...всегда она и только она... такая хрупкая и изящная. Умная. Вежливая. Ее хвалит гувернантка и наставники восхищаются остротой ума. Она умеет одинаково ловко решать задачи, рисовать на картах и вышивать лентами. А еще музицирует весьма прилично, пишет экспромты и даже пробует себя в скульптуре.
Ее собираются вывозить в Арсинор.
А Димитрию...
...не ему... ей остается смириться. Она ведь всегда смирялась.
Чужая память.
Теперь с нею легче управиться.
- ...наймем кого... пусть научит основам, а там пройдем освидетельствование и ограничители поставим, - матушка говорит убежденно. - Притыцкие так сделали...
- И что в том хорошего? - отец ворчит, но согласится. Он всегда и во всем с матушкой согласен, и от этого становится еще обидней. - Лишать девку шанса...
- Какого шанса? - матушка едва ль не визжит, что совсем неприлично. - Одумайся... в этом Университете, если хочешь знать, совершенно невозможные порядки! А Элька не особо умна, не говорю уже о хитрости. Быстренько окрутят, а после бросят. Вот принесет в подоле...
- Авось не принесет.
- Если и нет, то дальше что? Дар у нее есть, но куда с ним... в менталисты коронные? А дальше что? Небось, кому нужна будет жена, способная мозги из головы вытащить...
- Ты преувеличиваешь.
- Я? Это ты... на что ты ее обрекаешь? Служить короне до самой смерти? Ни друзей, ни... тебе ли не знать...
- Успокойся, - примиряюще сказал батюшка. - Небось, и на нее свой охотник сыщется... а если дар и вправду яркий, то есть те, кто не испугаются, но наоборот...
...прочь.
Не то.
Хотя обида ярка. И стало быть, маменька уговорила... конечно... отец обещал подумать, всего-то нужно, что годик потерпеть. Чай, университет не убежит. А пока у Эли будет время подготовиться.
Вон, наставника пригласили.
И цепку на шею повесили, мол, для ее же блага, а то ж дар, он такой, опасный без должного контроля. Цепка душила. И ночью Элиза просыпалась от того, что того и гляди задохнется. Она умоляла матушку, но та оставалась непреклонна.
Нельзя.
Дар...
...дальше...
...слезы.
...уговоры... но матушка лишь отмахивается.
- Дорогая, не понимаю, на что ты жалуешься. Жених ждать, пока ты доучишься, не станет. А партия найчудеснейшая. Тебе стоит порадоваться, что тобой заинтересовались Ветрицкие...
Стоп.
Ветрицкией.
Древний род. Богатый. И сестрица кривится, не скрывая злости: уж она бы... но у нее дара нет.
- Постарайся все не испортить, - матушка сама нащипывает щеки и хмурится. Стало быть, выглядит Лиза не так, чтобы хорошо. Ничего. Она привыкла к собственной некрасивости.
А Ветрицкий хмур.
Он старый.
Как папенька. Но по нему не скажешь, смотрится молодо, что заставляет сестрицу жеманничать. Впрочем, Ветрицкий, в отличие от иных кавалеров, не испытывает восторга и не спешит лишиться разума, но машет рукой и говорит:
- Замолчите.
И Стеша замолкает.
Ее глаза вдруг стекленеют, и сама она...
- Не стоит волноваться, это ей не повредит. Она будет уверена, что весь вечер меня очаровывала, а я поддавался. При внушении главное использовать понятные людям образы. Позволите?
Он потянул за треклятую цепочку, и Элиза склонила голову.
Первый вдох дался ей... тяжело.
А Ветрицкий нахмурился.
- Стало быть, ее в принципе не снимали? Когда ваш батюшка написал мне, я, признаться, не думал, что все настолько... серьезно. Дышите. И если больно - кричите.
Она не кричала.
Стиснула зубы, пытаясь справиться и со слабостью, и с головокружением, чем заслужила одобрительный кивок.
- Ваш дар успели изуродовать, благо, не окончательно... но это я носить запрещаю. Ясно?
Элиза кивнула, впрочем, сумела сказать:
- Маменька...
- Ваша матушка пытается лезть в дела, в которых ничего не понимает. Но я сумею донести до нее свое неудовольствие.
