Лиза Таттл
Его волк
Волк стоял на траве перед библиотекой. Это был не один из тех больших могучих северных лесных волков, которых вы можете видеть в фильмах. Он был гораздо меньше и худее, вроде тех тощих серых волков, что когда-то давно водились в Техасе.
По крайне мере я думала, что они вымерли… но я также помнила истории, которые рассказывали студенты, о пантерах, медведях и других опасных животных, что могли выжить среди островков лесистой местности, которую называли «Большой чащей». Волосы на голове встали у меня дыбом. Я просто знала, что этот волк — дикое животное, а не чей-то питомец.
Но все же я не была испуганна. Возможно, инстинкты заставляли мое сердце биться чаще, а мускулы напрягаться, но мне не хотелось бежать или сражаться. Я была полностью захвачена этой странной встречей и чувствовала себя так, будто бы мне позволили ступить в другой мир.
Я сделала шаг.
— Лобо! Сюда!
Голос мужчины был жестким, словно удар плетью, и животное обернулось. У меня отлегло от сердце, но в то же время я рассердилась. Разумеется, у этого волка был хозяин, какой-то глупый дурак и позер.
Забросив свой тяжелый рюкзак за спину, я скрестила руки на груди и уставилась на мужчину.
Я слышала, что люди чем-то напоминают своих питомцев, и в этом человеке казалось действительно было что-то от волка. Может, из-за того, что у него было худое стройное тело, возможно из-за его манеры стоять, будто бы он готов броситься бежать или напасть на кого-то в прыжке. На нем были полностью серая футболка, шорты и туфли для бега, но больше ничто в нем не выглядело обычно или современно. У него было острое голодное лицо, которое пересекала прямая черта носа. Я предположила, что он был примерно моего возраста, то есть вступил в размытую пору между юностью и средним возрастом. Он явно не был студентом, а если бы он был кем-то из обслуживающего персонала факультета, я должна была его узнать. Но я прежде никогда не видела этого мужчину, и он не выглядел как местный. Он выглядел здесь столь же чуждым, как и его волк.
Мужчина тихо сказал:
— Он не навредит вам.
— А что, я выгляжу испуганной? — огрызнулась я. — И почему вы назвали мексиканского волка «Лобо»? [1] Разве он не заслужил собственного имени?
Он улыбнулся, не показывая зубов.
— С чего вы взяли, что это мексиканский волк?
— Потому что в Техасе давно нет волков. Разве что на границе.
— Мы далеко от границы, мэм.
Разумеется, мы были от нее далеко. И волк не пришел сюда сам по себе. Я вдруг поняла, что все еще цепляюсь за свои фантазии о диком животном, и смущение от осознания этого заставило меня набросится на мужчину с новой силой.
— Да, конечно, вы могли купить его где угодно. В Хьюстоне или Нью-Орлеане, например. Эти гибриды популярны, так как некоторые люди считают, что они слишком особенные для того, чтобы просто купить себе собаку. Вроде как возможность приобщиться к дикой стороне. Что они вам сказали? Что это на девяносто восемь процентов чистокровный canis lupus? Вы называете его «волком», как будто это название действительно сделает его таковым.
— Я не покупал его. Я не знаю, кто и чем его считает, да мне и не важно. И почем я не должен был называть его Лобо?
— Это… оскорбительно. Представьте, что люди называли бы вас «хомбре». [2]
Мужчина сдержанно улыбнулся.
— Они называют меня человеком-волком.
Я мельком слышала это прозвище и прежде в разговоре между студентами, но не предала этому значения, поэтому просто пожала плечами и сказала:
— Может быть, но у вас же есть и свое собственное имя. Разве Лобо не заслужил подобного?
Волк негромко зарычал и дернулся так, как будто бы собирался вырваться. Человек разразился прерывистым смехом и бросил на меня оценивающий взгляд.
— Что у вас в рюкзаке? Барбекю?
— Книги. А Что? — ответила я, нахмурившись.
— Я пытаюсь понять, что же его так привлекает.
— Может он просто чувствует, что я проявляю к нему внимание. Почему бы вам не отпустить своего волка?
На секунду мне показалось, что мужчина откажется, но он рявкнул:
— Гуляй!
