Она попыталась нырнуть обратно в никуда. Смерть под горящими обломками или падение в бездну представлялись ей сейчас наиболее привлекательными из всех возможных развязок. Но было поздно. Ее заметили.
Бежать! Драться! Да уж куда там. Разве может показать подобную прыть попавшая в бредень рыба, к тому же оглушенная динамитом?
Ее стащили на несколько пролетов вниз и прижали к стене. Бессмысленный взгляд карманного фонарика уставился ей в лицо, причиняя нестерпимую боль слезящимся от пыли и дыма воспаленным глазам.
— Вот она! — услышала Туся довольный басовитый рев. — Да какая молоденькая и свеженькая! Прямо цыпочка!
— Тощая замарашка, трясогузка желторотая! — прогнусавили в ответ.
— Ничего! Сгодится!
— Эй! Нам велено доставить ее живую и невредимую!
— А кто собирается ей вредить? Позабавимся малость, да и только! От нее не убудет!
— Ты что, собрался здесь и сейчас?!
— Именно! Когда за дело примутся ребята из Корпорации, от нее уже будет мало толку!
Туся не видела лиц и плохо понимала смысл разговора. Но когда заскорузлые от крови, грубые, волосатые руки рванули застежки одежды и поползли по телу, когда ее обдало смрадным дыханием, и разящие табаком и луком, окруженные жесткой щетиной слюнявые губы наждаком проехали по ее лицу и шее, ужас и отвращение пробудили в ней остатки воли и чувства человеческого достоинства.
Конечно, оказать по-настоящему сопротивление она не могла: в легион берут крепких и здоровых мужчин, и кормят их не в пример лучше заморенных осадой гражданских. Но, сколько хватало сил, невзирая на безнадежность своего положения и боль в заломленных за спину руках, она извивалась всем телом, брыкалась, даже, кажется, делала попытки царапаться и кусаться.
В конце концов, когда она ударила-таки одного из своих мучителей в пах, озверевшие дикари саданули ее спиной и головой о стену и влепили две крепчайшие затрещины: одну в челюсть, другую в скулу. Ее голову разорвало на тысячи кусков, рот наполнился кровью, внутренности скрутил в узел чудовищный спазм. Сползая на пол, она успела подумать о том, что неплохо бы сейчас оказаться где-нибудь в другом месте. Но не существовало в этом мире края, в который она могла стремиться, а лица близких людей скрывала толстая завеса небытия…
***
Долго ли продолжался обморок, Туся сказать не могла. Она очнулась от резкого запаха гари и паленого бетона. Она лежала на заваленной строительным мусором лестничной площадке и не могла пошевелиться: тяжеленная, безвольно неподвижная туша легионера почти раздавила ее. Змееносец не двигался: глаза остекленели, изо рта вытекала кровь.
Кругом стрекотали выстрелы, слышались крики, топот и скверная ругань. Похоже, кто-то из защитников города еще пытался сопротивляться. Вот, скошенный короткой очередью из скорчера, Тусе на ноги рухнул еще один легионер. У нее над головой четверо или даже пятеро схватились врукопашную. Насколько Туся могла понять, расклад получался четверо против одного, и этот один неплохо справлялся. В воздухе мелькали защищенные броней руки и ноги в тяжелых подкованных ботинках, строительный мусор и обломки арматуры использовались вместо кастетов, от ударов человеческих тел со стен осыпалась последняя штукатурка и выпадали кирпичи. Несколько раз темноту пронизывал короткий луч выстрела.
Кто кого одолел, Туся понять не смогла. Поэтому, когда какой-то высокий широкоплечий мужчина, без особого усилия раскидав придавившие ее тела, словно котенка за шкирку подхватил ее одной левой (правая сжимала скорчер), забросил на плечо и куда-то поволок, Туся вновь принялась сопротивляться, рассаживая ободранные кулаки о колючую броню.
— Эй, наверху! Можно потише! — незнакомец легонько хлопнул Тусю пониже спины и ускорил шаг.
Голос у него был охрипший, но не злой, на броне Туся смогла различить изображение ощеренной морды барса — эмблему элитного спецотряда сил Содружества и нашивки офицерского звания. Такие же знаки, Туся это знала, должны были быть наколоты на правом плече бойца: в последние дни она достаточно видела их в госпитале.
