— Гостьи? Теперь это так называется? — уточнил Алестар и скорее почувствовал, чем услышал предупреждающее шипение Эргиана. — Впрочем, об этом потом. Я рад приветствовать вас в своих водах, дорогой собрат, — обратился он к Эмарайну, слегка подчеркнув голосом слово «своих». — Но если бы вы соблаговолили предупредить о прибытии, я приготовил бы вам более достойный прием.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, дорогой собрат, — отозвался Эмарайн голосом, удивительно похожим на голос Эргиана, Алестар чуть не вздрогнул от неожиданности. — И прошу извинить меня за неучтивость. В следующий раз я непременно попрошу о чести быть вашим гостем, но сегодня мое дело спешное и не терпит отлагательств. Я бы хотел забрать и сопроводить в Карианд принцессу Дэлору, обещанную мне ее отцом, собратом нашим Лорассом. А со стороны Суаланы очень любезно привезти вам мою дорогую сестрицу Маритэль, как я вижу.
По его губам скользнула тонкая улыбка, тоже точь-в-точь повторяющая обычные улыбки Эргиана, застывшего рядом с Алестаром. Суаланец выпрямился в седле так, словно проглотил лоур, и сдавленно ответил, глядя в пространство между Алестаром и Эмарайном:
— Прошу прощения, тир-на. Мне ничего неизвестно об этих договоренностях. И обеих принцесс я сопровождаю в Акаланте. По данному мне приказу тир-на Дэлора должна стать супругой его величества Алестара.
«Врет, — с безупречной ледяной точностью понял Алестар. — Все ему известно. И это означает, что… Кровь Глубинных!»
— Как неосторожно со стороны моего дорогого собрата Лорасса, — словно с сочувствием покачал головой Эмарайн. — Обещать руку и сердце одной принцессы сразу двум соседям. Возможно, он просто что-то перепутал? Тир-на! — обратил он взгляд светлых, немигающих, как у глубоководной рыбины, глаз к Алестару. — Положение пренеприятное. Но согласитесь, если бы у меня не было оснований претендовать на принцессу, как бы я узнал, где и когда появиться?
— Мне бы тоже хотелось это узнать, — послушно откликнулся Алестар, понимая, чего от него ждут.
Считают глупцом? Это хорошо. Это хоть какая-то фора на первом круге!
В суаланском караване охранников больше, чем у него. Четыре дюжины примерно. У Карианда — шесть дюжин. Но чью сторону примет Суалана?
Он чувствовал рядом Ираталя, начальник охраны напрягся, словно матерый салту, в табун которого заплыли наглые молодые чужаки. От Эргиана веяло холодным спокойствием пополам с тоской — тоже ледяной. Эмарайна прочитать было невозможно — на его груди поверх доспеха висело Сердце моря, самое настоящее, судя по источаемой им силе. Суаланец? Растерянность, тщательно скрываемый страх, непонимание… Кажется, он и вправду подобного не ожидал. И две тонкие струйки целой смеси чувств от замерших неподалеку девушек.
Алестар посмотрел в их сторону, жадно ловя первое впечатление. Маритель, стройная, но приятно округлая в груди и бедрах, угадываемых под нарядной голубой туникой, смотрела на него огромными золотисто-карими глазами, сияющими, как два драгоценных камня. И разве что не подпрыгивала на салту, обращая круглое милое личико то к Алестару, то к Эргиану.
Суаланка рядом с ней казалась моложе, едва вышедшей из возраста детской чешуи. Ей было лет шестнадцать-семнадцать, как помнил Алестар, но казалась она почти ребенком. Тоненькая и плоскогрудая, с проступающими в вырезе красной туники худыми ключицами и остроносым смуглым личиком, она была не то чтобы некрасива… Но рядом с Маритэль совершенно терялась. Толстая черная коса и умные острые глаза, тоже черные, как у Джиад, скрашивали ее внешность, но Алестар про себя вздохнул: ей бы еще хоть два-три годика подрасти. На песок, несмотря на брачный возраст, укладывать стыдно.
— Вообще-то, — сказал он, изо всех сил изображая дурака, — руку принцессы Дэлоры обещали мне.
«А Эргиан сказал бы, что мне можно не особо напрягаться, изображая глупца, — отстраненно мелькнуло в сознании. — И улыбнулся бы. Как же они похожи. Эмарайн, значит. Король и убийца, велевший брату вернуться домой на верную смерть. Ну-ну…»
— Полагаю, тир-на, — почти ласково сказал ему король Карианда, позволив себе только тень снисходительной улыбки, — нам лучше вернуться к прежним договоренностям. Вы ведь просили в супруги мою прекрасную сестру. И вряд ли захотите обидеть меня разрывом договора теперь, когда все встало на свои места. Мне — Дэлору, а Маритэль — вам, — терпеливо объяснил он Алестару, как ребенку или слабоумному. — Что касается дорогого нашего собрата Лорасса, с ним я все улажу.
