— Всего лишь деталь, — профессор беззаботно махнул рукой в неуклюжей рукавице. — Не будучи статистиком, неудивительно, что я упустил из виду отрицательный корень. Впрочем, эта мелочь в любой момент может быть исправлена. Теперь же, когда я здесь, какой вклад в науку я могу внести, исследовав и описав эту многомерную вселенную, открывшуюся благодаря моему вортексу!
Непосредственно в отверстии вортекса перед ними развернулась картина, при виде которой даже чрезвычайно напыщенный Краббе застыл в благоговейном молчании — зрелище по существу своему, в целом и в частностях непостижимое для человеческого разума — явленный и воплощенный парадокс! Нечто присущее потоку, несущемуся по извилистой трубе, постепенно наделило их умы сверхчеловеческой ясностью и широтой восприятия. Мало-помалу они начали осознавать всю Вселенную, макроскопическую и микроскопическую. Галактики, солнечные системы, планеты, молекулы, атомы и электроны, все изобилующие мириадами разумных сущностей — вплоть до бесконечно крошечных строительных блоков самого эфира, существование которых Краббе смутно постигал благодаря своим обширным математическим познаниям, — все это развернулось перед ними в одном пространстве и в одно и то же время; но, несмотря на свои недавно приобретенные знания, трое путешественников не могли понять, где находятся в фантастической схеме этого невероятного космоса. Были ли они на самом деле больше, чем вся эта диковинная Сверхвселенная, или же представляли собой мельчайшие пылинки на поверхности одного из самых крошечных электронных миров? Они также не понимали, каким образом им удавалось передвигаться в этом странном континууме, который, как они знали, являлся земным вакуумом. Конечно, они не ходили, не летали и не парили, но двигались по своей воле, а иногда и непроизвольно.
Так они миновали отверстие и увидели, что край его был окружен массивными и сложными механизмами; каждый из этих механизмов направлял на вортекс пылающие силовые поля, в безумной ярости царапавшие и рвавшие конструкцию; пока что, однако, им не удавалось совладать с мощными генераторами, вызвавшими к жизни вихревой поток.
— Ах, я все понял! — воскликнул Краббе. — Вихревые потоки туманностей — это туннели в потусторонние миры, построенные разумными существами этого космоса. Они похожи на перепускные клапаны наших земных плотин, позволяющие отвести излишек воды; так и эти туннели отводят что-то — вероятно, избыточную энергию — которую наша Вселенная получает в виде зарождающейся материи. Наш вортекс пробил нечто, что должно было оставаться целым, и они пытаются заделать брешь!
— А если им это удастся? — опасливо вскричала Леора. — Тогда мы не сможем вернуться домой, никогда не сможем!
— О, я бы так не сказал.
Заверения Джерри были грубо прерваны невидимой силой, которая пронесла трех путешественников по «воздуху» и поставила их, удерживая в неподвижности, перед огромным, чудовищно сочлененным существом или структурой из разноцветного металла. Одновременно в их мозгу раздался оглушительно безмолвный голос:
— Кто вы такие? Откуда вы пришли? Зачем?
Разум быстро исследовал их сознание и теперь внушил им мысль:
— Ага! С более низких энергетических уровней? Знайте, жалкие умы, что такое вторжение неприемлемо!
Разум переключил свое внимание, освободив нарушителей границы так же внезапно, как захватил их; но они ощутили и поняли его немой приказ, обращенный к операторам механизмов на краю вихря:
— Эта червоточина появилась в нашей Вселенной по вине неких полуразумных существ Второго Уровня. Примените силу X72B31Q45 и уничтожьте ее физически!
С появлением новой силы еще яростней забушевали пылающие потоки ослепительной энергии, изливаясь из массивных излучателей у выхода из туннеля и обрушиваясь раскаленным сиянием на безумно вибрирующий вортекс, через который прошли три несчастных человеческих существа.