Пробежав несколько пролетов вниз, барс остановился и поставил Тусю на ноги. С закопченного, сурового лица на нее с участием глянули честные карие глаза.
— Идти сможешь?
Туся кивнула, пытаясь одновременно втянуть в себя сочившуюся из носа кровавую юшку и поправить растерзанную одежду.
Барс извлек из нагрудного кармана какую-то капсулу и сунул ей в рот.
— Глотай! Это поможет тебе продержаться.
Он оглядел ее критически и шепотом выругался:
— Ну и выродки! Скоро с младенцами воевать начнут! Потерпи. Если повезет, завтра доберемся до безопасного места. Там тебя подлечат.
Он хотел сказать ей еще что-то, но вместо того вдруг сбил ничего не понимающую Тусю на пол и прикрыл своим телом. Выпущенный из импульсника сверхплотный пучок энергии расстрелял стену прямо в том месте, где они только что стояли.
Тусин спутник и, как она уже поняла, спаситель, не остался в долгу: когда-то он уже успел перезарядить скорчер. Он берег зарядку аккумулятора и потому стрелял одиночными. Внизу что-то рухнуло.
В следующий миг он уже несся наверх, в одном кошачьем прыжке преодолевая по полпролета, пробираясь через завалы, как канатный плясун, балансируя на скошенных железобетонных балках и обрывках арматуры, оставшихся на некоторых этажах там, где прежде были лестницы.
Четыре или пять пролетов Туся тащилась за ним на буксире, словно лыжник за катером, из последних сил перебирая ногами в запредельном темпе, невпопад хватая спекшимися разбитыми губами воздух, слыша не то безумный стук едва не вылетающего из груди сердца, не то перемежаемый выстрелами топот преследующих их легионеров. Затем барс вновь закинул ее к себе на плечо. По-видимому, ее живая масса ненамного превышала вес привычного вещмешка космодесантника, и нести ее таким образом ему было легче.
Они минули Тусин десятый этаж (трупы на площадке безнадежно и уныло смотрели в пространство остановившимися глазами), взобрались по свисающему откуда-то тросу на четырнадцатый (на двенадцатом лестница обрывалась), на восемнадцатом сшибли вниз двоих отчаянных торчков, безуспешно ломившихся в опечатанную дверь квартиры убитого неделю назад директора аптечного склада, и оказались на крыше.
Легионеры дышали им в спину. Обшивка брони барса была в нескольких местах пробита, скорчер раскалился докрасна. Какое-то время, заняв выгодную позицию под защитой вентиляционной шахты, барс отстреливался и весьма успешно. Туся, хоть и боялась высунуть нос из укрытия, а все же насчитала семь или восемь легионеров, скошенных короткими разрядами. Один во время неудачного обходного маневра сорвался вниз.
Но за ними, кажется, гнался целый взвод. Преследователи рассыпались по крыше, короткими пробежками от шахты к шахте пытаясь взять их в кольцо. Барс, продолжавший методично выпускать разряд за разрядом, насмешливо оскалил зубы.
— Салаги! Чему их только учат!
Он посмотрел на Тусю, и лицо его посерьезнело.
— Ничего не бойся и, главное, держись! — сказал он, привязывая ее к себе крепким ремнем. — Сейчас нам придется немного побыть птицами!
Легко сказать, не бойся! Когда барс под шквальным огнем промчался к краю крыши, живым тараном разбил заграждение и шагнул вниз, Туся подумала, что он сошел от отчаяния с ума. Впрочем, нет. Тогда подумать о чем-либо у нее просто не хватило времени. Ей показалось, что ее сердце осталось там наверху, а вместе с ним не поспели спрыгнуть и прочие внутренности. Лишь несколькими мгновениями позже, когда они вдруг зависли в воздухе, слегка самортизировав о стену, а потом плавно и мягко заскользили вниз, Туся увидела, что к поясу барса прикреплен трос, другой конец которого, он, видимо, успел зафиксировать на крыше.
Туся почти успокоилась, вдохнула в себя воздух и крепче сжала ободранными пальцами броню. Ей показалось, она чувствует, как под пластинами экзоскелета бьется сердце.
Барс улыбнулся ей.
— Все будет хорошо! — сказал он, и ласково, как ребенка, чмокнул в щеку.
