— Интересно, — Инка Ромашкина, совершенно спокойна, — этот Лигачёв пешком придёт, или на лимузине с кортёжем прикатит?
— Как-то не солидно пешком. Наверное, на лимузине. — Рассуждает Павлов.
— Ага, щас! — Вера Лебедь, похоже, владеет информацией лучше всех. Лигачёв везде славится своими простонародными замашками, чего это он будет на машине сто метров ехать. Ему же надо показать близость к простому труженику.
Пахомова в это время стоит у окна и смотрит на площадь Ленина — огромное пустое пространство метров сто пятьдесят на сто пятьдесят. В лучах утреннего солнца она выглядит знойной пустыней, потому что на всем её протяжении нет ни клочка тени. Только партерные газоны, заросшие чахлыми цветочками, простираются от одного края площади до другого.
— Стоп! — Наташка останавливает внезапно нашу болтовню, — смотрите, какая делегация по крыльцу спускается. Ого, какая толпа. Человек десять не меньше. Похоже, что к нам. А ну ка мальчики и девочки, давайте быстро хотя бы видимость порядка наведём.
Буквально сразу после её слов в коридоре послышались чьи-то шаги. Всё тот же бородач, который так и не удосужился представиться, весь в мыле влетел в камералку.
— Быстро собрать весь мусор! Чертежи приготовьте для демонстрации и будьте сами готовы отвечать на вопросы. Говорить чётко, вопросов не задавать, не хихикать, не хулиганить. — Бородач помчался в соседние комнаты, где трудились другие наши бригады.
Как мы не старались, но вынести мусор из комнаты не успели. Павлов с охапкой бумаги, приготовившийся уже бежать до контейнера во дворе, замер перед дверью, услышав топот многих ног поднимающихся по лестнице.
— Давай, всю эту хуету на шкаф запихаем. Никто ничего и не заметит, — Борька Меньшиков подходит к делу творчески.
— А если всё это отсюда сверзится, прямо на бошки этих начальников? — задаёт вопрос Серёга, уминая расползающуюся кучу мусора.
— Значит такова судьба у того и у другого. А мы сделали всё, что смогли.
Только он успевает спуститься со стула, как дверь распахивается и на пороге опять появляется уже примелькавшийся мужик в бороде.
— Вот тут у нас работает бригада практикантов, которая занимается домом с мезонином. Это памятник деревянного зодчества в стиле классицизма. Адрес — Герцена, 31. — Бородатый жестом приглашает разношёрстную публику войти в нашу скромную обитель.
Первым порог уверенно переступает крепкий седой дядька в сером летнем костюме. Это и есть будущий автор антиалкогольной компании и второе лицо партии — Егор Кузьмич Лигачёв. За ним степенно протискиваются остальные экскурсанты. У нас на столах, кроме раскиданных со вчерашнего вечера листков с кроками [32], ничего нет.
Лигачёв первым делом проходит к окну и, усмехнувшись, словно снайпер выбирающий позицию, оглядывает открывающуюся из окна перспективу площади Ленина. Потом как-будто возвращается к действительности.
— Значит, говорите, готовите к реставрации дом по Герцена, 31… Хорошо. Давайте посмотрим. В какой стадии работа? — обращается он к бородатому.
— Пока только в самой первой. Студенты в качестве практики выполняют обмерные чертежи. Фиксируют, так сказать, существующее положение, — Дядьку даже жалко. У него по лицу струится пот, а руки ни как не могут найти достойного места.
— А что, в таком виде и будут выдаваться чертежи? Каляки-маляки какие-то, — один из сопровождающих чиновников брезгливо перебирает наши листочки, которые действительно после чердаков и подвалов выглядят не очень презентабельно.
— Нет, это только первоначальная информация, полученная нами непосредственно после измерений всех деталей и частей этого домика, — возмущается Павлов. Интересно, где он так гладко научился выражаться?
— Мы к выходным закончим отработку, вот тогда приходите. Всё вам покажем и расскажем, а пока — только промежуточный результат.
Смотреть у нас пока ещё действительно нечего. Вся компания подходит к окну, подражая главе обкома, бросает начальственный взгляд на площадь и потихоньку покидает комнату. Замыкает шествие сам Лигачёв.
Тут меня озаряет! — Егор Кузьмич, можно вас на минутку?
