— Годится для питься! — воскликнула наша несчастная Анна, ломая руки. — Господи Боже! для питья!
Я полагаю, что вы, миледи, и вы, джентльмен, можете представить себе, какие чувства испытывала Она в эту минуту. В современной литературе едва ли описаны подобные ужасные коллизии. «Годится для питья»!
— Бежим! во имя неба! — поспешно вскричала Она.
— Musha! Это было бы глупо! — возразил ирландец. — Потерять такую возможность! Знаете, что я нашел здесь в комнате, моя драгоценная? Топор для колки дров! Чертово копыто! мы хорошенько посмеемся! Откройте гроб, вытащите его милость и спрячьте его в том шкафу, справа от камина… поторопитесь, я слышу, кажется, скрежет проклятых часов, а мне еще нужно разбудить этого простака Грей-Джека. Он нам понадобится.
Анна мужественно и быстро приступила к работе. Она была девушкой сильной, несмотря на свой невысокий рост. Она извлекла из гроба Эдварда С. Бартона, эсквайра, взяла спящего на руки и понесла его к шкафу, который предварительно открыла. Веселый Скелет захлопал в ладоши.
— Закрывайте! — сказал он. — Вижу, у вас храброе сердце! Теперь спрячьте гроб под кроватью, чтобы он не оставался на виду.
Она снова повиновалась.
— А сейчас, — произнес Мерри Боунс, — ложитесь под одеяло и притворитесь, что спите, как милый ангелочек… Begorrah! Внизу скрипят пружины… чтобы ни случилось, не двигайтесь и не открывайте глаза… скоро увидимся!
На нижнем этаже раздался скрежет часов. Голова Мерри Боунса торопливо исчезла в отверстии. Грянул первый удар пятнадцатого часа, рассеивая отзвуки среди ночных теней.
С первым ударом молотка часов в нижнем этаже поднялся явственный, но глухой и беспорядочный шум. На лестнице послышались шаги. Со вторым ударом шаги зазвучали в коридоре. С третьим — дверь медленно распахнулась, и по комнате разлилось зеленое свечение. Это вампирическое свечение, как запах кошачьих, усиливается в критические моменты.
Г-н Гоэци вошел один. Он походил на человека, вырезанного из бутылочного стекла, и тусклый свет свечей, проходя через него, отбросил прозрачную тень на только что закрытую им дверь. Прозвучал четвертый удар.
Г-н Гоэци направился прямо к кровати, и сердце нашей Анны перестало биться.
Г-н Гоэци склонился над изголовьем. Внутри его тела раздались громкие и возбужденные голоса:
— Мы жаждем! Мы хотим пить! Пора начинать пир!
Часы пробили в пятый раз.
Г-н Гоэци немного отвернул одеяло, и его алые губы округлились, как у гурмана, собирающегося попробовать вино выдающегося урожая. Со зловещей веселостью он произнес:
— Терпение, дети мои! мне кажется, что я имею право на первый бокал!
— Тогда поторопитесь, хозяин, поторопитесь!
У вампиров, насколько известно, кончик языка очень острый; так они наносят укус, необходимый для удовлетворения их чудовищного аппетита. Проколов этим ланцетом кожу, они пьют кровь, как пиявки.
С шестым ударом дверь снова открылась, и появился Мерри Боунс, прятавший правую руку за спину. За ним удрученно и послушно, как побитая собака, следовал Грей-Джек. Англичанин всегда признает силу, и две пощечины, которые Грей-Джек получил в тринадцать часов, были, по-видимому, перворазрядными.
Как только показался Мерри Боунс, г-н Гоэци свистнул, и все семейство мгновенно выскочило из его тела. При втором свистке все разделились не хуже г-на Гоэци, и тогда прозвучал седьмой удар.
Затем г-н Гоэци занял место за своими одиннадцатью придатками и бросил всех их в бой против ирландца. Анна, которая до этого момента, по совету Веселого Скелета, держала глаза закрытыми, приподняла веки и увидала самое необычайное сражение со дня сотворения мира.
Два пса, два попугая, две лысые женщины, два мальчика, два трактирщика и один г-н Гоэци положительно раздирали на части несчастного ирландца. Тот использовал для защиты только левую руку и защищал лишь глаза, особенно от атак попугаев. Он хватал этих жестоких тварей за головы и скручивал им шеи — но это ничуть не помогало, а пока он был занят попугаями, псы и мальчишки вцеплялись ему в ноги, а два трактирщика, две лысые дамы и г-н Гоэци (двойник) вгрызались в бока, живот и грудь.
