Годные гильзы делим на три примерно равные кучки — Серёга их тоже на свою долю попросил, и мне не нужно объяснять, зачем они ему понадобились. За тем же, зачем и нам со спецназером. Хоть и мелкий ещё у него пацан, но тоже стрелял вместе со всеми, и показать ему переснаряжение стреляных гильз — тоже дело нужное и полезное.
За ужином дети впечатлениями обмениваются — и от верховой езды, и от озера, и от пикника, и от стрельб, конечно же, но что самое интересное — и от производства тоже. Ганнибалёныш, который с мелюзгой только самые азы изучал и до новейших станков не дошёл, у моих допытывается, чего они там такое делали, они ему объясняют специфику токарных, а теперь и фрезерных работ, как сами в неё въехали, да так увлечённо, особенно Миликон-мелкий, который только на зимних каникулах и бывает в Лакобриге вместе с моими оболтусами, так что для него и впечатления все — свежее и ярче, больше эффекта новизны. А он же вдобавок ещё и хоть и младший, но всё-таки царёныш, и раз уж ему это уместно и интересно, то и мелкому Баркиду интереснее вдвойне. Спрашивает, для чего всё это нужно, я киваю Волнию, тот снимает с ковра на стене висящий на нём винтарь Холла — Фалиса, приносит мне, я его разбираю — ну, не полностью, конечно, а извлекаю из ствольной коробки затвор-казённик с ударно-кремнёвым замком, показываю пацанве всё это хозяйство, объясняю, почему и для чего оно должно быть именно таким, а не проще, а уж затем — какие трудности приходится преодолеть, чтобы всё это именно так и сделать. Причём, мои тут же вспоминают обрабатывавшиеся на станках заготовки, с уверенностью тыча пальцами в ствол и в ствольную коробку винтаря. Объясняют ганнибалёнышу, как сами поняли, я только местами поправляю и дополняю их.
Так ладно бы только сын Циклопа, пацан всё-таки! Тут ещё и две "гречанки", которые у нас размещены, тоже глазами хлопают — уж что они там поняли, хрен их знает, но их интерес заметен, как говорится, невооружённым глазом. Одна, решившись наконец, спрашивает, как из этой штуки стреляют. Собираю агрегат, показываю — без заряжания и выстрела, конечно, но руками все движения имитирую и на словах поясняю. "Гречанка" скисла, уяснив, что эта штука — однозарядная, и с ней так, как с винчестером, полихачить не выйдет. Мелкий Баркид тоже не в восторге, но глядит на калибр ствола, на форму и глубину нарезов, на следы обработки снаружи, призадумывается, и тут его осеняет:
— Такой же, как там! — и показывает руками передёргивание скобы винчестера, — Этот — раньше, тот — позже. Этот нет — тот нет, — неплохо для античного пацана, верно?
"Гречанки" переглядываются — и кажется, во что-то въезжают. Одна другой на рычаг затвора-казённика кремнёвого винтаря показывает пальчиком и тоже имитирует руками его открытие — не скоба Генри, конечно, но уж всяко её прототип. Млять, и откуда только Аглея таких сообразительных шмакодявок набирает?
— Жаль, Турии нет, — шепчет мне супружница, весело подмигивая.
Траевскую девчонку, конечно, к ейным родокам в Кордубу на зимние каникулы отправили, так что нет её сейчас с нами, но на осенних была и на весенних — тоже будет. Тоже такими вещами увлекается, но учится по нашей школьной программе, и любопытно будет тогда по весне с этими её сравнить…
После ужина и уборки со стола занимаемся наконец и переснаряжением гильз. Первым делом аккуратно выбиваем из них капсюли, но не выкидываем, а собираем пока в кучку. Новые-то у меня есть, но пригодятся ещё и эти. Достав новые, выкладываю в ряд — и шутливо грожу пальцем Волнию, кивая в сторону "гречанок", которые, естественно, не в курсах, отчего тот весело хохочет. Я ведь рассказывал уже, как этот диверсант — ещё в Карфагене, будучи совсем мелким — пирокинезом мне почти весь мой тогдашний запас капсюлей разом шарахнул? Мне, собственно, и теперь их ни разу не жалко, как не было жалко и тогда, особенно ради такого дела, но ведь девки же точно обосрутся с перепугу, и убирай за ними тогда, гы-гы! Мато с Кайсаром тех событий, конечно, не застали, но он им уже и рассказывал, и показывал, так что и они тоже прыснули в кулаки, а вслед за ними и Миликон-мелкий, который тоже в курсе. Ганнибалёнышу шепчут на ухо, он ещё не видел, но уже наслышан, так что хоть и хлопает глазами, но тоже посмеивается.
