— Извините, не подадите руку, когда я спрыгну? Боюсь, что без вашей помощи не справлюсь!
— Да на ручках перенесу лапушку такую, — гаркнул тот обнадеживающе, но тут же добавил: — Только почему посторонние на территории? А, Андрей Владимыч, здрасьте. Проверка?
— На этот раз нет, — ответил босс. — Просто показываю новенькой, как у нас тут все устроено. Ей, как видите, нравится.
— Вижу, — нахмурился мужик. — А почему оба без касок? Меня проверяете, да?
— Да не проверяю я!
— Ну да. А то я вас не знаю. Стойте здесь, оба! — он указал пальцем почему-то на меня, а потом сорвался и побежал в сторону.
Вернувшись через минуту, протянул одну каску шефу, а потом перепрыгнул на другую сторону баррикад и силой нахлобучил вторую на меня. Прощайте идеальные кудри, отнявшие у меня час жизни. Но зато и обещание выполнил — подхватил на руки и с легкостью переместил на тот берег: Вот это мужчина, я понимаю! Сильный, смелый, все проблемы мгновенно решающий! А не вот это подобие человека... Которое, не успела я поблагодарить спасителя, наклонилось к моему лицу, погладило ладонью по каске и заявило:
— Думаю, что в самом складе тебе делать нечего, там только несущие стены готовы. Можешь возвращаться в машину и подождать меня там. Михаил Сергеевич, за мной. Устрою вам проверку, раз уж приехал.
Мой личный герой сразу поник и побежал за начальником.
Я проводила обоих взглядом и улыбнулась. Итак, объявление войны мимо меня не прошло, и ежу ясно, что к чему. Кое-как нашла обход, едва не переломав ноги, но возле машины пришлось ждать. Само собой, ведь она была заперта.
К возвращению босса я успела взять себя в руки и встретила его самой приветливой улыбкой:
— Здесь всё, Андрей Владимирович?
— Да. Теперь ты знаешь, куда идти, если пошлю, — прозвучало очень двусмысленно, но я не стала зацикливаться, а растянула улыбку еще шире.
— Благодарю, Андрей Владимирович. Поездка вышла очень познавательной.
— Ах да, пока не забыл, — он пиликнул брелоком, отключая сигнализацию, но остановился возле меня. — Таня, секретарь — это не простая должность.
Например, ты просто обязана выглядеть презентабельно.
— А я, получается, недостаточно презентабельна?
—А я, получается, недостаточно презентабельна?
— Ну, как тебе сказать... Разве это не вчерашняя блузка?
Я растерялась и ничего не смогла ответить. Но он справлялся и без моей помощи:
— Так вот, каждый день должен быть новый верх. Элементарные правила, Тань!
— Вообще каждый день? — я опешила от наезда. — А раз надетое сразу выбрасывать? Это ж какую зарплату вы будете мне платить?
— Приличную, — он выглядел таким самоуверенным, как если бы полностью захватил инициативу. — И не нужно выбрасывать. Повторяйся, но с большими перерывами. Иначе клиенты будут думать, что ты нищенствуешь.
Я невольно округлила глаза. Но, как выяснилось, директор только разогревался:
— И обувь. Что это вообще?
— Б... ботильоны, — смиренно ответила я, хотя больше хотелось выругаться.
Придирка была именно придиркой: обувь на мне была модной, новой и очень удобной, на устойчивом каблучке. Удобной, в смысле, если в ней не по стройкам лазать, конечно.
— Так вот, Таня, чтобы больше я такого б... безобразия не видел. Ты теперь секретарь, здоровья моему папе и долгих лет жизни. А секретарь — это лицо директора. В общем, туфли на высокой шпильке! Иначе я начну тебя штрафовать за нарушения дресс-кода. Нет-нет, не уволю, не радуйся так! Но мне будет не слишком обидно, если не придется платить тебе зарплату, ушедшую на штрафы.
— Шпилька, значит...
— Ну да. И это не обсуждается.
Я приторно улыбнулась ему вместо ответа. Ясен пень, что на шпильках он будет таскать меня по всем городским стройкам — экскурсии ради. А потом даже компенсацию выплатит, признав производственную травму. Лишь бы папа не упрекнул в злом умысле. Причем тут Андрей Владимирович, если девица сама на каблуках навернулась?
