— У меня и мать обрадовалась этому прикиду, — произнёс Гаранин. — Говорит, что никогда не думала, что её сын будет так одеваться.
— Всё хорошо, Гаранин, вот только следи за своим языком, не с ребятами будешь разговаривать, а с большими людьми, тем более с женщинами.
Лобов прошёл в свой кабинет и сел в кресло. Не успел он достать документы из сейфа, как раздался телефонный звонок. Лобов снял трубку и услышал уже забытый им голос Марата Гизатуллина, оперативника из городского отдела милиции.
— Анатолий Фомич! Я хотел бы с Вами сегодня встретиться. Вы, наверное, догадываетесь, о чём я с Вами хочу поговорить. Если Вам не трудно, я жду вас через полчаса.
— Вы знаете, у меня дела, встречи. Я не могу к Вам сейчас подойти.
— Если Вас через полчаса не будет в моём кабинете, то Вас привезут ко мне в наручниках. Вы поняли меня?
— Меня не надо пугать, я не ребёнок. Что Вы ко мне пристали, то хотели повесить на меня убийство немцев, то угрожаете наручниками. Вы думаете, что я не в состоянии за себя постоять?
— Давайте не будем друг друга пугать, — сказал Гизатуллин. — Я жду вас у себя, теперь уже через двадцать пять минут.
— Козёл, — подумал Лобов и бросил трубку.
Он вышел из кабинета и, пройдя по коридору, заглянул в комнату, где сидели юристы. За столом одиноко сидел молодой паренёк, недавно принятый на работу.
— Давай одевайся и пошли со мной, — произнёс Лобов. — Нас с тобой ждут в милиции.
Паренёк быстро оделся и вышел на улицу вслед за Лобовым. Лобов стоял на пороге офиса и давал какие-то указания Пуху. Увидев юриста, он повернулся к нему.
— Ну что, готов защищать своего работодателя? — спросил он у юриста.
Тот в ответ кивнул головой, и они направились в сторону городского отдела милиции.
— Тебя как зовут? — поинтересовался он у юриста. — Ты ведь у нас новенький?
— Меня зовут Юра, а фамилия моя Горохов. Я в этом году закончил КГУ с красным дипломом, немного проработал в одной частной фирме, но она прогорела. После этого я пришёл работать к Вам.
— Понятно, — произнёс Лобов, — посмотрим, что стоит твой красный диплом.
Они вошли в городской отдел милиции и направились к кабинету Гизатуллина.
* * *
Лобов вошёл в кабинет и, не дожидаясь приглашения со стороны Гизатуллина, уселся на стул. От такого нахальства у Гизатуллина перехватило дыхание.
— Это что такое? — грозно спросил он у Лобова. — Кто Вам позволил без разрешения садиться на стул?
— Как кто? Вы же сами меня пригласили на беседу. Вот я и пришёл по Вашему вызову. Не будете же Вы со мной разговаривать, если я буду стоять, а Вы сидеть. Я ведь ещё, надеюсь, не арестован? Кстати, это мой адвокат, и он тоже хочет присесть.
Лицо Гизатуллина исказила гримаса злости, которую он никак не мог стереть со своего лица.
— Присаживайся, Горохов, в ногах правды нет, — Лобов подвинул стул к Горохову. — Так, товарищ старший лейтенант, я готов к разговору. Задавайте вопросы.
Гизатуллин посмотрел на Лобова, а затем перевёл свой взгляд на Горохова.
— Хорошо, Анатолий Фомич, — произнёс он. — Расскажите мне, в каких взаимоотношениях Вы были с пропавшим без вести гражданином Галкиным?
Лобов хотел ответить, но его остановил жест Горохова.
— Скажите, пожалуйста, — обратился он к оперативнику, — на каком основании Вы задаёте моему клиенту подобный вопрос? В рамках розыскного дела или возбуждённого прокуратурой уголовного дела?
В кабинете повисла тишина. Гизатуллин был в состоянии шока. За всё время его работы в уголовном розыске никто ему подобных вопросов ещё не задавал. Он растерялся и не сразу сообразил, что ему ответить на поставленный вопрос.
— Разве это имеет какое-то значение? — произнёс он.
