— Читайте вы, — глянув на него, неохотно уступил Эргиан. — Это ведь ваши предки.
Благоговейно приняв тяжелые медные листы, Алестар вгляделся в слегка позеленевшую поверхность, на которой все еще четко виднелись буквы.
«Я, Мирисс из рода Торуна, каи-на Акаланте и ближний советник короля Адолара, по приказу его величества переношу на эти таблички историю принцессы Ираэль согласно свидетельству ее отца и всех, кто может что-то сказать об этом деле, — начал он. — В год Золотого салту от основания Акаланте тридцать второй принцесса Ираэль бежала из Акаланте, поддавшись преступному чувству к королю двуногих, Эравальду из рода Аусдрангов…»
Мерные и словно литые слова падали в тишину комнаты. Давно умерший каи-на просто и ясно рассказывал, как однажды после шторма принцесса Ираэль со свитой встретила обломок корабля, на котором ветер и волны носили умирающего от жажды человека. Ираэль велела своей охране помочь несчастному добраться до берега, и тот, благодаря за спасение, назвался королем Аусдранга и обещал иреназе богатые дары. Ираэль дары отвергла, но согласилась через луну встретиться со спасенным, чтобы принять от него что-нибудь на память. Вскоре встреча повторилась, потом еще раз. А когда король, беспокоясь об увлечении дочери, велел ей прекратить это, Ираэль, послушавшись для виду, тайно ускользнула из дворца.
«Вскоре после этого мой король и повелитель обнаружил, — читал Алестар, — что Сердце моря, с незапамятных времен хранившее Акаланте, повреждено. От него был отколот крупный кусок, и сделать это могла только пропавшая принцесса. Мой король приказал мне скрывать это от всех, а для Сердца была в великой тайне заказана новая оправа, скрывшая разлом.
В тоске и печали мой повелитель Адолар посылал вести на сушу, умоляя Ираэль вернуться, потому что она была единственной его наследницей и любимой дочерью. Но принцесса молчала, и каждый час ее промедления по капле точил силы моего короля. Наконец, настал день чернее Бездны, и мы узнали от подкупленных нами двуногих, что принцесса Ираэль предана тем, кого считала своим возлюбленным супругом. Что ее обвинили в измене и заточили в огромной деревянной бочке до рождения ребенка, чтобы по нему узнать, кто его отец…»
Голос Алестара сорвался в хрипоту, но он упрямо продолжил, читая, как король Адолар собирал силы, чтобы освободить дочь. Нужно было не просто обрушить на Адорвейн волну, но затопить все побережье надолго, чтобы иреназе могли доплыть до дворца и спасти принцессу. Искалеченное Сердце моря не могло сделать этого безопасно для короля, и Адолар поил его собственной кровью, пока, наконец, Великая Волна не обрушилась на Аусдранг. Неся смерть и разрушение, она прокатилась до самой столицы, и море обезумело, где-то выйдя из берегов, а где-то далеко отступив и обнажив дно. Гибли косяки рыбы и салту, умирали поля водорослей, и народ Акаланте терпел бедствие немногим меньше, чем люди. Сам Адолар во главе своей гвардии добрался до дворца, но не нашел даже тела умершей дочери, как и ее убийцы. Только маленький мальчик с рыбьим хвостом плескался в бочке, брошенный убегающими из дворца людьми.
«И тогда мой король и повелитель забрал ребенка и вернулся с ним в море, которое отступило назад в свои пределы. Пораженный скорбью, он проклял двуногий род и повелел никому из народа Акаланте не иметь с ними никаких дел, не торговать, не встречаться и не спасать их в беде. Дитя Ираэли же он велел назвать Клениасом и признал наследником. Но жизненные силы моего короля и повелителя были подорваны столь великим напряжением, и через два года он скончался, повелев нам, своим каи-на, воспитывать принца Клениаса и соблюдать запрет, наложенный на встречи с людьми. Мне же он приказал изложить эту историю для потомков и спрятать ее за фреской, сделанной по приказу короля в знак памяти и скорби. Знайте, читающие, что немилость богов тяжела, но иногда еще тяжелее быть их избранником. Мать Море и Мать Земля пролили слезы над своими чадами и поссорились из-за них, и с тех пор у двуногих и иреназе разные пути, только Отец Небо, вечный и дарующий спокойствие, равно светит всем. Да пребудет вечное проклятие с предательским родом Аусдрангов, пока кровь их не искупит вину той ценой, что и боги, и смертные признают достаточной».