Грей-Джек, хоть и был англичанином, тихо ждал на пороге. Не спешите его винить — такие приказания он получил перед битвой. Он играл роль резерва, и вы вскоре уясните крайнюю важность его роли.
Часы пробили восьмой, девятый и десятый час. Мерри Боунс понемногу продвигался вперед, к кровати, несмотря на ожесточенные атаки гарпий мужского и женского пола, которые рвали его тело на куски, как стая гончих, настигнувших добычу. От бедного ирландца, поистине говорю вам, ничего не осталось бы, не представляй собой его тело одну кожу да кости. Вся вампирская стая могла найти и оторвать от этого костяка не более маленького кусочка мяса. Кожа и кости, вот из чего он состоял. Было бы излишним еще раз подчеркивать здесь неоспоримое превосходство английской тучности!
Мерри Боунс истекал кровью из всех вен своего злосчастного тела и пасти шакальей стаи окрасились красным; но он медленно и терпеливо пробивался вперед, и с одиннадцатым ударом между ним и г-н Гоэци (настоящим) осталась лишь одна лысая женщина.
Ирландец внезапно тряхнул гривой, испустил громогласный клич «Begorrah!» и наградил жуткую старуху ударом, который я не колеблясь назову героическим, поскольку мегера улетела прямо в дыру дымохода. Правой рукой, скрытой до сих пор за спиной, он сделал резкий выпад, сверкнуло широкое лезвие топора и, когда в воздухе задрожал двенадцатый удар, голова главного г-на Гоэци скатилась с плеч, отсеченная острой сталью.
Тотчас все головы существ низшего порядка покатились по полу, словно отделенные от туловищ одним и тем же лезвием. Последовала безмолвная суматоха. Каждый бежал за своей головой. И среди этой оглушительной тишины громом прозвучал голос Мерри Боунса:
— Твоя очередь, старый Джек, болван! — приказал он.
И Грей-Джек зашагал вперед в правильном порядке, без спешки и отлынивания, как всегда маршируют наши замечательные солдаты. Он хорошо помнил свое задание. Он достал из-под кровати железный гроб, открыл крышку — и в тот миг, когда двойник г-на Гоэци схватил свою голову, сунул его в гроб и запер внутри!
Остальные, занятые собиранием своих черепов, даже не заметили этого. Прозвучал тринадцатый удар, после четырнадцатый, а они все толпились и толкались, как жалкие личинки в летней жиже клоаки. Мерри Боунс глядел на них, смеясь от души, что не мешало ему в то же время следить за успехами Грей-Джека и г-на Гоэци-отца.
Оба завершили свои дела одновременно, иными словами, Грей-Джек уселся на закрытый гроб, а г-н Гоэци нашел свою голову и приладил ее между плечами.
Он свистнул. Народ вампиров, повинуясь приказу, мигом свои пары воедино. Г-н Гоэци свистнул вторично, и все семейство быстро вернулось в его тело.
Выполнение этих маневров не оставляло желать лучшего.
— Все на месте? — спросил г-н Гоэци.
И, не дожидаясь ответа, он с пятнадцатым ударом часов непонятным образом нырнул в закрытое окно и растворился в ночи.
Он не услышал несчастный, жалобный голос, доносившийся из железного гроба:
— Месье Гоэци! Месье Гоэци! Вы забыли своего двойника!
Но было слишком поздно. Часы отзвенели, кукушка прокуковала пятнадцать раз, а наша Анна тем временем ощупывала себя, не понимая, жива она или мертва.
Вслед за последним «ку-ку» Мерри Боунс потребовал тишины, чтобы изложить оставшуюся часть плана кампании, — ибо, как вы понимаете, война только начиналась.
— Мисс, — сказал он, — теперь самое лучшее для нас было бы поспешить в замок Монтефальконе, но, поскольку его милость спит беспробудным сном…
— Откройте дверь шкафа, — перебила наша Анна, — и дайте ему воздуха.
Мерри Боунс невозмутимо продолжал:
— …торопиться мы не будем, и по пути я намерен оправиться. Грей-Джек понесет гроб…
— Дьявол тебя забери!.. — начал старик.
Но Мерри Боунс прервал его на полуслове, сказав:
— Гроб необходим нам по нескольким причинам. Во-первых, чтобы держать птичку в клетке…
— Ты заблуждаешься, добрый ирландец, — мягким голосом воззвал из гроба г-н Гоэци. — Я даю слово чести не бежать, если меня освободят.
