– Не думаешь, что «соврала» – это немного жёстко?
Кэллам косо глянул на меня. Вернее, пронзил взглядом.
– И как бы ты это назвала? «Увиливала от правды»?
– Я не сказала тебе обо всем этом не для того, чтобы подорвать твое доверие, а чтобы сохранить доверие Гарри.
Он повернулся ко мне, смотря прямо в мои глаза.
– Ну, этот план провалился.
– Несомненно, – глядела я прямо на него. – Так что ты думаешь? Кроме того, что я ужасный человек, принявший плохое решение в сложной ситуации.
– Если я не могу доверять тебе, то можешь уволиться прямо сейчас, – не моргнул он.
– Да, может и уволюсь. Особенно, если ты собираешься вести себя так каждый раз, когда я ошибаюсь.
Кэллам дёрнул следующий ремешок сильнее, чем следовало.
– Слушай, есть правила, придуманные не просто так. По веским причинам. Если ты им не следуешь, то да, придется покинуть эту работу.
Чем больше он говорил об увольнении, тем больше я хотела сохранить это место.
– Так ты говоришь, что письменное разрешение так важно?
Я заметила, то, как двигался его кадык, когда он сглотнул, словно пытался сглотнуть целое яблоко. Он пытался быть терпеливым со мной. Я хотела отплатить ему тем же.
– Это защищает нас от судебных разбирательств, родителей – от шока, когда они не знают, куда пропал их ребенок. И даёт нам знать, есть ли у этого ребенка особые медицинские показания. Как астма. Или угрожающая жизни аллергия.
Он впился взглядом в мои глаза.
– Так что да, разрешение так важно. Вместе со всеми правилами, что у нас есть.
Я остановилась, чтобы дать себе минуту на обдумывание этих слов.
– Оу.
– Оу, – эхом отозвался он, словно понял, что его слова дошли до меня.
– Мне жаль, – я закусила губу, чувствуя себя ужасным человеком. – Я и не думала. Не понимала, почему это так важно.
– Я доверял тебе вчера. Но сегодня ты в минусе, – ответил он. – Что собираешься делать?
Я заерзала.
– Вернуть твое доверие?
Секунду он наблюдал за мной. А я за ним. Этим утром, в таком свете, его глаза были больше зелёными, чем карими.
– Ну ладно. Твое счастье, что я верю во второй шанс.
Кэллам махнул рукой в сторону прислоненных к гаражу весел.
– Почему бы тебе не сложить их в кузов?
– Уже выполняю, – сказала я, начав работать.
Неужели он простил меня? Он реально просто поверил мне на слово и дал ещё один шанс? Я не собиралась шататься вокруг него, чтобы он изменил свое мнение.
Я начала работать, так как там было, по меньшей мере, несколько дюжин весел. Едва я взяла одно из них, как они все упали на землю. Великолепно.
– Почему этот лагерь так ненавидит меня? – тяжело вздохнула я, задаваясь вопросом, был ли прав Кэллам в том, что мне пора уволиться. В любом случае я, кажется, ничего не могла сделать нормально.
Я ожидала, что он вздохнет и прочитает мне лекцию, но услышала кое–что другое. Смех.
Он смеялся надо мной? Когда я повернулась, чтобы проверить, он прикрывал рот, словно пытался спрятать свою улыбку.
– Ведешь себя, как придурок, – крикнула я.
– Знаю, – продолжал смеяться Кэллам.
Хруст гравия привлек мое внимание. Кэллам больше не улыбался.
– Все в порядке? Думаю, я слышал смех, – крикнул кто–то.
– Или звуки изощрённых пыток, – ответил другой.
Кэллам кивнул в сторону людей, направляющихся к нам. Надпись на их футболках дала понять, что это товарищи–вожатые.
– Какая разница.
– Что скажешь, новенькая? Смех или звук пыток? Может, смех, похожий на звуки мучительных пыток? – спросил один из двух парней, легонько толкнув локтем третьего вожатого – девушку, такую же уставшую и с красными глазами, как у Кэллама.
– Я собираюсь выполнить свою работу аккуратно и ничего не говорить, – ответила я, дёрнув один из ремешков так, будто я знала, что делаю.
