Гудок почему-то ревел непрерывно, вибрировали, прогибаясь, рельсы, дрожали под тяжестью состава пропитанные креозотом шпалы. Представил: яркий голубоватый луч разрезает молочную тьму на несколько сот метров вперёд, в ослепительном световом туннеле клубятся мириады мошкары, которая вдребезги разбивается о стальную грудь чёрного локомотива, как о лобовое стекло несущегося по трассе бандитского «Мерседеса». Где-то впереди в положенный момент зажигаются зелёные огни светофоров, на переездах падают полосатые шлагбаумы.
Наблюдателю со стороны покажется, что набравший скорость призрачный состав вот-вот протаранит горизонт с низко висящими сибирскими звёздами, и те эффектно разлетятся брызгами бенгальского огня, с шипением прожигающими густую пелену ночного тумана. Можно подумать, что фирменный «Енисей» вот-вот втянется в световой туннель и бесследно исчезнет в другом измерении... А за локомотивом, чуть покачиваясь на рельсах, стучат колёса тяжёлых вагонов, лязгают массивные сцепки.
И в одном из этих вагонов сидит молодой человек из другого мира, придумывающий все эти романтические глупости.
Спать пора.
Огромный Новосибирск поезд проходил глубокой ночью, поэтому я не увидел, кто и какую посылку передал групперу на вокзале. Крепче спишь — меньше знаешь лишнего, тот случай. А вот Потапов просыпался и даже погулял по перрону. Самым сильным впечатлением, как он сказал, стал огромный транспарант, напротив которого остановился люкс-вагон. На полотнище крупными яркими буквами было написано следующее: «Забудь о лживых китайских обещаниях, дружи с Америкой!». Стало ясно, где именно может пройти ещё не определенная, судя по всему, окончательно пограничная полоса жизненно важных интересов двух великих стервятников.
Утром за окном начались пейзажи поинтересней.
Наверное, такие картинки-открытки больше соответствуют традиционному представлению жителей европейской части страны о «настоящей Сибири». Лесостепь закончилась. Теперь вокруг проплывает тёмнохвойная тайга и живописные сибирские деревни. Изменился и рельеф местности, на юге виднеется горный хребет Кузнецкий Алатау — нагорье в системе Саяно-Алтайской горной области на юге Западной Сибири, вершины которого украшают горизонт. После нескончаемой равнины смотреть на них особенно приятно.
Настоящая тайга красива, спору нет. Особенно чистые боры с ягельными полянами у корней, где колоннады огромных корабельных сосен возвышаются над моховыми кочками, где нет высокой травы, а кругозоры простираются далеко и во все стороны. Идти по такой тайге легко. В ясный летний день тайга может показаться совершенно идиллическим местом - тепло, сухо, уютно, спокойно. Однако к вечеру поднимаются тучи кровососов, и картина меняется, к этому нужно быть готовым. Ближе к ночи как-то слишком быстро становится холодно. Стоит светилу спрятаться в соснах, и тут же из атмосферы леса исчезает тепло, нужна соответствующая одежда.
Пространства тайги нескончаемы. Здесь почти нет дорог и населённых пунктов, сообщение чаще идёт по рекам. Малейшее отклонение от набитой тропки-путика обернется километрами тревоги, а то и паники. Такая местность неинформативна — мало ориентиров, примет. Ручьи и таежные речушки везде одинаковы, похожи одна на друга; а уж сама глухая тайга, если нет сопок и гор на горизонте, рукотворных примет, тем более одинакова. Чехов очень хорошо описал ощущение, возникающее у человека, путешествующего через громадную Западно-Сибирскую равнину, — слишком много вокруг одинакового леса…
Ещё немного, и появится долгожданный Красноярск, где у нас находится ППД, пункт постоянной дислокации группы «Сибирь». Ну, всё, суета мегаполисов, слава богу, позади. Впереди пастораль пейзажей, край с архаичными порядками, где люди живут неторопливо и относительно спокойно.
Хорошо, что я не озвучил эту наивную мысль вслух.
Глава восьмая
Красноярск
Автомашин, припаркованных возле обочины, в обеденный перерыв оказалось многовато для этой тесной улицы, поэтому место для парковки нашей «восьмидесятки» Иван нашёл не сразу. Встали за аркой, метрах в пятнадцати от проезда во двор.