— …Во-вторых, — продолжал Мерри Боунс, не затрудняя себя ответом, — в нем его милость проникнет в замок, когда придет время. Я слышал, что стены замка высоки, как купол собора Святого Павла в Лондоне, но у меня есть идея.
— Ах! добрый ирландец, — ласково произнес голос из гроба, — у тебя светлая голова! Ты совершаешь ошибку, отвергая мое предложение. Я глубоко предан вам и могу оказать ценные услуги.
Вы думаете, вероятно, что это была какая-то уловка. Отнюдь нет! Серьезные авторы, посвятившие вампирам объемистые сочинения, обычно сходятся в одном: плененный вампир всецело принадлежит своему победителю, как тот принадлежал бы вампиру, если бы исход их схватки решился в пользу последнего.
Отличие состоит лишь в том, что обыкновенные люди очень редко становятся хозяевами вампиров; общее правило человеческого бытия гласит, что Добро всегда проявляет себя гораздо менее энергично, чем Зло; поэтому, даже если человек пленяет вампира, физические и моральные пристрастия не позволяют ему испить вампирскую кровь.
Без этого действия невозможно полное слияние, интимная аннексия победителем побежденного вампира. Но плененный вампир, тем не менее, остается рабом своего нового хозяина.
Пока двойник господина Гоэци доказывал свою преданность через отверстия в гробу, снаружи послышался шум крыльев и нечто подобное большой птице или колоссальных размеров пяденице ударило в раму.
— Что это? — спросила наша Анна.
Пленник тотчас ответил:
— Не обманывайтесь ни на минуту — месье Гоэци вернулся за мной, так как без меня ему не обойтись.
— Я пущу ему пулю в голову! — вскричал Грей-Джек.
Откуда-то он раздобыл ружье и сейчас, размахивая им, бросился к окну.
— Остановись, храбрый старик, — сказал пленник. — Чудовище, строившее бесчисленные козни против твоей молодой госпожи и ее друзей, теперь беспомощно. Ему не хватает меня. Было бы слишком долго объяснять вам это в точных и научных терминах, но сравнение поможет мне осветить суть дела. Сам я, что правда, представляю собой только двенадцатую часть месье Гоэци, но я связан со всеми остальными, и мое отсутствие ставит его в положение четок, лишенных нити. Можете сами судить, каково ему приходится.
Слова заключенного произвели большое впечатление на аудиторию; и однако, наша Анна, не по возрасту вдумчивая, спросила:
— Пленник, почему ты предаешь своего хозяина?
— Мое дорогое дитя, — ответил голос из гроба, — не удивляйтесь, что я вас так называю, я имею на это право — у меня есть несколько причин поступать именно так. Я назову две. Первая — это закон любого завоевания: побежденный остается врагом завоевателя. Для объяснения второй требуется углубиться в прошлое. В то время, когда доктор Отто Гоэци приехал в графство Стаффорд, чтобы занять место наставника молодого Эдварда С. Бартона, он был только учеником вампира. У него не было ни двойника, ни реквизита, ничего. Вы помните бедную Полли Берд с Верхней Фермы, чья безвременная кончина так огорчила весь приход три года тому?.. Знайте же, друзья мои, что с вами говорит та самая злосчастная Полли Берд. Месье Гоэци, получив в Петервардейне диплом магистра вампиров, избрал меня, чтобы я стала его двойником и привела в действие его внутренний механизм.
— Только подумать, — воскликнула наша Анна, — что мы сидели рядом в церкви вместе с семью девицами Бобингтон!
Мерри Боунс наконец уразумел, что Грей-Джек не сумеет нести гроб.
— В конце концов, — сказал он, — Полли Берд была когда-то вполне доброй девушкой, а у мисс нет горничной. Если Полли пообещает нам вести себя хорошо и нести гроб, не вижу, почему бы нам не развлечься ее обществом до прибытия в замок Монтефальконе.
Мнение ирландца одержало верх. Мерри Боунс достал ключ и отпер гроб. Перед ними предстал г-н Гоэци, глядевший на нашу честную компанию мягким и скромным взором. Он по-прежнему оставался г-ном Гоэци, но наша Анна и двое других, внимательно присматриваясь к нему, готовы были поклясться, что в лице презренного доктора читались некоторые черты Полли Берд.
Несчастная рассыпалась в благодарностях и, поднявшись на ноги, поспешила сделать реверанс.