— На минутку можно, но только если действительно на минутку. — Шеф вальяжен и добродушен. Жаркий летний день располагает к размеренности и неспешности.
— Борис Рогов, Сибстрин. Я параллельно с учёбой работаю в газете «Дзержинский комсомолец», и знаю, что в сороковых вы работали в Дзержинском райкоме комсомола. Там вас до сих пор помнят и гордятся. Я понимаю, что у вас времени свободного нет, но может быть, вы найдёте минут пятнадцать для короткого интервью нашей газете? — Я залпом выпаливаю этот экспромт и глубоко вдохнув, замираю в ожидании. Момент кульминационный на самом деле. Если откажется, то как мне его ещё доставать? А тут он сам на меня вышел.
К счастью, всё было рассчитано верно. Просьба, сдобренная толикой лести, возымела своё действие.
— А почему бы и нет! — загорелся идеей глава области. — Помню я рабочую Дзержнку, боевые были комсомольцы. Особенно чкаловцы, — представляете, каждый день по два самолёта Родине выдавали! Эх, славные были времена.
Значит, Борис, говоришь, что газету начали районную выпускать? Хорошая задумка! Небольшое интервью действительно не помешает. Надо быть ближе к молодёжи. Завтра в двенадцать подходи вон к тому крылечку сбоку здания. Спросишь на вахте пропуск, назовёшь фамилию, поднимешься на второй этаж, пропуск отдашь в приёмной. Думаю, что пятнадцать минут будет мало, но в полчаса должны уложиться. Только ты заранее вопросы подготовь. Хорошо бы их предварительно прочитать, но… ладно, для молодёжной газеты пусть будет экспромт.
* * *
Я подготовил целый ворох вопросов. Среди безобидных вроде «какой город вам больше нравится Новосибирск или Томск?» я замаскировал вопросы, на которые не ожидаю ответа вообще, но которые должны направить мысли этого действительно чиновника в нужном направлении. Ведь это и из-за его ошибок в поддержке замаскированных агентов влияния перестройка приобрела столь катастрофический характер. Его вина в этом неоспорима, хотя мотивы близки и понятны. В тоже время, мне очень хочется, чтобы наша беседа не переросла в допрос с пристрастием. Одновременно мне страшно становиться подопытной крысой или узником совести в системе карательной психиатрии. Нафиг, нафиг такое счастье!
Пропуск на моё имя в будке охранника лежал. Я поднялся к приёмной. Красная ковровая дорожка гасит мои шаги. Секретарь забирает временный аусвайс и связывается по телефону с шефом.
— Проходи, Егор Кузьмич тебя ждёт. — Женщина в деловом черном костюме и пенящемся жабо на белоснежной блузке указывает мне рукой на дверь.
— Борис Григорьевич, если я не ошибаюсь? — с некоторым наигранным пафосом обращается ко мне Лигачёв, — проходи, присаживайся. Пообедать уже успел? Нет? Тогда может быть чаю?
— Минералки, если можно. Жарко сегодня. Чая совсем не хочется.
— Можно и минералки, это ещё проще, вот она у меня под рукой. Мне тут на днях целый ящик привезли. Наш томский источник, называется… — Егор Кузьмич порылся в бумагах, — «Чажемто», похоже на Новосибирскую «Карачинскую». Но хватит о постороннем, времени у меня действительно мало, максимум в полчаса нам надо уложиться. Начинайте задавать ваши вопросы.
Я протягиваю тетрадный двойной листок, на котором специально выписал десяток вопросов, среди которых спрятаны и те, что должны вызвать интерес своей странностью. — Егор Кузьмич, я специально выписал вопросы, чтобы вы могли выбрать сами, сколько посчитаете нужным, с запасом, можно так сказать.
— Хвалю, это ты молодец, так действительно получится быстрее и больше вопросов можно осветить. Так что там у нас? Ага! «Что я помню из периода своей работы в Дзержинском райкоме?».
На память я не жалуюсь, всё помню. Время было военное, фронту нужны были самолёты, наша задача была в мобилизации молодёжи на трудовые подвиги. Мне тогда было всего двадцать четыре годика. Был я горяч, верил в коммунизм, в Сталина, в то, что скоро победим немца. Поэтому трудно бывало только физически, а моральный фактор наоборот помогал преодолевать любые трудности.