— Для Вас, как для работника правоохранительных органов, может быть, и нет. Однако для моего клиента, это очень важно, — произнёс Горохов. — В одном случае это просто опрос, а в другом — допрос со всеми его последствиями. Вы сами знаете, что мой клиент может Вам не давать никаких пояснений, однако он не намерен с Вами конфликтовать и готов ответить на все Ваши вопросы, если они будут носить корректный характер.
Горохов посмотрел на Лобова, давая ему понять, что теперь сам Лобов должен принимать решение, отвечать или не отвечать на задаваемые оперативником вопросы.
— С гражданином Галкиным у меня никаких взаимоотношений не было. Мы никогда с ним не дружили, но и врагами тоже не были. Он муж сестры моей жены. В гости мы к ним не ходили, они к нам также не приходили.
Гизатуллин записал ответ Лобова и, подняв голову, задал очередной вопрос:
— Люди утверждают, что вы враждовали между собой, и между вами была настоящая вражда. Говорят, что Галкин организовал покушение на Вас в день Вашей свадьбы?
Лобов задумался и, глядя на Горохова, произнёс:
— Вы знаете, я, в отличие от Вас, не собираю по городу сплетен. Мне всё равно, что говорят в городе люди. Я не обращался в милицию по факту покушения на мою жизнь, следовательно, Ваш вопрос о покушении я считаю некорректным и не хочу отвечать на него. Я Вам уже говорил, что Галкин — муж сестры моей жены, и я не хочу сейчас обсуждать эту тему о его возможной причастности, как Вы это называете, к покушению на мою жизнь.
Посмотрев на Лобова, Гизатуллин покачал головой, явно недовольный полученными ответами.
— Вы знаете, я разговаривал с женой Галкина. Она считает Вас причастным к исчезновению Галкина.
— Вы же хорошо знаете, что Ирина, жена Галкина, сейчас злоупотребляет спиртными напитками. Я считаю, что бред этой пьяной женщины не может быть серьёзно воспринят сотрудниками уголовного розыска. Мало ли что ей может показаться в пьяном угаре. Кстати, я вчера её видел у себя дома и, кажется, всё ей объяснил. Однако, она была выпивши, как всегда, и поняла ли она меня, я не знаю.
Гизатуллин записал все показания Лобова и попросил его подписаться под объяснением. Лобов протянул Горохову объяснительную записку. Горохов внимательно прочитал и передал её Лобову.
— Можете подписывать, Анатолий Фомич. Здесь всё правильно, замечаний у меня нет.
Лобов подписался под объяснением, и они с Гороховым вышли из кабинета.
— Молодец, — произнёс Лобов. — Теперь я верю, что ты хорошо учился в университете.
Они вышли из отдела и медленно направились в офис.
* * *
— Анатолий Фомич, — увидев его, произнесла секретарь, — Вас уже давно ожидает директор продуктового магазина.
— Хорошо, пусть заходит.
Через минуту дверь кабинета приоткрылась, и в дверях показалась женщина лет тридцати пяти. Лобов рукой ей показал на стул, и она, осторожно пройдя в кабинет, присела.
— Ну что, будем знакомы, — произнёс Лобов, — меня зовут Анатолий Фомич.
— Сухарева Татьяна Яковлевна, — произнесла она. — Утром мне всё рассказали продавцы, и я сразу же поехала к Вам в офис.
— Да, Татьяна Яковлевна. Я вчера приобрёл этот магазин у старого его хозяина. Вот с утра и зашёл посмотреть, что он из себя представляет. Вы знаете, я разочарован. Вы, по-моему, арендуете его чуть ли не пять лет, однако, насколько я понял, ни разу не производили в нём какого-нибудь ремонта. Это нехорошо. Платите за аренду какие-то копейки и не следите за помещением.
Сухарева что-то хотела сказать, но Лобов оборвал её.
— Если мы с Вами сейчас не решим вопрос с ремонтом помещения, извините меня, я вынужден буду разорвать наши с Вами отношения и сдать его в аренду другому предпринимателю. Посудите сами, магазин на центральной улице, желающих взять его в аренду будет много.
— Анатолий Фомич, почему Вы сразу же хотите расторгать договор аренды, как будто нет других путей решить эту проблему? — спросила Татьяна Яковлевна. — Я сама живу в Челнах, у меня там три магазина, и никаких проблем с собственниками. Почему Вы считаете, что мы с Вами не найдём общих точек соприкосновения? Я женщина одинокая, без комплексов. Мне всегда казалось, что я могу решить все вопросы, если мой оппонент мужчина.