Вот такая техника появилась у группы в Красноярске. Легендарный тойотовский внедорожник снежно-белого цвета, в столице Енисейской губернии предпочитают именно эту расцветку. Не так жарко летом. Конечно, можно было бы купить машинку и поскромней, более незаметную, отечественную, и всё-таки Потапов выбрал бескомпромиссный японский джип, имея в виду неизбежные разъезды в тех приключенческих местах, где земля никогда не видела асфальта.
Была у него идея обзавестись не менее знаменитым микроавтобусом Delica производства концерна Mitsubishi. Отличная тачка, что и говорить. Лично я был бы не против такого варианта. Не срослось. На авторынках города не оказалось экземпляра в хорошем техническом состоянии. Кроме того, все наличные «Делики» — праворульные, а это не самый лучший вариант для безопасной езды по дорогам губернии. Так что группа разъезжает с законно надутыми щеками на «Ленд Крузере». Впрочем, в Красноярске подержанных «крузаков» много. Пока ещё много. Здесь, как и по всей России, любят выпятить крутизну, вне зависимости от того, насколько легко личный кошелёк позволил обзавестись атрибутами такой крутизны. Пригоняемые из Владивостока бэушные японские внедорожники на этом меридиане стоят вполне приемлемо для желающих обрести настоящий рамный джип.
Приехали. Улица Декабристов,38, тот самый адрес. Именно он был написан в бумажке, полученной Кромвелем от представителя столичной книжной торговли. На этот адресок и отправился из Москвы Геннадий Сергеевич Ложкин, указав его товарищам по работе, как место своего будущего проживания. А вот почему поехал именно сюда, пока непонятно. Ведь это не его квартира. Свою трёхкомнатную сталинку, доставшуюся от родителей, он бездарно потерял, мутная была история... Там не чёрные риэлторы постарались, а напрямую местные гангстеры, отжавшие у него хату за какие-то серьёзные долги. В нашем мире в результате всех этих разборок Ложкин погиб.
Здесь он уцелел, а вот история, судя по всему, получила продолжение, бандиты от Геннадия не отстали. А он сбежал от них в центральные районы страны, в ходе своей одиссеи оказавшись в столице.
Что же он собрался здесь делать? Предстоят непростые разбирательства с выяснением всех обстоятельств, ведь пока что это единственная привязка в поиске объекта.
Отчасти группе помогла сама эпоха. Здесь вам не наши порядки с законодательной защитой персональных данных и уважением к приватной информации! Нет, о таком не слышали. CD-диски с ворованными адресными и телефонными базами свободно продаются на любом городском рынке и даже во вполне приличных магазинах. Никого это не беспокоит. Вчера выяснилось, что таинственная квартира принадлежит Виктору Ложкину, старшему брату Геннадия, предпринимателю средней руки, который в нашей реальности умер пять лет назад. А здесь он, получается, жив, здоров! Имеет жильё в тихом уголке исторического центра, ждёт непутёвого брательника.
Наверняка они списались заранее. Как вариант, старший брат предложил своё плечо, а младший решил с его помощью и с чистого листа начать в Красноярске новую жизнь. А может, и в Красноярске-26 или Железногорске, на ГХК, горно-химическом комбинате, где в нашей реальности недавно начато производство МОКС-топлива для реакторов на быстрых нейтронах. Здесь было место работы Ложкина. Наверняка, ГКХ и в этой версии реальности выпускает много чего интересного по профилю нашего объекта. Но именно в Железногорске он почему-то не прижился.
Куда ни глянь, бедность.
Задержки зарплаты в губернии не редкость, да и сами зарплаты мизерные, то и дело случаются забастовки на градообразующих предприятиях. Как и чем можно успокоить работяг? Денег не хватает всем. В городе тут и там возникают стихийные рынки. Порой их закрывают из-за несговорчивости владельцев, но тут же появляются новые. Возле каждого магазина на картоне сидят хмурые горожане, старающиеся продать всё подряд, на стенах домов криво висят кошмарные шедевры наивной рекламы.