Следующий вопрос…
Так за полчаса мы действительно успели пробежать бегло по первым пяти вопросам. Про Китай, где Лигачёву довелось разговаривать с самим Мао Цзэдуном, про Томские деревянные домики, про сравнение Томска и Новосибирска тоже не забыли… Были там и вопросы личного характера, я хорошо постарался в сочинении сценария интервью.
Ровно в половине первого, раздался телефонный звонок. Я вопросительно поднял глаза на собеседника. К сожалению, он не успел дойти до тех вопросов, ради которых я всю эту комбинацию и затеял. Егор Кузьмич с сожалением развёл руками, — извини, брат, вопросы ты придумал интересные, но я человек государев, служба зовёт. Ждут меня сегодня в Колпашево через час. Нельзя опаздывать, не солидно.
Тут у тебя ещё полстраницы исписано, поэтому обещаю, что найду время и отвечу тебе письменно. Если не успею до пятницы, то напишу в институт. А сейчас закончим это интересное занятие. — Он протягивает руку на прощание.
— До пятницы мыть не буду, родителям покажу сию длань, что пожал лично такой человек, как Егор Кузьмич Лигачёв, — шучу я на прощанье и возвращаюсь к прерванной работе по вычерчиванию обмерных чертежей.
* * *
Вечером, сидя на ступеньках обкомовского дачного домика, Егор Кузьмич в очередной раз рассматривал записку, что передал ему сегодня в обед этот странный студент. Все вопросы были понятные, для интересующегося политикой комсомольца, даже закономерные, кроме одного. В самом конце списка был короткий в одну строчку странный вопрос. Он полностью выбивался из всей беседы и ни как не был связан с остальными. Не относился ни к одной из затронутых сегодня тем. Очень странный вопрос.
«Действительно ли Отто Куусинен награжден орденом Великобритании?»
Куусинен был фигурой таинственной и очень не простой. Реально про самого Отто Вильгельмовича, про его учеников и последователей Егор Кузьмич знал очень мало.
Лигачёв в десятый раз перечитывал этот странный вопрос и не знал, что можно с этим сделать. Можно взять этого парня «за жабры», отдать его в руки мастеров заплечных дел из КГБ и вытрясти из него всё, что он знает. Но как-то смешно это и не солидно, трусостью сильно отдаёт. А Егор Кузьмич не хотел быть трусом даже наедине с собой.
Можно вызвать Рогова к себе в кабинет и задать ему наводящие вопросы. Откуда? Кто? С какой целью?
А можно просто спустить эту бумажку в унитаз и забыть навсегда. Парень пусть себе печатает что угодно у себя в Новосибирске. Это будет головной болью тамошних властей. Так Егор Кузьмич и поступил, перекрыв себе все пути к изменению судьбы своей и страны.
ГЛАВА 14.ПРО ЯСНОВИДЦЕВ И ОЧЕВИДЦЕВ
София. Аэропорт. Тодор Иванов. Борис, Лена, полковник Морозов. 7 августа.
Реактивный лайнер Ту-154 совершил посадку в аэропорту столицы Болгарии точно по расписанию. Грозовой фронт с проливным дождём, который мог помешать безопасному приземлению, сместился к западу. София, как будто умылась после трудового дня к нашей встрече. Вечер 7 августа выдался чудесным. В воздухе стоял густой и терпкий запах свежескошенной травы, мокрого бетона и едва уловимыми нотками роз. В мареве горячего воздуха, поднимавшегося над взлётной полосой, колебались огни аэропорта. Бетон отдавал накопленный за день жар чёрной балканской ночи. Сразу чувствуешь, что попал совершенно в другой климат. Больше всего этот прилёт мне напомнил Бангкок с его горячим и влажным, как в бане, воздухом.
Так как перронный автобус на базе полуприцепа АППА-4 точно такой же как в Шереметьево, то ощущения заграницы пока еще нет. Короткая поездка к дверям зала прилёта. По заранее намеченному плану я как самый опытный и шустрый бегу к стойкам паспортного контроля. Стоять в очереди совершенно не хочется. Мне везёт, я попадаю в первую десятку прилетевших пассажиров. Как раз, когда моя очередь достигает красной черты, появляются мои попутчики. Народ у меня за спиной недовольно ворчит, а уже тут ничего не поделаешь, очередь я занимал совершенно законно. Ещё пять минут и мы получаем штампы прибытия в наши одноразовые загранпаспорта. Леночка пребывает в полной прострации. Это её первый выезд из Новосибирска, первый полёт в самолёте, первое посещение Москвы, естественно и первое пересечение границы. Бравый полковник тоже в качестве туриста пересекает границу в первый раз. До этого был только в составе оккупационных войск. Да еще помогал корейским товарищам отбивать налёты американских стервятников. Так что опыт у него есть, но специфический.