Рядом с ним было...
Спокойно?
Пожалуй.
И сестрица, в кои-то веки замолчавшая, радовала премного.
- Итак, мне интересно, чего вы сами желаете? - жених предложил руку, и Элиза ее приняла. А заодно задумалась... чего она желает?
Никто и никогда не спрашивал.
Никто и никогда...
А она сама...
- Не знаю, - честно ответила она, хотя с ответом ее как раз-то и не торопили. Ветрицкий же кивнул, соглашаясь будто, что вот так, сходу, и не поймешь, чего пожелать. - Я... наверное... научиться, как вы... и стать хорошей женой...
Лиза запнулась.
Вздохнула.
И призналась:
- Только вряд ли получится...
- Почему?
- Я ведь... я не слишком красивая. И глупая. И неуклюжая. И музицировать не умею.
- Поверьте, - он позволил себе легкую усмешку. - Я в состоянии купить себе театр, если уж потянет музыку послушать. Вы милая девочка... но пока слишком девочка...
И Элиза подавила вздох разочарования. Значит, откажется, и тогда сестрица преисполнится уверенности, что случилось это исключительно благодаря ее красоте, а матушка окончательно в Элизе разочаруется и точно в монастырь отправит.
Сбежать.
И...
- Не спешите. Свою долю глупостей вы еще исполните, - Ветрицкий остановился и, подняв пальцами Элизин подбородок, заглянул в глаза. - Не стоит смущаться. Это нормально. Молодость порывиста и искренна в своих устремлениях. А что не всегда оные разумны, это ведь не их вина... я бы предложил вам следующее.
...учиться.
...помолвка состоится и договор будет подписан. А значит, Элиза, можно сказать, замужняя жена, потому как такие договора не разрывают просто так, и если подпишут, то маменька позволит переехать...
- В переезде пока нет нужды. Я отправлю к вам учителей. И компаньонку. Полагаю, она сумеет оградить вас от излишнего внимания вашей... родни. Попытаемся восстановить ваш дар...
- А если...
...если дар не восстановится, будет ли это достаточно, чтобы помолвку разорвать?
- Не переживайте... вы очаровательны. Юны. И неглупы. А потому я в любом случае буду рад назвать вас своей женой...
...память.
Память сминается под пальцами, она, словно теплый воск, и Димитрию сложно с ней управлять. Он пытается. Он не думает о Ветрицком... кажется, тот недавно погиб... несчастный случай или что-то вроде? Или не в случае дело, но...
...дальше.
Вдох.
Выдох.
...учеба. Дни, слипшиеся в одно. Компаньонка, оказавшаяся такой милой... только для Элизы. Она и вправду как-то сделала так, что маменька перестала к Элизе придираться, вдруг озаботившись приданым Стешеньки и вовсе ее судьбой.
Ей нужен жених не хуже.
Вот только кому надобна невеста без дара. И Стешка понимает. И злится. И давится неспособностью своей эту злость обуздать.
- На редкость несдеражанное и неразумное поведение, - компаньонка говорит с легким акцентом, хотя и чисто, и Эля кивает. - Женщина, которая так себя ведет, не может рассчитывать на удачную партию. К счастью, внешность на самом деле решает мало...
...дальше.
Приезды Ветрицкого. Прогулки по полям. Букет из ромашек и колокольчиков. Разговоры...
- ...Его императорское величество давно уж отошли от дел, - Ветрицкий говорит с ней, как со взрослой. - Это печально, поскольку ныне судьба империи оказалась в руках людей недостойных... если вовсе людей.
Она слушает.
Бестолковая влюбленная девочка, готовая ради ласкового слова в омут кинуться. Она и кидается, пропитываясь духом этой нелюбви к короне.
Ей кажется, что ей доверяют.
Как же...
- ...Ее императорское величество, если подумать, тоже не виновато... все же в природе своей она далека от человека. Более того, кое в чем они, несомненно, людей превосходят... - Ветрицкий в Арсиноре бывал часто, привозя из поездок подарки, причем не только для Элизы, и разговоры.
Их Димитрий изучал особо тщательно, уже не испытывая ни брезгливости, ни угрызений совести, но лишь страх пропустить что-то и вправду важное.
К примеру, легкое внушение.