Все глаза были устремлены на него, Алестар глубоко вдохнул воздуха… и замер, как перед решающим рывком.
Это было роскошное предложение. Изумительное! Он избавляется от суаланки, причем даже с Лорассом объясняться не придется! Маритэль отправится в Акаланте, а там видно будет. Разом разрубается сложный узел! Так почему чутье кричит не соглашаться?! Потому что он верит Эмарайну не больше, чем Лорассу? Оказавшись между маару и муреной, не жди пощады от обоих!
— Решайте же, тир-на, — мягко и участливо поторопил его Эмарайн под непроницаемым взглядом суаланского каи-на, отчаянным — Маритэль и остро боязливым — Дэлоры. — Королевское слово — честь Моря. Скажите его, и мы все останемся друзьями и братьями.
Не было ни одной причины отказаться! Даже если бы он захотел, а Алестар хотел этого всем сердцем и каждой чешуйкой, сам не понимая почему. Это же так правильно! Он давал слово жениться на Маритэль! И не хотел жениться на Дэлоре!
— Я… — начал он, еще не зная, как закончит фразу, потому что сердце и разум отчаянно тянули в разные стороны.
— Тир-на Алестар отказывается, — прозвучал холодный, как Бездна, голос, и все глаза устремились на Эргиана. — Мы требуем исполнения договора с Суаланой и руки принцессы Дэлоры. Тир-на Маритэль тоже отправляется в Акаланте соответственно договору, о котором я писал, ваше величество.
— Мы? — ласково протянул Эмарайн. — Дорогой брат, вы, случайно, не забыли, чьим подданным являетесь?
— Нет, дорогой брат и повелитель, — церемонно поклонился ему Эргиан и обратился к Алестару: — Тир-на, однажды вы дали слово исполнить любое мое желание.
— Да, — настороженно уронил Алестар. — И что?
— Я прошу руки вашей подданной и, соответственно, подданства Акаланте. Руки и запечатления, когда вернемся, а подданства — прямо сейчас.
— Чьей руки?! Эргиан, вы… вы…
Алестар онемел, искренне не зная, что сказать, а кариандец неуловимо поморщился на столь явный промах.
— Той девушки, — любезно уточнил он. — С рисунками. Кем бы она ни была. Вы дали слово, тир-на.
— Я не буду принуждать неизвестно кого к браку с вами, — огрызнулся Алестар, подозревая, что Эргиан сошел с ума. И никакие занятия тосу ему не помогли. — Делайте предложение, как положено, и если она согласится…
— Мой дорогой брат не сделает вашей подданной никакого предложения, — мягким, как шелковая ткань, голосом сказал Эмарайн, глядя на бледного Эргиана почти с сочувствием. — Я отзываю его домой. К вашему двору вскоре прибудет другой посол, тир-на. А сейчас давайте вернемся к более важным вопросам.
Эргиан, отчаянно глядя на Алестара, беззвучно шевельнул губами и медленно, как во сне, потянулся рукой к горлу. Эмарайн, бросив на него раздосадованный взгляд, нахмурился… И тут у Алестара наконец просветлело в голове! Сердце-фальшивка молчало, но он вложил всю волю, всю злость на происходящее в один удар — и невидимый алый клинок, рожденный перстнем Аусдрангов, разрубил такие же невидимые нити, тянущиеся от Эргиана к его брату-королю.
В глазах младшего глубинника мелькнуло облегчение, и он хрипло выпалил прорезавшимся голосом:
— У меня приказ вас убить. Не от отца. От… него, — мотнул он головой в сторону брата.
— Что?! — выдохнул Алестар, не зная, чему удивляться больше, такой новости или выбору, сделанному кариандцем.
— Эргиан… — покачал головой Эмарайн. — Ты так и не усвоил урока. Мой бедный братец… А знаете, тир-на, — доверительно обратился он к Алестару, — я бы на вашем месте не слишком доверял словам этого лукавца. Он ведь отлично знал, кто похитил Маритэль. И, главное, почему. Правда, Эргиан? Ты ведь умница, ты не мог пропустить следы. — Желтые камни, — снова сообщил он Алестару. — Братец вам о них не сказал? Отличная штука это зелье! Один сосуд, разбитый в середине каравана, и все просто уснули. Мой дорогой собрат Лорасс вовремя собрал тела и… дальше вы все знаете. Маритэль в Суалане, ее свиту, кстати, любезно вернули мне, зачем Лорассу лишние рты? А Эргиан все знал.