До вечера я скакала по всему офису, подобно сайгаку весной, ищущему пару.
«Таня, отнеси документы», «Таня, распечатай документы», «Таня, мне позвонить отцу и сказать, что ты отказываешься работать?». Последнее не особенно пугало, но я твердо решила, что месть нужно подавать именно холодной, а пока лучше прикинуться смиренной овечкой, которая все переосмыслила и очень не хочет ходить на шпильках.
Вечером дома решила все-таки закинуть пробную удочку:
— Пап, а если мы с Андреем Владимировичем все-таки не сработаемся?
Отец ободряюще улыбнулся, но сказал неприятное:
— Тогда я буду очень разочарован, Танечка. Потому что твердо уверен, что два взрослых и умных человека всегда способны найти общий язык. Думаешь, у нас с его отцом не было недопониманий? Еще сколько, особенно в самом начале! Вот и ты учись, взрослей, набирайся опыта и умей договариваться!
М-да... с тем договоришься... А папа уже отвлекся:
— Кстати, Владимир Александрович помог же с поисками квартиры! Прямо рядышком с офисом, маленькая, недорогая, чистенькая, я уже договорился. В выходные ты переезжаешь, а со следующего месяца будешь оплачивать со своей зарплаты. Какой я молодец у тебя, все разрулил!
Я же нахмурилась:
— Есть легкое чувство, что ты мечтаешь от меня избавиться.
— Мечтаю! — добил он. — Пети, лети, птенчик из гнезда, в добрый путь. А то у меня пенсия-то приличная, а тратить ее некуда, пока ты тут меня контролируешь!
— Пап, но у тебя ведь слабое сердце!
— Сердце зависит от морального комфорта, дочка! И каждому человеку надо иногда нагишом растянуться с бокалом вина на диване и помечтать.
Представила, вздрогнула и поспешила скрыться в своей комнате. И почему он все время молчал? А может, не молчал, и именно потому сестра с братом поспешили «улететь из гнезда»? А я не была в курсе, пока учебу не закончила и на работу не устроилась? Милота какая. Жаль, что эта работа ненадолго...
Глава 4. Андрей
Коля хохотал в голос и называл меня злобным инфантилом. Я воспринял этот эпитет как факт дружеской поддержки. С волками жить — по-волчьи выть, то есть хочешь победить наглую дрянь — играй по ее правилам.
Сначала я думал на посту охраны оставить приказ — мол, если секретарша моя посмеет явиться на шпильке ниже девяти сантиметров, то выгнать ее переобуваться. А потом решил играть тоньше. За один день я каким-то образом уловил, что эта ни перед чем не остановится. И если так, то охране столь важную миссию лучше не доверять — сам справлюсь. Для того приехал в офис раньше обычного и остался возле стойки охраны. Парни почему-то сразу перестали весело что-то обсуждать и уставились в мониторы с таким интересом, как будто там не пустые коридоры показывали, а занимательный детектив.
И попал в самую точку. Даже обомлел от радости! Татьяна-чтоб-еЙ-пусто-было-Георгиевна превзошла мои самые смелые надежды, я с растущим восторгом рассматривал ее с пят до головы: тряпичные кеды, рваные джинсы — на правой ноге голая коленочка торчит, а вот сверху блузка — новая. Она не растерялась, когда увидела мою победоносную улыбку, а остановилась в паре метров, приподняла руки и легко покрутилась. И только потом поприветствовала:
— Доброе утро, Андрей Владимирович. Дресс-код, как вы и требовали.
Я не мог не улыбаться во все зубы, просто физически не мог:
— Потрясающе. Это самая высокая шпилька в твоем гардеробе? — я кивком указал на кеды.
Вся охрана заинтересовалась, а некоторые даже через стойку перевалились, не стесняясь ухмыляться. Таня округлила глазки:
— Тут дело такое, Андрей Владимирович, что некоторые мелочи пришлось отложить до зарплаты! Хотя, если вы выплатите мне сегодня аванс, то я обязательно что-нибудь придумаю!
— Аванс, значит, — теперь я улыбался с угрозой. — С ума сойти от такой наглости.
— Тогда проявите понимание! Денег нет, но я держусь! — она развела руками, без стеснения доигрывая сцену перед зрителями, часть из которых начала и гоготать.