Зато вовсю работают дорогие рестораны и дешёвые кафе, суля посетителю, знающему свой статус и не претендующему на большее, какой-то шик, комфорт, удобство. Кругом играет музыка, многие песни я не слышал. Одновременно с мелодиями, новыми для нашей группы, иногда звучит грохот криминальные подрывов люксовых автомобилей, да и выстрелы раздаются, вплоть до автоматных очередей. Хотя до реалий Москвы, как говорят местные жители, Красноярску ещё далеко. Впрочем, здешний коммерсант отлично знает, что происходит в столице. Каждый раз, отправляясь для закупок в Москву или в Омск, он, обвешанный пачками с чёрным налом в специальном самодельном поясе, на всякий случай каждый раз прощается с близкими навсегда.
Вспомнил опыт нашей реальности, и дрожь по коже... Нет, ни за что не хотел бы я вернуться и попытаться чего-либо исправить. И здесь вряд ли можно что-то исправить, вся историческая хронология великой страны вела локомотив этой реальности к историческому тупику, а в моменты возможных поворотов у рычагов не нашлось грамотных управленцев и решительных вождей. В этих замороженных «святых временах», как некогда сказала Наина Ельцина, они бездарно промотали бесценный капитал общенародного энтузиазма, энергию миллионов.
Может быть, я неправ в оценках. Времена меняются. Сейчас дело идёт к тому, что потребуется новая перестройка, консервативная. Извлекут ли они уроки из уроков предыдущей катастрофы со сменой формации, когда образование, жизненный и аппаратный опыт мало помогали в перестроечных делах, часто ведущихся по правилам Дикого Запада. Научатся не верить слепо лозунгам, опасаться новых ярких слов, взламывающих души, словно ножом? Мне хотелось, чтобы они научились.
Чтобы не наломать очередной дровяной склад размером с целую страну.
На противоположной стороне улицы терпеливо ждал наплыва вечерних покупателей мини-рынок. Огороженный хлипким заборчиком участок вытоптанной, утрамбованной земли был тесно заставлен стеклянными павильончиками, жестяными киосками, парой крытых торговых рядов да импровизированными прилавками из ящиков и стоек, увешанных стандартным ширпотребом из Турции, Китая и Польши. За забором шла обычная базарная жизнь, невидимая покупателям, но хорошо известная всем базарным продавцам. Здесь царили свои законы, работало своё правительство, засевшее в будке администрации, собственные карательные органы в виде пары горластых теток с красными повязками и мускулистых парней с волчьими глазами.
Там же и чуть левей, на стене здания висел большой плакат, с которого на улицу Декабристов смотрело до умиления узнаваемое лицо непотопляемого нашего Владимира Вольфовича Жириновского… Прелесть какая, до слёз! Косая размашистая надпись вязью гласила: «ЛДПР — единственная оппозиционная партия России!». Нечего возразить, так оно и есть. Все остальные крупные оппозиционные партии уничтожены или загнаны в подполье. Осталась многочисленная мелочь и региональные движения, которым никто не даст объединиться. Поддерживая этот девиз, какой-то неофит с баллончиками краски в руках написал внизу плаката: «Вова, жги их всех!». В нашей реальности такие радикальные меры воздействия предложили бы совсем другому Вове.
— Вооружаемся, — коротко приказал командир.
Как и остальные, я быстро достал из тайника свой пистолет, сразу пристроив его в кобуру скрытого ношения. Сверху надел просторную джинсовую куртку, повертелся, покрутил руками.
Кстати, в Енисейской губернии тоже можно обзавестись короткоствольным оружием, однако здесь регламент его получения не зависит от имущественного статуса напрямую. Губерния живёт достаточно независимо, согласно собственной Конституции. Здесь, например, не полиция, а губернская и муниципальная милиция, не имеющая федерального подчинения. Вооружённые силы и ФСБ — федералы, а вот остальные силовики — губернские. Имеется полевая жандармерия, что ближе всего к какой-никакой армии. Хотя и минимальная армия имеется.
Законодательство об оружии отличается от московского. Поначалу в губернии вообще хотели вернуться к Положению от 1912 года, касающемуся оборота оружия на территории, читал я его на курсах подготовки. Признаюсь, что старое Положение мне нравится гораздо больше, чем законодательство, действующие в Центральной России или в Губернии.
