В больничном крыле было людно. Многие лежали на койках, кто-то сидел на кроватях рядком, ожидая, пока подойдет мадам Помфри или сам Снейп. Первая залечивала раны, второй снимал последствия проклятий.
— Поттер. Иди поработай, — почти толкнул его в сторону пострадавших Рус. — Раз умеешь проклинать, то и снимать умеешь.
— Как ты? — спросила я у брата.
— Как ни странно жив, хотя Дамблдора убил не я. Разбирался с Ноттом.
— Ноттом?
— Я подозревал, что Драко кому-то рассказал о своей небольшой проблеме. Но Нотт… В общем, он собрал Исчезательный шкаф. Только не в Выручай-комнате, а в старом хранилище. А еще говорят, что в школе учатся одни дебилы. Поттер заставляет попотеть чемпиона дуэлей, Грейнджер трех пожирателей в стену закатала, только головы наружу торчат, а Нотт, вообще-то из семьи боевых магов, ремонтирует давно забытый артефакт. Гений на гении сидит и гением погоняет.
— От клятв ты свободен?
— Не совсем. Защитить школу, убить Волдеморта. Так, сущие мелочи. Но жить буду. Уже хорошо.
Тут в больничное крыло внесли Билла Уизли, и я подумала, что некоторые вещи происходят и вне канона абсолютно точно. Лицо старшего из братьев было рассечено жуткими царапинами. По крайней мере, сейчас миссис Уизли примет невестку. Главное, живой.
В школе был траур. Разгуливали авроры, обыскивали каждый уголок, выискивая возможные места нахождения артефактов. Стул директора будет пустовать до похорон, такова традиция. МакГонагал со Снейпом орали друг на друга несколько часов подряд. Школа с замиранием ждала, кто из двух замов прежнего директора займет его кресло. Особую перчинку добавляло то, что МакГонагал считала Снейпа более подходящим на роль именно директора. Рус же кричал что-то про Мухосранск и сбор наркотических грибов. В общем, становиться директором не желал.
Наверное, если бы не смерть Дамблдора, ученики находили бы такую ситуацию даже забавной, но в школе в эти дни никто не смеялся. Каким бы он ни был человеком, он давал как минимум иллюзию защиты. Шли разговоры, что некоторые дети не вернутся в школу после сдачи СОВ.
— Если не будет Того-кого-нельзя-называть, все вернется в норму, да? — спрашивала меня Сэм, когда мы собирались на торжественные похороны директора.
— Думаю, да, — кивала я.
Его действительно хоронили на территории школы. И феникс пел в небесах, а волшебники плакали, не сдерживаясь. У меня же была лишь грусть. В книге смерть этого человека была окончательным разбиванием всех иллюзий и щитов. У Поттера не оставалось защитников. Но у этого парня и не было защитников. Он смотрел на могилу Дамблдора как на место, где закопаны многие секреты.
На следующий день троноподобное кресло заменили на чуть более скромное и комфортное, и место директора школы заняла Минерва МакГонагал. На место профессора трансфигурации прибыл забавный мужичок-шутник Найджел Грановски. Он же стал деканом Гриффиндора. Сказал, что поступил в год выпуска Минервы. И все время своего обучения слышал, что он почти так же талантлив, как она.
— Поэтому я надеюсь, что хотя бы на посту вашего декана я смогу стать не почти так же талантлив, а хоть немного лучше, — закончил он свою речь в Большом зале.
Ученики улыбались. У меня появилось ощущение, что этот бы тоже толкал выпивку ученикам, если бы деканы не клялись ничего подобного не делать. Было в нем что-то гриффиндорское. И материал он подавал веселее. Быть может и не так талантлив в изучении трансфигурации, но зато отличный учитель. А МакГонагал неплохо справлялась с директорской должностью, наводя порядок в разрушенном коридоре, возвращая учеников и убеждая родителей, что пятнадцать авроров теперь будут круглосуточно охранять школу. Дежурства старост отменили. Теперь коридоры патрулировали авроры. Страх буквально витал в воздухе.
Совершенно безрадостно начались пасхальные каникулы. Министерство распорядилось отменить развоз по домам, хотя студенты и так чаще встречали Пасху в Хогвартсе. Я с ужасом узнала, что пронести шпаргалку на Историю Магии мне не удастся и придется учить. Гоблинские войны занимали почти половину всего учебного материала и были самой большой проблемой истории. Кому вообще важно знать, как звали предводителя восстания гоблинов?