— Или что же, выгоните переодеваться?
О, нет. Изначальный план такой и был, но я ведь не думал, что чувство протеста занесет ее так далеко?
— Что ты, проходи, пожалуйста, скоро рабочий день начинается, — развернулся и направился к лифту.
Наконец-то, ее веселье исчезло. Догнала и уточнила:
— А что это с вами, Андрей Владимирович? Даже не психуете! Вы на успокоительных, что ли?
— Угу, — я не скрывал торжества. — На это и был твой расчет: я тебя отправлю переодеваться, а ты заявишь, что квартира на другом конце города и вернешься после обеда.
— Вообще-то, собиралась ближе к вечеру, — буркнула она.
Дождался, пока она войдет в лифт, потом нажал кнопку нужного этажа. Она повернулась к двери. Дери меня черти! У нее и сзади разрезы на джинсах — один чуть-чуть пониже ягодицы. Захотелось запустить туда палец и разодрать посильнее. Но эта стерва же сразу накатает заяву о сексуальных домогательствах, потом отбрехивайся, что действие было продиктовано исключительно задорным характером и желанием еще сильнее обострить обстановку! Сосредоточился на разговоре:
— Вот-вот. Кое-кто посчитал тут себя самой умной?
Она пожала плечами, не оборачиваясь:
— Было дело. Надеялась хотя бы на истерику с битьем головой о стену.
— Зачем такие крайние меры? Я просто собираюсь прямо сейчас придумать тебе какое-то поручение и отправить к моему отцу. Мне ничего не надо говорить — пусть сам посмотрит и начнет делать выводы.
— Хитро! — рассмеялась она. — Но у меня на такой случай брюки в сумке.
— Хитро... — признал я в ее лице достойного противника. — Но победу пока не празднуй, не на того нарвалась.
— Да знаю я, на кого нарвалась, — как-то тише и спокойнее ответила Таня.
Эта фраза смутила непонятностью. До сих пор вырисовывалась такая картина: ей дико не понравился мой первый прием, но наших отцов она огорчать не собиралась, потому и решила держаться, пока я сам ее не уволю. А я ее не уволю по тем же самым соображениям. Ничего личного. Но в последнем прозвучало именно личное:
— Таня, ты как-то слишком охотно воспылала ко мне ненавистью.
Она склонила голову и не ответила, пришлось продолжить самому:
— Это из-за того, что я не хотел принимать тебя на работу? Но ты так правдоподобно синела полосами. А потом неожиданно переметнулась на темную сторону. И теперь я хочу видеть тебя на этой должности еще меньше. С моей стороны легкая неприязнь логична.
— С моей тоже, — ответила она и вышла в открывшиеся двери.
Взгляд снова зацепился за прорезь в джинсах. Но теперь я думал совсем о другом.
Такая подставит — наглости хватит, сорвет переговоры или сделает опечатку в нужном месте, которую я когда-нибудь пропущу. Но притом будет изображать из себя рабочую пчелку, чтобы не нашлись свидетели законности ее увольнения. И откуда ждать подвоха? Да откуда угодно! Теперь мне придется каждую бумажку проверять по десять раз, чтобы не вляпаться в неприятности... Интересно, отец предполагал, что именно так может все обернуться? И поверит ли, если я прямо об этом скажу?
В любом случае, мне выгодно сейчас охладить пыл. Подошел к столу, где она уже размещалась, и произнес проникновенно, продумав каждое слово заранее:
— Татьяна, предлагаю объявить перемирие. И приношу извинения за свою первую реакцию. Я готов дать тебе шанс проявить себя и буду оценивать твои навыки по факту, а не по первому впечатлению. Сделай, пожалуйста, кофе. И три ложки сахара, помнишь?
в ответ она вскинула обе брови. Я не стал дожидаться пламенных признаний в бесконечной преданности, а пошел в кабинет. Вот! Я идеален! Сейчас она все переварит и поймет, что пора вести себя как взрослый человек! Начнет вырабатываться, чтобы оправдать уже и мои, а не только наших отцов, ожидания, а я тем временем придумаю способ, как ее быстро и основательно подставить. Все верно, враг не должен знать о готовящейся атаке, тогда и не ударит первым.