Ох! Лучше бы он этого не говорил! Они спустились примерно до десятого этажа — Туся узнала свою разоренную квартиру (обугленный шкаф все еще висел) — когда наверху что-то вспыхнуло и взорвалось в воздухе, расцветив небо оранжевой, как фонтан апельсинового сока, ослепительной вспышкой. В другой раз это, не лишенное губительной в прямом смысле слова красоты зрелище хотя бы на миг приковало бы Тусин взгляд, но только не сейчас.
Они стремительно падали вниз, и с земли, приветливо помахивая острыми, как лезвия, зазубренными краями развороченной брони им плотоядно улыбался подбитый вертолет, неделю назад рухнувший на колонну пробивавшихся к госпиталю бронемашин.
Барс попытался еще раз выбросить карабин, но безуспешно: крепление лишь скользнуло по стене. В конце концов, он был человек, а не супергерой. Да, он был человеком! И еще каким! Туся увидела, что он пытается перевернуться в воздухе, но не так, чтобы упасть по-кошачьи на ноги, или боком, а для того, чтобы рухнуть спиной! Зачем?! При падении с такой высоты даже экзоскелету придется туго, а позвоночник под броней вряд ли собран из металлических дисков!
Все ясно! Барс надеется, приняв основной удар на себя, спасти ее. Гнев и возмущение заполнили Тусино сознание. Он должен жить! Он не умрет! По крайней мере, сейчас! И в этот миг она ясно увидела маленький просвет земли между двумя искореженными машинами, метрах, примерно, в десяти от предполагаемого места их падения.
Туся, конечно, не сумела бы объяснить, и, тем более, выразить языком математических формул то, что дальше произошло. Затормозилось ли время, наблюдался ли частный случай отмены закона всемирного тяготения, или, как это случалось несколько раз в детстве, ей удалось мгновенно переместиться из одной точки пространства в другую, перетащив привязанного к ней человека…
Комментарий к Часть первая I Коллаж к главе https://vk.com/photo-148568519_456239190
Визуализация персонажей. В центре – Туся, сверху – ее спаситель-барс, внизу Галка и Феликс.
====== II ======
Они лежали на земле, вдыхая холодный предрассветный воздух, наполненный запахами дыма, смазки и ржавчины. Барс, как и планировал, приземлился на спину, но Туся ясно видела, что он жив и даже не покалечился.
Другое дело, что сам он свое спасение сумел осознать далеко не сразу. Лоб его был покрыт испариной, ноздри часто-часто двигались, втягивая воздух, губы потрясенно шептали: «Не может быть!»
Ну что же, пусть благодарит удачу и думает, что им невероятно, можно сказать, фантастически повезло. Она все равно ничего не смогла бы объяснить, а если бы и сумела, он стал бы смотреть на нее, как на какого-нибудь диковинного уродца. И все же ей было немного обидно, как за Русалочку в сказке Андерсена: Принц ведь так и не узнал, что это она вытащила его. Другое дело, что Принц не выносил Русалочку из горящего дома и не вырывал из лап головорезов…
Барс пошевелился, пытаясь подняться, и вспомнил про ремень. Когда он раскреплял застежки, Туся даже ощутила что-то вроде сожаления. Пожалуй, она не чувствовала себя так уютно и безопасно с того времени, как погиб отец.
Сверху что-то затарахтело. Над домами черной уродливой стрекозой проплыл вертолет. Барс толкнул Тусю в укрытие между двумя вставшими на дыбы машинами, затем втиснулся туда сам. Над их головой промчались две ракеты, и мир вокруг погрузился в грохочущий, пылающий и взрывающийся хаос. Туся инстинктивно спрятала голову в колени и зажала ладонями уши.
Затем все закончилось. Вертолет сделал круг и повернул к востоку. Барс поставил скорчер на предохранитель.
— Кажется, обошлось, — заметил он, выглядывая наружу.
Туся кивнула, прислушиваясь. На улице наступила тишина. После многочасового гула, гвалта и грохота она казалась тревожной и оглушительной, словно из привычной картины мира вдруг изъяли какой-то важный и нужный кусок и не заполнили его ничем, отдавая во власть пустоты. Такая тишина обычно не предвещала ничего хорошего: с нее всегда начинался ночной обстрел, в палате госпиталя она подписывала метавшемуся в горячке больному смертный приговор. Сегодня приговор вынесли целому городу, даже целой планете. Впрочем, нет. Отдаленная канонада свидетельствовала о том, что где-то на севере и северо-востоке бои не закончены, потому надежда все еще остается.