Да, девочка была менталистом, но юным, неопытным, что стоит слегка подтолкнуть такую в нужном направлении? Сделать чувства к Ветрицкому ярче, приглушив остальные.
...пусть оживает лишь рядом с ним.
Привыкает, что отныне весь мир ее - в нем лишь. А заодно...
...ее явно готовили.
К чему?
К представлению? Она, как супруга наследника древнего рода обязана была бы предстать пред императорскою четой. Кто ждет от наивной сельской девочки удара?
...память сопротивляется.
Она хранит свет и любовь, и растреклятые колокольчики. Еще аистов, что выплясывали в гнезде и трещали, трещали, запрокинув головы.
Первый робкий поцелуй.
- Вы мое счастье, - говорит Ветрицкий, и Элиза задыхается от избытка эмоций.
А Димитрия мутит от фальши.
- ...мне придется уехать, душа моя, - он целует бледные ручки. - Но скоро я вернусь и, полагаю, мы сыграем эту чертову свадьбу... я больше не готов ждать.
Это признание заставляет Элизу вспыхивать от стыда. И предвкушения. И сердце бьется часто-часто...
- Слушайся Катарину, - велит Ветрицкий. - Она тебе дурного не посоветует...
...он уехал и не вернулся.
Хмурый папенька.
Маменька в слезах и с платочком. Стешка, не скрывающая радости, и от этого втройне больно.
- Мне жаль, - отец отводит глаза. - Это был несчастный случай...
- Это было убийство, - Катарина слегка картавит. И говорит тихо, уверенно, и Лиза сразу верит ей.
- Кто?
- Стрежницкий.
Имя незнакомо. Оно колючее, гадкое, и Элиза повторяет его шепотом, пробуя на вкус. Имя вязнет на зубах. Имя... вызывает отвращение, глухую злость, до тошноты, до...
- За что?
- Цепной пес короны... он не сам... он лишь делал, что велят... не переживай, девочка моя. Ветрицкий о тебе позаботился...
...он и вправду оставил духовую грамоту, по которой Элизе отошло поместье и пара деревень, немалое денежное содержание и гарнитур из желтых алмазов.
- Он собирался делать подарок к свадьбе, - сказала Катарина, которая как-то сама собой осталась в семье, благо, положенное ей жалование Ветрицкий выплатил на десять лет вперед. - Вам бы пошло несказанно. Не стоит плакать. Вот увидите, жизнь сложна и непредсказума... полагаю, у вас будет возможность восстановить справедливость.
...эта мысль прочно засела в Элизиной голове.
Справедливость.
Ветрицкий ее заслуживает, потому что он самый лучший... был... за что убили? И кто? Она, конечно, не могла узнать сама, но Катарина, верная Катарина...
- Гнилой ничтожный человек. Во время смуты ему удалось выбрать верную сторону, - она теперь была подле Элизы денно и нощно, надежно ограждая подопечную и от матушки с ее безумною идеей немедля выдать Элизу замуж, а еще отнять алмазы, ибо у Элизы траур, а Стешеньке нужнее, и от самой Стешки, и от всех иных забот. - Он многое творил такого, о чем ныне говорить не принято... сказывают, он собственноручно удавил невесту...
- Свою? - спросила Элиза и поняла, до чего нелепо звучит этот вопрос.
- Свою... это очень грустная история... о любви и доверии... так уж вышло, что я знала несчастную Марену, и поэтому от души ненавижу Стрежницкого.
Стоп.
Вдох.
Выдох. И осторожно, не спеша, не разрушая тонкое полотно чужой, ожившей памяти. Катарина... ее лицо расплывчато, и сложно сказать, красива она или нет. И вовсе разобрать хоть какие-то черты. Голос и тот будто бы меняется.
Высокая?
Низкая?
Цвет волос, цвет глаз, все ускользает, будто бы Димитрий смотрит на нее сквозь закопченное стекло. Морок? Определенно.
- Мы были близки, как сестры... ближе, чем иные сестры...
...Стешка давече скандал закатила, что у Элизы платья лучше. Так ей из Арсинора привезли, по последней моде. Ветрицкий мерки отвез Ламановой, заказал гардероб для будущей жены. И сердце сжалось болезненно...