Глава 4
Харли Винсент
— Более низкие энергетические уровни, а! Жалкий интеллект, значит? — огромные складки скафандра профессора задрожали от еле сдерживаемой ярости. — Пусть соберут хоть все свои силы и попробуют потягаться с энергией моего вортекса! Пусть…
— Молчать! — прогремел беззвучный голос Разума, рядом с массивной механической формой которого они все еще парили. — И заметьте, апостолы невежества, с вами не покончили сразу только для того, чтобы вы смогли увидеть разрушение вашего ничтожного творения.
— Ха! — фыркнул профессор.
Он затих и задрожал от дурного предчувствия, когда ревущие силы на краю туннеля заполнили все пространство биением своих слитых воедино энергий. Разум, не обращая на них больше никакого внимания, растворился в отдаленной близости.
— У них получается, — жалобно произнесла Леора. — Посмотрите, Джерри, профессор — отверстие закрывается. Мы никогда не сможем вернуться.
Сказанное ею не было точным описанием реальных событий. Массивные механизмы, окружавшие вортекс, заняли тангенциальные позиции, и каждый из мириадов механизмов превратился в пылающее и дымящееся соплом, изливая в окружающее пространство огромные столбы кинетической энергии. Сам вортекс, словно движимый реактивными струями колоссального ротора турбины, невероятно ускорял свой обычный темп вращения. У них на глазах он превратился в пылающую, размытую массу.
— Фейерверк, — проворчал Джерри. — Напоминает мне гигантскую вертушку на палочке.
— Ты серьезно? — простонала Леора. — Разве ты не видишь, что происходит? Они будут ускорять вортекс, пока он не взорвется, а это обязательно случится…
— Чепуха! — выпалил Краббе. — Энергия неразрушима.
— И ни один факт или утверждение не являются полностью истинными, — начал Джерри. Леора предусмотрительно ткнула его под ребра, оборвав дальнейшие насмешки над профессором.
Происходило непостижимое: вортекс не расширялся под воздействием центробежных сил своего вращения, а напротив, сжимался в размерах. Отверстие закрывалось, как и говорила Леора. В то же время туннель непонятным образом перемещался в пурпурно-зеленой бесконечности, приближаясь к трем искателям приключений. Горячее дыхание безумных энергий заставило их отступить.
— А сейчас… — проревел неслышный голос Разума, — вашим никчемным существованиям придет конец, как и механизму вторжения, который вы по ошибке изобрели.
— Ах, — выдохнул профессор, схватив Джерри и девушку за руки. — Сюда.
Он повел их вдоль воображаемой линии, которая не была ни прямой, ни изогнутой и не соответствовала никакому земному уравнению или форме. Раздался глухой грохот, словно сама Вселенная испытала искривление, и они очутились в новой и крайне тревожной обстановке. На мгновение все погрузилось в кромешную тьму, в абсолютное ничто, а затем в туманной дали возникла яркая световая точка. Джерри внезапно осознал, что девушка прижимается к нему, и ощутил безудержную дрожь ее хрупкого тела.
— Теперь все потеряно, — воскликнула она.
Даже профессор Тадеус Краббе немного утратил свойственные ему напыщенные манеры.
— Подождите, — почти смиренно промолвил он.
Пятнышко света увеличилось в размерах и начало стремительно приближаться. Затем с внезапным, беззвучным великолепием оно взорвалось, осыпая необъятную тьму пылающими осколками.
— Опять фейерверк, — пробормотал Джерри.
Мириады световых искр остановились, усеивая далекие просторы звездами, созвездиями, туманностями. Они находились в новой и неизведанной вселенной, отрезанные и от своей привычной сферы бытия, и от странной вселенной, которую они только что покинули; могла показаться, что они вообще перестали существовать как человеческие создания.
Леора громко сглотнула, но мужественно не стала делиться своими страхами.
— Где-то там, — заметил профессор с ноткой беспомощности в голосе, — находится наша собственная Вселенная, наш вортекс — я настаиваю на том, что его не могли уничтожить — и наша лаборатория. Как-нибудь мы доберемся до туннеля… до дома…
— И до Фонда, — вставил Джерри, не в силах удержаться от насмешки.
Его замечание не вызвало протестов, что было весьма необычным для тучного мужа науки. Очевидно, ситуация оказалась серьезнее, чем он предполагал.
