбросил их из головы, и они покатились по пыльной дороге прочь из Городского Сада…
— Ты колеблешься, значит — неправ! — крикнула Сушеная Голова и принялась раскачиваться на цепи, подобно маятнику.
— Заткнись! — пробурчал я, зная, что это бесполезно. Мы уже подходили к Площади и почти не скрывались, так как наше с Чукки Размерзание подходило к концу и мы уже представляли собой довольно внушительную по меркам Дьявольского Города силу. Целых два(!) Корпса, подкрепленные парой Воспитанников, это я вам скажу не хухры…
Голова захихикала, потом спросила:
— А кто такие, Те Кто Уходит Вдаль?
Ответил ей Пожиратель Крыс:
— Да никто, — сказал он, — Они просто всегда уходят вдаль, — немного помолчал и добавил, — Всегда…
— Угу, понятно, — отвечала ему Сушеная Голова, хотя по тону ответа было понятно, что ей ни черта не понятно, но это было уже неважно, потому что Чукки закричал:
— Нас предали!
Я оглянулся, но вокруг не было никого. Потому и спросил:
— Кто нас предал?
Вместо ответа Даун указал пальцем строго вверх, я поднял голову и увидел небольшой спортивный вертолет.
— Может быть это Консул? — пожав плечами, произнес я, и тут что-то шлепнулось у меня за спиной.
— Нет, это не консул, — констатировал Чукки, — это Хэнгмен, он как всегда прыгает без парашюта.
Во время этой фразы Хэнгмен неспешно поднялся на ноги, и теперь стоял, опираясь на свой парадный Большой Топор, и злобно скалил зубы.
— И откуда это мы? — поинтересовался Чукки, — а как же Хромой Магнус? Не его ли собирался сегодня казнить? Или он сбежал?
В ответ на эту тираду, Витал широко улыбнулся из-под маски и вытащил из нагрудного кармана небольшую кость.
— Узнаешь?
Пробрюшливое Жорло, которое с недоверием относилось к Хэнгмену опасливо приблизилось и пробурчало:
— Шестой позвонок Хромого Магнуса…
Витал глянул на него с прищуром и сказал:
— Молодец, а я думал ты опять отрываешься.
Пожиратель Крыс обеспокоенно забулькал:
— Да когда там я отрывался? Мы же тут все свои…
— В Желтой Деревне. Забыл?
— Ой, да это было всего один раз, и то в шутку…
— А еще пытался выйти за Рамки, — настойчиво гнул свое Витал.
Пробрюшливое Жорло не выдержало и завопило:
— Да не выходило я за Рамки! Не выходило!
Наконец мне это надоело и я, положив руку на широкое плечо Хэнгмена, сказал примирительным тоном:
— Брэк, не выходило оно за Рамки, успокойся.
Среди нас, Корпсов, ходила давняя байка насчет того, что когда родился Хэнгмен, доктора были настолько перепуганы, что главный приказал остальным: «Если оно пошевелится, немедленно стреляйте!» И это было очень близко к тому, чтобы называться правдой.
В последствии, о таких парнях, как наш Хэнгмен, знающие люди говорили, что в случае чего, они звонят либо в полицию, либо в кукурузу. Что это значило, я не знаю, но звучало забавно. Наверное, местный фольклор.
Витал неожиданно стал пританцовывать на месте, похоже, что пришла пора избавляться от излишков жидкости. Полицейского участка, а также как и кукурузного поля, по-близости не наблюдалось, и мне стало интересно, как наш бравый Хэнгмен выйдет из положения на просторе Площади.
Витал думал не долго. Чукки успел крикнуть:
— Только не под Бульдозер!
И процесс пошел. В стиле древних воинов культовых кланов, Хэнгмен метнул топор, и рванул за ним следом. Пока он подпрыгивая бежал, топор успел вонзиться между двумя булыжниками Площади, обрадовав нас снопом голубоватых искр, высеченных из камня. И не успели искры угаснуть, а наш доблестный Четырежды Герой Труда и Старший Специалист по Усечению уже во всю мочился под него неэстетично задрав мешковину балахона.