«И не только про Маритэль, — понял Алестар. — Появления Эмарайна он тоже ждал. Потому и не взял с собой никого из кариандских воинов! Случись драка, они подчинялись бы не ему, а своему законному королю! Но… он меня предупредил. Уже не первый раз он меня спас, теперь точно выбрав, чью сторону принять».
— Я только подозревал! — огрызнулся бледный до полупрозрачности младший глубинник, бросив на Алестара отчаянный взгляд. — И до последнего не мог поверить, что ты пошел на такое! Королевское слово, Эмарайн! Ты обещал отдать ему Маритэль!
— Так я и отдаю, — улыбнулся Эмарайн, и воины за его спиной зашевелились, неуловимо переходя от спокойствия к напряженной безмолвной угрозе. — И очень настоятельно советую взять. А с тобой, братец, мы потом поговорим.
— Это вряд ли, — спокойно сказал Алестар, старательно не пуская на волю бушующую в нем ярость. — Тир-на Эргиан попросил моего подданства. Он его получит.
— Не успеет, — с улыбкой возразил Эмарайн. — В таком случае мое право и долг — покарать предателя прямо здесь.
И он медленно, напоказ потянулся к Сердцу.
— Вы в моих водах… — прошипел Алестар, глядя в бесцветные рыбьи глаза. И как ему могло казаться, что они похожи на глаза Эргиана? Ничего общего! Ну, почти… Молчание о пропавшем караване он хитроумному глубиннику еще припомнит. Потом. Как своему советнику и подданному. — Вы все в моих водах, тир-на. Забыли, чья кровь течет во мне?! Посмейте призвать свою силу — и я призову свою! Матерью Море клянусь, никто из вас не успеет уплыть, если Три брата снова пробудятся по моему приказу!
Он не глянул в сторону мрачных силуэтов вулканов, возвышающихся за его спиной совсем близко, но в этом и не было нужды. Туда посмотрели все остальные. И на лице суаланца — о, вот кто знал характер Трех братьев! — проступил ужас.
— Умоляю, тир-на… — почти прошептал он неизвестно кому, а может, сразу обоим.
Эмарайн нахмурился снова, и его рука медленно опустилась.
— Значит, Лорасс пообещал свою дочь нам обоим? — размеренно сказал Алестар. — Но вы приказали своему брату убить меня до запечатления с принцессой, верно? Род Акаланте прервется, бедная невеста рыдает, и тут появляется спаситель из Карианда! Так чего же вы испортили такой прекрасный план, тир-на? Зачем решили перехватить невесту первым?
— Не поверил старой мурене Лорассу, — с безмятежной улыбкой признался Эмарайн. — с него бы сталось все переиграть, захапав Акаланте себе одному. И кстати, вы сами виноваты, Алестар, нельзя быть таким живучим. У вас там такое творилось, а вы… Да-да, конечно, я приглядывал за дорогим братцем и за вами заодно. Он, кстати, описывал вас гораздо глупее, зря я в это поверил и тянул так долго. Салту успел отрастить зубки.
— Зачем, Эмарайн? — спросил Алестар, подозревая, в общем-то, ответ. — Что я вам сделал?
— Вы? — удивился кариандец. — Ровным счетом ничего! Мне нужно Акаланте для моих подданных, только и всего. Согласитесь, гораздо удобнее самому надеть корону, чем зависеть от ваших милостей. И, боюсь, отступать уже не имеет смысла. Отсюда уплывет лишь один из нас. Ему и корона, и принцесса, и договор с Суаланой. И много-много подданных.
Он почти виновато улыбнулся, и Алестар улыбнулся в ответ, все-таки спуская ярость с привязи, как рвущегося на свободу необученного салту Эмарайн плыл к цели прямо, словно уже видел ее перед собой. И явно не собирался оставлять в живых никого из акалантцев. Интересно, на кого он потом свалил бы их смерть? На суаланцев, наверное. Или на сирен. Или… да неважно! Эргиан и Маритэль, похоже, тоже обречены.
— Три Брата, не забыли? — напомнил он. — Спустите на меня своих маару — и я спущу на вас ярость вулканов. Они просыпались недавно, хватит одного толчка. А еще я позабочусь, чтобы хоть кто-то из моего отряда добрался до Акаланте и все рассказал. Город не примет вас, Эмарайн. Нет веры королю, нарушившему слово. Но… насчет «одного» — это мне нравится. Над королями нет закона, кроме богов. Перед их ликом я обвиняю вас и требую суда Матери Море.