Сухарева мило улыбнулась и посмотрела на Лобова, ожидая от него ответного хода.
— Ну, если это так, то давайте будем говорить как деловые люди. Сначала, Татьяна Яковлевна, я хотел бы, чтобы Вы сделали достойный ремонт этого магазина. Это первое. Второе — нужно повесить нормальную вывеску, которая бы соответствовала сделанному ремонту. И, в-третьих, предлагаю пересмотреть арендную плату.
— Анатолий Фомич, может, не сразу всё? Может, разобьём это на два этапа? Сначала ремонт, а затем уж новый договор аренды.
— Согласен, Татьяна Яковлевна, — произнёс, улыбаясь, Лобов. — Одна лишь просьба — ремонт в течение одного месяца. Поймите меня, мне нужны деньги.
— Анатолий Фомич, я бы хотела на месте показать Вам, что я собираюсь сделать в магазине. Может, проедем с Вами в магазин, а заодно пообедаем в ресторане?
Лобов на какой-то момент растерялся от сделанного предложения, а затем, немного подумав, согласился. Он набросил на плечи пальто и вместе с Сухаревой вышел на улицу. У крыльца его офиса стоял чёрный тонированный джип. Татьяна Яковлевна открыла дверцу машины и села на место водителя.
— Анатолий Фомич, смелее, — произнесла она. — Не бойтесь, я не кусаюсь.
Лобов сел в машину, и они поехали в магазин.
* * *
Лобов вернулся в офис часам к пяти вечера. Общение с Сухаревой оказалось очень полезным. Она подробно рассказала Лобову, как ей удалось поднять этот непростой, по сути, бизнес. Десятки поставщиков, всевозможные проверки разных инспектирующих инстанций сделали из неё настоящего аса своего дела. Лобов всё больше и больше проникался уважением к этой симпатичной женщине.
Во время обеда в ресторане Татьяна Яковлевна, будто случайно, коснулась своим коленом его ноги. Она внимательно посмотрела на него, словно спрашивая о дальнейших действиях.
Лобов сделал вид, что не только не заметил её прикосновения, но и не понял её взгляда.
— Анатолий Фомич, — обратилась к нему Сухарева. — По-моему Ваша жена скоро должна рожать, не правда ли?
— Правда, — коротко ответил Лобов.
— Неужели у такого эффектного мужчины больше нет женщины, кроме жены? Что бы Вы мне сейчас ни говорили, я всё равно в это не поверю, — произнесла она.
— Уважаемая Татьяна Яковлевна, Вы искусительница, — сказал Лобов. — И самое главное, что Вам это удаётся делать хорошо. Говорят, если человек талантлив, то талантлив во всём. Глядя на Вас, я бы не хотел быть Вашим врагом, а ещё больше — Вашим другом. Перед Вами сложно устоять, а падающего к ногам женщины мужчину всегда можно легко и красиво уничтожить.
— Действительно, Вы интересный человек, — произнесла Татьяна Яковлевна. — Про Вас многое говорят в городе. Кто-то Вас считает бандитом, кто-то мальчиком на побегушках у Шигапова, а есть и такие, которые считают Вас будущим большим предпринимателем.
— Ну, а Вы? Каким Вы видите меня в этой жизни?
— Мне пока трудно судить об этом, я вас ещё недостаточно хорошо знаю. Мне нравятся Ваша бесцеремонность, Ваша напористость. Главное, у Вас есть харизма, Вы знаете, куда Вам шагать, Вы хорошо видите дорогу, по которой идёте. Хотелось бы, чтобы эта дорога имела своё логическое окончание, однако какое оно будет, всё зависит от Вас.
После обеда, провожая Сухареву, Лобов не смог удержаться и выразил своё восхищение её автомашиной. Сухарева осталась довольна его комплементом и, садясь в машину, произнесла:
— Анатолий Фомич, если Вам когда-то понадобится подобная автомашина, то Вы можете смело обращаться ко мне. У меня есть люди, которые таскают подобные из Германии.
— Спасибо, Татьяна Яковлевна, я не забуду это предложение и думаю, что в ближайшее время я воспользуюсь Вашими связями и приобрету через них хороший автомобиль.
* * *
Месяц пролетел незаметно. Лобов всё больше и больше занимался вопросом выборов. Они мотались с Шигаповым по всему району, где тот выступал в школах и сельских клубах.