— Вот так вот… — уронил Алестар, опуская таблички на стол после долгого молчания. — Про второго ребенка Ираэли ни слова, но оно и понятно. А осколок Сердца моря Ираэль, видимо, принесла Эравальду в приданое. Будь он проклят.
— Судя по всему, давно проклят, как и весь его род, — заметил Эргиан. — Печальная история. Но ответа на все вопросы она, увы, не дает. Что ж, ваше величество, полагаю, так или иначе, все скоро разрешится. Если уж сами боги вмешались в это дело.
— Рано или поздно, так или иначе, — эхом откликнулась Джиад и вдруг встрепенулась. — Ваше высочество! У меня к вам еще одно дело. Личное!
— Я весь внимание, госпожа жрица, — улыбнулся Эргиан, и Алестар опять почувствовал злость на кариандца, так любезно улыбающегося Джиад.
А она вытащила из поясной сумочки еще одну табличку и протянула принцу. Тот вгляделся… и изумленно выдохнул:
— Мать Море и Великая Бездна! Это…
— Это подарок, — невозмутимо подтвердила Джиад. — И меня попросили не раскрывать имя той, кто его сделал. Просто передать вам.
— Подарок? Мне? — словно зачарованный, повторил Эргиан, и Алестар поразился: на щеках и скулах неизменно спокойного кариандца проступил румянец. Не отрываясь от дара, он тихо сказал: — Госпожа Джиад, это жестоко. Неужели вы так со мной поступите? Я хочу хотя бы поблагодарить…
— Я передам, — так же невозмутимо согласилась Джиад, но глаза у нее весело заблестели.
Обуреваемый любопытством, Алестар подплыл ближе и бесцеремонно заглянул Эргиану через плечо. И тут ему стало жарко и стыдно от собственной глупости, он мгновенно понял, почему Джиад смотрела на кариандца так внимательно. Она и в самом деле сравнивала! Рисунок на табличке почти полностью повторял положение, в котором они утром застали Эргиана!
— Маару?! — проговорил он, едва сдерживая смех. — Эргиан, да она увидела вас по-настоящему!
— Именно, — спокойно согласился кариандец удивительно мягким голосом. — Она заглянула мне в душу и увидела в ней самое лучшее. Того меня, каким я всегда хотел бы быть… Каи-на, умоляю, передайте той, кто это нарисовал, что я прошу о встрече с ней. Кем бы она ни была!
— Даже если это… престарелая служанка с облезлым хвостом? — невинно поинтересовался Алестар, отплывая, и тут же устыдился — шутка вышла глупая — но Эргиан поднял на него ничуть не обиженный взгляд, словно сияющий изнутри.
— Неважно, — уронил он. — У красоты и мудрости возраста нет. Я в любом случае хочу ее поблагодарить. Госпожа Джиад, тир-на Алестар, — поклонился он. — Могу я вас оставить?
Жрица молча кивнула, Алестар глянул на портрет, который Эргиан бережно сжимал в руках, потом — на таблички, оставшиеся на столе.
— Красота иногда убивает, — сказал он хмуро. — Помните и об этом. Через пару часов будет Совет, но в этот раз я вас туда не зову.
— Разумеется, — снова изящно склонил голову кариандец. — Очень мудрое решение. Учитывая, что вам будут советовать некоторые каи-на, мне и вправду лучше этого не слышать.
И он выплыл из кабинета, а Алестар остался наедине с Джиад, чувствуя мучительную неловкость.
— Насколько я понимаю, Совет касается вашего брака? — сказала она, смотря на фреску с Ираэлью мимо Алестара. — Надеюсь, каи-на поймут ваши доводы должным образом.
— Им придется, — тяжело и мрачно сказал Алестар. — Хотят они того или нет, но я король! И бремя решений лежит на мне. Там дело не только в браке. Джи, мне нужно поговорить с тобой и Лилайном.
— Слушаюсь, ваше величество, — сказала она тем же отвратительно бесстрастным тоном, словно служанка.
Алестар поморщился.
— Джи, — сказал он умоляюще, с замиранием сердца снова не услышав запрета звать ее так. — Прошу, не лишай меня хотя бы своей дружбы. Если я тебя обидел, прости! Только не будь такой…
— Какой? — тихо уточнила она.