По завершении процесса он исполнил странный ритуальный танец собственного изобретения, известный в простонародье, как BREAK AROUND 61 ROD. После чего, как ни в чем, ни бывало, закинул топор на плечо и присоединился к нам снова. Балахон оправлять он не стал, видимо из-за проблем в вентиляцией. Этот метод сушки получил название: «Видимо-невидимо» по меткому замечанию Чукки Дауна.
Хэнгмен скосил глаза вниз и увидал Сушеную Голову, которую тут же схватил за сморщенное ухо:
— Ух, ты! А что это у тебя, Юзик?
— Аааа! — заорала Сушеная Голова, которая в это время с некоторым вполне понятным омерзением рассматривала раскачивающийся перед ее носом отросток.
— Не трогай, висит себе и висит, — сказал я.
— Да пусть себе висю, — сказала Сушеная Голова, хмурясь, и Витал нехотя разжал пальцы. Но потом вдруг резко сложил их в кулак и стукнул Голову в ухо, после чего она стала раскачиваться на цепочке подобно маятнику и вопить.
— Забавная штучка! — процедил Хэнгмен, — где достал?
— В Желтой Деревне, — соврал я, потому что добыл ее на Острове, куда мы с Головастым ездили на сейшн. Там меня тогда еще не знали, но были наслышаны, вот и устроили встречу с подарками. Вот я и выбрал… Но про Остров Хэнгмену знать не нужно, потому что снова начнет жаловаться и орать, как в прошлый раз на Крысином Прииске, когда Электронный Репортер приехал с ребятами Корпорации и устроил там массовое Интервью. Тогда еще никто не знал о том, что такое Интервью и были тем немало взволнованы. Вот тогда-то Пожиратель Крыс и вышел-таки за Рамки, и мне пришлось требовать справку о Декретном Отпуске для него, чтоб загладить конфликт. Мол, у них такая Конституция организмов, период лактации и все остальное, в смысле переволновался. Иначе Корпорация нам бы этого Выхода никогда не простила, а ссориться с Корпорацией нам не с руки.
Это сразу прощайте сборы от концертов и продаж винила, и сам опять же занимайся организацией, нет уж, хватит. Надоело.
И хорошо еще, что во время подъехал Белый Дьявол и помог спасти Пробрюшливое Жорло от Гильотины. Верховный Суд заменил ее на Повешение, есть такая воспитательная норма. Жорло два дня провисело над Прииском на радость всем желающим это видеть, а потом вместе с нами уехало в Желтую Деревню.
Наконец, Хэнгмен просушился, успокоился, привел в порядок балахон, и воткнув поглубже в песок свой Большой Топор оперся на него. После чего сообщил:
— Был я сегодня у Консула…
— Ну и… — хором спросили мы.
— Что и? — нахмурился Витал, а потом вдруг просиял, — не И, а За…
— Что за?
— Замочил!
Дистройер тут же возбужденно защелкал пальцами. Я повернулся к нему:
— Что опять невтерпеж?
Тот кивнул.
— Вот что с тобой делать, хищник?
Дистройер гордо выпятил грудь, ему нравилось, когда его так называли.
Хэнгмен порылся по карманам и вытащил гигантского тарантула, которым незамедлительно бросил в Дистройера.
— А ну-ка малыш, покажи себя!
«Малыш» показал, смело втоптав тарантула в песок до фиолетового дыма.
— Способный, — похвалил Витал, — пожалуй я его с собой заберу. Эй, как там тебя, пойдешь с дядей?
Дистройер радостно защелкал пальцами, мне стало немного грустно, ну вот опять. Только привык к этому щелканью, только научился правильно различать оттенки и интонации, с неба падает добрый дядя с топором и отбирает у меня лучшие кадры.
— Минуточку, — я потянул Витала за балахон и развернул к себе, — я надеюсь ты понимаешь, что просто так ничего в этом мире не происходит?
— В смысле? — Хэнгмен прикинулся тугодумом.
— Ты снова в своем репертуаре неуважаемый. Когда надо тебя не дозовешься, когда не надо ты сваливаешься на мою несчастную голову и уводишь с собой лучшие кадры.
