Папуля тоже был мною недоволен: все потому, что охранник Иван настучал о том, что видел, как я беседовала с убиенной буквально за пять минут до ее смерти. Ну и в полиции интересовались, что значит мое сообщение, отправленное за десять минут до того, как ее застрелили. Само собой, прямо в ее смерти меня никто обвинить не мог, но косвенно даже я сама могла бы почувствовать себя виноватой. Могла бы, но разумеется, не чувствовала, а больше злилась: вот надо было этой кикиморе умереть так не вовремя? Теперь даже крохотная надежда наладить отношения с Макаром пошла коту под хвост, а аферистка Анечка стала практически святой, а все потому, что ее убили.
Ну, и как обычно, я оказалась права: девушку застрелили из проезжающей мимо машины, вроде бы водитель. Говорю «вроде бы», потому что нужные нам камеры весьма не вовремя оказались выключенными (соседи признались, что вообще редко их включали и держали больше для виду), но тачку засекла жена банкира Николая Степановича Федоренко, Карина. По счастливой случайности дамочка скучала дома в одиночестве, пила чай и пялилась в окно. Особого внимания на тачку не обратила, но вроде бы это была черная тонированная девятка, номеров не видно, водитель в черной шапке, шарф надвинут на нос. Узнать его не представлялось возможным. Похожую девяку нашли через пару дней, в лесополосе на другом конце города. Она была угнала еще черт знает сколько недель назад, и хозяин с ней давным-давно распрощался. Она это, или не она — судить никто не брался, но искать там было нечего. Да и вообще было непонятно, как вышеупомянутый автомобиль смог проникнуть на закрытую охраняемую территорию, на которой проживали мои родственники и была убита Анна.
***
На следующий день после встречи с Мариной, ближе к вечеру, домой завалился Ромашка, широко улыбаясь и тряся перед моим носом бутылкой:
— Привет! Хотела поговорить?
— Ну да, именно так я и сказала, — приняв смачный поцелуй, ответила я.
— Смотри, что я принес! — Ромка еще раз потряс бутылкой, видимо решив, что за последние дни мое зрение резко упало.
— Ты прекрасно знаешь, что я не пью вино из магазина, — нахмурилась я и прошла к бару, Ромка шел по пятам, сбросив по дороге куртку и ботинки.
— Сенечка, не хочу тебя расстраивать, но практически все вино из магазина, — скривился друг.
— Ты знаешь, о чем я. Опять притащил пойло из супермаркета за углом?!
— Друг подарил, он летал в Барселону.
— Давай свое вино, посмотрим, как сильно тебя ценит твой друг, — буркнула я.
Пока Ромка занимался сервировкой стола, которая включала в себя быструю ревизию моего холодильника (все, что там имелось — куплено Ромкой, сама я такими вещами не занималась) и раскладывание передо мной его нехитрого содержимого, я решила не тянуть с новостями:
— Вчера имела неприятную беседу с Симбириным-старшим.
— С каких пор ты называешь отца по фамилии? — изумился друг, предварительно набив рот зеленым сыром.
— Со вчерашнего дня.
— Мм.
— Мне удалось убедить его, что я разберусь в ситуации. Сама.
— И как ты это провернула?! — Ромка едва не выплюнул сыр от удивления.
— Легко: припомнила, что он мне должен за лето. Тогда он сам не на шутку разошелся, а я так легко его простила… Ну и само собой, потом я долго и муторно доказывала, что к смерти Анны отношения не имею.
— Он поверил?
— Черт его знает, это же мой близкий родственник: сразу трудно сказать. Но в конце концов он сдвинул брови и попытался сделать этот его голос… ну знаешь, сам он считает его командным, но на самом деле кажется, что он кислого переел. Ну и сказал: «Если не видишь другого выхода — разберись. Я лезть не стану».
— Ничего себе, — Ромка пытался отойти от шока: раньше папуля даже слышать не желал ни о каких сомнительных расследованиях, а вот теперь дал добро. Наверняка это все не с проста, любовь к хитростям и уловкам — это у нас семейное.
— Ну, потом он конечно уточнил, что у меня неделя на все провсе.
— Вот это уже больше на него похоже.