— Вы сказали «где-то», профессор, — мрачным, но твердым голосом произнесла Леора. — «Как-нибудь». У вас есть какой-либо план?
— Это потребует многих размышлений, самых внимательных размышлений, — признался Краббе. — Нужно произвести сложнейшие расчеты и тщательно удостовериться в их точности.
— Звукозаписывающие устройства в вашей лаборатории, — сказала Леора, будто невпопад, — уловили кое-какие ваши слова, касающиеся истины. «Искривленная истина» — так вы сказали, кажется?
Джерри усмехнулся.
— И кривая правда.
— Я серьезно, — укоризненно сказала девушка. — Я имею в виду теорию искривления пространства, даже того пространства, в котором мы находимся. Не могли бы мы пройти по кривой и таким образом вернуться к исходной точке?
— Женский ум… — привычно начал профессор, но тотчас понизил голос и продолжил более почтительно: — Да, это единственный возможный путь, моя дорогая юная леди; мы должны вернуться по кривой. Но расстояния немыслимо велики; речь идет о тысячах и тысячах световых лет. Кроме того…
Громоподобный, но беззвучный голос из ниоткуда, голос Разума, издевательски произнес:
— А кроме того, невежда, огромные изогнутые линии пространства не возвращаются к своим исходным точкам. Точки не совпадают благодаря действию внешних сил, находящихся за пределами вашего понимания; можете двигаться по кривой, но вы никогда не сумеете преодолеть разрыв между дугами великой окружности. Попробуйте, если хотите, глупые незваные гости. Вы никогда не сможете вернуться туда, откуда пришли.
Глава 5
Мюррей Лейнстер
Разум перестал быть рядом, и остались только три маленькие фигурки, жавшиеся друг к другу в пустоте, в непредставимой необъятности. Они не ощущали своего веса. Возможно, они были неподвижны. Или — что более вероятно — проносились через огромные просторы по какой-нибудь колоссальной орбите, которая через тысячу лет или около того приведет их к гигантскому солнцу. А потом их крошечные тела превратятся в микроскопические кометы с вытекающими из скафандров хвостами медленно испаряющихся газов. Неоткуда было ждать помощи или спасения. Жизнь их измерялась количеством кислорода в жалких маленьких баллонах, прикрепленных к спинам.
Что-то ударило о шлем Джерри. Это Леора соприкоснулась с ним шлемом и, так сказать, вошла в контакт, поскольку переговорные мембраны были бесполезны в этом вакууме.
— Джерри, мне… не нравится этот Разум. Я думаю, что он злой!
— Наверное, — философски заметил Джерри, — комары тоже иногда считают людей злыми, натыкаясь на оконную сетку. Но боюсь, что он выиграет спор. Я совершенно запутался, когда профессор начал двигаться вбок, чтобы оказаться вверху, и вперед, чтобы очутиться вниз, и по кругу, чтобы продвинуться вперед… Погоди-ка!
— Что? — прозвучал в металлическом шлеме тихий и определенно печальный, хоть и все еще твердый голос Леоры. — Что, Джерри?
— Значит, профессор делал что-то невозможное! Подожди минутку! Я должен поделиться с ним! Профессор!
Он потянул за ремень, который связывал его с профессором. Шлем ученого врезался с громовым треском врезался в его шлем.
— Идиот! — рявкнул профессор. — Вы чуть не разбили мой шлем! В чем дело?
— Я придумал, как добраться домой!
— Статистик не может думать, — раздраженно сказал профессор. — Я рассчитал, что рано или поздно мы по законам чистой вероятности достигнем нашей собственной Вселенной. Сейчас я высчитываю наиболее вероятное время этого события.
— В самом начале кислорода у нас было, наверное, часа на три. Звучит многообещающе?
— Нет! Потребуется порядка нескольких миллионов лет. Или миллиардов.
— Интересно, но непрактично, — сказал Джерри. — А теперь послушайте меня. Раньше вы ходили и двигались в нужном направлении, используя квадратный корень из минус единицы. Но вы ведь не ожидали, что придется вводить эту коррекцию, не так ли?