Показываю им гильзу с уже выбитым капсюлем, даю всем повертеть её в руках и разглядеть получше, объясняю в общих чертах главные технологические сложности её производства и причины нашей унификации револьверной и винтовочной гильз. Что они — одни и те же, детвора успела уже заметить и сама. Беру капсюль, показываю им красный пистонный состав, объясняю, для чего он нужен. Тонкостей его производства я им пока не открываю, потому как рано им это знать — уж больно ядовит белый фосфор, служащий промежуточным продуктом для получения нужного нам красного. Аккуратно вставляю гильзу в гнездо ручного винтового пресса, накладываю капсюль, поджимаю его прессом предварительно, смотрю, ровно ли стоит, и тогда только запрессовываю до упора. Каждый чих, естественно, поясняю молодняку. Отставляю отдельно гильзу с новым капсюлем и беру в руки пробитый, извлекаю из него наковаленку…
— Папа, а почему именно такой? — спросил вдруг Волний, держа в руке такую же, вывалившуюся из другого пробитого капсюля, — Ты же говорил как-то, что его можно и проще сделать, без этой штуки.
— Можно, но в нашем случае — не нужно, — отвечаю ему и всем остальным.
Беру листок бумаги и рисую им на ней свинцовым карандашом рядышком две схемы капсюлей — бердановского и боксеровского, в котором они сразу же и распознают наш случай. И объясняю, что бердановский — да, сам капсюль проще, но вот гильза к нему — немного сложнее, а боксеровский — наоборот. Да, добавляется в нём дополнительная деталюшка, которая штампуется почти так же просто, как и его колпачок, с гильзой даже сравнивать смешно, зато гнёздышко под него у гильзы проще, отверстие в нём одно и по центру, а главное — оно и диаметром побольше. И просверлить его гораздо проще, потому как проще сделать само сверло, и инструмент для выбивания капсюля проще, а работать им — легче и удобнее. То бишь, для многоразовой гильзы, к чему мы стремимся, учитывая трудности её производства, боксеровский тип капсюля предпочтительнее.
И показываю им сразу же и правку промятого бойком колпачка, и пригодность наковаленки к повторному использованию безо всякой правки. Но пока её, конечно, не вставляю — там нет ещё новой порции пистонного состава. После этого мы точно так же перекапсюливаем и все остальные гильзы — я дал детворе ещё один пресс, на котором пацанва по очереди повторяла все мои действия, а по одной гильзе дали перекапсюлить и "гречанкам". Порох я тщательно отмерил меркой и засыпал в гильзы сам, затем сменил вставки в прессе и аккуратно запрессовал пулю в одну из гильз с зарядами — пока ещё на винтовочную глубину. Сменил так же вставки и на втором прессе, и мы общими усилиями запрессовали новые пули во все гильзы. Потом я разделил все патроны на две примерно равных кучки, снова сменил вставки в обоих прессах, и в половине патронов мы с ними допрессовали пули целиком, до полного утапливания в гильзу, сделав эти патроны таким манером револьверными. Наконец, ещё дважды сменив вставки, мы слегка обжали дульца гильз сперва на револьверных патронах, а затем и на винтовочных, на чём и закончилось их переснаряжение. Достаю револьвер, заряжаю в барабан один из переснаряжённых нами патронов, выходим во двор виллы. Со стороны мануфактуры доносится буханье молотов второй смены. Я взвожу курок, прицеливаюсь в каменную стену, дожидаюсь очередного гулкого удара большого молота и стреляю, демонстрируя нормальную работоспособность переснаряжённого патрона…
4. Мирные годы
— Как мы и договорились с Ликутом, его лузитаны сперва изобразили попытку прощупать наш лимес с севера, а затем — с востока, со стороны присоединившихся к ним веттонов, — Фабриций показал места лузитанских демонстраций на карте, — Затем его люди вернулись к нему, а те вожди, что твёрдо решили устроить набег, из-за нехватки людей для него, начали дополнительную вербовку добровольцев среди веттонов. Наша конница изобразила несколько рейдов за пределы лимеса, и разбойники отошли вглубь веттонских земель. О том, что ополчение приграничных общин усилило охрану лимеса, их лазутчики уже знают, и в их планы не входит терять людей при штурме и прорыве. Бетика богаче, и она не защищена укреплениями, так что их выбор очевиден.