— Э?
— Бэ! Давай считать. Горбуна вы увели с Белым Дьяволом на пару, ладно, забудем. Потом Семипалый Джек. Где он? Молчишь? Понятно. Синий Волк…
— Дракончик, — веско напомнил внимательно прислушивающийся к разговору Чукки.
— Ну, ну, ну, — засмеялся Хэнгмен и поднял руки вверх обозначая капитуляцию, — можно подумать в Питомнике никого больше не осталось?
— Осталось, — вставило Пробрюшливое Жорло, видя, что мы с Чукки потихоньку побеждаем, — Старик Мицусито там остался!
— А ты вообще Жорло свое закрой! — немедленно взъярился Хэнгмен, которого при упоминании старого японского рубаки перекорежило, — вот сейчас новенького на тебя напущу!
— Напугал, — пробурчал Пожиратель Крыс, — Дистройер меня не тронет.
— Тронет! Тронет! Тронет! — завопила вдруг Сушеная Голова, и мне пришлось успокаивать ее легким щелчком по носу.
— У, дурра сушеная! — откатилось в сторону Пробрюшливое Жорло. Его уши печально повисли.
Голова сморщилась и противно захихикала. Раньше мне это нравилось, а сейчас почему-то стало раздражать. Я дернул цепочку и сказал:
— Так. Хэнгмен, прекращай. Пожиратель Крыс в этом дурацком Городе практически свой, и если б не он, то… Впрочем неважно…
— Да, — мгновенно откликнулся Пожиратель Крыс, личная самооценка которого мгновенно взлетела до небес, — если б не я…
— Вы бы уже давно были в Саду, — съязвил Хэнгмен, — а то сейчас вот наскочат Велосипедисты и всех замочат.
Дистройер защелкал пальцами яростно и, похоже, без всякого смысла, просто услыхал знакомое слово и все.
— Та ладно! — возмутился Чукки и конкретизировал, — ты, придурок, деньги давай, — а потом еще добавил, — а в Саду мы уже были, кстати.
— Как? — Хэнгмен чуть не потерял свой капюшон, — без меня?!
— Ну а кто знал, что с Магнусом ты справишься быстрее, чем в прошлый раз!
— Кто знал, кто знал… — замешкался Витал, глазки его бегали из стороны в сторону, — в тот раз меня подставили, я же говорил. Это… А памятник там, в смысле в Саду, еще стоит?
— Железная Дева? Стоит, стоит. Что ей сделается? Ты с темы не съезжай. Дистройера ты не получишь, понял?
— Тем более бесплатно, — веско добавил Чукки.
— Да понял, я понял, — Хэнгмен почувствовал себя неуютно, но ему надо было сохранить свое скрытое красной маской лицо, потому он вскинул топор на плечо и сказал:
— Я сейчас.
— Что, Витал, дорожку на дорожку? — предложил Чукки, хитро усмехаясь и поигрывая бумажным пакетиком.
— А ну вас! Дураки! — отмахнулся Блумен.
Мы весело рассмеялись.
Он побежал по направлению к Саду. Через десять минут он вернулся, в глазных прорезях маски читалось глубокое разочарование.
— Чего вы мне сказали, что он стоит, когда она не стоит. Шутите?
Мы по очереди переглянулись и решили вернуться и посмотреть.
ГЛАВА 4 ГОРОДСКОЙ САД 2
… В Городском Саду произошли некоторые перемены: ямок для влюбленных стало побольше, причем, что интересно, кое-где уже торчали поставленные чьей-то заботливой рукой крестики, а кое-где и осиновые колышки. На месте памятника Железной Деве зияла громадная дыра, над которой вился сизый дымок. Когда мы подошли к краю этого котлована, то увидели, что памятник лежит на дне заботливо прикрытый гигантским рекламным плакатом: «Димедрол — лучший завтрак!», на котором был мастерски изображен ослепительно улыбающийся мускулистый мужчина, естественно с голым торсом, крепко сжимающий в рукепачку димедрола. Сама же Железная Дева вид имела плачевный и изрядно поцарапанный, даже ее свирепое личико казалось измятым.