– Перестаньте усложнять ей жизнь, – зевнула девушка и потянулась. – Ответит так, выведет своего начальника из себя. Если по–другому, то отдалит нас от себя. Дайте ей передышку. Сейчас едва ли семь утра.
Она устало улыбнулась мне, словно мы как–то оказались на одной стороне.
– Кстати, я Наоми. Этот парень, которого можно побить здоровенной палкой, и она сломается, Эван. А тот, что ещё уродливее, рядом с ним – Этан.
Наоми была одной из тех девушек в стиле бохо–шик. Она выглядела так, словно днём собиралась спасать мир, а вечером – пройтись по подиуму: поразительная прическа, поразительная улыбка, да и все остальное, но не в кричащей манере. Она уже мне нравилась.
Я получше вгляделась в парней. Они были близнецами. Может, одеты они были и по–разному: первый выглядел более дерзко, а второй, как типичная футбольная звезда; волосы первого были, несомненно, тщательно и ловко уложены, в то время как у качка они были очень короткими. Но лица их были одинаковыми: безупречная загорелая кожа, широко посаженные голубые глаза с длинными ресницами и выдающиеся скулы. Хорошо, что они оба были сложены как парочка гладиаторов, дабы уравновесить такие симпатичные лица.
– Привет, – сказала я, наконец, а Кэллам продолжил грузить вещи в грузовик. Мне стало интересно, почему он не окликнул нас четверых, чтобы мы присоединились.
Этан или Эван склонился ко мне. В его улыбке что–то было. Что–то, точно убивающее наповал бесчисленное количество девушек. Раньше, но не в этот раз.
– Выбирай, на чьей ты стороне.
Я была невозмутима. Я знала этот типаж. В Калифорнии их было полным полно. И ещё я знала, что чем быстрее дам ему понять, что не заинтересована в нем и никогда не буду, тем быстрее он переключится на другую особь женского пола с ногами.
– Я лучше осмотрю забор.
– А новенькая умна, – сказал качок–близнец, толкнув локтем своего братца.
– А новенькая горяча, – толкнул его в ответ Мистер Наглость и Развязность.
– У новенькой есть имя, – сказала я, заметив, что Кэллам высунул голову из–под тента.
– Я был бы дураком, если бы думал иначе, – сказал Этан или Эван. – Какое?
Я все ещё была невозмутима.
– Не заинтересована.
Один из братьев рассмеялся, пихнув своего близнеца. Второй выглядел так, словно в первый раз столкнулся с реальностью.
– Забавно. Так какое?
Кэллам из грузовика точно наблюдал за нами, слушал, но, казалось, не был заинтересован, чтобы внести свою лепту в разговор.
– Тебе так хочется знать? – ответила я, моргая. – Правда, Не заинтересована.
Близнец, устроивший допрос, чтобы узнать мое прекрасное имя, скрестил руки на груди.
– Думаю, я влюбился.
– Естественно, она же ненавидит тебя, – проворчал другой.
Улыбка другого брата не потускнела.
– Нездоровые отношения – это моя специальность.
Наоми наклонилась ко мне и прошептала.
– Скорее его Ахиллесова пята.
Мы обе широко улыбнулись, прежде чем Кэллам резко выскочил из прицепа.
– Время отправляться в путь, – сказал он.
Сильный голос, решительная походка, крепкие плечи.
Это был тот Кэллам, выполняющий свои обязанности, которого я знала. Забавный, заботливый, покладистый... это был Кэллам вне работы, как я думала. Полные противоположности. Северный и Южный полюс. Право, лево. Голова, хвост. Доктор Джекилл, мистер Хайд.
Кем был Кэллам вне этого лагеря? Какой он дома? Почему меня это волнует? Почему я хочу узнать это?
Вопросы: куча. Ответов: ноль.
– Я узнаю твое имя до обеда, – сказал Неумолимый близнец.
– Ты его уже знаешь, – ответила я.
– Скорее всего, оно начинается с буквы Д, – продолжал он так, будто не слышал того, что я сказала. – Джейми или Джейси, или Джули. Да, определенно с Д.
– Уймись уже, Этан. Новенькая не поддалась твоим уловкам, так что продолжай просто жить дальше.
Эван заполз на переднее сиденье грузовика, а второй красавчик скользнул на заднее сиденье.