Оружейные регламенты прописывались и в те далёкие времена, но они, на мой взгляд, были на порядок адекватней нынешних, либеральней... И это в огромном крае, где контингент ныне существующим чиновникам показался бы обморочным: революционеры всех мастей, тайные и не очень революционные кружки, политические ссыльные, варнаки, переселенцы, беглые политики и самодуры, беспредельничающие по глухоманям. Тем не менее, Положение 1912 года оказалось весьма лояльным к простым гражданам, и уличная преступность от этого не зашкаливала. Владение нарезным оружием определялось разрешениями полицейских чинов на местах, вплоть до пристава в удалённых посёлках, который точно знает, кому оно действительно нужно, и кому можно такой ствол доверить.
Всё гладкоствольное оружие попадало в категорию «охотничьего» и в начале прошлого века продавалось абсолютно свободно, с регистрацией в прошнурованной книге магазина, имеющего соответствующую лицензию. Там же выписывался талон, свидетельствующий о факте покупки.
Интересно, что точно так же можно было приобрести и кое-что из нарезного оружия — «с откидывающимися для заряжания стволами», то есть, охотничьи штуцеры, чаще всего двуствольные. Таким образом, Положением от 1912 года вся промыслово-охотничья тема закрывалась без каких-либо проблем, в ходе живого общения с торговцем.
Центру, конечно, в XXI веке такая вольница, да ещё с отсылкой к старым добрым временам, понравиться не могла, были долгие переговоры с взаимными уступками. В итоге регламент получения гладкоствольного оружия совпадает с российским, а вот в «нарезном вопросе» есть новации. Выдачей разрешения на владение винтовками и нарезными карабинами занимаются органы милиции не ниже районных.
А вот револьверы и автоматические пистолеты можно купить с личного дозволения губернатора, пиши, дружок, соответствующее «отношение», да чтоб со всем почтением и должной мотивировкой. Раз в квартал накопившиеся бумаги несут в главный кабинет, владелец которого милостиво выводит в уголке вязь разрешающих подписей, ведь вся подготовительно-контрольная работа уже проведена подчинёнными.
Жаль, что они не используют ещё более старые практики отечественной разрешительной системы. Перелистывая в поисках продаваемого частниками оружия местные газеты, в наиболее интересной городской газете «Губернский вестник» я наткнулся на рубрику «Это было давно», где печатаются ретро-выдержки из публикаций сибирской прессы. Там и обнаружил эту интереснейшую дореволюционную рекламу:
«РЕВОЛЬВЕР С 50 ПАТРОНАМИ. ТОЛЬКО 2 РУБЛЯ
Безопасное и верное оружие для самозащиты, устрашения и поднятия тревоги. Вполне заменяет дорогие и опасные револьверы. Поразительно сильно бьет. Необходим всякому. Разрешения на этот револьвер не требуется. 50 добавочных патрон стоят 75 копеек, 100 штук — 1 р. 40 коп., за пересылку по почте наложенным платежом присчитывается 35 коп., в Сибирь — 55 коп. При заказе 3 штук прилагается ОДИН РЕВОЛЬВЕР БЕСПЛАТНО.
Адрес: г.Лодзь, Товариществу «СЛАВА»
«Сибирская жизнь», 1913
Впрочем, граждане, заинтересованные в получении короткого ствола практически всегда его приобретают. Как правило, это чиновники, научная, техническая и творческая интеллигенция, а также те, чья работа связана с разъездами по глухим местам. Журналисты и редакторы, владельцы бизнеса, работники связи, вольные капитаны и шкиперы, линейные торговцы и учителя на отъезде, работники экспедиций и прочая бродячая публика... Что же касается имущественных отсечек, то здесь их нет.
Такой порядок, как мне кажется, является более хитрой задумкой, нежели московский порядок. Получается, что все владельцы пистолетов и револьверов, вне зависимости от сословий, уже обязаны губернатору, определившему их некой элитой. А тот, как и положено владыке, самолично и с помощью своих верных милицейских нукеров формирует слой вооружённых граждан, представляющий всё законопослушное население, а не только финансовую элиту.