— Статья 114-я Кодекса Дьявольского Города, гуп… — Изнасилование памятников, — безапелляционно констатировало Пробрюшливое Жорло, и пояснило, — шесть месяцев на Свинцовой Цепи.
— Шесть месяцев? — выпучила глаза Сушеная Голова, — всего-то?
— Какая жестокость! — скривил нарисованные губы Чукки.
— Смотрите, какая у меня шапочка есть! — сообщил нам наш непосредственный Хэнгмен, пасшийся неподалеку.
Мы мрачно посмотрели. Витал щеголял в странной черно-белой металлической каске с приделанными к ней развесистыми металлическими рогами, надетой поверх капюшона. Хозяин сего головного убора, когда-то бывший Хулиган валялся неподалеку непривлекательным суповым набором. Руки отдельно, ноги тоже отдельно.
Со дна ямы донесся слабый стон.
— Больно тебе, девочка? — поинтересовался Хэнгмен.
Памятник в ответ застонал еще жалобнее.
— Конечно, больно, еще б не больно было, — кивнул Витал и принялся засыпать яму землей при помощи собственных ног и Большого Топора.
Мужчина с димедролом, почуяв неладное, выпрыгнул из плаката, потом суетливо выбрался из ямы с противоположной от нас стороны, и побежал, стыдливо прикрывая руками низ своего обнаженного торса. Дистройер мгновенно догнал его и через минуту вернулся.
— Все, — коротко доложил он. Я кивнул и почесал его за ухом. Пускай тренируется, не жалко.
Такая вот неказистая философия. Всем нужно мясо. Живое и трепещущее. Или подгнившее. Тут уж дело вкуса и отчасти воспитания. Некоторым правда и этого мало, и тогда они начинают Творить…
Железная Дева кричала в яме и извивалась подобно змеям на ее же голове, но выбраться не могла, не пускала арматура и кабели, потревоженные взрывом. Хэнгмен яростно пыхтел и старался. Спустя некоторое время на месте ямы лишь слегка колыхалась земля.
— И что мы поставим на этом месте? — поинтересовался Чукки.
— Как что? — всерьез изумился Витал и вытащил из-под балахона раздвижной могильный крест с выдвигающейся антенной, — будет здесь телецентр!
Пока он возился со своей аппаратурой, мы переглянулись с Чукки, одновременно пожав плечами, слегка улыбнувшись притом, типа «дебил, он дебил и есть», после чего не спеша двинулись к Восточным Воротам.
Выдумщик он — наш Хэнгмен, все выдумывает и выдумывает. Только фантазия у него больно уж специфическая. Однажды решил механизировать свой труд при пользовании Гильотиной. Вдумайтесь! Там нож самостоятельно падает, нет, Хэнгмену этого было недостаточно, и он приспособил к ножу небольшой моторчик. Хотел, говорит, посмотреть, что получится. Захотел — посмотрел. Моторчик интересный ему попался, неглупый, к тому же радиоуправляемый. Нож почему-то отделился от гильотины и гонялся за истошно орущим Виталом часа полтора, пока бензин не закончился. Приговоренный умер от смеха и судорог за это время. А у кого, спросите вы, был дистанционный пульт? Вот то-то. Не скажу, и вы не говорите. Мало ли…
А еще, когда вышел указ перед казнью приговоренным вводить разные типы наркотиков, чтоб узнать их действие наглядно, он что сделал? Правильно, наркотики вводил себе, а приговоренных накачивал дешевым успокоительным. Ох, что же он вытворял с ними! Хорошо, однажды в Лаборатории что-то перепутали и прислали мощное слабительное. По-моему это был порошок из крылышек какого-то мерзкого насекомого. Из него еще можно растворитель органических красок делать. Мне Печальный Художник говорил. А уж он-то в этих вещах разбирается, как никто. Одно плохо в Желтой Деревне красить теперь уже нечего. Последний забор разобрал на доски старик Мицусито. И построил себе Молитвенный Домик. А остальные порубил, тренируя ладони. Вот интересно, если взять его и Хэнгмена и заставить рубить дрова, кто быстрее справится?