Волк немедленно бросился ко мне. Я замерла, не потому что испугалась, а просто из осторожности, как и в случае с любой странной собакой, которую может спровоцировать любое движение. Волк также был осторожен. Он внимательно, почти изысканно обнюхал меня, прежде чем подойти ближе и позволить погладить себя по голове.
— Он очень дружелюбен, — сказала я.
— На самом деле не очень, — ответил мужчина, а затем продолжил: — Я не говорю, что он агрессивен, Лобо никогда не нападал на человека и дрался с собаками только тогда, когда был вынужден защищать себя. Но он всегда предпочитает держаться на расстоянии. Ото всех, кроме меня.
Лобо расслабился. Теперь он вился вокруг меня. Я почесала ему за ухом и волку это понравилось. Я рассмеялась и сказала:
— Вы шутите. Посмотрите на этого большого малыша, он просто жаждет внимания.
— У него и так его предостаточно. Знаю, вы считаете меня каким-то черствым деревенщиной, но я забочусь о Лобо.
Боль, что сквозила в его словах, будто бы одернула меня.
— Разумеется! Очевидно, что вы заботитесь друг о друге.
Сказав это, я посмотрела мужчине прямо в глаза. Они были карие, преимущественно темные, но и с вкраплением какого-то светлого оттенка, что был похож на золотой блеск волчьих глаз. У меня внезапно перехватило дыхание от неожиданной интимности его взгляда. А я ведь даже не знаю его имени. Собравшись с духом и помня о манерах, я протянула ему руку и спросила:
— А как вас зовут? Меня — Кэтрин Хиллс.
На лице мужчины появился проблеск сомнений, но затем он пожал мою руку.
— Коди. Коди Вела. Послушайте, у меня нет особо времени здесь задерживаться. Я… Лобо ждет свою вечернюю прогулку.
Волк навострил уши при этих словах.
— Ох да, конечно. Приятно было вас здесь встретить, — ответила я и почувствовала себя как-то подавленно.
— Хотите прогуляться вместе с нами?
Мое сердце учащенно забилось, но я состроила гримасу и указала на свои длинную хлопковую юбку и сандалии.
— Даже если предположить, что я смогу угнаться за вами двоими, моя одежда не слишком-то подходит для пробежки.
— Тогда прокатитесь вместе с нами. Я направляюсь в Чащу. Бывали там когда-нибудь? Нет? Серьезно? — Его голос звучал изумленно. — Что ж, тогда вам следует там побывать.
Я редко действую импульсивно и не принимала ни от кого предложений «прокатиться» с тех пор, как мне было пятнадцать. Но теперь я отчего-то согласилась и последовала за этим худощавым смуглым мужчиной и его легко ступавшим волком так просто, как будто бы это было что-то само собой разумеющееся.
Его машина, большой черный и выглядевший новеньким SUV [3] был припаркован на улице неподалеку. Будто бы спрятавшись за сплошной известняковой стеной библиотеки она явно выбивалась из общей картины. В будние дни на этой парковке никогда не бывает много народу, и мне оставалось лишь гадать, что же привело сюда этого мужчину.
— Вы работаете в кампусе? — спросила я после того, как забралась в машину.
— Что вы имеете ввиду?
— Вы работник колледжа?
Он отрывисто засмеялся.
— Конечно же, нет!
— Вы имеете отношение к кому-то из студентов?
Он тряхнул головой, завел мотор и тут же рванул с места.
— Вы хотите сказать, что никогда не слышали о человеке-волке?
— Я приехала сюда лишь в августе, поэтому у меня не было времени узнавать что-то о местных персонажах или гулять по лесу.
— Ну-ну. И на что же вы тратите свое время?
— Планирую свои занятия, преподаю…
— На каком факультете?
— Английский.
— Вы любите книги.
Это было мягко сказано. Литература была страстью всей моей жизни. Я пробормотала что-то утвердительное и уставилась в окно, наблюдая как мы тихую и тенистую территорию колледжа и надеясь, что Коди сменит предмет разговора.
— Какая ваша любимая книга?
— Ох, мне трудно будет назвать всего одну.
— А какой любимый автор?
На этот вопрос было ответить легче.
