— Эх Танечка, — вздохнул Никита Сергеевич, — ваши слова да богу в уши! Я вот у себя в Аркаиме только и отдыхаю. Но ведь и там меня достали! Вы знаете о том, что я попал в немилость к церковникам?
Про то нам было хорошо известно. Все-таки внедрение в жизнь Снегурочки и Деда Мороза пришлось по нраву не всем. И хотя руководство церкви не видело в этих сказочных персонажах ничего опасного, его мнение разделяли не все служители церкви. Нашлись и такие, кто усмотрел в этом "мерзость языческую". И вроде бы грех в этом винить Никиту Сергеевича. Снегурочка и Дед Мороз были моей выдумкой, а воплощала эту идею в жизнь Бонифация. Но ведь чей она выкормышь? Кто ей оказывал протекцию? Конечно Нахалков! Ату его! И это не все. Песню "Небо славян", церковные мракобесы тоже на него повесили! Мол и тут притаилась опасная "языческая мерзость"! И это не смотря на то, что исполнял ее хор любителей церковного пения! Но за Нахалкова было кому вступиться и в церковных, и в околоцерковных кругах.
Не обходили проблемы и меня. В один прекрасный день мне пожаловалась сама Ксения Александровна:
— Голубушка! Я лично одобряю то, что вы делаете, но что нам делать с финансами государства?
Оказалось, что тревогу забил министр финансов. В связи с распространением в обществе новых увлечений, внутри Российской Империи сократилось употребление наркотиков на три процента, а потребление алкоголя на пять процентов. Вроде бы и немного. Но ведь наметилась вполне видимая тенденция к росту этих показателей. А это уменьшает доходы казны. Компенсировать убытки за счет увеличения экспорта наркотиков не выйдет. Россия тут не монополист, а потому рынок сбыта давно поделен. Расширить его за счет других стран без войны не получится. А война сейчас совсем не желательна.
Тревогу министра финансов разделяет и министр внутренних дел. Оказывается, рост трезвости каким то образом способствует росту числа правонарушений. Пока что полиция с этими проблемами справляется, но это ненадолго. Оказывается поддерживать спокойствие в пьяном и одурманенном обществе сложнее чем в трезвом.
— Он так и заявил, что когда народ проспится, все мы об этом пожалеем. Возникнет проблема свободного времени. Чтобы решить эту проблему, требуется вложить огромнейшие средства на организацию трезвого досуга. Честно говоря, он прав. В казне действительно таких средств нет. И откуда они возьмутся, я не представляю. Алкоголь и наркотики все-таки позволяли решать эти вопросы наиболее дешевым способом.
Вот уж не было заботы, купила баба порося! А ведь действительно нужно решать. Кто как не я должна понимать, что протрезвевший народ, имеющий вдоволь хлеба и дефицит зрелищ, способен поддержать любого смутьяна, типа не к ночи помянутого Мишки Меченного. С этим действительно что-то нужно делать. А что именно? Зрелища придумать несложно. Запас идей пока еще есть. Труднее сделать эти зрелища окупаемыми. Но ведь не всем требуются зрелища. Кому то и работа интересная нужна. Причем такая, чтобы душа его при этом отдыхала и радовалась. И как все это организовать? Ладно, с наскоку эту проблему не решишь, а время подумать еще есть. Да и не единственная это забота. Мне сейчас нужно работать с Америкой.
А с Америкой у нас творилось что-то не то. Джон Хендрикс еще только обосновался у нас на Аркаимской кинофабрике у Нахалкова и пока что был занят исключительно решением организационных вопросов. Так что ни "Кота Леопольда" отснять не успел, ни канал "Дискавери" у него не заработал. На все это требовалось время и первый результат он должен был выдать только к концу года. Так что к воздействию на сознание американцев мы еще были не готовы. И тут, как черт из табакерки вылез Джеймс Лоуренс, о котором я и думать забыла. Долгое время он о себе не напоминал, если не считать периодических выпусков очередной части местной "Бондианы". Чем он занимался все это время? Наверняка исподтишка гадил нашей стране. А чем еще может быть занят шпион "На службе Его Величества"? Впрочем, мне он пока беспокойства не доставлял. Наша встреча на этот раз произошла в салоне Алексеевой.
— Мэри! Мне нужен от тебя ответ на тот вопрос, который меня интересует.
— Подразумевается, что я должна обещать честно ответить на тот вопрос, который вы еще не задали?
— Меня устроит как честный, так и лживый ответ. Главное, чтобы вы вообще согласились ответить на вопрос.
Дать ответ я согласилась и Джеймс задал мне свой вопрос. Оказывается, не столько самого Джеймса, сколько его начальство беспокоил вопрос о том, кто стоит за возникшими недавно беспорядками на подмандатных территориях в Северной Америке. А я ничего и не знала про них! И что это за беспорядки? Сообразив по моей реакции, что я тут точно не при чем, Лоуренс просветил меня по поводу случившегося. Все оказалось просто.