Далее мы будем говорить о ней в женском роде, дабы не путать ее с настоящим г-ном Гоэци. Но не забывайте, что это был все-таки мужчина, и потому пришлось отказаться от мысли поручить Полли обязанности горничной нашей Анны.
Мало того, в качестве меры безопасности к ее шее был крепкой цепью приторочен гроб. Тем самым, Грей-Джек и Мерри Боунс могли удостовериться, что она действительно понесет гроб, тогда как наличие подобной тяжелой и сковывающей движения ноши должно было крайне осложнить любую попытку побега.
Глава десятая
На рассвете Она попросила всех удалиться, чтобы заняться своим туалетом. Между тем, бывшая Полли некими способами, которые я не могу объяснить, пробудила Эдварда Бартона. Когда наша Анна присоединилась к своим спутникам — предварительно вознеся краткую молитву или, вернее, поблагодарив Всевышнего за избавление от стольких опасностей — Эдвард С. Бартон открыл глаза и в изумлении огляделся.
— Где я? — первым делом спросил он.
Она пустилась было в подробные объяснения, но Мерри Боунс стал настаивать, что необходимо без промедления тронуться в путь.
— Я поговорил с соседушкой Полли, — сказал он. — Она дала мне хороший совет. Перед тем, как отправиться в замок Монтефальконе, нам нужно будет закончить одно деликатное дельце. Покуда настоящий господин Гоэци жив, мы ничего не добьемся.
Они спустились вниз. Стрелки часов в зале остановились, показывая ровно пятнадцать, и даже кукушка исчезла. Когда все четверо переступили порог, в глаза им бросилось большое объявление, висевшее под фонарем. «Трактир сдается в наем», — гласило оно.
Не задумываясь об этих любопытных, но второстепенных деталях, маленький караван сейчас же двинулся по дороге. Впереди шла бывшая Полли, плотно охраняемая с боков Грей-Джеком и Мерри Боунсом. Конечно, она несла железный гроб, но голландцы, народ тяжеловесный, смотрели на шествие с полнейшим равнодушием.
Позади шла наша Анна, а с нею Нед Бартон, который все еще был немного слаб и опирался на руку своей спутницы.
Путешествие к берегам Рейна не ознаменовалось никакими происшествиями, если не считать нескольких свистящих звуков в порывах ветра и неопределенной возни в кустах. Мерри Боунс, предупрежденный бывшей Полли, стремившейся доказать свою преданность, объяснил нашей Анне, что г-н Гоэци растворил себя в воздухе и воде и, прячась за деревьями и кустами, ждал благоприятного момента, чтобы захватить двойника, необходимого ему для обретения свободы действий.
Однажды наша Анна почувствовала, как ее ноги задело что-то вроде детского обруча, и скрипучий голосок, исходивший неведомо откуда, произнес:
— Вот и мертвец!
Прибыв на Рейн, путешественники наняли речное суденышко, которое должно было доставить их в Кельн. Ближе к вечеру, когда тени сумерек окутали Рейн и его берега, в двухстах ярдах впереди появилось бледно-зеленое свечение. Оно поднималось вверх по течению, придерживаясь той же скорости, что и их судно.
С наступлением темноты свечение сделалось ярче; сперва расплывчатое, оно начало сгущаться, пока не уменьшилось до размеров мужского тела. Теперь можно было ясно различить г-на Гоэци, который плыл ногами вперед в окружении своей гнусной челяди.
Все молча взирали на это странное зрелище, когда бывшая Полли вдруг разразилась слезами. На вопрос о причинах такой печали она ответила:
— Как вы думаете, могу ли я без гнева созерцать чудовище, отнявшее у меня счастье и честь? Запомните, он не даст ни малейшей слабины, пока у вас не появятся средства уничтожить его окончательно. Я говорю это не только ради мести, но и ради вашей же безопасности. Вы можете быть уверены, что в любой час дня и ночи, будь он видим или сокрыт, месье Гоэци всегда будет бродить вокруг. Поэтому я хотела бы сейчас во всех подробностях изложить вам план, которым уже частично поделилась с Мерри Боунсом; если смело и мужественно осуществить этот план, с нашим общим врагом будет навсегда покончено. Момент благоприятен — поскольку мы видим его там, на реке, мы можем быть уверены, что он не прячется где-то здесь и не подслушивает нас. До тех пор, пока у него нет меня, он вынужден держать при себе все свое семейство, и вам нетрудно будет понять, в какую ярость это его приводит.