— Вирджиния Вулф.
— Ну, разумеется.
Он повернул голову, я мельком встретилась с ним взглядом, однако Коди затем снова начал смотреть на дорогу, при этом сам себе улыбаясь.
— Что значит «разумеется»?
— Я понял, что вы мне кого-то напоминаете. Эта длинная грациозная шея, красивые пронзительные глаза, полные губы…
Я почувствовала, что немного краснею от его комплиментов.
— Наверняка, люди говорили вам нечто подобное и прежде. Вас не называли женщиной-Вулф? — сказал он и ухмыльнулся. — Должно быть, это ваша кличка в кампусе, по крайне мере на факультете английского.
— У меня нет клички. По крайне мере той, о которой я бы слышала.
На самом деле мной просто никто не интересовался настолько, чтобы дать мне какое-то особое прозвище, но ему я об этом не сказала. Но то, что он знал что-то о Вулф, меня заинтриговало.
— А какой ваш любимый автор?
— Достоевский. Также мне очень нравится Стивен Кинг. А еще Джеймс Ли Берк. [4] Я вас удивил? Вы-то наверняка думаете, что я и школу не окончил. На самом деле, так оно и есть, но это не значит, что я не читаю. Я люблю читать. По крайне мере, хорошие книги.
Мы выехали за пределы города, и он прибавил скорости.
«Пределы города», ха. Поселение, в котором было максимум шестьдесят тысяч человек, да и то в разгар сессии в колледже, сложновато было называть «городом». Почти каждый день я задавалась вопрос, что я вообще здесь делаю.
— Так что привело вас в эту глушь?
— Мне была нужна работа, а колледж нуждался в преподавателе английского. Это было что-то вроде сиюминутного решения, просто так сошлись звезды.
Мне не хотелось вдаваться в подробности по этому поводу.
— Вы не с юга.
— Из Чикаго.
— Ух ты. Я там никогда не был. Должно быть, там все по-другому.
Затем он принялся задавать мне вопросы, на которые мне было легко отвечать, не касаясь никаких личных тем. Пока я рассказывала ему о погоде, еде и Опре, он направился по шоссе на юг, свернул за поворот и проехал мимо маленького убогого трейлера, который я называла домом. Несколько минут спустя он свернул на восток и поехал по дороге, на которой я никогда не бывала, так как здесь, на востоке сельского Техаса, я гуляла лишь по лесам да болотам.
— Вы каждый день выезжаете из города, чтобы погулять на природе?
— Так точно. Иногда мы отправляемся куда-нибудь поближе к дому, но обычно я предпочитаю места, где мы никого не встретим. Лобо нужны минимум две пробежки в день. Для волка неестественно быть запертым в доме или машине целый день, даже если мне приходится поступать именно так.
— Вы берете его с собой?
— Мы везде ходим вместе, — ответил он. — Волки — стайные животные. Когда люди говорят что-то вроде «одинокий волк», они просто заблуждаются. Может, все было бы иначе, если бы у меня был еще кто-то и достаточно большой двор… но в любом случае, я не хочу, чтобы Лобо жил как заключенный.
У меня была собака, когда я была ребенком, но с тех пор у меня не было домашних животных. Когда я переезжала в Техас, то задумывалась о том, чтобы снять в аренду местечко, где был бы двор с оградой, и чей хозяин был бы не против домашних животных. Мой новый дом раньше использовался как «охотничий домик» и рядом с ним был вместительный питомник, поэтому я подписала договор на год не глядя. Но когда я увидела этот питомник воочию, с бетонным полом и высокой проволочной оградой, то он показался мне похожим на Гуантанамо.
— У вас с этим какие-то проблемы? — спросил Коди, нарушив мое молчание.
— Не совсем. Мне бы хотелось иметь собаку, но я не могу оставлять ее одну пять дней в неделю. Думаю, это еще важнее, если вы собрались покупать волка…
— Я не покупал его.
Я сперва уставилась вперед на пустую дорогу, испещренную длинными тенями, потом посмотрела по сторонам на густой лес, а затем спросила:
— Вы его нашли?
Он издал звук, похожий на знак согласия, и я продолжила расспросы:
— Взрослого волка? Должно быть, он кому-то принадлежал. Вы нашли его владельца?