В один прекрасный день на подмандатных территориях состоялись так называемые "парады достоинства". Ничего необычного в этом не было и британская полиция препятствовать проведению этих "парадов" не стала.
— Мистер Лоуренс! Я бы попросила вас называть эти шабаши парадами. Я человек консервативный и потому не понимаю: какие еще могут быть парады кроме военных?
— Хорошо Мэри!
Необычное в этом году было то, что костюмированные причудливым образом извращенцы заинтересовались вдруг экологией. Вслед за парадами произошло пикетирование ряда заводов и фабрик, производящих какую то "химию". Но это было не все. Местные телевизионные сети показали скандальный фильм некого Стаса Бабблера. Суть фильма в том, что до 1863 года Америка была раем для всего человечества, а ныне это совсем не так.
— Это не стало бы вызывать особых беспокойств. Мало ли фантазий на свете? Тревогу вызвало два обстоятельства. Первое — носители, на которых записан этот фильм распространяются массово через нелегальную торговую сеть. Причем продаются записи по цене, которая заметно ниже себестоимости производства. Второе подозрительное обстоятельство — кто-то начал массовое производство приемников УКВ-диапазона и тоже продает их по очень низким ценам. Это большие деньги Мэри! И наконец, еще одна новость — наши радиоастрономы в Северной америке уже целую неделю ловят идущие из космоса упорядоченные сигналы.
— Мистер Лоуренс! Я понимаю, что вы обязаны проверить все возможные версии. Верите вы мне или нет, но это не я. Америка присутствует в моих планах, но я пока еще не приступала к их выполнению. Сотрудничать с извращенцами я никогда не стану. Это принцип! Останавливать работу ваших заводов мне нет нужды. Наоборот, я рассчитываю со временем загрузить их заказами. И последнее — в космос мы пока еще не летаем. Все это вы можете установить, не прибегая к моей помощи.
Закончив обсуждение вопросов, которые интересовали Лоуренса и его начальство, мы перешли на обсуждение иных вопросов. А именно — вопросов искусства. Говорить про это можно много и долго, было бы желание. А оно у нас имелось. Как то незаметно, я затронула вопрос о качественных фильмах, которые равно будут интересны как русско-говорящему зрителю, так и англо-говорящему.
— Джеймс! "Звездные войны" конечно обладают такими свойствами, но ведь зрителю интересна не только фантастика. Разве качественно снятая оперетта его не заинтересует?
— Мэри, что-то новое в наше время выдумать сложно.
— А вот и ничуть! Помните, как Вы меня поймали на "слишком правильном" английском языке, на котором никто говорить не стане.
— Прекрасно помню. Кстати, тогда вы обещали меня познакомить с неким полковником Пиккерингом. Позже, я проверил эти сведения и убедился, что полковник с такой фамилией не существует.
— Вы правы Джеймс! Я его выдумала. Как и ту историю, о которой я сейчас вам расскажу.
— Вы ведь знаете, какими ужасными бывают американцы, стоит им открыть свой рот.
— Я с этим соглашусь. Но сразу вопрос: какого черта эта ваша Элиза поперлась в Лондон? Продавать эль она могла и у себя в Пенсильвании.
— Значит отец прекрасно устроится? А что Элиза?
А вот с Элизой все не так. Знакомый мне мюзикл показал, что с ней стало все хорошо. Зрителю намекнули, что она нашла свое счастье. Ага! Держите карман шире! Восемнадцатилетняя девица и старый холостяк сорока четырех лет! Прекрасная пара! Бернард Шоу в свое время сам затруднился насчет концовки. Показать, что все это закончится трагедией он так и не решился. Потому что ничем хорошим это закончиться не могло. Сколько бы лет не прошло, но британское общество было, есть и будет кастовым. Перенять безупречные манеры, присущие британской аристократии, это еще не значит стать для нее своим. Ведь внутренне героиня остается все той же американкой из Пенсильвании. И назад не вернуться. В прежней среде обитания ее уже не примут.
В общем, я решилась пойти дальше Бернарда Шоу и показать не просто личную трагедию. Через случившуюся трагедию, я хотела показать, что как не пытайся, но из американца уже не выйдет британец. В моем замысле к такому выводу приходят и отец, и его дочь. Унниженные и оплеванные, они не сдаются. Первое, что они делают, это осознают свое настоящее родство. Они наконец то стали дру другу родными. А потом:
— Что я скажу? Интересный конечно замысел. Но ведь пьеса еще не написана?
Вот именно! Поэтому я честно сказала Лоуренсу про то, что мне не по силам справиться с этой задачей. Тем более, что пьеса должна быть в стихах, а я совсем не поэтесса. Да и песни я сочинять не горазда, тем более — на английском языке.
— Мэри! Я могу тебе помочь в этом деле. Но ты тоже должна пойти мне навстречу.
Предложение Лоуренса было простым — он находит мне настоящего литературного негра и даже сам участвует в написании этой пьесы, а я закрываю свои глаза на то, что он будет делать свое дело, которое поручено ему "службой Его Величества". То есть, он совершенно открыто шпионит и за мной и всеми, кто со мною связан.
