— Точно, сейчас перекусим бабулиными пирогами и к Первухину на хату сгонзаем, — озвучил план действий Кепыш.
— Не-е-е, не выйдет: там сейчас опера работают, — запротестовал Андрюха. — Не пустят никого на хату. Место преступления как-никак…
— А тебя, Кучерявый, тоже не пустят? — спросил Алик. — Ты ведь тоже мент.
— Ну, — замялся Карпов, — пустят, не пустят — не знаю, но выгнать вроде не должны.
— Как вариант, — предложил Алик, — снабжаем Дюху колечком и отправляем к коллегам на место преступления. Он там осматривается и, если видит Первухина, пытается с ним пообщаться.
— А если меня там этот упырь того?
— Первухин-то? — не понял Алик. — А чем он тебе сможет насолить?
— Да какой нафиг Первухин? — возмутился Андрей. — Наш упырь, который тело мое для себя экспроприировать хочет! Если он тоже до сих пор там меня дожидается?
— Не думаю! — покачал головой Александров.
— Это почему же? — взвился Кучерявый.
— Ну, во-первых, — начал загибать пальцы Алик — там сейчас народу много толкается, а он пока без свидетелей народ убивает. Во вторых: крест наденешь, в третьих: мы рядом будем, в четвертых: день на дворе…
— Это точно не вариант, — возразил Карпов, — Маслову не помогло! Его мертвец средь бела дня порвал!
— Де дрейфь, Кучерявый, хватит тебе первого, второго и третьего, — неумолимо настаивал на своем Алик, — считай эту вылазку разведкой боем! Все пойдемте — жрякать хоцца!
Покидая последним летнюю кухню, Леньчик захватил с собой тетрадку Филимоныча, решив не терять времени даром, а прочесть что-нибудь полезное за завтраком. Парни чинно расселись в беседке за накрытым столом и принялись методически уничтожать безумно вкусную стряпню бабушки Алика, запивая парным молоком.
— Леньчик, — с набитым ртом произнес Александров, заметив на столе рядом с Леньчиком гроссбух покойного сторожа, — решил узнать, чем дело кончилось?
— Не-а, — мотнул головой Леньчик, — мне конечно интересно, но я вчера в конце тетрадки что-то похожее на словарик видел… — Леньчик принялся листать тетрадку. — Вот, — прочитал он, — классификатор инфернальных существ и потусторонних сущностей. Надо когда-то начинать разбираться, во что мы с вами вляпались по малолетству. К тому же, многое из того, что мы считали сказками и страшилками — существует на самом деле.
— Это точно, — поддержал Леньчика Алик, — матчасть надо изучать, так, чтобы от зубов отлетало! Давай, Леньчик, трави помалу.
— Посмотри, есть там что-нибудь про призраков, духов или привидения? — попросил кучерявый. — Ну, типа нашего, колывановского упыря.
— Есть, — шурша бумагой, отозвался Леньчик. — Духи, призраки, привидения и подобные им сущности, — прочитал он. — Владимир Даль дает определение духа…
— Какой Владимир Даль? — перебил Леньчика Андрей. — Тот, про которого нам в школе на русском языке талдычили? Ну, помните: словарь Даля?
— Он самый, — положив себе на тарелку очередной кусок пирога, подтвердил Поташников.
— А он-то тут каким боком? — удивился Карпов.
— Не знаю, — пожал плечами Леньчик, — тут так написано. Видимо не зря. Не стал бы Филимоныч всякую лабуду писать. Итак, Владимир Даль дает определение духа, — вновь повторил Леньчик, — в своем словаре, следующим образом: дух — бестелесное существо. Обитатель не вещественного, а существенного мира. Бесплотный житель недоступного нам духовного мира. Относя слово это к человеку, иные разумеют душу его, иные же видят в душе только то, что дает жизнь плоти, а в духе высшую искру Божества, ум и волю, или же стремленье к небесному. Добрый дух, ангел, дух света, чистый; злой дух, дух тьмы, диавол, нечистый дух. Святой Дух, третье лицо Святой Троицы. Дух Божий, благодать, вдохновенье, наитие, откровенье. Видение, привиденье, тень, призрак, бестелесное явленье на земле.