— Поединок? — с той же опасной мягкостью уточнил Эмарайн. — Здесь и сейчас? Хм…
— Тир-на, я готов стать вашим бойцом, — быстро проговорил Эргиан, не сводя взгляда с брата. — Обычай допускает замену! А суд богов отменяет законы силы и крови о защите короля!
— Любой из нас готов! — возмутился кто-то позади, кажется, Камриталь, и гвардейца поддержали его нестройным гулом.
— Нет уж, — хмуро сказал Алестар. — Это мой поединок. За мою корону и мои воды. Эмарайн, так вы согласны?
— Вполне, — изящно кивнул кариандец. — Свидетелей достаточно. Взять королевство на острие лоура — это даже забавно. Только оружие?
— Только оружие, — кивнул Алестар.
Сняв цепочку с Сердцем моря, он нашел взглядом большой камень неподалеку и, подплыв, положил фальшивку на него. Следом то же самое проделал Эмарайн.
— Доспехи, тир-на! — громко сказал Ираталь, и воины Акаланте одобрительно зашептались. — Это суд богов. Иначе, клянусь, каждый из нас будет свидетелем, что поединок нечестный.
Кариандец поморщился и остро глянул на Ираталя, будто запоминая его, но доспехи снял, оставшись в нарядной синей тунике, шитой золотом. Одним отточенным движением, выдающим хорошего бойца, выскользнул из седла и ненадолго замешкался, повернувшись ко всем спиной и отстегивая лоур. «Странно, что не острогу, — мелькнула мысль у Алестара. — Но это хорошо…» Эргиан, едва разжимая губы, шепнул:
— Он всегда травит оружие. Может, все-таки я?
Алестар молча чуть мотнул головой. Слез с Серого, прихватив собственный лоур, и жестом велел отвести салту подальше.
Яд, значит. Вот почему Эмарайн так спокоен! В глазах суаланского каи-на, молча наблюдающего за ними, снисходительное презрение, понятно, в чью сторону. Акалантцы с Ираталем во главе едва дышат, а в карих глазах Маритэль — страх…
Если яд, нельзя пропустить ни одного удара. Даже царапины. Мелькнула мысль, что можно потребовать осмотра оружия и заставить Эмарайна уколоть себя острием. Но кариандец, конечно, не согласится. А ведь с вулканами Алестар нагло врал — он не сможет их разбудить одним лишь перстнем. Да и не стал бы. Слишком опасно, просто гибельно. Значит, здесь начнется резня… «Мать Море! — взмолился Алестар. — Ты же видишь правду! Ты знаешь, я только хочу сохранить свое и защитить тех, кто мне дорог! Помоги!»
Но море молчало. Не отзывалась вода, не касалась Алестара таинственная сила, хранящая каждого истинного короля. И он понял, что рассчитывать придется лишь на себя.
— К бою, дорогой собрат, — улыбнулся Эмарайн тонкими губами, и Алестар вдруг понял, на что тот рассчитывает.
Любая странность в смерти проигравшего будет расценена как воля богов! Это же их суд! И что здесь можно сделать?!
— К бою, — отозвался Алестар, поднимая лоур.
Он никогда не был особенно хорошим фехтовальщиком, хотя учился, разумеется, как и положено принцу, будущему королю, владеть оружием. Но про себя всегда знал, что настоящие поединки ему не грозят. Никто не поднимет руку на наследника, кровь Акаланте. Короли иреназе сражаются войсками и силой своих Сердец моря.
Но он был гонщиком на Арене, лучшим из лучших. А это значит, что лоур каждый раз оказывался в гонке продолжением его руки. И, отражая первый удар, легкий, словно скользящий, Алестар не глядел ни на свой лоур, ни на смертельно опасное острие лоура Эмарайна. Гонщик смотрит вперед. Зверем Алестара стал его гнев. Ареной — маленькая площадка между скалами. И взгляд Эмарайна наконец-то дрогнул, когда Алестар обрушился на него, работая лоуром не как оружием, а как правилом для салту. Быстро, точно, резко. Отражать атаки кариандца в этом стиле было невероятно сложно, Алестар этого и не делал. Он уворачивался сам, пользуясь всеми возможностями тренированного тела, гибкого, сильного, способного держать равновесие на крутых поворотах и в любом положении.
О да, Эмарайн был отличным бойцом! Он нападал яростно, как атакующая мурена, изо всех сил пытаясь задеть Алестара, хотя бы уколоть или поцарапать. Но он никогда не загонял стадо диких салту, на бешеной скорости пролетая между скалами, рассчитывая расстояние между собой и смертью до толщины ладони. Он был фехтовальщиком, а не охотником и гонщиком. И фехтовальщик пока проигрывал силе, скорости и злости.