Кэллам открыл дверь с водительской стороны и позвал меня на переднее сиденье. Думаю, это место не столько было привилегией, сколько наказанием.
– Спасибо, – сказала я Кэлламу, заползая на переднее пассажирское сиденье со старой обивкой.
Он не улыбался так, как могли заметить остальные, но его глаза – да. Рада, что он нашел все это забавным.
– Не за что, – только и сказал он.
Этан пошел к грузовику, выглядя так, словно его отвергли. Во второй раз. Пока я пристёгивала ремень безопасности, Кэллам наблюдал за мной со все той же улыбкой. Вернувшись на своё место, он открыл рот, несомненно, пытаясь отправить мой здравый смысл в нокаут, словно в шоу «Round 5».
– Этан? – сказал Кэллам таким тоном, который смог бы заставить даже президента встать по стойке смирно. – Закрой свой рот.
ДЕСЯТЬ
Он не сказал мне ни слова на протяжении всей поездки к реке. Так же как и остальным троим, так что, по крайней мере, мне не пришлось зацикливаться на том, почему он объявил мне бойкот.
Однако эти трое на заднем сиденье так и не заткнулись. Ни разу. Ни на долю секунды. Это раздражало. Но надо отдать им должное за их креативность в подборе тем для разговора: от того, как ладят между собой юные вожатые, до того какие трусы предпочитает Бен. Шорты или боксеры. Или какой из символов колледжей выиграл бы, если бы они все сошлись в смертельной схватке.
Наоми, Этан и Эван собирались в колледж этой осенью, и, судя по звукам, они были в шаге от того, что описаться от счастья. По крайней мере, у нас было что–то общее. У меня был ещё год и несколько месяцев перед тем, как я отправлюсь навстречу свободе. Обратный отсчёт уже шел.
Когда мы прибыли на парковку, троица вместе понесла плоты, оставив меня и Кэллама перенести другое снаряжение. Даже после плотов, весел, спасательных жилетов и остальной тяжёлой и громоздкой рухляди, которую Кэллам вытащил из–под тента и спустил к берегу реки, эти трое работали вместе, раскладывая всё снаряжение по местам.
У меня не было чувства, что они отгородились от Кэллама и от меня, потому что они были грубы, но скорее из–за своих близких отношений. Они привыкли заниматься своим делом, в то время как Кэллам занимался своим.
До меня быстро дошло, что он держится сам по себе, пока остальные вожатые отрываются вместе. Это заставило меня задуматься о том, зачем я вообще раскладываю вёсла рядом с ним в данный момент. Мне скорее нужно было понять намек на то, что ему нравится быть одному? Или всё дело в том, что он терпел меня... в своей запутанной и обескураживающей манере?
Больше вопросов, подумала я, бурча себе под нос. Больше никаких вопросов. Пока я не получу несколько ответов. У меня и так голова была забита загадками так, что я вот–вот развалилась бы на куски.
Я была в самом разгаре подсчитывания спасательных жилетов, проверяя, чтобы их количество совпадало с количеством весел в рафте напротив меня, когда из места, где расположилась троица, послышался смех.
– Чувак! Это выглядит так, словно я только что обмочил свои штаны!
Этан показал руками на свою промежность, где на светло–голубых шортах виднелось ярко выраженное тёмное пятно.
– Ты писался в постель, пока тебе не исполнилось десять. Это хотя бы оправдывает то, что Новенькая так унизила тебя, сыкуна, – смеялся Эван, указывая на шорты брата–близнеца, будто это было самое смешное, что он видел.
– Мы близнецы, ублюдок! – бросил Этан.
– Что скажешь? – слегка подтолкнул Эван Наоми, которая так старалась не смеяться, что даже побагровела.
– Ничего не изменилось с тех пор, как мама рассказала нам, как мы испортили наш первый памперс друг за другом менее чем за полсекунды. И в том числе писались в кровать до десяти лет.
Смех Эвана стих.
– Но ты старше, значит, писался в штаны дольше, чем я.
– Старше на 23 секунды, мудила, – Этан сжал шорты, пытаясь высушить их.
Когда Кэллам поймал меня за подглядыванием за ними, а не подсчётом следующих жилетов и весел, я приготовилась к тому, что он сделает мне предупреждение или, по крайней мере, устрашающе вскинет брови. Но вместо этого, он оставался молчалив и занимался своей работой.