— Чужой… — выдохнул Алестар и качнулся к ней, но тут же остановился, натолкнувшись на предостерегающий взгляд, словно на стену.
— Вы хотели разговора? — бледно улыбнулась она краешками губ. — Нам стоит поторопиться. У вас ведь очень много дел.
* * *
— Что?! — от всей души поразился Каррас и глянул на него так, словно подозревал в безумии. — Меня — в послы? Да вы, ваше величество…
— Нет, с ума я не сошел, — отозвался Алестар, сам удивляясь собственному терпению. — А что вам не нравится? Вы же наемник? Ну вот, я вас нанимаю. Работа долгая, трудная и скользкая. Плата будет соответствующей. Назовите цену сами.
— Да какой из меня посол? Я таким в жизни не занимался!
Лилайн запустил пальцы обеих рук в шевелюру и окончательно растрепал волосы. Впрочем, они просто разлетелись вокруг его головы темным облачком. Алестар молча посмотрел на Джиад.
— Лил, — осторожно сказала она. — А почему бы не попробовать? Это хорошая работа. Честная. Нужная и людям, и иреназе. Ну что ты, не сможешь закупать мясо и репу? И отправлять их в море? Если сюда и вправду плывут сотни беженцев, их нужно кормить. Рыба быстро кончится. Аусдранг будет только рад продать свои излишки. И уж тебя-то купцы не надурят.
— И ты за него, — хмуро сказал Каррас. — Джи, я всю жизнь старался держаться подальше от высокородных. Купить несколько возов мяса — дело нехитрое, с этим кто угодно справится. Почему я?
— Потому что мне нужен тот, кому можно доверять, — спокойно сказал Алестар.
— А мне, значит, можно? — зло усмехнулся Каррас. — Деньги, знаете, людей портят. Не боитесь, что я их возьму и свалю подальше? Или просто на каждый ваш золотой буду накидывать по два для себя?
— У меня через луну здесь окажется полно пришельцев, — устало сказал Алестар, глядя на него. — Потерявших дом и близких. Голодных, испуганных, лишившихся всего и не знающих, как жить дальше. И еще свои подданные, которым тоже нелегко. Лилайн, посмотрите мне в глаза и скажите, что будете наживаться на их беде. Что вам это золото поперек горла не встанет…
— Идите вы, ваше величество, — буркнул Каррас. — Нечего меня на жалость брать. Я у голодного кусок никогда изо рта не вырывал. Но это другое. Как мне в Аусдранге появиться, если моя рожа там на каждом столбе намалевана с подробными приметами? Я там, конечно, и вполовину не такой лихой и красивый, как на самом деле, но все равно ж поймают. И хорошо, если просто вздернут. За убийство короля полагается такое, что мертвым позавидуешь.
— Это я беру на себя, — решительно сказал Алестар. — Будет полное признание лордов Аусдранга, что вы с Джиад ни при чем. Посол неприкосновенен, я дам вам верительную грамоту и содержание — все как положено. И если в Аусдранге вас хоть пальцем кто-то тронет, их корабли еще сотню лет из гавани не выйдут. Сам не доживу — завещаю наследникам. Слово короля.
— Ну-ну… — протянул Каррас, посмотрев на него. — Ладно, а Джиад. С ней как быть?
— Как она сама пожелает, — ровно сказал Алестар. — Лилайн, подумайте, неужели ее свобода не стоит нашей общей гордости?
— Славно сказано, — горько усмехнулся Каррас. — Джи…
Он посмотрел на жрицу, ответившую ему прямым взглядом, взял ее ладонь и прижался к ней щекой так привычно и вместе с тем тоскливо, что Алестару словно лоур в сердце вогнали. Так мог бы смотреть на Джиад он сам, но с чего наемнику?
— Все мы хороши, — тихо сказал Лилайн. — Гордецы и забияки. Джи, не смотри так… Я и правда не хочу сдохнуть раньше, чем вытащу тебя, а в нашем деле всякое бывает. Обещай, что возьмешь мою с Милем захоронку. Там прилично, одного золота несколько сотен монет, а еще побрякушки. Деньги чистые, мы старый клад откопали. Может, и было на них крови, но не с наших рук. Возьми, — попросил наемник. — А остальное пусть вот он докладывает. Но мне будет легче знать, что я тоже тебе помог, чем смог.