Увидев, что Барс пока не намерен покидать убежище, Туся решила устроиться поудобнее. Меняя позу в темной тесноте, она задела острый край разбитой брони и порезала руку. После всего пережитого эта царапина вряд ли заслуживала особого внимания, но она оказалась последней каплей. Туся обхватила рану перепачканной в земле и мазуте рукой и горько разрыдалась.
Барс снова улыбнулся ей, точно обиженному ребенку. Он откуда-то извлек аптечку и с профессиональной ловкостью — в элитных подразделениях все проходят основы медицины — обработал ранку на руке и другие Тусины ссадины, а затем закатал ей рукав и сделал какую-то инъекцию — то ли от столбняка, то ли против инфекции и боли, то ли все сразу.
Туся разревелась еще пуще. Она понимала, что ведет себя глупо, но поделать ничего не могла.
Барс обнял ее за плечи, стал гладить волосы, убаюкивая, как это делал когда-то отец. Стало немного легче.
— Эх ты, бедолага! — вздохнул он. — И как тебя угораздило угодить в такую передрягу?
Туся более или менее кратко и связно объяснила, что произошло. Выслушав ее историю, Барс аж прицокнул языком:
— Ну и ну! Нечего сказать, прямо умница-Катенька. Вместо того, чтобы эвакуироваться с госпиталем, отправилась в одиночку сестру выручать. Да с такими способностями можно хоть сразу в наш отряд.
— Меня вообще-то Рита зовут. А папа называл Тусей.
Барс рассеянно кивнул, переводя взгляд с дисплея навигатора на циферблат часов. Туся не была уверена, что ее слова дошли до его сознания. А между тем она бы сейчас, не задумываясь, помимо милого домашнего прозвища, производного от Ритуси, открыла бы ему и свой адрес, и номер электронной почты, и шифр банковского счета. Впрочем, какое это имело значение. В конце концов, Барсы не обязаны помнить имена всех, кого спасают. Однако в следующий момент пересохшие, потрескавшиеся губы воина озарила улыбка.
— Маргарита, — мечтательно повторил он Тусино полное имя. — Гретхен, говоря языком великого Гете. Назвали потому, что глаза зеленые, или оттого, что зубки ровные и белые, как жемчужная нить? Понятно, почему вокруг происходят чудеса. Девушка с таким именем должна притягивать все необычное. Дай Бог тебе дождаться Мастера, а не Фауста!
Туся почувствовала, как к щекам приливает краска. Хотя она не видела себя со стороны, она ощущала, как саднят и набухают все те безобразные следы, которые оставили на ее лице безжалостные руки и губы легионеров, и представляла, как все это выглядит при свете начинающегося дня. Хороша Гретхен! Нечего сказать! Ведьмы с Броккена и те, вероятно, смотрелись лучше. А он еще ведет разговор о зеленых глазках и жемчужных зубках. Издевается, что ли?
Но в карих глазах Барса она не смогла обнаружить и намека на издевку.
— Арсеньев Александр Андреевич, — церемонно представился он, будто находился не под брюхом разбитой машины, а на дипломатическом приеме или светском рауте, — капитан третьего ранга подразделения «Барс».
Туся кивнула. Фамилия показалась ей знакомой, но она не могла припомнить, где и когда ее слышала. Барс тем временем продолжал:
— Командование сил Содружества поручило мне доставить Вас в штаб.
— В штаб? — удивленно переспросила Туся. — Зачем? Я не сделала ничего дурного!
— Мы перехватили шифровку о том, что Вами интересуется кое-кто из научного отдела «Панна Моти».
Туся по-новому взглянула на события этой ночи. Стало быть, легионеры не просто обшаривали дом, а поджидали именно ее. Она вспомнила, что Галка однажды в разговоре обмолвилась про то, что Феликс теперь заведует одной из лабораторий корпорации, ведущих разработки в области новых энергоносителей. Похоже, все это время сестра каким-то образом поддерживала с ним связь. Неужели Галка…