— Оставь историю, — за пару часов до отбоя шептал мне на ухо Поттер. — Брось это грязное дело.
— То, что ты ее завалил, не значит, что и я должна, — сдать этот чертов предмет хотя бы на слабенькую четверку стало делом чести.
Но Поттер, прикрываясь столом и моим мешковатым свитером, уже положил руку мне на обнаженный живот.
— Гарри! — возмутилась я.
— Я сейчас начну грязно приставать прямо в библиотеке, — предупредил он и пальцем отодвинул край юбки, скользя ниже.
— Убери руки, — я постаралась шипеть как можно грознее, что было вообще-то не очень просто.
А рука Поттера уже опустилась до края трусов.
— Или сейчас закину на плечо, — продолжал он. — И понесу куда мне нужно.
Я содрогнулась, вспомнив прошлый раз. Основной народ был на ужине, поэтому о предыдущем таскании на плече знали только неболтливые.
— Давай, складывай учебники, — все еще шептал он мне на ухо.
В библиотеке не было стульев, только лавки без спинок, поэтому Поттеру было вполне удобно сидеть на другой лавке и смущать меня прямо в полной библиотеке. И ведь скандалить не начнешь, все услышат. Поэтому я, уже закипая, собрала книги и конспекты:
— Выпусти, — подсказала я Поттеру, который все еще хозяйничал, где ему быть не стоит.
— Правильный выбор.
Идти по библиотеке, где сидит почти весь Хогвартс, когда следом за тобой шагает довольный Поттер — это то еще удовольствие. Нам не улыбнулись только поттеровские фанатки. Но и тем этот гад подмигнул. Я в отражении видела. Вот же засранец. Двери библиотеки закрывались плотно, и шум снаружи в царство книг и тишины не проникал. Поэтому едва Поттер закрыл дверь, и мы остались одни в пустом коридоре, я резко развернулась:
— Еще раз так сделаешь…
— То что? — перебил меня улыбающийся Поттер.
Это что, бунт? Я вырвала из рук Поттера свою тяжелую сумку и как можно быстрее пошла к башне Райвенкло. Все, я обиделась.
— А знаешь, когда ты так резко разворачиваешься, — шел позади меня Поттер, — то мне видно чуточку больше, чем стоило бы показывать.
Аррр! Связать и пинать! Долго и с удовольствием.
— Ты на меня обиделась?
Нет, блин. Мне просто нравится быстро гулять.
— Верни сумку, она тяжелая. Луна, ну не обижайся. Да где я хоть провинился?
Когда родился, Поттер. Гены оленя — это страшная штука.
Я была настолько зла, что забыла главный недостаток Поттера. Терпением он не отличался и попытки игнорировать его практически бесполезны. Они еще и выводят его из себя. А еще он не может ничего не делать. В мотивационных книжках, которых я прочитала сотен пять, всегда говорили: не сидите без дела, для достижения своей цели делайте хоть что-нибудь. Этому учат. А Поттер родился с этим. Он не может ждать, пока само решится, станет виднее и так далее. Он должен что-то делать прямо сейчас. Например, поднять меня и затащить в альков за статую.
— Да когда ты перестанешь меня таскать, я же не вещь какая-нибудь, — возмутилась я.
— Когда перестанешь от меня сбегать, игнорировать и не отвечать на вопросы. А сейчас я еще и приставать начну. Брось сумку.
Поначалу я хотела бросить сумку в Поттера, но не успела. Потому что за пару секунд я оказалась буквально верхом на Поттере, сумка выпала из рук сама, а я от неожиданности и страха свалиться обхватила его ногами за талию. И пока я испугано ахала, Поттер убрал руки с попы и прижал меня спиной к стене.
— Ты что творишь, — попыталась было выбраться я, но быстро поняла, что делаю только хуже.
А он еще и улыбался.
— Моя тетя очень любит фильм «Укрощение строптивого».
— Значит, ты неверно его истолковал, тебе стоит убегать от меня, а не ставить в двусмысленное положение.
— Ну, во-первых, строптивая здесь ты, так что я знаю, что делаю. А во-вторых… тебе не кажется, что положение у тебя совершенно недвусмысленное?
И еще теснее прижал меня к стене.