— Нам бы желательно, досточтимый, чтобы они обошли наш лимес подальше и выходили прямо к Кордубе, а не рядом с нами, — заметил я.
— Так и будет, — кивнул босс, — Я уже распорядился о мобилизации трёх когорт Первого Турдетанского из людей ближайших к Бетике общин и пяти сотен наших кониев. Слухи о начавшейся мобилизации наверняка просочатся в течение двух недель…
— Мне организовать утечку информации? — спросил Васькин.
— Не мешало бы, но поаккуратнее — это должно выглядеть как НАСТОЯЩАЯ утечка, а не наш преднамеренный сброс…
— Обижаешь! — ухмыльнулся наш главный мент, — Всё сделаем в лучшем виде. Я даже организую розыск распространяющих эти слухи провокаторов, а ты — сделаешь мне выволочку за плохую работу на Большом Совете, когда я после долгого розыска так и не поймаю с поличным ни одного смутьяна, — мы рассмеялись всем правительством.
— Но мобилизацию войск мы проводим настоящую? — уточнил Сапроний, наш военный министр, — На всё лето людей призываем?
— Это зависит уже не от нас, а от обстановки, — пояснил Фабриций, — Как будут действовать разбойничьи банды, и что предпримет против них Вульсон — это не в нашей с вами власти, так что рассчитывать будем на худший вариант.
— Если на всё лето — это ведь скажется на полевых работах, — заметил Миликон, — Может, как-нибудь менять людей, чтобы все успели обработать и свои поля?
— Поэтому и только три когорты, великий, а не весь легион разом. На Большом Совете я собираюсь просить вождей ускорить полевые работы в их общинах, и было бы неплохо, если бы и ты поддержал меня.
— Чтобы поскорее высвободились люди для смены солдат, призванных в эти три когорты? Разумно, и это я, конечно, поддержу и даже буду просить вождей сам. Лёгкие войска будем сменять так же?
— Да, на смену кониям мы призовём наших лузитан, а на смену им — кельтиков.
Первые пробные подходы лузитан — других, не наших — мы оттянули на свой лимес по двум соображениям. Во-первых, "отразив" не один, а целых два "набега", о чём римляне, конечно, будут уведомлены незамедлительно, мы подтвердим свою репутацию ценного союзника на угрожаемом направлении — типа, прикиньте, а вот не было бы тут нас, так и до вас бы эти разбойники добрались запросто. А во-вторых — выигрывая время для Бетики. Там пропретор Публий Семпроний Лонг, и так болевший больше года, зимой наконец отмучился, то бишь скончался. Проблем с ним при его жизни у нас не было, тут уж отдадим ему должное, потому как эта ветвь Семпрониев дружна со Сципионами, так что взаимопонимание с ним установилось без особого труда. Даже болезность наместника оказалась для нас весьма кстати, поскольку какие уж тут походы ради воинской славы и триумфа в его-то состоянии? В общем, доброжелательный, спокойный и бесхлопотный он был для нас наместник. Лузитаны с веттонами ещё не оправились от прежних разгромов и сами инициативы не проявляли, и он тоже со своей стороны на хулиганские выходки их не провоцировал. Не помер бы, так не рыпнулись бы они, наверное, вообще в этот сезон. Но он помер, и у дикарей сразу же нашлись предприимчивые горячие головы, решившие, что и с малыми силами можно попытать счастья, пользуясь римским раздраем. Я ведь уже упоминал, как это бывает, на примере скоропостижно скончавшегося от полученной под мятежной Гастой раны Гая Атиния? Квестор, а точнее — уже проквестор, тоже избран в Риме, а значит, и официально уполномочен Республикой, но он — ни разу не военачальник и не на военное командование уполномочен, а на свои квесторские дела — казначейские и судейские. А военачальник — легат претора — назначен им самим и без него все его права — птичьи. Легион — в данном случае Пятый Дальнеиспанский — совсем уж бесхозным, ясный хрен, не остаётся, потому как им шесть военных трибунов командуют — три старших и три младших — попарно и сменяя коллег через два дня на третий. Но у них, чистых вояк, нет административных полномочий вне легионного лагеря, а кому они должны подчиняться, если вдруг помирает или исчезает с концами наделённый империумом наместник — хрен его знает. Хромает в такой ситуёвине римский принцип единоначалия, от этого — разброд и нежелание брать на себя лишнюю ответственность, и поскольку не первый это уже для Дальней Испании случай, а второй — знают уже об этом разброде хулиганы, и это придаёт им куража даже при весьма небольших силах.