— А ведь все правильно разложил по полочкам товарищ Даль, — прожевав кусок пирога, согласно закивал Алик. — Все варианты перечислил. Зря я в школе русский язык недолюбливал…
— Поскольку по роду своей деятельности мне приходилось встречаться преимущественно с темными духовными началами, — продолжил читать Поташников, — о них — подробнее. Призрак или привидение — душа или дух умершего человека, проявляющийся в видимой или невидимой (осязаемое присутствие) форме в реальной жизни. Это человек, который после смерти всё ещё остаётся (застревает) в материальном мире в своём неосязаемом эфирном теле, хотя в определенный срок должен был перейти в иной (потусторонний, тонкий, в простонародье: рай, ад или чистилище). Причины такого состояния различны. Иногда человек не понимает, что умер и продолжает жить, будто бы ничего не случилось, игнорируя, или, даже, откровенно противодействую усилиям Проводника (Ангела Смерти) помочь заблудшей душе пересечь границу материального мира. Иные нарочито сбегают от своего Проводника. Со временем даже изначально нейтральные души (не говоря уже о призраках терзаемых местью — мстительные духи), «сходят с ума» и начинают нападать на людей. Истории о «домах с привидения», в которых гибнут люди, отнюдь не выдумки. Мне приходилось неоднократно зачищать подобные злачные места. Несмотря на свою нематериальность (бесплотность), некоторые виды духов способны воздействовать на предметы, а так же на физические (спонтанное возгорание, похолодание) и атмосферные явления (туман, гроза). Ярким примером воздействия духа на предметы является полтергейст. В основе своей духи невидимы для обычных людей, но некоторых из них могут отражаться в зеркалах. Однако некоторые духи в момент сильного возбуждения, либо в зависимости от временного цикла (например, в день своей насильственной смерти) могут проявлять себя в видимом диапазоне. Особо сильные духи могут проявляться (даже обретать некую «материальность») по собственному желанию. Методы противодействия и защиты, а так же методы борьбы с духами…
— А вот отсюда поподробнее! — произнес Алик, прерывая чтение дневника. — Запоминайте парни!
— Методы противодействия и защиты, а так же методы борьбы с духами, — повторил Леньчик начало фразы, — а именно с призраками и привидениями, поскольку поистине огромная плеяда духов не ограничивается только умершими людьми (смотри определения Даля). Как утверждают многие авторы (в основном церковного происхождения), пуще всего призраки боятся креста и крестного знамения, святой воды, освященной в церкви вербы или омелы, и соли. По собственному опыту могу сказать: работает все из вышеперечисленного, кроме, пожалуй, вербы. Самый безотказный инструмент защиты против призраков — соль. Насыпьте вокруг себя дорожку из соли, и ни один, даже сильный призрак не сумеет её преодолеть. Однако, стоит нарушить целостность такого круга (например порыв ветра, вибрация, падение какого-то предмета — некоторые привидения проделывают такие фокусы с легкостью) — призрак беспрепятственно доберется до тебя. Так же призрак можно ненадолго остановить, кинув в него горсть соли. Крест и крестное знамение (старообрядческое двоеперстие, троеперстие, именословное перстосложение) тоже работают, но человека, пользующий эти инструменты должен обладать непоколебимой верой. Стоит закрасться в душу хоть тени сомнения: святой крест для привидения окажется не страшнее детской игрушки, а крестное знамение — превратиться в кривляние ручной обезьянки.
— Погоди-ка, Леньчик! — воскликнул Карпов. — А как же мой крестик? Он-то сработал, хоть я и не верил во всю эту чертовщину!
— Подожди, я еще не все прочитал, вот тут как раз про это говориться… — Леньчик нашел в записях Филимоныча нужное место и продолжил:
— Еще против призраков можно использовать так называемые заряженные артефакты, которые несут в себе всю силу молитв, прочитанных на них: нательные кресты и складни. Сила такого артефакта тем сильней, чем крепче вера человека, проводившего обряд. Так же действенными оказываются артефакты долгое время концентрирующие сфокусированную в пространство веру большого количества людей: намоленные монастырские иконы, мощи и другой церковный реквизит, и чем древней икона, тем боле сильное воздействие оно способно оказать на неприкаянную душу (не только человеческого происхождения). То есть, по сути, использующий артефакты подобного типа, тоже обладает верой, но не своей, а «заемной».
— Ну, теперь понятно все с твоим крестиком, — довольно произнес Алик, — где ты, говоришь, его твоя бабка достала?