— Конечно, нет! Но я сознавал и понимал окружающие условия.
— Понимали! — удовлетворенно повторил Джерри. — В этот-то все и дело. Я тоже некоторое время понимал. И ясно видел, что время — это только измерение, что будущее и прошлое едины и что все явления и времена сосуществуют. Тогда я это прекрасно осознавал. Но мой мозг не обучен запоминать подобные вещи, и теперь я помню это смутно, как сон, причем крайне важные фрагменты ускользают из памяти. Скажите, а вы что-либо позабыли?
— Разумеется, нет! С какой стати?
— Так и должно быть, — задумчиво согласился Джерри, — потому что ваш мозг обучен воспринимать факты в виде математических абстракций, и конкретные факты должны быть для вас совершенно ясны — что и дает нам шанс на спасение!
— К чему вы клоните? — подозрительно осведомился профессор.
— Всего лишь к тому, — ответил Джерри, — что мы снова оказались в трехмерном пространстве и по привычке мыслим в терминах трех измерений. Лично я не способен думать иначе. Но недавно мы находились в мире, обладающем бесконечным числом измерений — и мыслили в многомерных терминах. Мы одновременно видели все пространство и время. Мне это теперь неподвластно, но вы должны быть в состоянии и сейчас мыслить многомерно, если сознательно попытаетесь это сделать. И если вы это сделаете…
— Я не хочу думать об измерениях, — жалобно сказала Леора. — Я хочу домой!
— Гм, — сказал профессор. — После длительной подготовки из вас, Джерри, может выйти что-то большее, чем простой статистик. Дайте мне подумать!
Снова наступила тишина. Далекие, яркие и враждебные звезды освещали три крошечных скафандра, висящие в бесконечности. Чье-то движение заставило всю эту непостижимую вселенную спокойно вращаться вокруг них — хотя на самом деле, конечно, вращались они. Кислородный клапан в шлеме Джерри шипел и щелкал. Вдруг ему показалось, что шум клапана изменился. Давление кислорода падало.
Джерри протянул руку в перчатке.
— Поторопитесь, профессор, — сказал он, — у меня почти закончился кислород.
Затем он почувствовал странный холод. Его протянутая рука нащупала пустоту. Он резко повернул голову и в холодном свете множества звезд увидел, что профессор исчез. Послышался испуганный голос Леоры:
— Джерри — мой кислород! Кислород на исходе…
— Кислорода в скафандрах хватит минут на пять, — твердо сказал Джерри, — и профессор исчез.
Сознание их заполнил громоподобно тихий голос: Разум вернулся, чтобы напоследок поиздеваться над ними.
— Глупцы! Ваш туннель уничтожен. Пока вы будете умирать один за другим, размышляйте о своей самонадеянности!
Голос умолк. И Джерри вдруг взбесился.
— Эта проклятая тварь… — задыхался он, — эта проклятая тварь забрала профессора и убила его. Он собирается убить нас одного за другим, Леора! Я буду крепко тебя держать. Так крепко, что ничто и никогда не сможет тебя у меня отнять. Мы умрем, но умрем вместе!
Голос Леоры донесся до него сквозь плотно сомкнутые шлемы.
— Джерри, я хочу тебе сказать… Я решилась на это… приключение… потому что ты захотел отправиться с профессором. Ты никогда не обращал на меня особого внимания, но если нам суждено умереть… Я рада, что мы умрем — вместе.
Ее руки обвились вокруг его шеи, обнимая неуклюжий скафандр. Вселенная звезд размеренно вращалась вокруг двух карликов, повисших в бесконечности, двух тесно слившихся марионеток, нескладно сработанных из резины, стали и стекла, которые цеплялись друг за друга под играющими разноцветными лучами равнодушных звезд.
— Черт возьми! — горько улыбнулся Джерри. — А я не осмеливался сказать, что люблю тебя, потому что у тебя было так много денег, и ты могла решить, будто я охочусь за богатством! Эти чертовы шлемы… Неужели мне суждено умереть, так и не поцеловав тебя! Вот что самое обидное!