Лицо Коди ничего не выражало, но его руки крепко сжали руль.
— Если бы я смог найти того ублюдка, которому Лобо принадлежал раньше, то убил бы его. Медленно. Я бы заставил умирать его в агонии, я бы сделал с ним то, что он хотел сделать с моим волком.
Ледяная злоба в его голосе шокировала меня.
— Что случилось?
— Это случилось после того, как я вернулся из… — сказал он и заколебался. Впрочем, это не имеет значения. Меня здесь не было, а потом я вернулся. Это произошло около двух лет назад. Я вырос в этих местах, и когда еще был ребенком, то охотился, ловил рыбу и ходил в походы в Чащу, но перестал это делать, когда вырос. Десять лет я не бывал в лесу, до тех пор, пока не ощутил какой-то позыв там побывать. Мне просто захотелось уйти подальше от всего и всех, подальше от цивилизации, поэтому я поехал на восток, вглубь лесов, свернул с шоссе на старые лесные дороги и ехал до тех пор, пока деревья не начали расти так густо, что дальше уже невозможно было проехать. Я оставил машину и дальше пошел пешком.
Разумеется, я оставлял метки. Каждый, кто здесь вырос, знает, как легко потеряться в этих лесах, если не делать подобного. Есть истории, как люди терялись здесь и днями блуждали всего в нескольких милях от дороги, настолько густой и дремучий этот лес. Здесь можно очутиться посреди болота и даже не понимать этого ровно до того момента, как оно начнет вас засасывать.
Я знал, что подобное могло случится, ведь я не дурак. Но идя уже примерно час я вдруг осознал, что старая дорога не собиралась приводить меня туда, куда я хотел попасть. При этом я сам не знал, как и куда я хочу попасть, но все яснее начал чувствовать, что у моего путешествия есть какая-то цель, и что если я буду продолжать идти по тропе, то никогда к ней не попаду.
Поэтому я сошел с тропы. Я использовал нож и отмечал путь, чтобы можно было вернуться обратно. Я поступал так и прежде, но осознанно. Например, шел за оленем, которого подстрелил, но не убил, за уткой и перепелом, который упал в кусты. Но сейчас меня вели какие-то инстинкты или же интуиция.
Он тряхнул головой и посмотрел на дорогу, однако я была уверенна, что сейчас он видел перед собой лес.
— Я не из тех, кто что-то «чувствует», понимаете? А никогда не верил во всю эту спиритическую тарабарщину. Я и сейчас не верю, за исключением…
Он насупился, покрепче схватился за руль, а за нами Лобо громко вздохнул.
— Не могу объяснить, почему я сошел с тропы и принялся продираться в дебри леса, почему я пошел именно в том направлении, а не в каком-нибудь другом. Тем не менее я так поступил, и по моим подсчетам прошел не меньше мили, и очутился в месте, столь далеком от обычных маршрутов, что готов был поклясться, люди там не бывали уже целое столетие. Но там был волк с цепью на шее, прикованный к дереву, и это он явно не сам с собой сделал.
Сперва я подумал, что он мертв и что я пришел слишком поздно. Но когда я подошел поближе, то почувствовал, что его сердце все еще бьется. Однако сердцебиение было крайне слабое. Бог знает сколько он был там прикован, не имея возможность освободиться и без еды и питья.
Я была в шоке, и мне на глаза навернулись слезы.
— Кто мог сделать такое?
— Человек, — ответил он, почти выплюнув это слово. — В стародавние дни люди рассказывали своим детям истории о большом злом волке. Про людей, что были слишком ужасны и жестоки, говорили, что они похожи на животных, возможно оборотней. Но те вещи, что обычные люди делают каждый день, в миллион раз хуже того, на что способен волк. Волк не будет мучить до смерти другое животное или запирать его. Волки убивают из-за инстинктов и для выживания, потому что им приходится, а не потому, что им это нравится или они злые. Они не мы. Человек — вот самое страшное животное на планете, но именно у волка плохая репутация с самого начала времен. Мы притворяемся, что зло не в нас, что оно в зверях, что бродят за пределами наших костров. Но на самом деле оно в нас.