Противники Шигапова тоже не сидели на месте. Особо отличался Мингазов, который в своих выступлениях всё чаще и чаще обвинял Шигапова в связях с криминалитетом. Он по ходу своего выступления часто придумывал различные истории, в достоверности которых не сомневался лишь он один.
После одного из подобных выпадов в адрес Шигапова терпение последнего иссякло, и он вызвал к себе Лобова.
— Анатолий Фомич, — обратился к нему Шигапов, — неужели у нас нет никакого компромата на этого Мингазова? Мне кажется, что он неадекватен, несёт на встречах с избирателями разную чушь, от которой уши сворачиваются трубочкой.
— Просто так сейчас Вы его не заставите замолчать. Я здесь уже советовался с нашими юристами, и они рекомендовали Вам по этим фактам обратиться в суд. Вы нормальный и законопослушный гражданин и привыкли все спорные вопросы решать в суде. А пока суд да дело, мы его пуганём немного.
— Анатолий, только без крови. Мне кровь не нужна.
— Крови не будет, но напугать его — напугаем, — ответил Лобов.
Они ещё посидели с полчаса, обсуждая различные вопросы, после чего Лобов откланялся и поехал к себе в офис.
Утром Шигапов, как всегда, ехал на работу. Его внимание привлекла целая куча зевак, стоящих у дома, в котором проживал Мингазов. Приехав на службу, Шигапов связался по телефону с начальником городского отдела милиции.
— Геннадий Алексеевич, сегодня утром я проезжал мимо дома Мингазова, около которого стояло несколько милицейских автомашин. Что там стряслось?
— Да ничего существенного, Анас Ильясович. Ночью неизвестные облили его дверь бензином и, по всей вероятности, хотели её поджечь. Однако злоумышленников кто-то спугнул, и они скрылись. На месте мы нашли лишь обломки спичек, которыми они хотели запалить его дверь. Спички, по всей вероятности, были сырыми, и, как следствие, у них ничего не получилось.
— Всё ясно, Геннадий Алексеевич. Наверное, это я ночью прокрался в подъезд и пытался устроить там поджог, такова, думаю, версия потерпевшего, — произнёс Шигапов и засмеялся.
— Вы угадали, Анас Ильясович. Именно так трактует мотив этого преступления Мингазов. Говорит, что это дело Ваших рук.
— А я и не ожидал от него ничего другого. Он, видимо, болеет, и многое выдаёт за реальность. В каждом своём выступлении твердит о разгуле преступности, о мафии, которая стремится проникнуть в государственные структуры. И Вы знаете, кто этот главный мафиози города? Это я. Я думаю, Геннадий Алексеевич, пора его ставить на место. Я сегодня подаю в суд на него за ложь и попытку подорвать мою служебную репутацию, что ни говорите, а я заместитель главы администрации города и района и являюсь, вдобавок ко всему сказанному, государственным служащим. А Вас я попрошу, Геннадий Алексеевич, дать исчерпывающую информацию по местному радио и в местной нашей газете о состоянии криминальной обстановки в районе, и в частности, в городе. Если мы этого с Вами не сделаем, то завтра приедут люди из Казани и начнут Вас проверять.
— Я с Вами полностью согласен. Всё, что Вы мне посоветовали, сделаем прямо сегодня. Мы никому не позволим сгущать краски об обстановке в городе.
Шигапов положил трубку и потёр вспотевшие руки. Пока всё шло, как задумывал Лобов. В этот же день в городском суде появилось заявление Шигапова о защите его чести и достоинства.
Жена Мингазова только что вышла из больницы. Перенесённый ей утром стресс, отрицательно сказался на её здоровье. У неё резко подскочило давление, появились боли в сердце. Участковый врач, осматривавший её, посоветовал ей поменьше волноваться.
Недалеко от её дома её остановила на улице незнакомая ей женщина и поинтересовалась у неё, где сейчас находится её муж.
— А зачем Вам мой муж? — спросила она незнакомку.
— Я хочу увидеть его бесстыжие глаза и плюнуть в них. Он думает, что если станет депутатом, то я до него не доберусь. Ещё как доберусь. Ваш муж не хочет признавать своего ребёнка. Обманул мою дочку, а теперь в кусты. Я найду на него управу, напишу, какой он честный. Пусть все знают, что он обманщик, и не голосуют за него.