— И приказал все время таскаться с его охраной, но я поклялась, что ты не отойдешь от меня ни на шаг.
— Ты же понимаешь, что у меня тоже есть дела? — приуныл друг от такой перспективы.
— Ага.
— Но все равно поклялась?
— Я же не из верующих.
— Хорошо, отложу свои дела на потом… некоторые, — проворчал Ромка, который вообще-то моего отца побаивался.
— Это совершенно необязательно, мой любимый друг: ты можешь помогать мне, не находясь постоянно рядом. У меня голова болит, когда ты целый день возле меня бормочешь. Ты замечал, что у тебя такой странный тембр голоса, я прямо чувствую, как он влияет на меня… Какие-нибудь инфразвуковые волны, или что? — озадачилась я: надо будет поинтересоваться данным вопросом.
— Когда мы целый день вместе, ты трещишь за семерых, так что голова у тебя болит от собственной болтовни, не иначе.
— Фу, как грубо!
— Ну так что, с чего мы начнем? — придав голосу бодрости, сменил Ромка тему, потому что знал, что спора лучше не затевать.
— Начну, — поправила я, — Пока твоя помощь не требуется: завтра я собралась поговорить с подругой Крокодильши. Они вместе работали, и это единственная девушка, с которой она вообще общалась. Как знать, может она в курсе, зачем ее востроносая коллега врала о своей личной жизни.
— Еще идеи есть?
— Пока нет, — честно призналась я, — После беседы с папулей я наведалась к соседке.
— Это к которой?
— Любительница чая, что предположительно видела тачку убийцы. Жена Федоренко.
— И что дамочка?
— Девушка, на самом деле ей далеко до тридцати. И ничего, напугана, хотя самого убийства не видела. Муж работал в кабинете, она услышала выстрелы и сразу увидела машину. Потом уже Крокодильду. Первым делом кинулась за мужем, они вместе выбежали к трупу, как раз когда подтянулось и наше семейство. Теперь дамочка боится, что неведомый убийца покарает всех на нашей улице Морг.
— Жутковато, — протянул Ромка.
— Еще как. Здравомыслием наших соседей бог обидел, ты бы видел, как она опасливо поглядывала в окно… Жуть, да и только.
— Может, девчонка недоговаривает?
— Намекаешь, что она видела больше, чем рассказывает? Даже не знаю… с ней беседовали миллион раз, да и самого место преступления из ее окна не видно. Вряд ли она видела больше тачки.
— И какие планы на завтра?
— Начну с подруги Анны, а там посмотрим.
— Тогда за успех твоего предприятия, — Ромка поднял свой бокал.
— Это не обсуждается, но я тебя поддержу. Марина говорит, иногда нужно идти на уступки и делать вид, что сказанное или сделанное другим — не полный бред, даже если это так, потому что дорогим тебе людям можно иногда и уступить, — поделилась я витиеватой мыслью и подняла свой бокал.
— Если бы ты опустила последнюю фразу, было бы идеально, — хмыкнул друг, — Но часть про «дорогого людя» мне понравилась.
Остаток вечера мы пили вино и строили планы и предположения. Вино, кстати, оказалось совсем неплохим и я заревновала: что это у Ромки за друг такой появился?! Обычно хорошие подарки ему делала только я… Ночевать он остался у меня: у него имелась своя комната, отделанная в черно-синих тонах. Такая мрачность объяснялась не самым веселым периодом жизни, ну и как многие великие ранее, я просто выплеснула весь негатив в творчество, то есть в комнату. До недавнего времени она пустовала, потому что я понятия не имела, что с ней сделать, но потом пришло озарение. Правда, Ромке его комната не нравилась: он утверждал, что он больше бы подошла какому-нибудь графу Дракуле. Но он все равно практически жил в ней последние пару месяцев, что неудивительно: от его пустого и необитаемого на вид жилища меня бросало в дрожь. Пещера графа была куда приятнее… Друг утверждал, что ему все равно на окружающую обстановку, раз дома он практически не бывает, поэтому квартирой он и не занимался с самого переезда. На самом деле последнее время я раздумываю над выселением кого-либо из соседей, дабы Ромка мог жить рядом со мной, но ему об этом пока не говорю: мало ли, как он воспримет. Я любила сообщать постфактум.