— Вроде бы в Алексеевском монастыре… Хотя… я точно не помню, — пожал плечами парнишка.
— Ты бабульку-то свою поспрошай: где взяла, — попросил Алик. — А особенно о монахе, что крест освящал. Видать, неслабая у батюшки вера! Неплохо бы нам всем такую защиту поиметь…
— А еще лучше, — вклинился Леньчик, — самим в монастырь съездить, и с батюшкой тем побеседовать. Судя по записям Филимоныча, церковь не только опиум для народа.
— Дельная мысль, Леньчик, — похвалил друга Алик, — обязательно съездим и поговорим. Есть в тетрадке еще что-нибудь интересное.
— Еще Филимоныч о железе пишет, — заглянув в гроссбух сообщил Поташников, — что его действие на привидение схоже с действием соли.
— Там еще про вербу было, — напомнил Кучерявый.
— Старик пишет, что верба — полная туфта!
— Значит, что мы имеем в нашем арсенале? — решил подытожить Алик. — Крест и крестное знамение откинем сразу — веры у нас — кот наплакал.
— Это почему же? — возмутился Дюха. — Я, например, верю! Вы ведь тоже все видели! Маслова, Лукьяниху в детстве, Ангела Смерти, в конце концов! И неужели до сих пор ни во что не поверили!
— Эх, Кучерявый-Кучерявый, — вздохнув, произнес Алик, — ты сам до сих пор не врубился, что разговор о совсем другой вере идет…
— Это о какой? О вере в бога, что ли? Так я уже можно сказать, что верю…
— Да нет — не то! — отмахнулся Алик. — Давай смоделируем ситуацию: представь себе, что наш полоумный призрак загнал тебя в угол…
— Ну-у-у, — не догадываясь, куда клонит Крепыш, протянул Карпов, — представил.
— А тебя с собой не то что, освященного крестика, жалкой горстки соли в кармане не найдется!
— Ну?
— Баранки гну! — рассердился Алик. — Так вот, хватит ли у тебя веры, что с помощью только вот такой фигуры, — Алик сложил пальцы в щепоть троеперстия, и перекрестил Кучерявого, — отбиться от призрака. Если да, то, как говорится — флаг тебе в руки…
— Флага-то у него тоже не будет! — хохотнул Леньчик. — Только вера… Ну, может быть еще и надежда…
— Слышь, верующий, а ты хоть одну молитву знаешь? — беззлобно подковырнул стушевавшегося товарища Алик. — Типа там: боже сохрани…
— Хорош, кончайте потешаться! — разозлился Дюха. — Да, не верю! Да, не справлюсь с призраком голыми руками и крестным знамением! Это вы хотели услышать!
— Именно, — подтвердил Алик. — Я хочу, чтобы все мы реально оценивали свои силы… Нам надо действовать осторожно, пацаны! Если колывановский колдун кому из нас башку открутит, никто её на место завернуть уже не сможет… Так-то!
— Да все я прекрасно понимаю! — сорвался на крик Кучерявый. — Только страшновато как-то…
— А смерти только дурак не боится, — согласился Алик. — Я тоже боюсь… До дрожи в коленках… Только страх свой никому не показываю! И ты, Дюха, тоже старайся!
— Да стараюсь, — тяжко вздохнул Карпов, — вот только не очень у меня получается…
— Ничего, со временем получится, — успокоил друга Александров. — Леньчик, есть там еще что-нибудь про призраков?
— Не-а, — отрицательно мотнул головой Поташников. — Дальше про каких-то высших, стихийных и домовых духах, адских иерархах…
— Ладно, оставим эту лабуду на потом. — Алик одним большим глотком допил молоко и вытер губы ладонью. — Вооружаемся солью, раз другого действенного оружия пока не найти, и аля к Первухину. Где-то у бабули целый мешок этого добра был заныкан — для засолки…
Алик вылез из-за стола и скрылся за низенькой дверью летней кухни. Не было его минут пять-семь. За это время Леньчик успел прочитать заметки Филимоныча о стихийных духах, коих по его разумению было пруд пруди. Стихийных духов можно обнаружить в пещерах, вдоль речных берегов, под водой, в лугах, в чаще и внутри деревьев. Они присутствуют во всех проявлениях природы. Духи природы присутствуют во всех природных стихиях — земле, камне, воде, воздухе и даже в огне, не затухающем в глубинах земли. В общем-то, по заверению покойного сторожа, это были в какой-то мере безобидные «ребята». По крайней мере специально людям не вредили, и относиться к ним нужно было, как обычным проявлениям природы: нет смысла бороться с дождем, громом или молнией — стихийные духи таких потуг попросту не заметят…
— Вот, нашел! — На стол перед Леньчиком шлепнулся увесистый холщовый мешочек с солью: зачитавший Карпов не заметил возвращения Алика. — Вооружаемся, пацаны!