Всё, мы проникли на территорию дружественного государства, получили багаж и вышли в зал прилёта. Морозов первым замечает лист со своей фамилией. Его держит невысокий подтянутый брюнет лет сорока. На нём полосатая футболка и светлые брюки.
— Товарищ Ивàнов? Добрый вечер! — Полковник с облегчением жмёт протянутую руку.
— Добр вечер! Как долетели? Рад приветствовать вас на Болгарской земле. Пойдёмте в машину.
Пять часов разницы с Сибирью, ранний утренний подъём и поздний прилёт утомительны. Вступать ни в какие разговоры не хотелось, поэтому мы просто поспешили следом за Тодором к его тёмно-синей «Ладе».
Мы вдвоём вползаем назад, полковник занимает место рядом с водителем, Тодор, бросив взгляд по сторонам, поворачивает ключ зажигания и резко газует, нас даже кидает друг к другу.
— Ничего, дорогие гости, — говорит наш хозяин, не поворачивая головы. — Минут двадцать и мы на месте.
— Тодор, а мы где будем жить? — Полковник переживает за организационную сторону вопроса. Он же за нас отвечает, как старший по возрасту. Сразу хочет расставить все точки над «ё».
— Наша семья живёт в большом доме в Боровце. Есть у нас такой курорт. Может быть слышали?
— Не-е-ет! — Дружно кричим мы с заднего сиденья. Даже я, когда болтался по Болгарии в 2007 году, про это место ничего не слышал.
— Значит, узнаете много интересного. Что касается дома, то у нас два жилых этажа, просторная мансарда, винарска изба, ну то есть склад домашнего вина, большой сад. Для вас мы приготовили две свободных комнаты. Как вы в них будете размещаться, сами решите.
— Наверное, будет лучше, если мы с Борисом в большей комнате, а Леночка в меньшей, — предлагает Морозов. — Вы ребятишки согласны?
— Нет, так не пойдёт, я не хочу одна — капризно тянет Ленка, — я хочу с Борей. Тодор, а какие мероприятия вы для нас приготовили? — переводит она тему разговора в безопасное русло.
— Программа просто шик! — Тодор и поднимает вверх большой палец. — Завтра, спите до обеда. Потом я везу вас в Софию, показываю всякие интересные места. Это же один из самых древних городов Европы! А ближе к вечеру пойдём в купальню с целебной водой. Под Софией естественный резервуар термальных вод. Купальня не настолько популярна, как Карлсбад, или Баден-Баден, но тоже полезна и приятна для тела и души.
Послезавтра, — Рильский монастырь и прогулка по окрестным горам. Всем нравится маршрут к горным озёрам, там красиво. Можно будет, если хватит времени, подняться на Марсалу, она, хоть и не сильно высокая, но считается главной вершиной Болгарии.
Потом я хочу свозить вас к ясновидящей целительнице Ванге. Вам же близка тема пророчеств и предсказаний?
— Здорово! — Борис, тоже подключился к беседе, — а можно прямо завтра к ней попасть?
— Нет! Что ты! Нам кое-как удалось втиснуть вас в её расписание, и то только потому, что моя жена в одном классе училась с Людой Живковой. Знаете, кто это?
— Жена, дочь, или сестра товарища Живкова?
— Дочь, она опекает Вангу от имени болгарского Правительства. Людмила Живкова — министр культуры Болгарии. Поэтому Ванге как госслужащей выделили целый день только на нашу группу.
На этом организованная часть заканчивается, будете сами до понедельника гулять по окрестностям или по столице, как захотите. А в понедельник на море. Недели же вам должно хватить? У нас есть отличная четырёхместная палатка, а на Болгарской Ривьере много молодёжных кемпингов. Концерты мировых звёзд, дискотеки, ночная жизнь, то, что любят юноши и девушки во всём мире. Моя Цветка просто ждёт не дождётся, когда же сможет составить вам компанию. Она у нас страстная поклонница такого шумного отдыха, лучше бы спортом и учёбой больше занималась.