Когда я проснулась, друга уже не было, зато он оставил мне пару тостов на завтрак. Вообще-то, у меня встреча в кафе, но я все равно оценила старание Ромки.
Екатерина Петровна Авасева ждала меня в местечке, что располагалось как раз напротив детского сада, где она работала. У детей был тихий час, и она договорилась со своей коллегой, что та ее подменит в случае экстренной ситуации. Все это она мне объяснила по телефону накануне, не то чтобы я сильно интересовалась. По одному телефонному разговору я сделала вывод, что Екатерина девушка общительная, даже через чур, и тянуть информацию клещами из нее не придется.
Кафе популярным назвать было трудно, я бы даже не назвала эту забегаловку кафе, и знай я заранее, в какую попаду дыру, перенесла бы встречу в более цивилизованное место. Но зато имелся несомненный плюс: едва я переступила порог сего сомнительного заведения, узнала Екатерину. Просто потому, что других посетителей здесь не наблюдалось.
По телефону я решила, что она довольно молодая, так и оказалось: примерно одного возраста с Крокодильшей, но в разы симпатичнее, хоть такие девушки слегка не в моем вкусе: рыжие кудряшки, круглая щекастая физиономия, маленький веснушчатый лоб, курносый нос, само собой, тоже весь в веснушках, светло-карие глаза и губки бантиком. Плюс небольшой рост и наверняка ярко выраженная гиперактивность: на меня сейчас взирала девушка-юла. Неудивительно, что она такая болтливая.
— Это ты Сентябрина? — первой начала она, едва завидев меня на пороге, видимо решив не церемониться и не «выкать».
— Я, — пришлось мне сознаться и приблизиться к столику, что она заняла.
Екатерина осмотрела меня с ног до головы и вынесла вердикт:
— А тебе ничего, такое имя подходит.
— Полностью согласна.
К нам подскочил официант, и я решилась заказать кофе, хотя пить его не собиралась: пищевого расстройства мне только и не хватало. Екатерина же сделала заказ, с которым не управился бы даже обжора Ромка, повернулась ко мне и широко улыбнулась:
— Голодная я, жуть. Дети энергии отнимают, маленькие чертята…
— Заказывай, я угощаю — улыбнулась я в ответ.
— Супер! Тогда я возьму три куска торта, если ты не против!
— Бери пять.
— Серьезно? — девица уставилась на меня, как будто не могла поверить своим ушам.
— Абсолютно, — успокоила я, — С собой возьмешь.
Она вмиг подозвала официанта и сделала дозаказ, потом повернулась ко мне, дружелюбно улыбаясь. Знала бы я, как иногда легко разговорить людей, водила бы хоть в рестораны.
— Ты хотела поговорить об Аньке?
— Ну да.
— Не обидишься, если спрошу, зачем?
— Ничуть, — усмехнулась я, — Она собиралась замуж за моего хорошего друга до того, как погибла. Я хочу узнать, кто это сделал.
Часть, где этот самый друг винит меня во всех грехах, я по понятным причинам упустила. Как и ту, где за пару дней до ее гибели я и сама была не прочь избавиться от Крокодильды.
— Да, печально все вышло, — пригорюнилась Екатерина, — До свадьбы всего ничего, и тут такое… Парень ее поди места себе не находит…
— Ты была приглашена на свадьбу?
— Ну да. Как никак, дружим… то есть, конечно дружили. Может, не так давно, но все же. Анька вообще не очень с людьми сходилась, просто я общительная.
— Я заметила, — улыбнулась я, — Но думала, вы знакомы уже много лет.
Она махнула рукой:
— Да какой там! Она у нас работает то с лета.
— Вот как?!
Судя по информации, что раздобыл Ромка, Крокодильда была воспитательницей много лет. Может, я была невнимательна, и она просто сменила место работы? Хотя меня трудно назвать невнимательной…
— Ну да. Начальство чуть ли не год искало сотрудника, но сама понимаешь, желающих работать с детьми за копейки не так много. Уж больно они шумные, хлопот полно и ответственность огромная. Потом объявилась Анька. Не сказать, что у нее было много опыта… Но она ничего, девка способная, и с детьми хорошо ладила, так что к ней никаких претензий не было.
— Мало опыта?