— Я начну кричать и обзывать тебя насильником, — пригрозила я.
— Попробуй.
Подняв меня, он полностью компенсировал разницу в росте, поэтому теперь мог целовать, даже не наклоняясь. Чем, собственно и занялся. А еще поддерживал меня одной рукой за бедра, а второй…
— Поттер, Лавгуд! — раздался голос профессора Грановски, — Вас из коридора видно.
— Спасибо, профессор, — Поттер, вроде опустив меня на землю, тут же снова поднял на руки, — Не подадите сумку?
— Прошу, — едва сдерживая смех, протянул мою торбу профессор.
— Премного благодарен.
И Поттер гордо пошел прочь прямо со мной на руках.
— Ты меня вечно позоришь! — шипела я.
— А нечего было меня злить. Я бы тогда не забыл чары отвлечения внимания поставить.
— И куда ты меня тащишь? — попыталась вырваться я.
— Угадай.
— Верни меня обратно! Немедленно!
Хорошо хоть все слишком заняты подготовкой к экзаменам и не шляются по коридорам после ужина.
Глава 19. Сердце, мозг и другие органы
К моменту, когда мы зашли в Выручай-комнату, я уже поняла, что пытаться сбежать бессмысленно, и что Поттер решил повторить прошлое. Время вновь перемотал. И в комнату на руках занес.
— Ты такая легкая, — улыбался он, — почти ничего не весишь.
— Зато ты медведь, — все еще пыталась вредничать я.
Хотя и понимала, что сопротивление бесполезно и скоро просто растаю. Все девочки любят обаятельных нахалов. А нахалы этим пользуются. Сразу на кровать тащат и начинают свитера стягивать.
Только в этот раз я потянулась к ремню джинсов. Ни за что не поверю, что парню хватает объятий и голого тела подруги. Но я еще не расправилась с ремнем, как он перехватил меня:
— Не надо.
Но я уже сама потянулась к парню, не давая ему договорить. Я, в принципе, тоже знаю, как можно обойтись без крайностей. На пол, вслед за остатками моей одежды, полетели и джинсы Поттера. А я на пару секунд удивилась и поразилась, увидев вживую размер, который считала прерогативой порно индустрии, а не реальной жизни. Но Поттер уже ложился рядом, вытесняя из моей головы все мысли, кроме желания исследовать и наслаждаться.
Удовольствие с легким оттенком сожаления. Пора замуж. Не знаю как Поттер, но я бы сменила петтинг на кое-что погорячее. В идеале прямо здесь и сейчас, желание было практически нестерпимым, мне хотелось большего, я уже не видела и не слышала ничего вокруг, словно все мои чувства перешли в обостренное осязание. Так не бывает. Но жар пошел на спад, поцелуи, только что полные страсти, становились все невесомее и нежнее, и мое непривыкшее к таким волнениям тело тянуло в сон. Комната словно плыла в зыбком мареве, я поудобнее устроилась у Гарри на плече, с удовольствием закинула на него ногу и провалилась в сон.
Проснулась я первая. Свет в комнате был приглушен, горели лишь лампы на письменных столах. Поттер даже во сне имел напряженный вид. Словно вечно куда-то бежал и с кем-то сражался. На войне дети быстро взрослеют. Но, может, Поттер никогда и не был ребенком. Я провела пальцем по тонкой полоске шрама от сектумсемпры. Еще полгода, и он полностью исчезнет, если Поттер не забывает его смазывать мазью. А он, наверное, забывает. Как и остальные свои шрамы.
Я снова легла, положив голову ему на грудь. Красивый парень. И чего бегаю? Наверное, не проходит мой страх из прошлой жизни. Боюсь полностью довериться. Боюсь признаться, что кому-то принадлежу. Любовь — это всегда принадлежность. Не телом, как думают некоторые извращенцы. Это признание, принятие. Открытая душа, когда больше не боишься, что тебе вгонят нож в сердце. Я всегда боялась. Всегда оставляла себе маневры для отступления, желала остаться свободной. Боялась стать домохозяйкой на кухне. Боялась, что изменят и предадут. Боялась, что через пять лет брака увижу, что не любима и не нужна. Боялась жить по привычке, терпеть и стать заложницей страха перед уходом.
— Какой же ты несносный человек, Гарри Поттер, — тихо сказала вслух я, — влюбил в себя девушку.