Весть о смерти Публия Сеипрония Лонга уже, конечно, достигла Рима, и новый претор — Публий Манлий Вульсон — спешит в доставшуюся ему по жребию провинцию. А пока он в пути, пока не прибыл и не принял дела и командование — в Бетике сохраняются раздрай и достаточно высокая вероятность лузитанско-веттонского набега. Вот мы тут и отвлекли чуток дикарей, чтобы те промешкали, и Вульсон успел прибыть в провинцию. И само по себе зачтётся, и вероятность набега резко снизится. У Тита Ливия молчок на этот счёт, но это что значит? Только, что крупной заварухи, потребовавшей римского военного вмешательства, в реале в этот год не случилось, а по мелочи напакостить — могут вполне. Вопрос только, где и кому. Если на Бетику таки нападут, когда она в раздрае, так римляне нашей помощи попросят, и отказать никак не можно, потому как друзья и союзники. А нам не хочется, у нас и своих проблем хватает, и лучше будет, если Вульсон возглавить провинцию успеет. В этом случае напасть на саму Бетику эти разбойники, скорее всего, перебздят и ограничатся набегом на союзно-подвластных римлянам оретан. А с ними у нас ПРЯМОГО договора о союзе нет, и мы решать их проблемы не обязаны, если римляне не попросят. Строго говоря, и в этом случае не обязаны, но друзьям и союзникам в "таком пустяке" не откажем, а вот если попросят сами оретаны — ну, мы будем посмотреть на их поведение, скажем так. Если догадаются просить нас о ПОСТОЯННОЙ защите, это будет с их стороны мудро и похвально, а значит — достойно поощрения. Тогда поможем хорошо, но — только в разовом порядке, потому как под постоянную "крышу" взять их не можем без согласия римлян. Хотите к нам переселиться — подавайте заявки через ваших вождей, а мы рассмотрим и решим, кого взять, а без кого и обойдёмся. А если хотите ВСЕ — ну, если только прямо с вашей землёй. Просите римлян, чтоб дозволили, а на нас — с ними уже выходите, будем тогда трёхсторонние переговоры вести. Надежды на то, что таможня даст добро — ноль целых, хрен десятых, если реалистично прикидывать, но мало ли, что им там в сенате в башку взбредёт? А вдруг? Тит Ливий умалчивает, где именно пройдут упомянутые им несколько сражений Вульсона с лузитанами на будущий год, но Юлька считает, что в реале это было на нашем направлении, чего мы, конечно, не допустим, так что у Рима будет очередной случай убедиться в надёжности тех дальнеиспанских границ, что прикрываются нами и в ненадёжности тех, где наше прикрытие отсутствует. Пущай, как говорится, почувствуют разницу. А так вообще-то не надо нам лишних войн — жизнь удобнее и ловчее налаживать в спокойные мирные годы.
— Кстати, насчёт переселенцев! — напомнил Миликон, — Ты не слишком многих вешаешь, Хул?
— Вообще-то я никого не вешаю, великий, — отмазался Хренио, — Это всё суды их приговаривают по действующим в нашем государстве законам. Вот за сопротивление или попытку к бегству при аресте — убивают, конечно, и немало. Ну так а что тогда мои люди должны делать, если им не сдаются по доброй воле?
— Но уже около полусотни убитых! — заметил царь, — И повешено, как я слыхал, уже около тридцати человек.
— Это — те, кого не поймала и не пристрелила, а проворонила наша пограничная стража, когда они перелазили через лимес, — добавил Сапроний.
— И сколько жертв на границе?
— Ну, так уж прямо сразу и жертв! — насупился вояка, — Большую часть просто выпроваживаем обратно. Иногда, правда, с пинками и затрещинами, если по-хорошему не понимают Ну, если не даются в руки или нашкодить успели — тогда, конечно, разговор с такими уже другой — или стрела меж лопаток, или наш военно-полевой суд и приговор по закону. Только вот палачей из моих солдат делать не надо. Палачи специальные виселицы строят и на них осуждённых вешают, а мои — просто на ближайшем подходящем суку.