— Ну я судить не берусь, но так казалось, — пожала она плечами.
Официант принес мне кофе, а Кате первое, и она накинулась на свой борщ, предупредив его, что второе понадобится очень скоро.
— У нее были друзья, помимо тебя?
— Не уверена. Но с ней наверняка ничего не скажешь — я и про жениха то ее узнала не так давно, — сосредоточенно жуя, ответила она.
— Про бывшего парня она, как я понимаю, не рассказывала?
— Неа.
— А про Макара?
— Ну раньше вообще даже не упоминала. Ну а когда я узнала про него, то не дала ей отвертеться: сама представь, как мне было любопытно. Все-таки, Анька особа не слишком заметная, ну в плане… ты меня поняла, не яркая она, — подняв на меня глаза и убедившись, что я кивнула, Екатерина продолжила, — Хотя, если присмотреться, девка она не страшная, ей бы чуть подкраситься… Ну а этот Макар ее — просто загляденье. Красавчик, каких поискать, да еще блондин. А ты видела его ямочки? Я честно думала, таких в природе не бывает… А этот еще и при деньгах, это сразу заметно. Ну и такой подарок достался Анютке нашей, было отчего проявить любопытство.
— Ну, ямочки у него на самом деле что надо, — не могла не признать я. Катерина нравилась мне все больше: не одна я считаю, что Анна моему Макару не пара.
— Слушай, а ты случаем не сестра ему? Ты тоже блондинка, высокая и красотка!
На мой взгляд, этих факторов было недостаточно, чтобы установить родство, тем более брат с сестрой не всегда похожи друг на друга. Стоит только вспомнить Марта… Но Екатерине этого было знать необязательно, потому я кивнула:
— Двоюродный.
— Ну, я сразу заметила. Повезло вам с генами… Значит, брат твой решил не доверять полиции и во всем разобраться?
— Вроде того, — кивнула я, поражаясь странной логике.
— Как интересно, прямо детектив, — выдала она, одновременно махая рукой официанту и призывая принести второе.
— Ну и что же Аня рассказывала о Макаре?
— Немного. Сказала, что познакомились случайно и очень романтично: она торопилась в свой кошачий приют и перебежала через дорогу, а он ехал на машине и едва ее не сбил. Хорошо, это было где-то во дворах и скорость у него была небольшая. Ну, потом они разговорились, он хотел отвезти ее в больницу, но она наотрез отказалась: ее ждали ее кошечки. Ну, в конечном итоге он поехал с ней. Ну а потом позвонил, и завертелось… Ну наверняка ты и сама это все прекрасно знаешь.
— Слышала. На самом деле, мы редко виделись в последнее время, я была в отъезде, — объяснила я свою неосведомленность.
— Ммм, — пробормотала она, принявшись за принесенное официантом второе.
— Она не упоминала, где работала до этого?
— Неа. Говорю же, скрытная она. Но мне казалось, что она из другого города.
— Вот как? — заинтересовалась я.
— Ну да. Она никогда не говорила этого напрямую, но складывалось такое впечатление: ну знаешь, иногда она не знала названия улиц, хотя они центральные. Само собой, всего никто не упомнит, даже кто живет в этом городе всю жизнь, при условии конечно что не работает таксистом… В общем, хоть и не таксист, но все равно любой житель города знает центральные улицы. Ну и торговые центы там, магазины всякие. А Анька часто путалась, я замечала за ней это не единожды. Она даже про универмаг на Гагарина забыла!
— Не может быть! — ахнула я: универмаг был у нас чуть ли не достопримечательностью, про него знал и стар и млад.
— Может! — серьезно заверила меня Катя.
— Она это как-то объясняла?
— Да я не стала ее расспрашивать: к тому моменту я поняла, что от нее и слова не добиться, если она сама того не захочет, я подумала, потерплю немного и она мне расскажет. Я и так начала чувствовать себя слишком навязчивой.
— Возможно, у нее просто память плохая, — предположила я, хотя сама в это ни секунды не верила: как ни крути, универмаг — веское доказательство.
— Может, — пожала плечами Катя, явно больше заинтересованная в своем бифштексе со странным зеленоватым оттенком, чем в поисках ответов за загадки, что было мне даже на руку.