Кофе она принесла, показав тем самым, что все хорошо расслышала. Но сказала почему-то совсем другое:
— Хорошо, Андрей Владимирович, я постараюсь хотя бы не нарываться на открытые конфликты, раз вы извинились. Кстати, не могли бы вы извиниться еще раз, а то мне немного не хватило...
У меня челюсть чуть не упала на стол. С трудом взял себя в руки и ответил предельно спокойно:
— Уверен, одного раза вполне достаточно.
— Но...
— Не перегибай! Я и без того сделал над собой немыслимое усилие.
— А... Понимаю, — она смотрела в пол и говорила неуверенно. — Таким, как вы, наверное, вообще сложно признавать свои ошибки? Не такой у вас характер...
Владимир Александрович начинал с нуля, он сам рос вместе с этим бизнесом, а вас, наверное, с детства в золотых подгузниках растили и простой человечности научить не смогли. Я не осуждаю, наоборот, пытаюсь проникнуться вашими особенностями.
Встать, взять и вышвырнуть. В окно. Отсидеть лет десять. Выйти. Быть счастливым.
Но я свой пост не только по праву фамилии занимаю — я каждый день доказываю МИРУ‚ что достоин этого места! И в том числе тем, что выхожу из себя только внутри, а внешне — идеал профессионализма.
— Примерно так, — сдавленно признал, лишь бы она со своей стороны подпись о перемирии поставила.
Она и поставила, даже при этом миленько покраснела, как будто не она тут недавно права качала, а вполне себе скромный и миролюбивый человек:
— Ясно. Тогда я принимаю извинения, Андрей Владимирович. И постараюсь стать секретарем не хуже, чем когда-то был мой отец. Вот, пожалуйста, ваш кофе, три ложки сахара, — она вдруг запнулась, а потом добавила бегло: — Только не пейте его — я туда плюнула. Простите, удержаться было выше моих сил.
И выскочила из кабинета. Я еще минут пятнадцать сидел с разинутым ртом.
А В Коля снова хохотал вголос. А потом, вытирая слезы, заявил, что она идеально мне подходит. Мы будто бы родились, чтобы слиться в один тугой делопроизводственный комок. И если намеченная тенденция продолжится, то мы с ней непременно станем двумя половинками одного целого, как Владимир Александрович и Георгий Константинович. дескать, просто у моего отца характер другой, потому ему другой секретарь и был нужен. Коротко говоря, хороших к хорошим, а Таню — к нам.
И целый день я сидел в засаде, ожидая нападения, как трусливый заяц.
— Таня, восемь ксерокопий вот этой бумажки, пожалуйста.
— Как скажете, Андрей Владимирович.
После чего я перепроверил каждую копию из восьми. Ошибок не обнаружил, но ощутил несколько рецидивов паранойи.
— Андрей Владимирович, звонили из Иркутского филиала, просили предупредить, что транспортировка задерживается до завтра.
Перезвонил и убедился — не соврала. Да что с ней не так?
—Андрей Владимирович, сегодня в пять приедет юрист для...
— Да знаю я, знаю!
— А вот кричать необязательно. Я — человек нервный, мало ли чем обернется...
В итоге до конца дня она работала идеально, что морально измотало меня до состояния тряпки. А перед выходом застал ее за столом, раскладывающей по папкам все старые отчеты. Она даже язык высунула, аккуратно приклеивая к каждому месяцу маленький стикер.
— Ты что делаешь? Прошу, признайся, что издеваешься! Спаси мою психику.
Она даже головы не подняла и потянулась за оранжевым «февралем»:
— Мне было скучно, Андрей Владимирович, а перфекционизм, боюсь, — это мое наследственное заболевание. Я как открыла и увидела, что все вперемешку, меня чуть удар не хватил. Надеюсь, вы не против?
—Я... не... против...
И поспешил убраться с военного полигона. А стерва оказалась крупным игроком!
Просто наизнанку выворачивает! Через неделю я сам уволюсь, если останусь в таком же напряжении. А это олицетворение зла все делает так естественно, непринужденно, как будто бы в институте училась выводить людей из себя.
Глава 5. Таня
Усилием воли я заставила себя занять выжидательную позицию. допустила мысль, что моя позорная история — только моя. Нет, Андрей Владимирович вызывал у меня исключительную ненависть, но разве эту работу нельзя рассматривать не только как источник опыта и заработка, но и полигон для тренировки силы воли?