— И куда её интересно толкать? — недовольно поинтересовался Андрюха.
— Да куда угодно: хоть в карманы! — буркнул Алик, личным примером показывая приятелям как надо вооружаться. Зачерпнув целую пригоршню крупных сероватых кристаллов, Александров пересыпал её в карман брюк.
— А у меня и карманов-то нет, — разочарованно произнес Карпов, демонстрирую слегка растянутые «треники» биробиджанской швейной фабрики «Ширпотреб».
— На будущее что-нибудь придумаем, — продолжая набивать карманы солью, произнес Алик. — А сейчас скрути из газетки кулек, посоветовал он, — правда в руках его таскать придется… Но ничего — безопасность дороже!
— Ну что, все затарились? — риторически спросил он. — Тогда погнали, проведаем нашего жмура.
Глава 10
Пгт. Нахаловка 1980 г.
На место преступления парни подтянулись слегка за полдень. Уже подступах к берлоге Пельменя явственно пахнуло дымком, а во дворе, куда неторопливо проскользнула троица закадычных друзей-однокашников, так и вовсе смердело недавним пожарищем и еще чем-то приторно-сладким, не поддающимся определению с первой попытки.
— Воняет чем-то, — зажав нос пальцами, гнусаво протянул Кучерявый.
— Оно и понятно, — буркнул Алик, — сгорело что-то… У нас когда дом сгорел, — поделился воспоминаниями Крепыш, — так же воняло: в свинарнике две свинки слегка поджарились. Здесь, походу, та же хрень — Первухин слегка подкоптился…
Едва Кучерявый представил себе «нарисованную» Аликом картинку, он сдавлено охнул и прикрыл рот рукой, едва сдерживая рвотный рефлекс.
— Ну, Кучерявый, ты даешь! — возмутился Александров. — Не вздумай блевануть — засмеют! Лучше бы тебя вообще не кормил!
— Лучше бы… — просипел Карпов, втягивая воздух сквозь судорожно сжатые зубы. — Ну не могу я, когда покойники… Да еще так…
— В руки себя возьми! — прошипел Алик, зыркая глазами по сторонам. — Народ смотрит!
Возле подъезда, в котором произошло происшествие, несмотря на рабочий день, действительно толпился народ. Вездесущие дворовые бабульки, успевшие за утро перемыть косточки всем соседям, о чем-то переговаривались с водителем скорой помощи. Пара алкоголиков о чем-то шушукалась под раскидистым вязом, стараясь незаметно для окружающих прикладываться к пузатой бутыли с дешевой бормотухой. Рядом с грязно-белым УАЗиком скорой помощи расположилась идентичная «буханка» только желто-синей расцветки министерства внутренних дел.
— Твои коллеги? — указав на милицейский автомобиль, спросил Алик.
— Не-а, — мотнул головой Карпов, — не наша. Это областные следаки, только на это раз они на своей машине приехали. Ага, точно, — обрадовано воскликнул Кучерявый, — водилу я знаю! Интересно, приехали те же, что я в прошлый раз катал?
— Та иди, пообщайся, — предложил Алик. — Узнай, кто приехал. А там, глядишь, и на хату прорвешься, типа поручкаться со старыми приятелями…
— Слышь, Алик, — переминаясь с ноги на ногу, сказал Карпов, — пока я с водилой общаться буду, узнай на скорой: увезли уже трупак или нет?
— Не надо никого спрашивать, — неожиданно произнес доселе стоявший молча Леньчик, — здесь они. Во дворе.
— Кто они-то? — не понял Кучерявый.
— Покойник и проводник, — пояснил Леньчик. — Появились только что…
— А! Так ты кольцо напялил! — догадался Кучерявый.
— А я его и не снимаю теперь, — сообщил Леньчик. — Приходиться бдить, чтобы к тебе ни одна потустороння тварь не подобралась.