- Я ей говорила, что опасно доверять этому проходимцу... откуда он взялся? Появился вдруг... вскружил голову... уверил, что они будут вместе до конца жизни. Женское сердце слабо, сама знаешь...
И Элиза кивает.
Знает.
А еще болит оно, ноет.
- Она прошла с ним через многое. Она стала верной подругой. Была ранена, защищая его. Выжила, несмотря ни на что... а он ее удавил.
- Почему?
Катарина пожала плечами.
- Надоела... видишь ли, дорогая, мужчины не склонны ценить самоотверженных женщин. Она узнала о нем кое-что нелицеприятное. В последнем своем письме она говорила, что пребывает в сомнениях, что любовь в ней борется с чувством долга. Полагаю, он помогал смутьянам, представляясь верным сторонником короны...
- Это...
- Предательство. Да, но, возможно, она готова была бы принять его и таким... что поделаешь, любовь ослепляет...
...Димитрий согласился.
Еще как ослепляет, а уж приправленная изрядной толикой воздействия, вообще способна сделать влюбленного слепым, глухим и неспособным думать.
Девочку было жаль.
Немного.
- Полагаю, она попыталась воззвать к его совести, за что и поплатилась. Мне стоило немалых усилий выяснить ее судьбу. И да, я пришла в ужас... я желала не мести, но справедливости...
- И почему...
- Потому что к тому времени Стрежницкий успел прославиться. Как же, герой... о нем говорили, как о человеке самоотверженном, подающем пример слабым. И тут я. Кто бы поверил мне? Тому несчастному письму, в котором и доказательств не было, одни лишь намеки.
Теперь голос звучал ровно, а речь была тиха, убаюкивающа. И Элиза поддалась ей, она прикрыла глаза, почти засыпая.
- Ничего, деточка... я так ждала... мы все ждали... и время пришло... ты ведь поможешь мне? Мы восстановим справедливость...
...от памяти почти ничего не осталось.
Верно, время выходит, ведь мертвое должно остаться мертвым. А потому Димитрий торопится. Он листает дни, прослушивая беседы, которые сводятся к одному: девочку учили ненавидеть.
...воплощения зла.
...подлец.
Соблазнитель женщин. Бретер, вызывающий на бой лишь тех, кто заведомо слабее. Убийца на службе короне... как узнали?
Димитрий спросит.
Позже.
- Скоро уже... - Катарина стала ближе, чем родные, и пожалуй, лишь она одна понимала всю боль юной души...
...конечно, понимала. Она и не давала этой ране зарасти, наслаивая на одни чувства, другие. Это ведь просто, разжечь интерес до влюбленности, а ее выставить любовью. И плеснуть горя, отчаяния. Довести до грани...
- Ты должна принять участие в конкурсе, - Катарина держала Элизу за руку. - Это наш шанс...
...единственный.
...ведь она никогда не выйдет замуж, чтобы не опошлить память о Ветрицком.
- Куда тебе на конкурс? - матушка, впрочем, имела свое собственное мнение. - Ты посмотри на себя! Ты исхудала, вся потемнела, тебя и близко не допустят... а вот Стешенька...
- У Стеши нет дара, - сухо напомнила Элиза. - Это противоречит условиям. Что до меня, то я... вольна в своем выборе, даже если вы будете против.
...матушка обиделась и занемогла. Стешка устроила скандал, а Катарина наняла экипаж.
- Скоро, дорогая моя, скоро мы окажемся во дворце... но действовать придется осторожно... мой бедный брат слишком спешил, за что и поплатился... вот увидишь, у нас с тобой получится.
...память извернулась и выплюнула Димитрия. Он оказался вновь в тумане, непроглядном, густом, что войлок. Он трогал этот войлок, и пальцы проваливались в него, но сам Димитрий оставался на месте.
Неужели, заблудился?
Проклятье.
Он должен вернуться!
Туман молчал.
Должен... ради... Империи, которая вот-вот рухнет, потому что все думали, что заговорщикам нужна власть... она нужна, но не только она... менталисты сходят с ума чаще остальных. Проклятый дар, обратной стороной которого становится одержимость.
Туман все еще молчал.
Лешек! Он должен услышать... он должен понять... почувствовать...