Подумав, я согласилась на это. Понял ли он, что пьеса направлена на подрыв существующих в британских владениях порядков, я так и не узнала.
Впуская мистера Лоуренса в свой огород, я заранее понимала простую вещь: он будет не последним английским шпионом, которого придется терпеть возле себя. Но с другой стороны, не получится воздействовать на ситуацию в Британской империи, полностью отгородившись от контактов с ее поданными. В этом плане, чем больше их шпионов засветится вокруг меня, тем лучше для наших "рыцарей плаща и кинжала". К тому же, я не Бернард Шоу. Писать пьесу на английском языке, да еще в стихах, было мне не по силам. Сестры Джулиан мне в этом были не помощницы. Зато Лоуренс оказался кстати. Подобно Нахалкову и Алексеевой, он прекрасно понимал, что без помощи "литературных негров" я с поставленной задачей не справлюсь.
— Знакомьтесь Мэри! Подполковник Джон Киплинг! Официально он в отставке, но вы понимаете, что настоящие джентльмены в отставку не уходят.
Да уж! Глядя на подтянутого джентльмена, сразу понимаешь, что отставка не для таких как он. Таких во что не одень, все-равно погоны проступят через любой костюм. И кто сказал, что военные не умеют носить цивильный костюм? Глупость это! Если человек умеет носить форму, то формой для него сумеет стать любая одежда. Мой отец, когда ушел в запас, с неменьшим шиком носил и строгий костюм, и спортивную форму и даже рабочий ватник в сочетании с кепкой, потертыми джинсами и резиновыми сапогами. Кстати! А ведь в джинсах тут никто не ходит!
— Здравствуйте полковник! Рада с вами познакомиться!
— Спасибо мисс, но я всего лишь подполковник.
— Жаль! Вам полковничье звание явно к лицу. Надеюсь, что это не только мое мнение.
Все эти политесы я разводила не просто так. Киплинг конечно внушал почтение одним только своим видом, но это не главное. Наверняка он был не только блестящим военным и хорошим разведчиком, но и это сейчас главным не было. Сейчас для меня главными были его литературные таланты. А Лоуренс уверял, что Киплингу не чужд поэтический дар. А раз так, то пусть он и помогает мне писать пьесу! Но был у меня еще один мотив. Я давно мечтала легализовать в этом мире творчество настоящего Киплинга. Я много чего помню на языке оригинала. Почему бы не сделать подарок "Старой доброй Англии"? Мне ведь не жалко.
Так началось мое сотрудничество с этими людьми. Джон Киплинг действительно оказался поэтом. А еще прекрасным компаньоном. Да и просто как человек он мне очень нравился. А уж когда приступили к написанию самой пьесы, он и вовсе поднялся в моих глазах. Благодаря его трудолюбию и ранее неизвестному для широкой публике поэтическому таланту, дело двигалось весьма быстро. И вот настал день, когда была поставлена последняя точка. То, что у нас в итоге получилось, не было полным аналогом творения Бернарда Шоу. Но это и неизбежно. Иной век, совсем иная страна и конечно же иные люди. Я уже не говорю о внесенных мною изменениях в сюжет. Кроме того, у Киплинга было иное представление о такой вещи как юмор.
— Мэри, английский юмор — вещь своеобразная. Про это ты наверняка слышала. Но и сам английский язык вещь не менее удивительная. Одна и та же фраза, сказанная англичанином и человеком говорящем на английском языке, будет содержать в себе разный смысл. И хотя для жителей наших доминионов английский язык является родным, они не всегда поймут того, что на самом деле сказано нами. Я такие ловушки в текст нарочно заложил.
— Но для чего? Ведь пьесу и фильм будут смотреть не только в Англии!
— Понимаете Мэри, профессор Хиггинс мог в течении короткого времени привить девушке культуру речи. Я лично не вижу в этом ничего невозможного. Когда я проходил службу в африканских колониях, мне попадались среди аборигенов такие, которые владели нашей речью как истые англичане. Но при длительном общении, они все-равно хоть на чем то, но прокалывались. Думаете, что янки сильно отличаются от африканских негров? Они похожи на нас внешне, и говорят на одном с нами языке, но англичанами от этого не становятся. Англичанином нужно родиться и вырасти. Для нашей Элизы это невозможно. Она уже родилась и выросла. А значит, неизбежно выдаст себя. Профессор Хиггинс научил ее говорить как человек, но человека из нее не сделал.
Как только текст был готов, начались иные заботы. Проблема была в подборе исполнителей. С одной стороны, ее быть не должно. Перебравшийся в Аркаим Нахалков успел много чего сделать и возможности его кинофабрики весьма впечатляли. С другой стороны, привлекать свой съемочный коллектив не стоило. Как ни крути, но фильм предназначался в первую очередь для американцев. Поэтому следовало комплектовать съемочный коллектив в первую очередь американцами. Вот только какими?