— Все же влюбил? — так же тихо спросил Поттер.
Я тут же подняла голову:
— Ты что, не спал?
— И рад, что не выдал себя, — улыбался он, — иначе бы так и не узнал, что тебе небезразличен.
— То есть ты еще сомневался? — с грустью спросила я.
— Я и до сих пор боюсь, что ты сбежишь куда-нибудь. В Африку, например.
— Только если на Бали, — хихикнула я, вспомнив свой крохотный съемный домик там и русскоязычных соседей во всех направлениях.
— Вот видишь, — согласился Поттер, — ты в любой момент можешь убежать.
— И сейчас я убегаю в душ, — предупредила я, вставая с кровати.
Заодно оглянулась на Поттера. Ну конечно, лег во всей красе, еще руку за голову и ухмыляется. Так, не думаем о Поттере и камасутре, не думаем. Сейчас приму душ и сяду учить историю магии… наверное…
В выручай-комнате была только душевая кабинка. Шапочки для волос, разумеется, не было, поэтому волосы придется мыть. Пришлось распускать растрепанную косу и искать шампунь на полочке. Промывать волосы ниже талии все же занятие сомнительное, но когда я уже закончила и стояла под душем, наслаждаясь приятной водичкой, дверца душевой кабинки открылась, и ко мне присоединился Поттер.
— Это уже ни в какие ворота! — возмутилась я, пытаясь выйти из маленькой кабинки мимо него.
Меня поймали и опять обняли. И это действительно слишком. Стоять обнаженными под душем, я имею в виду.
— Выпусти, пожалуйста, — попросила я.
— Вот еще. Я кольцо забрал, пришел повторять свой вопрос: Выходи за меня?
— Нет! — возмущенно ответила я, аж перестав стесняться от такой наглости.
— Сейчас-то почему? — взвыл Поттер.
— Тебя когда наши дети спросят, где ты маме предложение сделал, ты им что расскажешь? Залез к ней в душ?
И я вышла, мимо остолбеневшего Поттера. Завернулась в полотенце, достала палочку из валяющегося у входа футляра, быстро высушила себя заклинанием и начала собирать остальные вещи. Вот же хам. Как еще мне в туалетную кабинку это кольцо не додумался просунуть?
— Так значит о наших детях ты все же думаешь! — выскочил из ванной довольный Поттер.
— Прикройся, — швырнула я в него свое полотенце.
Нашелся, блин. Джентльмен без трусов, но с колечком. Вот вроде нормальный, просто потрясающий, но как выкинет что-нибудь… Поттер же, откинув полотенце еще на подлете, уже был возле меня и повалил на кровать. Одеться до конца за столь короткий срок я не успела, поэтому положение вновь приобрело пикантную окраску.
— Поттер, перестань так делать. Мне надоело чувствовать себя тряпичной игрушкой, — попыталась я встать с кровати, но не тут-то было.
Гарри навис надо мной, отсекая возможности сбежать, не вступая в бой. Я даже немного пожалела, что не упала в обморок от избытка чувств еще в душе. Это бы значительно поберегло мои нервы. Что, блин, за эротическую комедию он тут устроил? Осознания всего происходящего заставило меня сначала захихикать, а потом и смеяться под недоумевающим взглядом Поттера. Смех перерастал в настоящую истерику, когда я видела изумленно-обиженное лицо Поттера. А когда осознавала, что сижу на кровати в лифчике и одном чулке, а Поттер и вовсе голый, то мне начинало не хватать воздуха.
— Так. Олень. Северный, — вытирая слезы, подытожила я. — Еще одно неудовлетворительное предложение руки и сердца, и после каждого я начну целовать посторонних парней. Условия понятны?
Поттер уже тоже улыбался, видимо комизм ситуации дошел и до него. Но все же резко потянул меня к себе, повалив на кровать.
— Куда ты денешься. Все равно согласишься.
— Наглец. Совратил… почти… Моя репутация может быть разбита в клочья, мне стоит послать тебя куда подальше, как и сделала бы благовоспитанная девочка из приличной семьи…
— Но мне с тобой повезло, — прервал меня Поттер, — поэтому ты непременно согласишься. Прямо сейчас.
— Имей совесть, Поттер. У меня есть право требовать нормальное предложение с кольцом, тобой на одном колене и в одежде.