Джиад молча кивнула, не отнимая у него руку, и Лилайн, сжав тонкие пальцы, отпустил ее ладонь сам. Посмотрел на Алестара тяжело и пронзительно, и так же тяжело сказал:
— Договорились. Если в Аусдранге меня не тронут, поработаю на ваше хвостатое величество. Послом так послом. Ну, а если наши танцы не сладятся, так и разбежаться недолго.
— Договорились, — с невероятным облегчением выдохнул Алестар и тут же подумал, что рано радуется, впереди еще Совет.
* * *
День, начавшийся так рано, показался ему бесконечным. Впрочем, как и многие дни до этого. При жизни отца Алестар занимался делами, конечно, но ему в голову не приходило, что от пробуждения до короткого ночного сна их можно запихнуть столько!
Он едва выдержал Совет, чтобы не наорать на каи-на, умолявших его не заключать договор с Суаланой, не жениться на их принцессе и не принимать в Акаланте столько беженцев. И наорал бы, окажись это полезно, однако выглядеть перед советниками, знавшими его с детства, несдержанным мальчишкой, больше не хотелось. Отец почти никогда не повышал голос, тем страшнее были редкие вспышки его гнева. Алестар вспоминал — и продолжал учиться даже сейчас. Наконец, все бумаги были подписаны, и Риаласа с письмом для короля Суаланы под охраной отправили на границу. Казначей получил дюжину срочных распоряжений, а самых крикливых советников Алестар мстительно назначил готовить окраины города для размещения беженцев.
Потом он еще успел повидать Эруви, но времени хватило только выпить с ней тинкалы и загадочно пожать плечами на вопрос Даголара, почему его высочество Эргиан сегодня имеет такой вид, словно нашел под подушкой кучу жемчуга. И навестить Дару, который пришел в себя… Маравеец не смог рассказать о Кари ничего нового, а на вопрос о Невисе недоуменно ответил, что целитель с его братом встречался не чаще, чем с кем-то другим. Обычно, когда дежурил у постели самого Алестара. И этот след увел в никуда…
И, наконец, уже поздним вечером торопливо приплывший Ираталь сообщил, что человеческий наемник Райгар выражает почтение и заверяет в готовности служить его величеству, чем только можно.
— Прекрасно, — сказал уже почти заснувший над очередной кипой табличек из казначейства Алестар. — Пусть Герувейн с каи-на Лорассом напишут письмо земным высокородным. Я жду их на том же месте, что и в прошлый раз, послезавтра в полдень. Следует обсудить вопросы наследства Торва-а-альда, — зевнул он и поймал сочувственный взгляд Ираталя.
— Слушаюсь, тир-на, — поклонился советник и не удержался: — Не загоняли бы вы себя как салту на Арене, ваше величество. Всех дел не переделать.
— Под черно-белыми венками отдохну, — огрызнулся Алестар и добавил виновато: — Но хотелось бы туда попозже, конечно. Плывите, Ираталь, времени совсем нет. Письмо должно попасть в Аусдранг как можно скорее, лучше бы прямо сегодня ночью.
Оставшись один, он упрямо подгреб очередную табличку, на этот раз касавшуюся денег, выделяемых на содержание Храмов. Ой, крику будет… Особенно у жрецов Троих, потому что срезать содержание на Храм глубинных никак нельзя, его служители незаменимы в уходе за горячими источниками и трубами, согревающими дворец и весь город. А вот зачем храму Троих такие суммы? Ах, они в прошлом году заново инкрустировали жемчугом и перламутром главный алтарь? И заказали мозаику в покои амо-на Тиарана? Вот пусть теперь несколько лет на эту мозаику и любуются, так обычная рыба вместо дорогих яств им покажется гораздо вкуснее!
* * *
Судьба любит ходить по кругу, Джиад это давно знала, но сейчас опять оценила в полной мере. Снова сияло солнце, озаряя лениво перекатывающиеся волны, что медленно качали огромный плот. Снова рядом был Алестар и его охрана, а на плоту виднелись фигуры лордов, которых Джиад легко узнала издалека. Крумас и канцлер Гленарвиль, как она и ожидала. Капитана, правда, не было, и, конечно, в этот раз их не ждал Торвальд. Зато Лилайн был с нею и задумчиво хмурился, наверняка снова размышляя о том разговоре. Джиад его еще как понимала!