Я кашлянула.
– Вау. Прекрасная команда.
Прямо сейчас Этан брызнул водой на шорты брата. Прям туда. Так что теперь они оба выглядели как подростки с идиотскими наклонностями.
Кэллам взглянул в их сторону, а затем вернулся к проверке плота недалеко от меня.
– Они хороши в своей работе. Поведение на свой возраст и очарование противоположного пола – требования для их работы.
Он выглядел так, будто вот–вот был готов улыбнуться, но тут не удавалось угадать.
– Это хорошо. В противном случае, их бы уже уволили.
Когда я посмотрела на него, то уже точно увидела улыбку. Небольшую, но все же удовлетворенную. Может из–за нее я и задала вопрос, который и не собиралась задавать.
– Почему ты не нравишься другим вожатым?
Вместо того чтобы исчезнуть, его улыбка стала ещё шире.
– Другим?
Он застал меня врасплох. Я ожидала, что он будет спорить, отрицать все или возмутиться, но не думала, что он задаст собственный вопрос, особенно этот.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Ты спросила, почему я не нравлюсь другим вожатым, подразумевая, что я нравлюсь одному из них.
Он не оторвал взгляда от узла, что завязывал, пока выражал свою мысль.
– Да, и я говорила о тебе самом.
Я широко ухмыльнулась в знак победы. Хорошая попытка. Он не сможет разобраться в моих словах и перевернуть их смысл до тех пор, пока я не задам этот вопрос снова.
– Оу, тогда боюсь, что ты ошибаешься.
Он сделал паузу, наверняка для драматического эффекта, чтобы добавить ещё кое–что.
– Потому что я себе не нравлюсь. Ничуть.
Я фыркнула.
– И почему мне сложно в это поверить?
– Потому что это неправда, – Кэллам неожиданно возник на скалистом берегу реки, встав с колен, и развел руки в стороны. – Я гадок.
Я собиралась снова фыркнуть, но вместо этого улыбнулась.
– Просто полон гадостей.
Кэллам тоже засмеялся, прежде чем мы услышали крик.
– Опять эти звуки мучительных пыток! В чем дело? Новенькая пытается тебя убить, босс?
Мы оба проигнорировали его.
– Так…? – надавила я.
Кэллам двинул плечом, направляясь проверить другой плот.
– Не знаю, ненавидят ли они меня так сильно.
– Это не то, что я имела в виду, – прервала я его, потому что было ясно, что они его не ненавидят, а просто сохраняют дистанцию.
– Странно быть в таком положении. Я человек, которому они отчитываются, но в то же время их сверстник. Легко переступить эту чёрту, поэтому я предпочел нарисовать одну жирную и не пересекаемую. Тем легче для них.
Я ожидала услышать парочку не особо искренних слов, но не такое.
– Но не для тебя, так?
Он пожал плечами и вернулся к работе.
– Бен не любит читать морали и нотации или тыкать пальцем. Ему не нравится сталкиваться с трудностями, чтобы управлять бизнесом, он просто притворяется, что мир – это голубое небо и радуга. Поэтому я взял на себя часть этой тяжёлой ноши, когда дело доходит до вожатых.
Я кивнула.
– Но это не так просто для тебя.
– Да, я не связываю свою жизнь с чем–то простым, так что это не так важно.
Внимание Кэллама переключилось на парковку, куда въезжал разрисованный автобус с логотипом лагеря Кисмет на оконной решётке. Первый раз за это утро, я начала нервничать.
– Кроме того, если я не занят работой, у меня есть другие дела. Так что времени на общение у меня нет.
Я вспомнила о тех двух днях, когда он выглядел так, словно не спал всю ночь. Что же так беспокоило его, что он не мог провести время с другими вожатыми после работы?
Я старалась взять себя в руки, но, то ли я не особо хорошо с этим справлялась, то ли он чувствовал мой страх, Кэллам прежде чем направиться к парковке, подошёл ко мне и слегка ткнул локтем.
– Все хорошо. Ты будешь в порядке.
– Что если случится что–то плохое?
Во рту пересохло, поэтому мой голос звучал ещё выше и слабее.